Весёлая суббота

  Пронзающий голову длинный «Бз-з-з-з!» входного звонка снова разбудил посреди ночи. Опя-а-ать! Я была зла. Очень. Нет, ну правда, сколько можно?
  В эту квартиру мы переехали в январе. Звонок не работал, и – да! – до сих пор никто не удосужился его наладить. В январе. А сегодня? Со сна я забыла, а, вот, вспомнила: сегодня март. И звонок всё ещё не работает. Но наш весёлый домовой (кроме него больше некому) будит меня этим «Бз-з-з!» с неотвратимой регулярностью несколько раз в месяц. Р-р-р!
  Первое время я буквально подпрыгивала и бежала к глазку двери. Сонная я вглядывалась в круглый фрагмент подъезда до тех пор, пока не проснусь, а затем шлёпала к кровати. По пути выслушивая от домашних их мнение о состоянии моей… обо мне, в общем.
  Сейчас же я только повернулась на другой бок, громко сказав подушке (читай: домовому): «Отвали!» Обычно, это работало.
«Бз-з-з-!»
  А, ну да, я же только что уснула, ему же скучно.
- Отстань уже!
- Бз-з-з-з!
  Села. Опять звонок. И тут сердце пустилось вскачь. Вот прямо так: «Тыг-дык, тыг-дык, тыг-дык!»
Бз-з-з! Бз-з-з! Бз-з-з-з-з-з-з-з-з-з!
  Сердце скакало. Оно рвалось наружу. Я вспомнила, что мои ночуют у родни. Я дома одна. Одна! Стало жарко. Потом холодно. Потом…
  Потом в дверь постучали. Бум-бум-бум! Как будто сваи забивают. И я встала. И пошла к этой страшной двери. Звонки и удары не прекращались, а я шла, как заворожённая. Просто должна была видеть, кто это. Или что.
  Я шла медленно, держась за стену, а сердце бухало уже в ушах, во рту, горле, голова горела, а руки стали ледяными.
  Когда до двери осталось три-четыре шага, всё вдруг прекратилось. Я замерла. Наконец-то, тишина. В этой тишине моё дыхание казалось оглушительным и каким-то не моим. Через пару секунд я услышала шум проезжающих машин за окном, а потом и тиканье часов. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Бумм!!!
  От неожиданности я дёрнулась так, что слегка ударилась головой о стену, за которую держалась. Бумм!!!
  Входная дверь дрогнула. Цепочка на ней звякнула. И мне стало ясно, какая же это бесполезная вещь. Тот, кто может так (так!) сотрясать целую дверь, эту цепочку даже не заметит.
  Снова всё стихло. Только звук сердца, только эхо этого звука по всему телу. Как же страшно. Страшно. Но я всё-таки заглянула в глазок.

  От двери отходил мужчина. Я видела его спину. Зачем я не поехала вместе совсеми? Ноги мои подкосились, воздух не хотел выдыхаться. Мужчина был во всём чёрном: куртка, штаны, вязаная шапка. Он шёл к лестничному пролёту. Вот он идет вверх, ещё, ещё. Он поднимается выше и выше. Значит, уходит.
  И я тихо-тихо выдыхаю. Глаза невольно поднимаются к потолку: "Слава тебе, Господи!" Несмотря на мое октябрятско-пионерское прошлое и комсомольское настоящее – Слава. Тебе. Господи!!!
  И я по-детски, кулаком, вытираю слёзы. Ф-фух! Каким же счастьем может быть этот вздох облегчения.
  Чтобы успокоиться окончательно, я смотрю в глазок. Мужчина разворачивается. У него черная борода. И он... Он...
  Он стремительно сбегает по ступенькам и всем весом впечатывается в мою дверь! Бумм! Она снова дрогнула, но выдержала.
  В глазах потемнело, уши заложило, дверная цепочка больно оцарапала мою щёку. Возможно, это помогло не отключиться. Возможно, та мысль, что дверь выдержала в последний раз. А в следующий я буду тут лежать, как подарок судьбы для страшного мужика. Если сейчас упаду в обморок.
  В обморок. От страха. Но страх оказаться легкой добычей, страх даже не попытаться повлиять на ситуацию, оказался сильнее. Голова не держалась. А ноги ватные. Вот совсем не держат. А руки тяжелые, тягучие, ледяные.

