Старый дневник или радио-пираты 20-го века

     Эта история о мужской дружбе и о связи
поколений. Рассказ посвящается моему
отчиму и другу. Время событий, - начало
60-х годов.  Место событий, - обычный
       сибирский город, под названием Тюмень.

Однажды я приводил в порядок свою старую библиотеку, выбросить ненужные конспекты, избавиться от старой технической литературы, словом провести очередную минимизацию. И вот мне попалась в руки старая стопка тетрадей, бережно перевязанная обычной сатиновой синей  лентой. Судя по мелкому подчерку, это были тетради моего отца, там оказались разные схемы и пара дневников.
  Сразу проснулась память детства, и отдельные эпизоды. Это то, как мы с мамой въехали жить в маленькую комнатку деревянного дома с печным отоплением. Тогда все было деревянное, и тротуары, и окружающие наш двор серые сараи. Помню как через год, два, я пошёл в школу. Вспомнилась первая школьная линейка с цветами и деревянные свежо выкрашенные парты в классе. А эта стопка старых тетрадей напомнила мне, как у нас с мамой появился взрослый дядька. Наша жизнь преобразилась в лучшую сторону, и начала наполняться яркими событиями, словно бидон парным молоком. В те детские годы, молоко пахло теплотой, и когда  мама наливала его в стакан, оно приятно шкварчало и густо пенилось.
      Он сразу заслуженно обрёл звание третьего члена семьи. Даже сейчас в моем преклонном возрасте мне кажется, что именно с этих пор началась моя сознательная жизнь. Казалось бы, что чужой дядька был обычным телефонистом, но он смог с первого дня тронуть во мне какие-то мальчишеские струнки.
     Особый интерес у меня вызывали его мантёрские инструменты,  номеронабиратели, микрофоны,  и наушники разного калибра. Все это пахло новеньким карболитом с неведомым ранее запахом.  Вскоре у нас дома появился настоящий телефон, и можно было звонить по всему городу. У моей мамы это вызывало определённую гордость, ведь в те годы наличие домашнего телефона, означало некое положение в обществе. Сознаюсь, что я ненавязчиво выспрашивал у дворовых мальчишек, есть ли у кого то из соседей такой же аппарат. А получив отрицательные ответы, был внутренне горд за свою семью. Но больше всего меня терзало желание поднять трубку и позвонить какому-то незнакомцу и поговорить с ним. Так сказать вырваться из стен своей квартирки и оказаться в некоем пространственном путешествии. А ещё через некоторое время у нас появился телевизор «Спутник», который был первым не только в нашем доме, но и среди ещё двух домов нашего двора.
      По выходным дням на домашний кинопоказ к нам подтягивались ближайшие соседи со своими табуретками. На полу первым рядом умащивались соседские ребятишки,  а поскольку единственная комната была маленькой, мальчишкам и девчонкам приходилось сгибать свои ноги калачиком. Мама, обходя плотные лабиринты телезрителей, угощала всех своими пирожками. Она пекла их небольшими, чтобы хватило на всех, они казались нам теми пирожками, которыми лилипуты кормили Гулливера, но от этого, эти пирожки были только ещё вкуснее.
     Благодаря всем последним событиям, достаточно жирный кусок социально-дворового авторитета отломился и мне. Среди старших парней, я стал значительно заметнее. С появлением отчима, мир изменился, и стал гораздо насыщеннее и уютнее. Наш деревянный двор уже не казался мне таким серым и унылым. Особенно это ощущалось, когда вечерами мы собирались втроём, - мать вышивала на пяльцах китайскими нитками, отец читал детективные книги, а я сидел за уроками. Отчим оказался тем недостающим паззлом в мозаике нашей семьи, которого так не хватало мне и моей маме. Проще говоря, сложилась полноценная ячейка общества, мама, папа и я.
     Иногда я приставал к отцу и просил рассказать его о войне. Конечно, его рассказы были скупыми, но из рассказов я хорошо помню, что его первый боевой вылет был в 17 лет. Сегодня, глядя на современных молодых парней того же возраста, я не могу себе представить, как в таком возрасте  нашему старшему поколению удавалось становиться отчаянными героями своего времени. Прочем, это далеко спорный вопрос, ведь мужской героизм русского воина проявляется сразу с возникновением реальной угрозы.
     И так, отчим закончив лётную школу стал летчиком-истребителем, но буквально через пару месяцев по ранению, его отстранили от полётов на истребителе по состоянию здоровья и направили учиться на курсы  стрелков-радистов. Чтобы быстрее освоить азбуку Морзе и попасть на фронт по специальности, молодые курсанты из одного наушника и простой фонарной батарейки сделали пищалку. Так вечерами в казарме они дополнительно продолжали  осваивать профессию радиста. В один из вечеров он мне показал, как сделать такую пищалку и ключ для изучения азбуки Морзе. Это был первый его урок и первый шаг к моему техническому творчеству.
     После окончания курсов отец стал летать на пешке (ПЕ-2), а во время учёбы он познакомился с сыном Сталина, Василием. На фронте отца сбивали два раза, и каждый раз его баловала судьба, ему удавалось выжить, возвратиться через линию фронта и снова летать.
     Последнее падение ему запомнилось особенно. Из экипажа он выжил один, сразу после того, как раскрылись их парашюты, их расстреляли «Мессеры».  Он же покинул самолёт  затяжным прыжком, как его учили ещё в лётной школе. На обратном пути, буквально на четвёртые сутки он наткнулся на сбитый накануне наш бомбардировщик, на котором оказались невредимыми передатчик и приёмник. Порванную антенну он натянул на близко стоящую молодую берёзку, но с бортовым питанием пришлось повозиться. Долго искал, чем можно заменить разбитые предохранители. Выручила алюминиевая обёртка от шоколада из неприкосновенного запаса.  Он в ярких красках рассказывал как радостно запел умформер, как наконец, связался со своей эскадрильей, как ему приказали затаиться и ждать подхода наших разведчиков. Словом ему тогда жутко повезло. Разведчики появились ранним утром, они тихо постучали по плоскости крыла и взобравшись на место стрелка радиста прикладом изуродовали радиостанцию. Ему было жалко её до боли в сердце, ведь она спасла ему жизнь.  Именно в этот момент он решил, что если доживёт до конца войны, то обязательно построит свою любительскую радиостанцию.

