ДАртаньян и Железная Маска книга 2 глава 27

Глава XXVII. Королевский совет

Голландская война была в некотором смысле инициирована Людовиком XIV. Незадолго до начала боевых действий в северо-западном направлении Людовик собрал на военный совет своих военачальников. Присутствовали Филипп I Орлеанский, Людовик II де Бурбон-Конде, Анри де Тюренн, Себастьен де Вобан, Франсуа де Креки, Франсуа Анри де Люксембург, Фридрих фон Шомберг, Жан д’Эстре, Луи Виктор де Вивон, Авраам Дюкен, Кольбер, а также секретарь Короля, Юбер.
— Господа! — начал Король. — Мне много раз говорили о важности сохранения равновесия в Европе. О каком равновесии идёт речь? Мне говорили о каком-то дипломатическом равновесии. Это ерунда. Равновесие бывает только одно – военное. Всё остальное зависит от этого главного равновесия. Но задумывались ли вы, что это такое – равновесие? Возьмём вот этот глобус.
С этими словами Король подошёл к большому глобусу.
— Учёные люди говорят, что если положить небольшой шарик, как вот эта жемчужина, на самую верхушку этого глобуса, то он будет находиться в равновесии, и, следовательно, может лежать на этом месте сколь угодно долго.
С этими словами Людовик положил круглую жемчужину на верхнюю точку сферы, представляющей собой модель Земли.
— Так ли это? — спросил Людовик, обводя взглядом присутствующих. — Насколько надёжно это равновесие?
С этими словами Людовик слегка ударил пальцем по глобусу, после чего жемчужина скатилась с глобуса на пол.
Юбер тут же подскочил, поднял жемчужину и с поклоном положил её на небольшой столик.
— Итак, мы видим, что равновесие – это весьма неустойчивое состояние вещей, — торжественно заключил Людовик. — Так к чему же стремиться сохранить то, что невозможно сохранить надолго, что грозит внезапной бедой и проблемой? Ведь никогда нельзя предугадать, куда именно скатится такая вот жемчужина, то есть на чью сторону склонится чаша весов после того, как равновесие нарушится?
Филипп Орлеанский с восторгом поклонился Королю, после чего все присутствующие были вынуждены повторить этот жест.
— Я не могу полагаться на случай! — чётко сказал Король. — Франция – оплот католической Европы, нас поддерживает Папа, тогда как страны, наводнённые еретиками, готовят всевозможные козни против нас. Но посмотрите, что происходит! Герцог Лотарингский ищет союза с Голландией! Мыслимо ли это! Лотарингский дом всегда похвалялся своей ярой приверженностью к католицизму. Совершенно очевидно, что Гизы привержены лишь к своей неуёмной жажде власти, а, следовательно, к смутам. Я уничтожу само понятие герцогства Лотарингского. Лотарингия – неотъемлемая часть Франции, как и Эльзас. Эти выскочки Гизы вообразили себя равными принцам королевского дома, и того и глядишь заявят нечто большее. Достаточно я терпел их наглые выходки. Когда они прикрывались борьбой за истинную религию, я имею в виду, разумеется, верность католической церкви, это выглядело почти прилично, по крайней мере, внешне. Теперь же, когда они встали на сторону еретиков, это переходит всякие границы приличия. И эти господа европейские политики хотят, чтобы я уважал мифическое равновесие сил? Равновесие дипломатических сил между сторонниками истинной веры Господней и еретиков? Я должен радоваться тому, что Европу наводнили еретические страны, и что их дипломатическое влияние приблизительно совпадает с влиянием католического мира?
Все присутствующие вслед за Филиппом Орлеанским изобразили на своём лице возмущение в адрес еретических стран Европы.
— А тут ещё Испания! — гневно сказал Людовик. — Страна, которая просто обязана быть оплотом католицизма! И вдруг это государство вступает в постыдный союз с государством еретиков, с Голландией! Почему? Потому что ослабить Францию для них важнее, чем укрепить католицизм в Европе!
Присутствующие военачальники постарались изобразить ещё больше гнева на своих лицах, на этот раз в отношении Испании.
— Пока наш кузен Карл II поможет нам в сдерживании Голландии на море, мы должны окончательно разобраться с Лотарингией и с лотарингскими выскочками, после чего совместно укоротим Голландию. Да, господа, Амстердам должен склониться перед Парижем! 
Решительность Людовика определялась двумя факторами. Во-первых, заплатив своему кузену, Карлу II, два миллиона ливров за тайный договор между Францией и Англией, Людовик заручился его военной поддержкой. Во-вторых, Людовику удалось заключить франко-шведский договор. Кроме того, ему удалось заключить союзы с Кёльном и Мюнстером, а также подписать договор о нейтралитете со Священной Римской империей.
— Что мы имеем, господа, вам доложит господин Кольбер, — сказал, наконец, Людовик. — Прошу вас, господин министр.
— Ваше Величество! — обратился Кольбер к Королю. — Господа! В настоящее время мы располагаем ста семнадцатью тысяч человек пехоты и двадцатью пятью тысяч единиц кавалерии. На море мы располагаем тридцатью кораблями первого ранга, кроме того, Англия обещала поддержать нас семьюдесятью кораблями. Английские полки, которые нам будут предоставлены, также помогут нам в Голландии. Кроме того, мы располагаем двадцатью тысяч швейцарцев, пятью савойскими полками, двадцатью тысячами воинов из Кёльна и Мюнстера.
— Прекрасно! — воскликнул Филипп Орлеанский.
Анри де Тюренн подтвердил своё одобрение поклоном головы. Остальные присутствующие также выразили своё одобрение.
— Нам предстоит противоборство с коалицией, возглавляемой Вильгельмом Оранским, — продолжал Кольбер. Наряду с Испанией, Голландии, вероятно, окажут поддержку Дания, а также германские князья и лотарингский дом. Мы рассчитываем на нейтралитет Священной Римской империи, но этот нейтралитет довольно хрупок, поэтому следует быть готовым к тому, что это ненадёжное во всех отношениях государство примкнёт к нашему противнику.
— Ненадёжные государства примыкают к победителю, — резко сказал Людовик.
— В таком случае, Ваше Величество, сама судьба велит нам стать победителем, — ответил Кольбер с поклоном.
— Вот какого равновесия я желаю в Европе! — сказал Людовик, схватив жемчужину со стола и крепко зажав её в кулаке. — Такое равновесие не грозит нам никакими неожиданностями! Никаких непредсказуемых изменений баланса сил! — с этими словами Король поднял над головой руку с жемчужиной, зажатой в кулаке.