  И я опустилась на четвереньки. И поползла. Потому что стоя я отключалась. Чувствовала, что сознание уплывает. Поэтому - я ползла. Скорее, скорее!
  Буммм! Звякнула цепочка. От нового приступа страха потемнело в глазах. Но я оглянулась. Я должна была знать. Нет, ещё не выбил. Я ползла.
  В кухню. Скорее, скорее.
  Там в нашей хрущёвской ещё никак не обихоженной кухне под раковиной нет никакой тумбы. Но зато есть подпол. Предыдущий хозяин сделал. Думал ли он...
Скорее, скорее. Я открываю крышку подпола - несколько сколоченных вместе толстых досок с колечком на одной. Тяж-ж-жёлая!
Бумм!!!
  Я всхлипнула. Уже не вздрагиваю. Слушаю. Только слушаю. Не открывает. Успею? Скорее, скорее.
  Секунда, и я почти вся в подполе. Наверху крутой кирпичной лестницы. Только голова видна над полом кухни. Бумм!!! И в мой голове за долю секунды проносится кино. Представляю, как вваливается в нашу прихожую хлипкая деревянная дверь, а по ней, гулко топая, идет тот мужик. Как он ходит по комнате и, никого не найдя, появляется в кухне. А там зияет лаз в подпол.
 Бух-бух! Бух-бух! Неужели устал по лестнице бегать и теперь просто стучит?! Аллилуйя!!!
  Успею замаскироваться. Я с трудом тяну тяжелую крышку к себе на голову, стоя по плечи в яме. Одновременно беру и ставлю на крышку ведро с мусором. Одному домовому ведомо, как я закрыла крышку так, что на ней сверху осталось стоять ведро. Ровно посередине.
Бумм!!!
  И я молнией спустилась в самый низ. И забралась на полку поближе к банкам с вареньем. Я замерла. Мне остаётся только ждать. Благо, в подполе у нас тепло.
  Почему-то я была уверена, что утром всё закончится. Люди пойдут на работу или он устанет, или мои приедут. Хоть что-то должно будет переломить ситуацию! Или кто-то.
  Впервые в жизни я жалела о невозможном и мечтала о несбыточном. Вот если бы я была мужиком! Как бы я ему врезала! За то, что он опасен для меня. За то, что я боюсь. За то, что ползла на четвереньках. За то, что сижу в этом подполе.
  Никаких ударов и звонков тут не слышно. Остается ждать. И бояться. Или уже не бояться? Тут он меня не найдёт, я же замаскировалась. Вход в подпол совсем незаметный, предыдущий хозяин всё сделал красиво. А я ещё и ведро сверху поставила…
  Под эти мысли я и уснула.
  Проснулась от боли в боку: туда уткнулась банка с клубничным вареньем. Тело болело. Ломило и ныло. Голова была чумная.
  Я долго прислушивалась. Ещё дольше поднималась и открывала крышку подпола. Никого не было. Счастье!!! Было утро.
  Крадучись, обошла квартиру. На цыпочках подошла к двери. Никого. Совсем. Потом спускались соседи, выходили из подъезда. Потом другие.
  Я очень осторожно открыла не выбитую дверь, с облегчением вздохнула и нажала на кнопку звонка.
Звонок не работал.
                ***      ***     ***
  Ну и ночка… По-хорошему, после таких приключений я должна была на всех парах мчаться к своим, подальше отсюда, за город. А снова ночевать дома одной, рисковать ещё раз, пережить ещё одну, возможно, такую же ночь… Или ехать к родне помогать с ремонтом? Не знаю, как вы, а я, в свои семнадцать лет, выбрала – не ремонт.
  Утро было такое солнечное, такое «каникульное», что спустя два часа и душ, ночное происшествие уже казалось каким-то давним, не настоящим. Казалось, оно – почти сон. Под ослепительными, бьющими во все наши окна, солнечными лучами, в светлой квартире, среди теперь уже родных стен всё ночное быстро покрывалось пылью нереальности. Земляной пылью от воронки. Той самой воронки, в которую два раза снаряд не попадает.
  Ну и вообще, зачем тревожить родителей? Они могут растревожиться так, что в следующий раз у меня вместо весёлых выходных будет и ремонт, и грядки, ещё много чего. Да. Остаться – это самое правильное.
  И я пошла на кухню. Завтракать.
  Интересно, что же случилось со звонком? Ведь не работал. А потом звонил. Ещё как!
  По случаю выходного дня и восхитительного ничегонеделания я расположилась с комфортом. Приволокла на кухню телефон: лопну, если не расскажу кому-нибудь о том, что было ночью. Моя гордость – добытый по знакомству и купленный на собственную стипендию телефонный провод длиной двадцать метров – добросовестно служил свою службу и работал свою работу, то есть по телефону можно было поговорить из любой точки квартиры. Принесла мягкий стул, под спину подложила подушку-думочку, ноги закинула на табурет. На столе слепят солнечными бликами большая кружка с чаем, бутерброды с маслом и сыром на красивой тарелке, варенье в пиале с золотым ободком и телефон. Буду барствовать.
  Я предвкушала то ошеломительное впечатление, которое планировала произвести на Светку. Таких приключений в моей жизни ещё не бывало. И в её тоже. Ещё раз полюбовалась утренним натюрмортом. Откусила бутерброд и стала набирать номер. Я буду гвоздём программы, звездой телефонного разговора. Это будоражило. Воодушевляло. Теперь, когда всё было позади, я начинала думать, что, может, не так уж и плохо, что он приходил, будет, о чем рассказать.
  Бумм!!!
  Бутерброд на штанах, телефонная трубка на полу. Я застыла. Сидя в кухне, я отлично видела входную дверь. Она шевелилась. Как будто кто-то большой и сильный, методично и не торопясь, расшатывал её, расшатывал замок и медленно то давил внутрь, то тянул на себя, в подъезд. Играл в Тяни-толкая. Цепочка позванивала в такт, дверь расшатывалась всё сильнее. Оторвать взгляд от неё я не могла.
  Бз-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з!!!
  Встала рывком. Миг, и я у подпола. Бумм!!! Я уже почти вся в подполе, и перед тем как спрятаться в тёплой спасительной темноте, я вдруг вижу её. Только её. Телефонная трубка лежит на полу в двух шагах от меня. Вот я – дура. Телефон же!
  Бух-бух! Бух-бух! Бз-з-з-з!
  Я вздрогнула, зажмурилась, футболка прилипла к спине и животу. Ещё секунда, и я заплачу от страха. Или, всё-таки, рухну в обморок: голова уже плывёт.