    Так сложилось, что после войны он стал простым телефонистом, но мечта, получить разрешение на постройку любительской радиостанции по ряду причин откладывалась. Теперь он раз в месяц ходил в тюменский радиоклуб на общие собрания радиолюбителей, а я таскался за ним как хвостик.  Собрания проходили ещё в старом деревянном клубе ДОСААФ, где стояли мощные радиопередатчики и огромные приёмники, а я смотрел на них как заворожённый. Мне разрешалось одевать наушники с мягкими лопухами, крутить ручки огромного военного приёмника и слушать эфир. Это было для меня каким-то неописуемым очарованием совершенно другого мира, мира фантастики. Но однажды он пришёл из клуба очень расстроенным и хмурым. Оказалось, что ему отказали в получении любительского позывного радиосигнала, и это было для него настоящей трагедией.
- Мне, бывшему боевому офицеру авиации, сокрушался отец, интеллигентно отказали содействовать армии, авиации и флоту! Мать вашу, а-а!  Иссит твою лять! Он нервно выкуривал одну папиросу за другой, и чеканил пятками по полу из угла в угол! Достав из кухонного шкафчика давно початую бутылку водки, он  залпом накатил полстакана. Вообще-то он ни когда не ругался матом, так как ему запрещал это делать сан его отца, и только некоторые странные выражения он иногда позволял себе.
     На вопрос матери, почему отказали-то? – Он, почти трясущимися руками, достал из своего скудного альбома черно белую фотографию 9 на 12, обрезанную фигурным резаком и показал маме. На фотографии он был в лётном комбинезоне и в  шлеме. Из под шлема виднелась белоснежная шапочка-поддевка, а на боку ближе к колену висел офицерский планшет. Рядом с ним стоял такой же улыбающийся лётчик в кожаной куртке и тёмном галифе. Его офицерская фуражка была в левой руке, а на лбу красовался завихрастый чуб. На обратной стороне фото было написано синими чернилами, - «Георгию на долгую память от Василия Сталина»,  роспись и дата.
- У него такая же где-то есть, пробурчал отец и неуверенно добавил, - ну может была…
- Да-а-а, протянула мама, вытирая слезу фартуком, сегодня это не лучшее знакомство. После этого случая отец пил всю неделю, а когда очнулся от запоя, то подозвал меня к себе и сказал:
- Я уверен Серёга, мы вместе с тобой построим радиостанцию, мы все равно будем выходить в эфир! Он крепко сжимал пальцами мои хрупкие плечи, а я видел в его глазах обиду и желание  совершить что-то назло сложившимся обстоятельствам.
- Когда-то я сказал сам себе, продолжал он, что буду летать, и стал летать. В школе я сдал экзамены экстерном, подделал метрики и поступил в лётную школу. Так я стал летать!  Серёга, никому не рассказывай о том, что я был дружен с сыном Сталина, а то и у тебя будут проблемы…
Это были годы хрущевской оттепели, когда на закрытом заседании XX съезда КПСС Сталина обвинили в культе личности. Да, обвинение прозвучало, но ни кто не отменял инерционности сознания граждан огромной страны, проживших целую эпоху сталинизма.
У меня в школе проблем не было, но вскоре моя первая учительница Мира Алексеевна оставив меня после уроков, молча сняла с меня значок октябрёнка и посоветовала его больше не надевать. В пионеры меня тоже не агитировали. Я хорошо запомнил, как на торжественной линейке во время вручения галстуков юным пионерам, меня обошли стороной, словно я был прозрачным.  Я помню тот тяжёлый ком в горле и слезу катившуюся по моей окаменелой щеке. Я чувствовал себя побитой собакой. Но вот что было интересно, нас, так называемую «несоюзную молодёжь» все же зазывали на пионерские собрания, но я их не посещал, - перегорело. Тем не менее, отношения с одноклассниками у меня оставались  дружескими, как и прежде. Просто я чувствовал, что меня не взяли с собой на какой-то незримый паровоз, призрачно мчащийся по стальным рельсам строящегося социализма.
...Вот вагоновожатая в белой блузке и ярко алым пионерским галстуком закрывает дверь зелёного вагона, он трогается с места, а я остаюсь на платформе... Именно этот паровоз уносит моих сверстников вперёд,  у которых будет «в коммуне остановка», но уже без меня. Обидно! Но я тогда ещё не мог предполагать, что мы все мчимся в одном локомотиве.
    Не знаю, может так распорядилась судьба, но моим реальным локомотивом оказался мой отчим, от которого я брал только всё самое лучшее. Он словно камертон, заставлял в унисон петь мои невидимые струнки и для моей насыщенной жизни мне этого вполне хватало.

     Держа в руках отцовские тетради, на меня накатили воспоминания того времени. Раньше, когда я был ещё молод, я просто откидывал эту связку тетрадей в сторону, не решаясь от неё избавиться. Сегодня, развязав ленточку полувековой давности, я словно открыл шкатулку воспоминаний.
    Помнится, как отец настойчиво посылал меня в радиокружок дворца пионеров, и меня даже приняли. Где-то через месяц, преподаватель радиокружка заметил, что я хожу без пионерского галстука и сделав мне замечание, с удивлением узнал, что я не пионер. Ещё через неделю я понял, что меня приняли в радиокружок с испытательным сроком, и попросили принести мой школьный дневник. На что я твердо ответил  преподавателю, что я его показываю только своему отцу. В ответ я увидел неприязненный взгляд с многозначительным, - ну-ну…  Мне тут же стало противно от этого, я почувствовал себя чужаком в чужом стане, и больше меня там не видели.

