Варька и праздники

- Мам! Ма-ма! Меня Светка на день рождения позвала-а-а! В чём я пойду?
Варька пулей влетела в дом. Ранец по диагонали, одна варежка болтается на резинке ниже колена, второй не видно. Из под шапки торчат мышиные хвостики – ко-о-осы.
- Светка?
- Ну да, Света.
- Не позвала, а пригласила. Что дарить будешь?

Ну вот... Такое было настроение, и нА тебе. Ещё ведь и дарить что-то надо... Кто только выдумал это дурацкое правило - подарки дарить. И гости человеку, и вкуснятина всякая, ещё и подарки!
- Ну-у... Я альбом подарю. И нарисую что-нибудь?
- Тебе же не пять лет, ты уже в первом классе учишься. Раздевайся, горе ты моё.
В общем, с подарком разрулили. В "Детском мире" купили небольшую куклу, которая по той причине, что она просто новая, то есть чистая и опрятная, выглядела в Варькиных глазах совершенно сногсшибательно.

На кукле, как на подарке, сторговались быстро. Во-первых, что ещё подарить первокласснице? Во-вторых, они, куклы, слава Богу не дефицит, и уж их-то мОжно купить. И без очереди.
В-третьих, Варька знала, как приложить руку к этому подарку. А то странно получается: кукла - из магазина, купили её - родители, а дарит - Варька. Она хотела быть "при чём", если спросят: "А при чём тут ты?"

Конечно, никто не спросит, но Варька всё равно с удовольствием сшила пару платьев для этой самой куклы.
Швея она была уже опытная. Обшила кучу кукол и пупсов, и своих, и чужих. Ничего, что одёжки расползались по швам после нескольких часов игры. А кто умел их починить? Ага-а-а.
Заглядывая вперёд, скажу вам по секрету, что в ближайшие два года - никто! - никто не мог нарушить её монополию на эксклюзивный пошив кукольной одежды "Кутюр от Варьки".

И вот настал этот долгожданный день. Шикарный пышный бант. Сверху зимняя шапка с резинкой через голову. Из-за банта казалось, что под резинкой уютно устроилась ещё одна маленькая голова. Нарядное платье - лёгкое, воздушное, голубое. А под его торчащими в стороны оборками тёмно-синие тёплые штаны с начёсом изнутри, туго натянутые на валенки.
В руках... В общем, куклу вместе с новым гардеробом замотали в два слоя толстой коричневой бумаги и засунули в сумку-тОрбу, сшитую мамой из какой-то вечной материи. Пальто, пушистые варежки на резинке, широкий кусачий шарф, узлом назад.

И пошла наша красавица, энергично переставляя серые круглые валенки, обтянутые штанами, и вдохновенно размахивая многострадальной уже куклой.
Почему многострадальной? Так ведь ей гардероб шили. Мерили. Займитесь примеркой на несколько дней - и вы настрадаетесь.
Нет, пусть лучше Варька будет на вас надевать-снимать, надевать-снимать. И потом ещё подрежет "несколько непослушных волосков", которые уже ни вплетёшь, ни пригладишь и ни спрячешь... А в качестве последнего штриха - мазюк мамиными духами вам в нос. Вы же в гости.

Варька была в предвкушении. На день рождения её пригласили впервые. Из опыта (на взрослых именинах) она знала, что главное - гости и стол. Разная вкуснятина. Потом взрослые танцевали, пели, разговаривали, выходили курить.
"А мы как?" - почти в панике подумала она. И поняла, что очень стесняется всё это делать, а курить-то она совсем не умеет! Паника росла.
В голове вовремя возник папин голос: "Если нет никакой опасности, а ты всё равно трусишь, сразу думай, чтО ты мОжешь сделать. И делай. И страх тебя испугается".
Она мОжет быстренько подарить подарок, быстренько всё съесть и быстренько уйти. В конце концов, а вдруг ей некогда. Да! У неё дела. Да!
Определившись, Варька с облегчением вздохнула и бережнее понесла сумку.

