ЛОРка. Рассаказ

                ЛОРка.
                Рассказ.
(«Можно быть великим учёным и всё-таки понятия
не иметь о самых обыкновенных в жизни явлениях».)

      Как всё некстати, заболеть в самый первый день отпуска. Точнее, в первый его день попасть в «Мариинку».
      Питерская погода слякотная и ветреная, не знаешь, во что и одеться: в тёплом пальто или в куртке – жарко, в лёгком – прохладно, продувает. А тут ещё на сапожке подошва лопнула и по всей ширине ступни, каучук такой хрупкий или поролон.
      Анна, а проще –  Аня, моложавит, –  купила сапоги по осени и полгода не проносила. Пока морозно и сухо – терпимо. Только зима здесь, как и лето: неделю-две, от силы месяц –  остальное осень. Совсем климат повредился, с ума сходит. И мы вместе с ним. И старые сапожки не отдала в ремонт. Думала, в отпуске займётся всем упущенным и недоделанным. Да и деньги приберегала, дочке Галинке скоро на операцию, заново сердце поправлять будут, в Алмазовской больнице уже очередь подходит, по квоте.
      Первую операцию в раннем детстве провели в Бакулевке. Спасибо хирургу, молодой, а уже кандидат или даже доктор медицинских наук, операцию провёл новым методом, не полосную, а через вену вводил катетер и поставил на сердце окклюдер, то есть заплатку. Спасибо и благотворительному обществу «Линии Жизни» –  помогли, оплатили операцию. Двести тысяч выделили, да сами немножко подкопили. А теперь дочь подросла, нужно на сердце ещё что-то подправить  квоту Питер выделил. Спасибо ему. Хотя рано в благодарности пускаться, как бы не сглазить. Да, душа болит, надеется на лучшее…
      Последние две смены Аня едва отработала: температура, чих, кашель… Думала, в отпуске отлежится дома, день-другой и всё пройдёт. Да не тут-то было: уши стало закладывать, особенно, левое ухо. И в голове обложной шум, не иначе грипп, ещё дочку заразит. А ей как раз только этого и не доставало перед операцией. А когда чистить ватной палочкой начала ухо – кровь. Испугалась.
      Пошла в поликлинику.
      Терапевт направил к ЛОР. А ЛОРка молодая, может года на три младше Ани, –  в стационар. Вызвала "Скорую". То ли самой не захотелось возиться, лечить, то ли действительно так серьёзно.
      Эх, знать бы, что почём, зареклась бы от стационара и от ЛОРки этой. Сама как-нибудь вылечилась.
      Кстати, бродя по планшетнику по просторам Интернета, наткнулась на "Ахимсу" – термин древнеиндийской философии и религии, обозначающий поведение человека, основанное на принципе не нанесения боли или зла. Об этом принципе ЛОРка, наверное, и понятия не имеет?.. Научилась только в "ухи и шнобели" заглядывать.
      Поначалу в Мариинской больнице всё шло нормально: капельницы, уколы, пилюли, прогревания… – лечись на здоровье. Температуру сбили, в голове шум уменьшился. В ухе кровоточить перестало, стрельба прекратилась. Или почти прекратилась, иногда пульнёт редкий выстрел, вскинешься, как подраненная, и вновь тихо. Так нет, в конце недели гриппок подхватила. Пациентку чихающую и кашляющую доселили, видимо, от неё и поймала. Заново пришлось проходить гриппотерапию.
      Но, то ли организм совсем ослаб, то ли гриппер такой привязчивый – та баба выздоровела, её выписали, а она опять под него залегла. Точнее, по второму кругу пошла. И снова да ладом: капельницы, уколы… Правда, уже в палате, перевели из коридора.
      Палата тесная, но вместительная, шесть койко-мест. И все пациентки преклонного возраста, можно сказать старушки. Жить – здоровья нет, а храпеть!..
      Хорошо, что Галинка принесла планшетник с наушниками. Месяц назад сама себе такой подарок сделала, на день рождения. Ими от тракторных рапсодий спасалась.
      А душа по дому болит. Там мать после инсульта, дочка… Готова была через неделю домой сбежать, так этот грипп. И заложенность в ушах, и шум в голове не проходят. Доктора на вторую неделю оставили. Думала, в среду выпишут…
      А в четверг обворовали.
      Пока ходила на прогревание, украли и планшетник и мобильник. Бабки захлопали по бокам, конечно, по своим, поахали: да как же это? да как же так? кто посмел?.. Их не было в палате, разбрелись: кто на процедуры, кто на пешие разминки по больничным коридорам. А та, что была в палате, глухая, всё больше у окна сидит, в него смотрит. Не слышала, кто входил-выходил, и когда?..
      Вызвали охрану. А этот, рябая дылда, на неё же и напустился.
      – Не хрен в бальницу таскать сморкфоны разныя! Вы б ешшо кампутеры али пианины суда ташшили. Мы за такие вешшы не отвечаем. Сама ишшы.