      И так, отец не скис, он решил заняться радиолюбительством без ДОСААФ, а я вместе с ним без радиокружка, а юная пионерия осталось где то в стороне.
     Дома мне было гораздо уютнее, здесь я никому ничем не был обязан. Я иногда тайком открывал шкаф и рассматривал офицерский китель  своего отчима с медалями и капитанскими звёздочками на погонах. Всё это было для него в прошлом, но в душе отчим оставался фронтовым офицером, лётчиком - истребителем, стрелком - радистом и просто защитником Родины. Он гордо нёс в себе эти нетленные звания. Кому, как ни мне брать с него пример мужества. Между уличной шпаной и им, я выбрал конечно его. Общественность отвернулась от нас, а мы, без обид и сожалений, продолжали жить в ней своей  самодостаточной ячейкой.
Где-то посредине стопки тетрадей встретился его дневник, мне стало интересно, что там? Впервые открываю первые страницы этого дневника и не спеша окидываю взглядом чернильные строки написанные рукой давно ушедшего в иной мир родного мне человека...

      Сегодня  14 января 61 года, мне не спится, сижу на кухне один, все уже спят. Прошло уже более 15 лет, а я все ещё летаю во снах и стреляю трассёрами по разбегающейся колонне бандеровцев. Кто-то посоветовал мне найти замену войне. Решил заняться не совсем законным увлечением и завести для себя ещё один дневник. Ни чего уголовного, чистая административка.
     С некоторых пор, я дружу с группой радиолюбителей, которые не афишируют своё увлечение. Это мужики, которым по той или иной причине, было отказано в получении позывного радиосигнала, прочем, как и мне. Это нас и объединило.
    В конце 1957-го, в начале 58 года в Тюмени их было всего трое. Причиной к развитию нелегального выхода в эфир послужил международный фестиваль молодёжи и студентов, открывшийся 28 июля 1957 года в Москве. Похоже, что  последняя страница режима сталинизма закрылась. Лето 57-го было незабываемым, в каждом киножурнале и во всех газетах освещались эти события, и почувствовалось некое потепление. Не знаю, кто из них был первым в этом деле, но сама идея включиться на средних волнах, произошла благодаря случайному знакомству с неким попутчиком в поезде «Москва-Владивосток». Как только получилось у одного, тут же эту идею подхватили ещё двое. Словно снежный ком в эфире на средних волнах начали появляться новые нелегальные радиостанции и зазвучали песни  «Если бы парни всей Земли», «Зори московские», «Звенит гитара над рекою». Зазвучали они вперемешку с блатными песенками под гармонь и даже под гитару. Это были первые ласточки свободных радиолюбителей. Я познакомился с одним из них на рынке совершенно случайно в январе 61 года, пытаясь купить у него орешковые изоляторы для приёмной антенны. Мы разговорились, мне тут же на клочке бумаги нарисовали схему приставки, и пошло… Для меня открылся новый мир, у меня появилась цель и я теперь точно знал чем занять себя вопреки зелёному змею. 
     Когда я влился в этот коллектив, НАС уже было больше десятка. В основном это фронтовики около сорока-пяти, пятидесяти лет с опытом жизни. Среди нас есть даже бывший войсковой разведчик и бывший сиделец (автоматчик), есть преподаватель из сельхоз. техникума, и даже часовщик, но в авторитете у этой разношёрстной компании ходит Витя «Ржавый». «Ржавый», это его кличка в миру и позывной радиосигнала в эфире. Это хромой инвалид детства, который по выходным дням на входе Калинки торгует ржавыми гвоздями, навесными шарнирами и старыми замками разного калибра. Но во времена войны, на фабрике он шил полушубки для фронта. Ребята поговаривают, что сейчас он имеет другой приработок, он скупает рыжьё и делает блатным фиксы. На это и живёт. Он в городе знает всех, все знают его.
    Вот такой у меня теперь контингент друзей по эфиру. Живём, Георгий Васильевич, живём!!! Да, мои новые друзья не из элитной эскадрильи истребителей, но обстоятельства поменяли свои приоритеты, и у меня появился новый вкус к жизни, и есть цель.  Своей старенькой маме о моих новых друзьях не рассказываю, ведь она воспитанница института благородных девиц, вдова церковнослужителя, учительница на заслуженной пенсии и уже совсем седая. Она меня не поймёт и осудит.

    ...Я оторвал взгляд от первой записи мои личные воспоминания тех лет прошли тесной параллелью с его строками. Я даже вспомнил мать моего отчима, сухонькую и опрятную старушку, учительницу трёх языков. От познания языков я яростно отбивался, но уроки мужского этикета, мой мозг принимал с огромной учтивостью.
      Вскоре мы с отцом через весь двор натянули  антенну, а после того, как мы включили ламповый приёмник, средневолновый диапазон нас обрадовал первым неформальным радистом, отец улыбнулся и произнёс такую фразу, - не тот силён, кто никогда не падал, а тот, кому ставили подножку, а он все равно вставал!  Вечерами на средних волнах мы  слушали переговоры так называемых свободных радистов нашего города. В целях конспирации от любопытных соседей, мы слушали эти переговоры через пару наушников. Всё это было жутко интересно и заманчиво, а временами даже весело. Там можно было услышать народные частушки под гармонь и под суконные юмористические басни про зверей! Это был кудрявый мат, которого в миру не услышишь. Он комментировал мне некоторые обороты речи, но тут же грозил пальцем и запрещал мне вслух пользоваться подобными сленгами. Говорил, что это очень грешно. Отец не был, ни коммунистом, ни верующим, но был богобоязненным, ведь его отец Рещиков Василий Иванович принадлежал к тобольскому духовенству.
Длинными вечерами отец чертил какие-то неведомые мне схемы, перебирал радиодетали, винтики и гаечки. Он мне давал задание на день, - точно по кругу выпилить отверстие в дюралевой пластине под ламповую панельку, и в точно указанных местах насверлить отверстий для крепления деталей будущего передатчика. Так, вместо того, что бы болтаться с парнями по улицам, я  был занят техническим творчеством.
У отца начали появляться новые знакомые, тоже радиолюбители, которых я ранее не встречал в клубе ДОСААФ. Они одобрительно рассматривали его конструкцию, делились своими советами и спрашивали, - ну когда Гоша? Это были серьёзные с виду мужики с глубокими морщинами и шрамами на лицах, некоторые имели наколки на руках с явно военной тематикой. От прочих работяг середины 60-х они не отличались. Но в них было нечто, которое отличало их от большинства бывших фронтовиков того времени, - они были с добрыми глазами, всегда были чисто выбриты, и от них не пахло перегаром. Переступая порог, они всегда снимали головной убор и учтиво говорили, - мир Вам в хату, а уходя, - добра хозяйке, достатка хозяину… Может по этому, я и моя мать прониклись к ним особым доверием. Завидев их издалека, мы с мамой всегда с замиранием в сердце ждали их приветствия. Сухих слов, таких как, - здрасьте и до свидания, в обороте их речи не было. Вспоминая новых знакомых отца, я всегда задавался вопросом и не находил ответа, - эти необычные приветствия были заимствованы у них от какой-то секты или от блатных? Но как бы там ни было, это звучало учтиво, культурно и вызывало огромное уважение.
    Тогда я впервые в жизни получил разъяснение от своего отца, что кроме радиолюбителей, есть ещё и свободные радисты, которым, как и ему не дали «добро» на выход в эфир. У кого-то из них ещё не истёк срок особой секретности, а кто-то имел иную причину. Таких радистов в Тюмени в начале 60-х годов насчитывалось около десятка. Почти все они участники Великой Отечественной Войны с наградами, и многие из них имели на фронте отношение к радио. А однажды я увидел их на сходе в канун дня победы в пиджаках, которые были увешаны военными орденами и медалями. А когда они переливались бронзовым звоном, задевая друг друга, и сверкали на солнце, у меня по телу пробегали мурашки уважения к этим героям неведомой для меня войны. Это были другие люди.
Теперь вместо радиолюбительского собрания  мы стали вместе ходить на сход свободных радистов,  который спонтанно организовывался в небольшом парке, что по улице Первомайская, между улиц Республики и Ленина. Я не отставал от отца и таскался за ним как привязанный. Там они, обменивались радиодеталями, разными схемами, а за кружкой пива в городском саду, что был за углом, рассказывали друг другу анекдоты и смешные истории из жизни. Поскольку теперь я их всех знал по именам и позывным, мне вдвойне было интереснее слышать и узнавать их по радио. Слушать, как один из них под гармошку  пел перед микрофоном блатные песни, как по нескольку раз подряд проигрывали, стильную в то время, пластинку «чёрный кот». Радиохулиганы жили в разных районах города, это были заречные, лесозаводские, калининские и конечно городские. Всех их объединяло эфирное радио средних волн. Такое знакомство позволяло мне без проблем появляться в любом районе города.
     Читаю дальше…