Светка поймёт. Они дружат с самых первых дней в школе. Там она очень тихая, всегда чистая и аккуратная. А Варька шумная, неловкая. Вечно у неё всё падает, рвётся и стучит.
У Светки всё всегда в идеальном порядке: в пенале всё запасное, в тетрадях пятёрки. Варька за пять месяцев учёбы уже пописала запасными ручками чуть ли не всего класса. Куда девались её - тайна сия велика есть.
Она уверяла, что с вечера готовит пенал, портфель, форму. А на следующий день в школе даже она сама не совсем верила в этот честный рассказ.

Но... "Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза. Лёд и пламень." Именно так. И благополучно дружили с утра до вечера: школа, продлёнка и часто дома у Светки, так как у неё за стеной жила Светкина бабушка, которая их забирала и поила чаем. А потом они оставались одни и играли до тех пор, пока за Варькой не приходили родители.

Ей нравилось у Светки. Она жила в таком же деревянном доме, но места в их квартире было побольше. И у Светки была своя комната. В которой пианино, аквариум и больше двадцати(!) разных пупсов и кукол, включая немецкую. Мечта.
Куклам Светка устраивала разнос, не успев раздеться. За двойки, за беспорядок, за "шляетесь до темна". Всё это было с упоением скопировано с мамы соседского двоечника.
Ещё были несколько пачек цветных карандашей, цветной бумаги и целый сундук канцелярского счастья, которое в таком количестве и разнообразии было мало доступной роскошью.

Окончательно прихлопывало по макушке и вводило в благоговейный ступор осознание того, что в доме два(!) ковра. И оба - на полу. То есть по ним ходят!
Чтоб вы понимали, у Варьки дома ковёр появился спустя три года отчаянными мамиными усилиями (накопления, очереди, знакомства, а главное, огромные желание и энергия, достойные, с нынешней точки зрения, лучшего применения).
И этот ковёр, шерстяной, с восточными узорами, висел, как и у всех в то время, на стене. Писк!

У Варьки дома не было ковра, не было пианино, да его и поставить было некуда. Хотя позже, спустя почти тридцать лет, слушая интервью с А. Градским, в душе она попеняла родителям за это "некуда". Градский спал под пианино, так как не хватало места. В Варькиной квартире было на несколько квадратов больше.

А пианино хотелось так!.. Так!.. Как до Луны. Или как волшебную палочку. Где-то в глубине души веришь, что это возможно, поэтому мечтать себе не запрещаешь, но почему-то знаешь, что хрен она у тебя будет.
В аквариуме ей отказали (ну правда - дефицит), а цветные карандаши подарили на Новый Год.

Вообще, её родителям пришлось туговато. После того, как Варька возвращалась из очередных гостей, от очередной одноклассницы, она фонтанировала новыми запросами и разнообразными предложениями по изменению жизни.
Похоже, они никак не были готовы ни к обилию желаемых кружков, ни к изменению интерьера, гардероба и меню, ни к бурному увлечению дочери всем этим.

Например, у Вовки дома в конце декабря она сделала открытие мирового масштаба: под Новый Год мОжно украшать не только ёлку, но и вЕсь дом. Причём, и их дом тоже, как подтвердили родители.
Варька не слушала искренне удивление мамы: "Но ведь у нас ёлка с игрушками, фонариками, Дед Мороз под ней".

Нет. Она молча мотала головой. Деловито доставала нитки, ножницы, клей, вату, бумагу. Сосредоточенно сопя, резала, клеила...

К процессу были привлечены все. Папа натягивал и приколачивал, мама вырезала и клеила, полуторогодовалая сестрёнка безжалостно терзала на куски вату. Язык набок, глаза горят!..
И Варька генеральским тоном указывала, куда цеплять гирлянду из бумажных колечек, которую она недавно склеила, по сколько "дождинок" вешать на нитку, натянутую под потолком, на каком окне какую снежинку крепить.