      Всё лечение насмарку. Голову как воздушный шарик раздуло, и гул в ней, как в эфире. В ушах шум, температура поднялась. И если ещё на день-два в Мариинке останется, совсем концы отдаст или с ума сдёрнется.
      В пятницу под вечер выписали с открытым больничным листом. Выписали, видимо, чтобы с этой кражей много шума не поднимала под светлым именем исторического заведения. А как иначе-то, ведь подарок, на сэкономленные ресурсы приобретённый, вожделенная мечта для всей семьи. Дочке хотела на дни операции дать в больницу. Чтоб не скучно ей в Алмазовке было.
      В понедельник пришла в поликлинику почти с тем же, с чем приходила три недели назад: с больной головой, со стрельбой в ушах, и в подавленном настроении.
      ЛОРка дежурно спросила:
      – Как дела? Ну, давайте посмотрим. Так… так… Всё хорошо.
      – А мне кажется не всё хорошо, – не согласилась Аня. – В ушах заложенность, в голове шум. Недомогание чувствую, температура держится.
      – Ну, это остаточные явления. Придётся потерпеть. Пройдёт.
Наверное, пройдёт, – не совсем уверенно согласилась пациентка, глядя на почётную грамоту, висевшую в рамочке над столом врачихи. Ей виднее. Грамоты ведь запросто так не раздают, и девка молода и не дурна собой, заработала.
      Лорка отметила больничный лист, и Аня спустилась на первый этаж к регистратуре, заштамповать его печатями.
      День хмурый, сыплет мокрый снег, ехать на работу в дырявом сапоге не хотелось, и без того голова болит и в ушах не лучше этой погоды: сыро, булькает, и время от времени, как порыв ветра, в ушах гром бабахает. Но нужда заставляет, деньги нужны, поехала.
      Позвонила матери и дочери, чтобы к обеду не ждали, обедали без неё. И направилась к метро "Пушкинская", благо, что оно близко от поликлиники. Шла, где на каблучке, где на носочке, и там, где меньше слякоти. Но под бархатным снежком, как её избежать? Вскоре захлюпала и в сапожке.
      Пока ехала в метро, нога согрелась. Но от метро до автобусной остановки хоть и недалеко, но сыровато. И как всегда – ни рейсового автобуса, ни коммерца. А через подошву асфальт ногу «греет», аж в мозгах щекотно.
      В целях экономии денег, Аня всегда ездила на городском автобусе. Но, когда подошёл коммерческий, запрыгнула в него с радостью. Благо, что в коммерце было мало народу, и она, заплатив водителю за проезд, выбрала место у окна, где под ним по полу проходил обогревательный воздуховод.
      От остановки до управления предприятия бежала, едва ли не прыгая на одной ноге.
      И угодила на обеденный перерыв, отдел кадров был закрыт. Чертыхнулась, и стала присматриваться, где бы получше пристроиться, чтобы переждать этот час. Взгляд упал на чугунную батарею комнатного  отопления.
      Аня подтащила три спаренных металлических сидения к стене, в которую была вмонтирована батарея. Развернула их спинками к коридору, зайдя за диванчик, села на одно из сидений и ноги протянула к батарее, поставила ступни на трубу под ней. Устроилась с комфортом, и облегчённо вздохнула – есть, где ноги отогреть, да и самой погреться.
      Долго ли, коротко ли она просидела, но очнулась от движения людей по коридору. Надо же, даже вздремнула! Ногам было тепло, тело разомлело, и сон не оплошал. Получила удовольствие, даже припотела слегка. Распустила "молнию" на куртке. Кажется, температура опять поднимается.
      Когда открылась дверь ОК, Анна была такая же розовощёкая, с поблескивающими глазами, как и сотрудницы отдела от обеда и от лёгкой дрёмы за столами. Но в отличие от неё у них наблюдалась ещё медлительность, ленца в движениях.
      Однако начальница оживилась, уставив на посетительницу недоумённый взгляд.
      – Анна Николаевны, а это что такое? Почему больничный с нарушением?..
      – Как с нарушением? – переспросила Анна Николаевны, воззрив на начальницу не менее удивлённый взгляд.
      – Вот в графе кода "нарушения", стоит отметка о нарушении.
      – Да такого не может быть! Мне там не до нарушений было…
      После недолгого молчания, ещё путём не придя в себя, Анна спросила:
      – Что теперь?
      – МРОТ. От которого не мрут, но мало кто выживает, – пошутила начальница.
      – Но я же честно отболела эти три недели. И в стационаре.
      – Но и мы ничем вам помочь не можем. Этот документ внесён в базу электронной системы. Ни чёрточки, ни точки изменить нельзя.
      – Вот это номер! Докажи теперь, что ты не помер.
      – А доказывать придётся. Иначе МРОТ. И то, на усмотрение руководства. Могут и не оплатить.
      Анна прикрыла глаза, в голове засверкали фейерверки. Она едва расслышала:
      – Идите к лечащему врачу. Может, она ошиблась. Может, перепишут.