- Ты что тут хулиганишь, @@@?!! Настукивает он тут @@@! А ну, пшёл вон @@@! @@@ @@@!!!
  Э-то музыка. Сим-фония. Райская песнь! В исполнении тёти Вали, нашей соседки. Пусть она не замолкает, пусть матерится! Громко и долго, и лучше радом с моей дверью. Куплю ей сегодня пива.
  Я сижу прямо на полу, привалившись спиной к холодильнику, слушаю трубный мат тёти Вали, вытираю слёзы и люблю её, люблю…

  Пока вставала на ноги, стукнулась головой о раковину (смешно), порвала рукав футболки о гвоздь (забавно). Гвоздик такой маленький, такой блестящий. Я умилилась, глядя на него. Так красиво торчит из крышки подпола. Какой же он хорошенький! И его я тоже люблю.
  Я окинула взглядом поле боя. Опрокинутая пиала в кляксе варенья на столе, под столом чай с молоком – декоративная лужа размером с Аральское море. У края моря притулилась лодочка – телефонная трубка: «Пи-пи-пи…».
  Утречко… Да и ночка тоже. И я снова заревела. В голос! От злости на себя. И от… чего? От страха? Облегчения? Любви к тёте Вале? Пи-пи-пи…
  Телефон раздражал. Кухню не хотелось видеть. Выходные треснули. Ещё немного, и треснет жизнь. И что теперь, всегда так бояться и оглядываться? Я повернулась к двери. Не шевелится. Вот зачем он снова пришёл?
- Зачем ты пришёл, образина чёрная? – Заорала я со всей мочи. – Кто тебя звал?
- Ты, - раздалось где-то за спиной, и под мои ноги легла большая тень.
  День был солнечный.
  Тень чёрная.
  Я – в обмороке.
                ***         ***        ***
  В обмороке было хорошо. Там было лето. Залитый солнцем просторный зелёный двор. Наш старый деревянный дом. Щебетали птицы и дети…
  И зачем мы оттуда уехали? В доме было так уютно. И там не было звонка.
  А здесь… Я потихоньку приходила в себя. Почувствовала под собой тёплый пол кухни. И всё вспомнила. Сердце бухнуло в уши и застряло в горле. Не хочу сюда! Не хочу! Как заставить себя открыть глаза? Он здесь. Он говорил со мной.
  Я прислушалась. Тишина. Только: пи-пи-пи… Слушаю ещё. И ещё. Лучше открыть глаза. «Ничего не лучше», - заспорила умная девочка в моей голове. Так вот ты какой, мой внутренний голос. Умная девочка, которая ночью была… где?