10 мая 1961года.
      Вчера во вторник встречались все фронтовики из нашей компании свободных радистов. Отмечали день победы, хотя по календарю этот день не красный, - обидно.  Меня вернули к нормальной жизни мои друзья по эфиру, ведь я пил, не просыхая почти целый месяц. Я потерял смысл жизни после того, как меня накрыл отдел из обл. управления связи и изъял всю аппаратуру. Жалко, приёмник Родина-52М был не плох. Жена со мной не разговаривает, сын дуется, а мне паршиво и стыдно. Парни вытащили меня на сход, и как бывшего офицера авиации стыдили за слабость характера. Ребята пообещали помочь мне детальем, а главное подгонят какой ни будь рабочий приёмник. Я начинаю оживать, а Витя «Ржавый» подсказал мне идею, как нужно сделать антенну, чтобы её не было видно. Он убедил меня, что антенна – невидимка, это один из главных методов скрытной работы в эфире. На днях я с ним встречаюсь, и он мне покажет размеры и схему его чудо - антенны.

    ... Да, вспоминаю этот случай, отец действительно тяжело переживал это событие. Я хорошо помню этот чёрный день. Он постоянно усовершенствовал свой радиопередатчик, то и дело, включаясь в эфир. Насидевшись рядом с ним дома, я отправился во двор к ребятам. Мы сразу приметили чужаков, которые как-то странно крутились вокруг себя и поглядывали на крыши наших домов. Смекнув, что это были поисковики, которые искали передатчик отца, я мигом юркнул в наш подъезд, но было уже поздно. В нашу дверь уже входил участковый милиционер и чужие люди.  Конечно, приёмник и передатчик у отца изъяли, а его потом оштрафовали.
     После того, как они уехали, отец стрелой помчался предупреждать своих товарищей по эфиру о случившемся.  Эфир на средних волнах в городе  замер на целых две недели. А я из этого извлёк  урок взаимовыручки и товарищества.
Читаю дальше. Мелкий подчерк отца продолжал писать...

22 мая, понедельник.
     Ко мне на работу приходил заречный Саня «Эмблема» и донёс до меня будни нашего средневолнового эфира. - Раз в год, или по какой-то заявке приезжает группа из Свердловска и чистит средние волны. У них на теле скрытые пеленгаторы «Кулик». Одного, двух вылавливают, но в основном молодняк, которые трещат языками в эфире много лишнего и бесконечно крутят пластинки. Как сказал Саня, меня кто-то заложил, - сам виноват, нечего заигрывать с молодёжью. Я согласился с его доводом!
    Саня бывший мент и списан по инвалидности.  Он добавил, что с ДОСААФ-овскими тоже лучше не общаться, они дежурят на средних волнах и пишут журналы не за идею, а за шкурный интерес, - за повышение категории своей радиостанции.
    В эфире обсуждали случай, происшедший со мной. Кто-то из наших назвал дежурящих на средних волнах «милиционерами». Пропасть между радиолюбителями и радиохулиганами увеличилась. По этому, в целях собственной безопасности решили, что в постоянной борьбе со своим государством нам надо быть мудрее и призвали всех маскировать антенны в ущерб силе сигнала.

   ...Да, вспоминаю, словно это было вчера.  Как потом на очередном сходе объяснил радист с позывным «Эмблема», - «чужие» были командированные из Свердловска. Командировка у них закончилась, и они уехали восвояси.
    Прошло столько лет, а я помню всё до мелочей, видимо потому, что эти события касались и меня, а потому чётко врезались в моей памяти. Даже то, как я хотел плюнуть на ботинок поисковика, который в тот день с довольной миной выходил из нашей квартиры. После этого случая отец во хмелю выразился, - вот меня и на гражданке сбили. Да, отец выпивал, но друзья по эфиру его не осуждали. А кто из фронтовиков тогда не пил? - Единицы. Для меня же, он был авторитетом.
     Следующая запись в дневнике отца, как я вспоминаю, оказалась следующей волной его активной деятельности. Отец как будто очнулся  от бурного похмелья благодаря моей маме, о чем напомнили мне следующие строки...