Результатом она осталась недовольна.
На следующий Новый Год: а) у неё были планы пограндиознее (минимум - роспись окон и цветной снежный дворец с тремя снеговиками под окном, б) тренировка и ещё раз тренировка: вырезают они ещё не идеально!
Но готовиться к празднику всей семьёй, шутить, ловить радостные взгляды, слышать весёлые голоса родителей и заливистый хохот сестрёнки ей понравилось.
Очень понравилось! Это давало такое счастье, как будто ей уже купили и аквариум, и пианино, и даже есть своя комната (самая потаённая, самая, казалось, несбыточная мечта). В общем-то, и без них вполне можно прожить. Да!
***

Были синие зимние сумерки. Варька приближалась к Светкиному дому. В это время к нему же с разных сторон, как на конспиративную квартиру, сходились три одинаковые фигуры: ноги в толстых штанах, натянутых на валенки, шарф узлом назад, головы-неваляшки, в руках сумки-торбы.
Фигуры были неповоротливые и шли с грацией носорога. Несмотря на это, каждый здравомыслящий человек тогда понял бы, что носороги с двойными головами - это девочки идут на праздник. Потому что над штанами у каждой торчали оборки ярких юбочек. Да, это почти что бал!

Фигуры одновременно ожили и с радостными криками побежали навстречу друг другу, размахивая сумками. Варька, конечно, грохнулась.

Все были рады встрече, вместе не так страшно. Заходили, весело прыская от смеха, отряхивая Варькино пальто и застенчиво здороваясь со Светкиными родителями. А потом всё было волнительно, немного мучительно и - восхитительно.

От них требовалось по одной подойти к имениннице, поздравить, вручить подарок, обнять и чмокнуть. Ой-ой-ой и хи-хи-хи!
Кроме того оказалось что за стол сразу садиться нельзя. Даже с чистыми руками. А Варька всегда думала, что для еды этого достаточно. Для еды - да, а для дня рождения - нет. Надо разговаривать, беседовать, играть.
Сбежать, как задумала по дороге, не получилось. Варька собралась было улизнуть по-английски (ну их эти игры-беседы), но увидела накрытый стол и решила снисходительно:" Ладно, побеседую". А спустя несколько минут, она провожала взглядом Светкину маму с блюдом, полным вафельных трубочек с кремом, и благосклонно подумала: "Ладно, поиграю".

Играли в "Море волнуется", в "Колечко", в "Фанты". Были даже минуты, когда она совсем забывала про трубочки. И про накрытый стол.
Компания подобралась звонкая и веселая. Светка кукарекала. Танька пускала на всех мыльные пузыри. Визгу было! Ещё больше шумели, когда Светкин папа изображал тигра. У Оленьки был фант - танцевать. Она танцевала. Лебединое озеро. А чего мелочиться-то? Даёшь нетленку!
Варьке выпало рассказать стихи. Она прочла "В театре" Барто, хотя и была не из тех, которые легко лезут на табуреточку. Но эти стихи она знала и любила рассказывать. Потому что видела, как родители любуются и гордятся ею в это время, а ради этого она бы и с парашютом спрыгнула.

Удивительно, но дружеские аплодисменты - это приятно, и оказывается, что не так уж важно - ты хлопаешь или тебе аплодируют.

- Прошу к столу! - торжественно сказала Светка, поглядывая на маму.