  Открыла глаза. Никого. Села. Пи-пи-пи… Снова шумят машины за окном. За окном! Голос и тень были с той стороны! Я резко обернулась. Никого. Просто открытая форточка.
  Это в кухне никого, а там, дальше? Я тихо-тихо встала и обрадовалась, потому что увидела на холодильнике большой точильный камень. Пи-пи-пи…
  С камнем в руке сделала первый шаг. Холодильник дребезжал, дребезжали трамваи за окном, дребезжало всё внутри меня. Я шагнула ещё. Осторожно выглянула из-за холодильника в коридор, заодно сканируя часть комнаты. Пусто. Ещё шаг. Мои шея и плечи закаменели. Острые края камня больно впивались в руку.
- Пи-пи-пи… - пищит трубка в кухне.
- Тик-так, тик-так, - тикают часы на стене у коридора.
  О чём они там тикают? О чём-то важном. Жизненно важном. Тик-так.
  И моя умная девочка услышала, поняла – не надо ходить по всей квартире и проверять, есть он там или нет. Не надо.
  Пи-пи-пи. Тик-так. Тик-так. Надо только прислушаться. И послушаться. Её.
  Тик-так. Тик-так. Бе-ги. Бе-ги.
  В такт этому мерному тиканию, с камнем в руке я мягко, по-кошачьи, пошла к выходу.
  Взять ключи с крючка с одной стороны от двери, пальто с вешалки - с другой стороны. Сапоги в руки. Прислушалась. Тишина. Только: тик-так, бе-ги… И я рванула дверь. Закрыто. Я судорожно обернулась. Нет его. Вздохнула, прикрыв глаза. Ещё вдох. Так, держать себя в руках, держать в руках. Тик-так…
  А-а, я же сама закрыла дверь сегодня утром. Быстро-быстро повернула замок, скинула цепочку, опять рванула дверь. Открылась. Невольно снова прислушалась и посмотрела назад, в коридор, на кусочек кухни. Нет его. И не надо! Не надо! Не надо!!! Понял?!
  Быстрый сильный, какой-то увесистый стук раздался из глубин кухни.
  Никогда я так не визжала. И никогда я так не бегала. Бежала, бежала… Очнулась на проспекте. К моему удивлению, в пальто. Сапоги и ключи были в одной руке, точильный камень – в другой.
  Лицо сильно мёрзло. На морозе дорожки от слёз на щеках и подбородке жгли кожу. Холодный ветер распахнул пальто, разметал волосы и сдул с меня шок.
  Я остановилась. Обулась. Босых ног я не чувствовала. Застегнулась. Пальцы дрожали. Тёплой у меня была только ладонь, к которой будто прирос точильный камень. Редкие прохожие шарахались от моего вида. А мне хотелось гавкнуть.

  Надо было вернуться, попросить соседку закрыть мою дверь на ключ. Сама я не буду, не-а, нетушки. (Умная девочка внутри меня одобрительно кивнула.) Не пойду. Я соседке в окно покричу. Или снежком кину. Я посмотрела на свои руки, кровожадно улыбнулась, и меня пробил истеричный смешок: или камень зашвырну.

  И вот я под окнами тёти Вали. Преимущество первого этажа – я её там не только видела, но и очень хорошо слышала. И снова любила. Я кинула снежок в окно. Не попала: мешало расстёгнутое пальто. В предвкушении музыки мата кинула ещё один, и услышала за спиной мужской голос:
- Девушка, вам помочь?
  Внутри меня что-то стукнуло, ухнуло, а я начала медленно поворачиваться. Всем корпусом, как избушка на курьих ножках. Мне в глаза бросилось сразу всё: чёрная одежда, чёрная вязаная шапка, чёрная борода...
  И через долю секунды я, как солдатик, повинуясь хорошей умной девочке, резким коротким ударом впечатала свой точильный камень ему в солнечное сплетение.
  Прямо в солнышко!