27 мая.
     Сегодня пятница, день пьяницы. Вечером зашёл к «Ржавому» с бутылочкой сургуча, посидели, он дал срисовать схему антенны из журнала «Радиофронт» за 35 год инженера Тудоровсого. Я слово в слово переписал весь текст.
     Как только я её увидел, я сразу представил, - как и где она будет висеть. Это коллективный сарай нашего двора в два этажа, длиной около 30-40 метров, а нашу яму для зимних запасов я оборудую под радиорубку. 
Витя ещё сообщил, у кого за два пузыря можно попытаться обменять совершенно рабочий приёмник. Сегодня я начинаю новую жизнь и составляю план мероприятий. 
1.Взять халтуру…. 2…3…4…5…
6.…К осени собрать простенькую шарманку, установить антенну на крышу коллективного сарая, а главное сделать уютную радиорубку в погребе. Ко всем мероприятиям привлечь сына.


      ...Я хорошо помню, как после того случая отец ушёл в запой на неделю или две, а мать сильно сокрушаясь, но как-то раз намекнула ему, - ну раз боишься, что тебя снова собьют, уйди в глубокое подполье. Потом вполне серьёзно, но с некоторой иронией добавила вполголоса, - у нас ведь в сарае пустует большая яма для хранения овощей, приберись и обустрой в ней свою радиорубку. Отец как то резко зацепился за эту идею и словно воспрял, ему понравилась идея матери. А что, - летом там не жарко, рассуждал он, а зимой выручит «козёл». Так назывался тогда самодельный электрический нагреватель на основе асбестовой трубы и спирали из нихрома. Снова у него засверкали глаза, а мать осталась довольна своей выдумкой, ведь теперь он вновь будет вести трезвый образ жизни. И тут он сказал сокровенную мысль лётчика, которую я запомнил, - Когда кажется, что весь мир настроен против тебя, помни, что самолёты взлетают против ветра!
     Следующая запись во мне вызвала особые воспоминания...

Сегодня 4 июня.
День рождения у Сергея, я пить не стал, тем более, завтра на работу, у всех в семье хорошее настроение. Я ему подарил пару телефонных трубок, моток провода - лапша и батарейку. Он собрался делать телефон со своим другом из дома напротив. Парнишке 9 лет, он смышлёный все схватывает на лету, хотя учится на трояки. Мой прошлый запой сильно сказался на кошельке семьи, теперь халтурю почти каждый вечер. Серега ходит на болото судоверфи и ловит дафнии для наших аквариумных рыбок. В общем, все заняты своими делами.

...Да, это был воистину царский подарок по тем временам, ведь ни у кого из парней не было своего телефона. Это сегодня, у каждого первоклассника свой мобильник, а тогда о таком не мечтали даже взрослые.
Читаю все эти записи с упоением, и в моей памяти расцветает моё детство. Конечно оно у всех разное, но моё было ещё и лучше всех...

9 июля.
    Сыну дал задание скопировать план города Тюмени на кальку, я его потом унесу в новую радиорубку. План города помогли найти в электросетях, в понедельник с утра нужно вернуть вместе с шоколадкой «Красная звезда» для Зины из проектного отдела. А чтобы Сергею не было завидно, купил ему вторую шоколадку. Интересно, он с матерью поделится?

10 июля.
    Решил показать Сереге, что я там натворил в подвале сарая. Наша радиорубка понравилась сыну, он попросил сделать для него ещё одно место со стулом. Меня это порадовало, - у парня появился интерес. Все идёт по плану, скоро новый выход в эфир, я готовлюсь не спеша и тщательно. Хочу наконец-то отметиться в эфире. Теперь безопасность у меня на первом месте. Я попросил Серегу послушать у нашего сарая, слышно ли меня из радиорубки с закрытым люком, когда я громко разговариваю? Оказалось, нет.


    ...Вспоминаю, как мы пропадали вечерами в этом сарае. Мы вместе закрыли земляные стены досками и фанерой. Поверх фанеры на клейстер легли старые газеты «Тюменская правда», ну хоть обои наклеивай. Даже потолок был оббит гофрированным упаковочным картоном. Помню даже как отец побелил его тонким слоем извести. На ровном и утоптанном земляном полу легли куски рубероида и старые, тканые половики. Над столом радиорубки закрепили дефицитную  по тем временам люминесцентную лампу дневного света. На одной из стен, чуть выше небольшого столика, стройным рядом красовались новенькие электрические розетки, а вся электропроводка была проведена в металлическом рукаве. Все было смонтировано параллельно и перпендикулярно, что придавало радиорубке особый фантастический вид.
     Отец достроил новый радиопередатчик, и обычный подвал для хранения овощей превратился в отлично обустроенную радиорубку с картой города. Я хорошо помню, как я старательно переводил на кальку план нашего города. На этом плане отец старательно начертил красными жирными линиями те места города, с кем он имел постоянную радиосвязь. Карта города придавала радиорубке законченность этого сооружения. Так я обрёл нехитрые навыки в строительстве и конечно умение хранить тайну.
      Пока отец был на работе, я часто спускался туда, помню, что приточка воздуха включалась вместе со светом. Я с упоением слушал шум эфира, радистов, и одновременно делал уроки. Адреналин наполнял меня, чуть ли не вытекая из ушей.  Удавалось пару раз ходить с отцом по ночам, и тогда я с огромным удивлением слушал радиохулиганов из других городов. Мир для меня стал значительно шире. Ни у кого из радиохулиганов в городе не было такой радиорубки как у нас. Мы чувствовали там себя в полной безопасности!...

Сегодня 5 августа.
     Вчера зашёл к Петру, он меня обрадовал аж четырьмя радиолампами 6П3С, тогда я решил сделать передатчик на трёх лампах в параллель, а одну держать в запасе. Это целое богатство! Завтра в воскресенье намечен пробный выход в эфир. Волнуюсь как в первый раз.
    Сегодня не выдержал, решил ночью послушать эфир на новую антенну Тудоровского. Оказалось она работает совсем по другому чем обычная верёвка. Во первых она совсем не шумит. Особенно ослабла китайская радиостанция, но появились пираты из соседних городов. Я слушал их до часу ночи и из их разговоров узнал, что многие из них ушли за диапазон, ниже 200 метров. Надо будет взять это на заметку. Самой большой популярностью среди радистов пользуется антенна Фукса, но антенна  Тудоровсого мне  понравилась малошумностью.

