Тяжелый поход за легким настроением

С утра солнца совсем не было. Я сидела на своем диванчике в нашем доме и молча смотрела в окно. Взор скользил по бесконечным, лениво обгоняющим друг друга тучам, выискивая расплывчатые фигуры и целые картины невидимых небесных художников. На душе было сумрачно и как-то лениво. Не хотелось ни двигаться, ни разговаривать, ни даже думать. В теле поселилась вялая, ватная слабость. Хотелось зарыться в подушку лицом, натянуть сверху толстое одеяло и спать, спать до скончания жизни. Все казалось неважным, скучным. Как будто из окружающего мира вытянули всю радость, все краски. Я попыталась почитать – бросила книгу на середине страницы. Попробовала сочинить хоть мало-мальски интересный стишок – едва взяла в руки ручку, почувствовала просто отвращение к обычно привлекающему занятию. Шить, вязать – все валилось из рук. Закутавшись в старенькую шаль, я вновь уставилась в окно. День понемногу разгорался, если так можно сказать про тот сумрак, который устроили тучи. Становилось все тоскливей. Пересилив себя я всё-таки поднялась. Одеваться было тяжело как физически, так и морально, но справившись с этим «нелегким» делом я, наконец, выбралась на улицу. Тут оказалось не очень то весело – снег летел пригоршнями «крупы» - твердый и мелкий. Ветер задувал хоть и не очень сильный, но достаточный, чтобы забираться под одежду холодными щупальцами. Пересилив желание вернуться обратно, на теплый уютный диванчик, я пошарила в карманах куртки и найдя там веревку, связанную кругом, завязала  ее на поясе, сунула за нее топорик, надела рукавички, взяла в руку «китайский» мешок и побрела к калитке. Выйдя за нее я, довольно неуклюже пробиралась по тропинке, идущей в гору, заметенной снегом и ведущей к дороге. Дорогу эту прокатали на автомобилях летом – грибники, а ранней весной и поздней осенью – дровосеки. Зимой мы протаптывали по ней дорожку, ходя в лес за дровами. Вообще-то, за дровами мы ходили все вместе – брат, мама и я. Но когда на меня «бес садился», я уходила одна, чтобы немного разгуляться. Добредя до этой самой дороги, я вздохнула с облегчением – если тропка шла в гору, то дорога - по горной вершине, и идти здесь, несмотря на наваливший снег было всё-таки проще. Но дышать было тяжело потому, что рот пришлось закрыть шалью, чтобы не простудиться. Я недавно болела и мне не хотелось рецидива какой-нибудь простуды.
Через некоторое время домик скрылся из виду, а меня окружил уснувший, зимний лес. Березы стояли голые и только сверху, казалось, кутались в низко летящие облака. Сосны глядели хмуро через почерневшую и мрачную, без солнечного света, хвою. Было даже немного жутко и я, сгорбившись, уткнулась взором в свои видавшие виды серые валенки, устало топтавшие снег и, чуть ли не на цыпочках, чтобы не тревожить спящий лес, пошла дальше. Травы еще не скрылись с головой под сугробами и усердно цеплялись за ноги. Силы убывали и весь этот поход стал казаться карой небесной за какие-то забытые грехи. Впрочем, возвращаться с пустыми руками было стыдно и я тащилась, теперь уже по бездорожью, кляня весь белый Свет. Наконец, под слоем снега показался торчащий пенек. Мы, последнее время, приноровились топить печку, добавляя куски толстой бересты. Она жарко полыхала в огне и даже самые плохие дрова с ней горели довольно сносно. У меня получалось быстро находить пеньки от упавших деревьев и лежачие старые стволы и набирать с них уже поотставшую бересту. Подобравшись поближе, я обмела пенек рукавичкой и взялась отковыривать кору. Побродив так с полчаса, мешок я набила. Немного отвлекшись на работу, я уже не чувствовала такой давящей тоски, но по-прежнему, была хмурой. Тут, под слоем снега я увидела вершину упавшей березы. Обычно, эти вершинки были старые, сухие и подгнившие и легко ломались и пилились, однако побродив и поковыряв ветки то там, то тут через провалы в сугробе я поняла, что дерево упало недавно и еще сырое. Всё-таки, решила отрубить один стяжок в нагрузку к мешку и взялась за дело. Это оказалось не так просто! Вязкая сырая древесина никак не поддавалась топору и раскачиванию и, словно в насмешку, упрямо торчала вверх из снега. Я потихоньку начинала звереть. Размахивая топориком, ругаясь сквозь зубы, я уже не обращала внимания, что шаль сползла с головы, а рукавички валяются, втоптанные в снег. Злость вырывалась из меня когтистым чудовищем. Наконец, выжав из себя все силы, я плюхнулась в снег и залилась слезами. Мне казалось таким несправедливым, что я, бедная-несчастная, одна-одинешенька в зимнем лесу добываю дрова, и никто мне не поможет, хоть ляг тут и помри! Наконец, истерика понемногу улеглась. Тихонько повсхлипывав еще пару минут, я глубоко вздохнула, выкопала из снега свои рукавички и, притихнув, уставилась на них. Эти рукавички нам шила мама к зиме, а потом, на протертые места ставила латки. Шить новые смысла не было, так как они быстро протирались на ладонях, а покупные и вовсе разваливались на лоскуты через пару дней. Глубоко вздохнув, я ощутила, как с плеч словно свалилась огромная гора. Мир уже не давил всей своей тяжестью на сердце. Я набрала снега в ладони, растерев его в талую воду и протерла зареванное лицо. Затем вытерлась рукавом, влажным от растаявшего снега, пота и слез. Вдруг я почувствовала, как что-то изменилось вокруг. Открыв глаза и подняв голову, я увидела, что погода начала меняться. По тучам словно кто-то провел острым лезвием – они разошлись в разные стороны словно два куска материи. А за ними засияло солнце! Такое огромное, золотое, окруженное до того ясным, пронзительным, синим небом, что глазам стало больно смотреть! Это было так чудесно и прекрасно, что я невольно рассмеялась. А рассмеявшись, поняла, как мне стало хорошо и спокойно. Поднявшись, я нашла свой топорик и с одного удара срубила злополучную палку на которую убила столько сил и нервов! Подняв мешок с берестой на спину и пристроив на плечо стяжок, я принялась выбираться из лесной чащобы. Солнце светило все ярче. И, казалось, что все вокруг сияет в ответ. Кора деревьев, хвоя сосен, снег, заискрившийся миллиардами маленьких звезд. Даже травы, что торчали из сугробов горели желтым золотом в ответ на солнечную ласку. Я чувствовала себя веселой, жизнерадостной и легкой, как воздушный шарик, несмотря на тяжелую ношу. Выбравшись обратно на дорогу, я заспешила по ней домой, к моим родным и мечтала, как сейчас, на бересте мы быстро сварим чаю и будем пить и разговаривать. И все плохие мысли и хмурое настроение останутся там, в лесу, в тайге, что поглотила мои крики и слёзы, как толща воды, из которой на поверхность вынырнуло счастье и покой, а вся скверна ушла ко дну.

27 декабря 2022