Тётя Галя была всегда спокойная и улыбчивая, рядом с нею как-то всё было можно и возможно, и многое получалось. Вот и у Светки, которая у доски в классе просто открывала рот, как рыбка - так тихо она говорила, здесь, дома, рядом с мамой прорезался громкий толстый такой голосок с милыми хозяйкиными нотками.
Подойдя, наконец, к столу все замерли на какое-то время, а потом сели, волнуясь, и благоговейно рассматривая всё это великолепие.
Тысячи лампочек и сотни люстр блестели в стенках хрустального графина с компотом, на хрустальных же стаканчиках, на "серебряных" ложках и вилках, на золотых ободках тарелок. В центре стояло блюдо "с разными мясами", как позже рассказывала Варька. Розовел какой-то торт, который почему-то называли "шубой", пестрел горошком зимний. И на его фоне особенно ярко горели мандарины.

Гости были на высоте. Их восхищенные взгляды были достойной наградой тёте Гале.
Гости были на высоте. Они накинулись на еду только через несколько секунд, а не сразу же.
Гости были на высоте. Они явно состояли в "Обществе чистых тарелок".
Нет-нет, не подумайте ничего такого. Девочки были из обычных благополучных семей. Но всё было так красиво и так вкусно. И редко. Потому что каждый день это никто не готовил. Тем вкуснее!!!

И тут второй Варькин план (быстренько поесть и уйти) тоже рухнул. Быстренько - никак. Надо тосты говорить. А компота... целых два графина. Варька была готова тихо сползти под стол. Как в школе, когда она природоведение не выучила. Внутри всё тряслось и хотелось стать невидимкой.
Но взглянув на тетю Галю, на её доброжелательную улыбку, на то, как она подсказывает всем, Варька решилась. Ладно, она скажет. И страх прошёл, остался весёлый задор.

Только она сосредоточилась, как увидела на своей тарелке розовый торт. Эта... Эта шуба... Очень красивая и загадочная вещь. Тем загадочнее, что этот торт - салат. Ка-ак??! Салат - это помидоры, лук, сметана. Ну, огурцы ещё. А это? Светка решила помочь.
- Варь, попробуй, это вкусно. Там селёдка.

Варька не успевала за метаморфозами этого блюда: розовый торт - шуба - салат - селёдка...
Светка хихикнула, на своей территории она была весёлая.
- Давай вместе!
Варька величественно склонила голову и королевским тоном сказала:
- Но имей ввиду! - и предупреждающе подняла вверх указательный палец. Потом щенячьими глазами посмотрела на шубу, на Светку, опять на шубу и выдохнула:
- Давай!

Вы знаете, что такое "в первый раз"? Нет, я спрашиваю, знаете ли вы, что такое в первый раз у всех на виду шагать в полную неизвестность без права отступить, без возможности спрятаться?
Надо было знать Варьку. Она скорее шагнет туда, не знаю куда, чем съест то, не знаю что.

Они со Светкой сидели друг напротив друга. Взгляды их были сцеплены как два альпиниста в связке. Все заинтересованно молчали. Вот здесь я бы включила барабанную дробь. Одновременно взяв на вилки розовый торт, они поднесли его ко рту. Варькин рот ни в какую не хотел открываться.

Светка, пристально глядя на Варьку, открыла свой. Варька поверила и сделала тоже самое. Они медленно положили салат на язык, медленно стали его жевать. Страховка в альпинистской связке сработала! Барабанная дробь стихла. Варька улыбнулась.

- И правда селёдка. Вкусно-о.
Все заулыбались, зашевелились. Светка обвела гостей взглядом укротительницы тигров. А тётя Галя подмигнула Варьке, которая уже просила добавки.

Потом все пели. "Пусть бегут неуклюже", "От улыбки" и все песни, которые они учили в хоре и на уроках музыки. Девочки уютно устроились, кто в кресле, кто на диване, и старательно выводили мелодию. С ними вместе басил и Светкин папа.

- Прошу на чай! – мажордомски провозгласила Светка.
Все снова сели за стол.
- Варя, теперь ты поздравь Свету, - из кухни сказала тётя Галя.
Варька довольно решительно встала, бодро начала:" Поздравляю с днём рождения!" И замолчала.
Тётя Галя уже пришла и устанавливала в центре стола торт.
О-о-о-о!..