...Конечно, особую гордость вызывала наша скрытая от посторонних глаз антенна, ведь именно по ней прошлый раз определили нашу квартиру и нашу радиостанцию. Теперь полотно антенны поднималось между досок из подвала вверх до кровли второго этажа наших общественных сараев, и горизонтально расстилалась вдоль всей крыши так, что её не было видно даже из окон второго этажа соседних домов. Это сейчас  я понимаю всю уникальность этой антенны, ведь она отлично работала в пределах прямой волны и одновременно выполняла роль антенны зенитного излучения.  Тогда же, мы с отцом довольствовались только её малошумящими свойствами. Мы её устанавливали вдвоём, от чего я чувствовал себя причастным к какому-то грандиозному событию и был горд этим. Он стоял внизу и руководил, а я маленький мальчишка лазил по крыше и закреплял её полотно на стеклянных поллитровых бутылках - изоляторах.
    Изготовление бутылочных изоляторов мне особо запомнилось. Предварительно отец набивал их сухим песком, а я после уроков заливал их горлышки расплавленным парафином.  Теперь они надёжно стояли на односкатной кровле нашего сарая как неваляшки и отлично поддерживали на весу полотно антенны...


6 августа.
      Наконец-то вышел в эфир на пошарпанной радиоле Рекорд – 53, с одной 6П3С и на новой антенне. Приёмник оказался не тупой, так как принимал оператора аж из посёлка Винзили, а его не все в Тюмени слышат. Ребята обрадовались моему появлению, они сразу узнали меня по голосу, хотя в целях конспирации я сменил позывной на «ПИЛОТ» и сменил имя оператора на Юра, в честь Юрия Гагарина. Это мне показалось в тему, ведь победа СССР в космосе в этом году была особо актуальной. Ребята не отпускали меня, пока я не переговорю со всеми. По городу мой радиосигнал шёл с уровнем больше, чем прежде, у кого 90%, а у кого на все 100%. Сашка «Саид» из - за реки дал 110%, думаю не врёт. Серега сидит рядом, то и дело узнавая по голосу того или иного оператора, он кричал в микрофон, - дядя Саша привет, дядя Витя здрасьте. Мужики в эфире смеются, - готовишь подрастающее поколение?!!! Сходка в эфире закончилась выступлением заречного Юры «Разана». Он на гармошке сыграл и спел весёлую молодёжную песню, - Э-е-е хали-гали, э-е-е самогон, э-е-е сами гоним, э-е-е, сами пьём… Серега по радиорубке катался покатом. Выход в эфир из новой радиорубки состоялся на пять с плюсом. А главное Серега был счастлив до умопомрачения. Из своего сарая мы выходили как из кинотеатра, счастливые и весёлые! Бывает же такое.

7 августа.
     Ночью того же дня, я не удержался и после того, как все заснули, тихо спустился в радиорубку.
Ночной эфир был полон дальних операторов. Меня конечно ни кто не слышит. Только ближе к 2-часам ночи, когда операторов поубавилось, мне ответил «Самовар» из Свердловска, дал 25-30%.
Связь была бестолковой, он даже не смог расслышать моё имя, но надежда работать на даль появились.
Все, решено! Нужно умощняться, и мне помогут новенькие 6П3С от Петра и повышенное анодное напряжение.


     ...Когда отец включился в эфир под новым позывным «Пилот», то даже в посёлке «мыс», зелёный глазок радиоприёмника зашкаливал за сто процентов. На очередном сходе моему отцу с уважением жали руку, а мне при встрече дарили дружеские подзатыльники, ведь я в их глазах считался напарником отца, а меня они прозвали вторым пилотом.  Благодаря моему отцу, я считал себя полноценным членом некоего общества тайных радистов. Я понимал, что в этом мире мы с отцом были не одиноки! Я видел непередаваемый блеск в глазах отца. В дни, когда он был увлечён этим, он даже не помышлял о выпивке, а мать радовалась за нашу дружбу. 

     Микрофон в руки отец мне не давал, он говорил, - вот подрастёшь, сам соберёшь приставку, тогда и пожалуйста. Придумаешь свой позывной и будешь выходить в эфир самостоятельно. Я не обижался, потому что понимал всю серьёзность этого увлечения. А однажды на очередном сходе я заявил, что приставку обязательно соберу и выйду в эфир под позывным «Космос». Так, что этот позывной мной забит и прошу это всех учесть…
- Будем знать, ухмыльнулся кто-то из пожилых радистов и похлопал меня по плечу. Выйти в эфир, оказалось делом не из лёгких, ведь для этого нужно было иметь минимум, как свой ламповый радиоприёмник, к которому и можно было подключить приставку.
      Не буду описывать здесь ряд ярких записей, полагая, что обывателю они будут не интересны, но очередную запись обойти я не решился...

5 декабря.
    Сегодня праздник, день конституции.  «Бродяга» принес на сход 0,75 литровую бутылку вермута и молча поставил на стол. Кто-то спросил, - по какому поводу? Он улыбнулся и на наших глазах одним движением располовинил её на две ровные части. Там мы обнаружили самодельный разъем, и шарманку на современной лампе 6П14П. Переменник был односекционным. Вся конструкция шарманки легко помещалась на дне бутылки. Бутылка в собранном состоянии стояла на столе и её нельзя было отличить от обычной. Все были приятно удивлены. Руки у людей золотые, мысли светлые. Не зря на фронте Бродяга  был разведчиком.
Но больше всех нас удивил Ржавый и мы ему присудили первое место. Он спрятал шарманку в ночном горшке с двойным дном, а под крышкой в горшке можно было увидеть какашку. Кстати, он её сделал из обычного пластилина. Плотная фальш - крышка, которая скрывала элементы передатчика, была покрыта желатином под цвет мочи.  Смотрелось все это произведение на отлично, некоторые даже  принюхивались. Мы все громко ржали, и заказали ещё по кружке пива. На мой взгляд в нашем коллективе собрался народ, который не любит скучные собрания, прения и голосования, где присутствующие так и норовят быстрее смыться. У нас наоборот, - расходимся неохотно. 

...Читая этот дневник, я пришёл к мысли, как группа радиохулиганов 60-х годов, осуждаемой общественностью, преданно поддерживала друг друга. Они умели веселиться и жить яркой жизнью. Они даже не подозревали, что своим неформальным увлечением осуществляли связь поколений, и невольно обучали молодёжь техническому творчеству, которое не редко определяло их будущую профессию. Более того, бывшие фронтовики поддерживали в эфире культуру общения каким-то особым сленгом и идиоматическими оборотами речи, не загрязняя матом эфир, и не оскорбляя  личность молодых радистов. 

    Закрывая дневник своего отца, я воспроизвёл в своей памяти и то, как его увлечение незаметно стало моим, и то как я продолжил его увлечение. Через пару лет мы переехали из своей маленькой квартирки с улицы Щорса -13 на улицу Холодильная - 61 на территорию бывшего подсобного хозяйства. Там, отец построил насыпной дом. Не хоромы конечно, но жить стало просторнее и веселее. В нашем распоряжении оказался небольшой участок земли с яблонями. Больше всего мне было жалко нашу подпольную радиорубку и шикарную антенну. У меня появился свой уголок за занавеской, где стояла кровать, стул и ученический стол. Если честно, то меня это приободряло. Наскоро обжившись, мы с отцом построили антенну и заземление. Жизнь пошла своим чередом, но у отца появилось много хлопот в обустройстве частного дома. Тем не менее, отец хоть раз в месяц или по выходным выходил в эфир на перекличку со своими друзьями. Как бы сейчас сказали, он отмечался на форуме свободных радистов.  Это были всё те же фронтовики со своим незатейливым увлечением. Но надо сказать, что эфир наполнялся ещё и молодыми радистами.
    Я быстро сдружился с соседскими ребятами, мы вместе гоняли футбол и играли в войнушку с деревянными автоматами. У меня был обрез сделанный из железной трубы и с деревянным прикладом.  С некоторыми из ребят я организовал самую настоящую самодельную телефонную связь. Конечно, даже здесь я не обошёлся бы без помощи своего отчима, это полевой провод и телефонные трубки с батарейками. В какой-то период отец отдал мне свой любимый    радиоприёмник «Октава». Ух, и поковырялся же я с ним вдоволь. Моя мечта сбылась, и я включил свой первый передатчик - приставку.
     Надо сказать, что ламповые радиоприёмники в то время были почти в каждой семье и считались атрибутом семейного достатка. Под большим секретом я рассказал своим друзьям о моем необычном увлечении радио, и удивил их работой своего передатчика. Антенну мне отец разрешил подключать не более трёх метров, и то внутри дома, - это чтобы не засекли, объяснял он.  Сделав её спиральной, я  даже мог иногда связываться с парой моих ровесников из ближайших улиц. Теперь вечерами  радиостанция «Космос»  для моих друзей проигрывала виниловые пластинки. Словом моя радиостанция потихоньку завоёвывала эфир с небогатым музыкальным репертуаром. Это были «Амурские волны», «Полевая почта» и другие песни на  тематику военных лет. Но самой весёленькой и востребованной была песня индийского артиста Радж Капура, под названием  «Абарабу»… Как говориться, - чем богаты, тем и рады. А ещё для малышни из ближайших домов я на ночь ставил пластинки с русскими народными сказками. Радиослушателями были младшие братья и сестрёнки моих друзей из соседних дворов. Каждый раз передача для детей начиналась с включения арии «Мистера Икс» в исполнении Георгия Отца, а заканчивалась произведением «Лунная соната» для фортепиано Бетховена. Так мне посоветовал отец, он говорил, - так солиднее.
     Характерно то, что пластинки с новыми сказками мне передавали родители. Им жутко нравилось, как в эфире голос юного диктора называл по именам их малышей и желал им спокойной ночи. Мне и самому нравилось это увлечение, ведь друзья рассказывали с нескрываемым восторгом, как радовались радиопередачам их младшие братишки и сестрёнки. А ещё мне крупно повезло, когда мы начали дружить семьями с Меркуловыми. Их глава семьи, дядя Петя был радиоинженером и занимался ремонтом радиостанций для геологов. Тут тебе и обилие радиодеталей и теория радио-подготовки. Но кроме дружбы с дядей Петей, я ещё был счастлив дружить с его дочерями, Людочкой и Маринкой. Их семья приходила к нам в гости, мы пили чай, а их мама Зина водила своих девчонок в нашу баню.
     В 1967 году наш обособленный посёлок пошёл под снос, нас всех расселили по разным районам города, а мне было жаль расставаться со своей детсадовской аудиторией. Моя вещательная радиостанция «Космос» осиротела.
     Мы переехали в новый район в двухкомнатную благоустроенную квартиру. Отец решил, чтобы у меня была своя комната, где я смог бы заниматься любимой радиотехникой и спокойно учить уроки.
     Совпадение моего позывного «Космос» с названием нового кинотеатра, что достраивался около нас, для меня казалось символичным. Теперь у меня антенна свисала с пятого этажа и для полноценной работы в эфире имела достойную длину даже для средних волн. «Радио-космос» в диапазоне средних волн зазвучал на весь город не хуже той, что была на улице Щорса.
     Переезд подарил мне новых друзей не только в эфире, но и во дворе, но вот с  одноклассниками как-то сложилось не сразу. Там «шишку» держали заносчивые парни, детки богатых и модных родителей. Это было время, когда вместо брюк дудочкой стало модно носить брюки клёш. Ботинки на манке, сменились на остроносые корочки, а вместо тонких и коротких галстуков селёдкой, стало модно повязывать на шею цветастый платок. Вдобавок ко всему, эти парни кичились своими переносными и ужасно дорогими транзисторами типа «Спидола». По этому, далеко не каждый парень был вхож в эту компанию. Каждый вечер они собирались у кинотеатра «Космос», завлекая девчонок модной музыкой. Они усердно ловили своими транзисторами западные радиостанции, и если это им удавалось, то невзирая на помехи, включали модняк на всю громкость. Наверно это было круто.
     Я не был избалован подобными атрибутами, но именно тогда у меня созрел план, - утереть этим заносчивым стилягам нос, ведь я был из простой рабочей семьи, и во мне неожиданно забурлила пролетарская кровь. В один из вечеров я перестроил свой новенький двух диапазонный транзистор «Альпинист» в диапазоне средних волн на частоту своего радиопередатчика так, что любой другой приёмник поймать его не в силах. Положив большую пластинку популярного по тем временам певца Тома Джонсона на проигрыватель «Молодёжный», я включил передатчик и галопом помчался к кинотеатру, где уже стояла толпа моих одноклассников. Естественно, увидев у меня в руках дешёвый транзистор, меня встретили с насмешками. Именно этого эффекта я и ожидал, отлично понимая, что их ждёт впереди.
- А может, посоревнуемся у кого баще? Тогда я просто включил свой скромный транзистор, и как бы невзначай поймал свою индивидуальную радиовещательную станцию. Когда все услышали голос знаменитого певца, они схватились за свои модные транзисторы, но у них ни чего не вышло! Насмешки сменились на уважительное отношение к моему приёмнику и конечно ко мне. Так громко и чисто не мог принимать ни один дорогой транзистор!
 Сразу в моей голове мелькнули строки из творчества блатных поэтов, - …Не вы ли, гниды, беса гнали, и по приколу, на дурняк всей вашей шоблою толкали на уркагана порожняк… Я глядел на их суетливые лица, и мне стало их искренне жаль. - Ведь это именно им когда-то торжественно повязали алые галстуки, именно им пристегнули ленинские значки, а сегодня передо мной стоят обычные стиляги и унижаясь просят уступить им мой «Альпинист» по двойной цене.
 В это мгновение я понял, что мы встретились на одной станции, только они беззаботно ехали, а я двигался своим ходом, но сегодня тот самый незримый паровоз превратился в современный тепловоз и был под моим началом.
      Дождавшись, когда закончит играть пластинка, я объяснил своим урезоненным одноклассникам, что это всего лишь небольшой фокус. Они на перебой выказывали своё удивление, а мой авторитет в одно мгновение вырос даже среди девочек.
- Как же, у новенького была своя радиостанция!!!
Таким образом, в новой школе №8 я дипломатично обрёл авторитет с особым статусом. Только иногда, и только для девочек нашего класса я устраивал радиоконцерты по заявкам одноклассников. Некоторые парни читали стихи и даже объяснялись в любви. А девочкам это было жутко приятно. Свою традицию я не нарушал и каждое включение «радио-Космос» начиналось с арии «Мистера Икс», а заканчивалась произведением «Лунная соната».
И так, радиостанция «Космос» по новому адресу начала работать во всю свою мощность на радиолампе 6П14П. Главное, что отец был не против. Он знал, что я не злоупотреблял эфиром, что имею опыт скрытности вещания, а потому он не боялся за меня. Помню, как отец был удивлён моей смекалке, спрятать передающую приставку. Я её разместил в дальнем углу ниши под кухонным окном за банками солений, да ещё и под полкой. Антенну я вывел тонким обмоточным проводом на улицу, так, что его не было видно ни снаружи, ни с внутри. Питание накала радиолампы и модуляцию подвёл тремя проводами под плинтусом через гостиную из моей комнаты. Более того, я умудрился запитать свою радиостанцию от соседской розетки благодаря межквартирным стенам в полкирпича и сквозной розеточной дыре. Именно это не один раз пасло меня от разоблачения.
     Эфир в конце 60-х годов гудел от музыки модным для тех времён репертуаром, посредством новомодных магнитофонов, а я скучал по радиохулиганам – фронтовикам и их сходам. Я скучал по их глубоким голосам в эфире. Но ветераны постепенно отходили от эфира, кто по возрасту, как мой отец, кто-то в иной мир, и в эфире к началу 70-х годов осталась одна молодёжь. 
      Моё увлечение эфиром отчасти предопределило мою будущую профессию и мою судьбу. Вскоре,  закончив курсы радистов в ДОСААФ с отличием, я был призван в армию по специальности. Там у меня была не менее яркая жизнь, о чем мной писалось в рассказе «Как я служил в части 42115в…». После армии, я долго не мог получить радиолюбительский позывной, а ностальгия по пиратскому эфиру осталась во мне навсегда. В какой-то период  и отец ушёл из жизни, а из пиратского эфира, последний фронтовик. У меня, до сих пор есть средневолновый радиоприёмник с особой настройкой. Выход в эфир для меня всегда был и есть неким хобби, и сегодня слушая эфир, я  испытываю от этого особое упоение. Самое главное, что моя память об отце жива, и я благодарен ему за мои детство, юность и взрослую жизнь.