Это, действительно, был торт, а не какая-то неизвестная шуба.

Варька относилась к тортам без фанатизма. Скорее, как к атрибуту праздника или завершению застолья. Все они были магазинными, с жуткими розочками из крема. Эти розочки только с виду были такие заманчивые, на самом деле - жирные и противные. В тортах было две понятные вещи: булки, которые были пропитаны чем-то сладким, и орешки. Крем Варька всегда соскребала, а бисквит ковыряла ложечкой.

Её дед во время чаепития попросту собирал весь крем в одно блюдечко. Он бы и рад сразу с торта, но за розочки между внучками была война. Розочки раздавали по очереди, от застолья к застолью. Кусок торта с пресловутым жирным цветком торжественно выкладывался на блюдце счастливицы. Сияя как начищенный пятак, она брала эту обманку на ложечку и пробовала капельку. Лицо тускнело. Розочка стряхивалась в общий кремосборник.
И надежда на то, что раз красиво, значит, точно вкусно, подкрепляемая железным аргументом "это ж торт", как переходящее красное знамя, передавалась следующей ожидательнице масляных красот. Хотя она тоже пробовала и тоже потом не ела.

А дед по утрам намазывал это сладкое красно-бело-зеленое масло на хлеб, завтракал.

Пройдя сквозь череду таких разочарований, Варька всегда относилась настороженно и к тортам, и к розочкам.
Но этот торт... Он был другой. Он был честный. Розочек не было, орехов не было. Там вообще ничего не было, кроме рыжих печенных крошек и нежного манящего запаха. Запах был везде, снаружи и внутри Варьки. И она каким-то шестым чувством поняла, что вот она - долгожданная встреча, вот он - тот истинный вкус, тот настоящий торт, то умопомрачительное наслаждение, которое ей предстоит.

Ну не до тостов ей было. Не до них. А говорить надо. Что-то всплыло в памяти... Тост был короток и поэтичен:
- Желаю Светке молодой
Дожить до свадьбы золотой!
Тётя Галя подняла брови, народ заулыбался, и Светка была счастлива: наконец-то взрослый тост, а то всё про пятерки да про "слушайся старших".

А Варька не сводила глаз с блюда, смотрела как тётя Галя разрезает торт. Нож как будто тонул в нём. Когда убрали первый кусочек, стали видны слои: рыжий, белый, рыжий, белый. Они были тонкие-тонкие, влажные, ни на что не похожие. Их было много-много.

Вот треугольный кусочек на белом блюдце плывет по воздуху прямо к Варьке. Она смотрит, как заколдованная. Глаза распахнуты, щёки горят, бант набекрень.
Варька долго его разглядывала и потихоньку нюхала, нюхала. Дома ей всегда за это попадало - ругали, журили, объясняли.
И спустя уже много лет я вам скажу: не помогло.

С другого конца стола послышался Светкин голос.
- Давай вместе!
- Не, я сама!

И наступили пять минут нирваны. Наверное, в это время кто-то что-то говорил, может быть, даже Варьке. Но её здесь не было. Она ела торт. Они знакомились. И это была встреча с прекрасным. Не менее прекрасным, чем цирк, Новый Год, купание в озере в жаркий день и те часы, когда она растворялась в книге или упоённо рисовала.

Где-то в тайниках Варькиной души была копилочка - хрустальный ларчик для "чудесностей и прекрасностей". Сегодня копилочка пополнилась. Тёти Галин медовый торт стал такой "чудесностью и прекрасностью"!

...Немецкая кукла, аквариум, пианино...
Нет!
Варька встрепенулась, глаза, устремленные на торт, горели решимостью. Она знает, чтО будет завтра делать!
- Тётя Галя, а как вы его печёте?

И Светке даже стало немного жаль Варькиных родителей.