Послесловие.
-   Сейчас в эфире слышны голоса  тех, кому за семьдесят, это дети ветеранов Великой Отечественной Войны с устоявшимися взглядами на жизнь, и отлично понимающие политику нашей державы. Через пару десятков лет и от них останутся только воспоминания. Жаль, что в пору своего активного возраста, они не смогли насытить своими знаниями подрастающее поколение. Время было провальное. Что бы понять, как надо воспитывать подрастающее поколение, достаточно взглянуть на дикую природу. Здесь вместе с молоком матери прививается способность познавать окружающий мир и способность обучения навыкам жизни. Мы же вместо молока подсовываем своим детям сливки, а про  обучение навыкам жизни забываем. Результат на лицо, вырастает эгоистическое общество.
Я писал эти строки ещё в конце 2005 года. Завидую сам себе, что прошёл этот незабываемый путь, и сочувствую тем, кому не суждено было познать микрофонной болезни. Печатался в солидном журнале BROADCASTING телевидение и радиовещание №4 (стр.68) июнь-июль 2008года, где мной высказывалась идея воспитания подрастающего поколения, печатался  и в других СМИ. В связи с отрицательной результативностью, вспоминается последняя строка басни Крылова «лебедь рак и щука».

     Всем 73! Добра и здоровья читателям, достатка нашей необъятной Родине.
Последний оператор средних волн, Сергей Сушко в Тюмени.