      Начальница протянула больничный лист. Анна приняла его машинально, и сунула лист в сумочку. Кивнула на прощанье, сбитая с толку. Без наркоза зомбирована.
      О-ох, где тонко там и рвётся…
      Теперь в Питере, возможно и по всей России, введён порядок: запись к врачам не через регистратуру поликлиник, а через Колл-центр или Службу Самозаписи города. Звонишь, называешь нужного врача, и тебя записывают на приём: день, час и минуты, что не всегда совпадает со временем пациента. Да ещё не всегда можно дозвониться до этого Колла – Прикола. Но это мелочи. Зато потом можешь быть уверенным, что талон забронирован. И через неделю, а то и через месяц гордо получаешь его, отстояв за ним очередь уже в своей поликлинике у окошечка регистратуры. Удобства для граждан неописуемые...
      Нельзя сказать, что Анна пренебрегала современными методами обслуживания. Она была и есть современной женщиной и от цивилизации не отставала, по мере возможности и финансовых средств. Но на этот раз она намерено шла против всего этого, казалось, наносного, не живого, холодного, как эта слякоть, что припорошена снегом на проспектах города.
      Народ у кабинета был, терпеливо ожидающий своей очереди по талонам. Кто-то держал его, как охранную грамоту: кто-то как флажок, предупреждающий наглецов, как волков при загоне. А кто без талона – те же больные, что были на больничных листках, – сидели, понурив головы. Их очередь первая после последнего пациента по талону.
      Анна, не спрашивая, кто первый-последний, скромно присела на свободное металлическое сидение. Стала ожидать, когда выйдет обслуженный пациент, и будет входить очередной больной. В ней всё кипело, и, казалось, от этой температуры даже нога согрелась, в сапожке потеплело. А в голове и в ушах шум едва ли не космический. А тут ещё стукаток и грохот – в поликлинике ремонт, перекраивают помещение под дурдом или под онкологию – слухи по коридорам бродят. И хоть заткнуты уши ватой, да разве ж эти бируши защитят от отбойного молотка.
      Но она дождалась. Минут через десять из кабинета ЛОР вышел пациент, и другой мужчина поднялся с талоном. Аня впорхнула в кабинет по его пятам. Тот даже не успел и талон предъявить, как перед ЛОРкой появилась та, кого "не ждали".
      Анна зачем-то сказала:
      – Здрасьте! – хотя и в мыслях не было ей этого желать. Но воспитание обязывает.
      ЛОРка повернулась к ней от стола на вращающемся стульчике, но, ответить пациентке на её пожелание здравствовать, не успела.
      – Это как же понимать? – протянула пациентка больничный лист.
      – Что понимать? – приняла ЛОРка больничный.
      – Вы с какой головы сделали в нём отметку о нарушении больничного режима? Это когда я его нарушила?
      – Что тут понимать? Вы два дня после выписки из стационара его не отмечали.
      – Как я его могла отметить, если вы в субботу и воскресение не работали?
      – У дежурного врача.
      – А он-то тут причём? Если вы мой лечащий врач, а не гинеколог или уролог, или какой-то там проктолог. И потом, меня выписали уже вечером.
      – Всё равно вы должны были продлить больничный на следующий день у дежурного врача.
      – А я откуда знала? Вы меня предупредили об этом? Врач со стационара предупредил?
      – Вы должны были знать.
      – Откуда? Я что, каждый день или месяц у вас лечусь? Лежу в стационарах?
      – Ну, это меня не касается. Отметить больничный вы были обязаны.
      – Чтобы я была обязана, то и вы должны быть обязаны…
      – Я свои обязанности выполняю, остальное меня не касается.
      ЛОРка отвернулась к столу, к Почётной Грамоте «Победителю – Лучший по профессии». Похоже, сей нимб не опускает её с небес на землю грешную?..
      – И что теперь мне делать с этим больничным?
      – Это не мои проблемы. Не мешайте работать.
      Мужчина стоявший за Анной в удивлении вытянул губы. Ещё немного и он бы ими брынькнул. Но этого сочувствия ей было не достаточно.
      Как и всякий цивилизованный человек, Анна умела ругаться. Эту науку нам преподают ни школа и ни вуз, – сама жизнь. И будь они сейчас в кабинете одни, ЛОРка бы имела возможность в этом убедиться. И, может быть, чему-то поучиться. Но цивилизация в своём объёме у некоторых также воспитывает и элементы культуры, элементы поведения в общественных местах. А уж в здравоохранительных учреждениях – в особенности. И как бы больно и тяжко Анне не было, она не опустилась до бурных дебатов с ЛОРкой. Резко развернулась, едва не упав от головокружения, и выскочила из кабинета.
      Стопы её были направлены к заведующей поликлинике за защитой.
      Но итог для Анны Николаевны остался нулевым. После совещания заведующей и зама главного врача поликлиники в присутствии ЛОРки, на которое пациентка не была приглашена, вопрос решился не в пользу болезной. Профессиональные взаимовыручка незыблема.
      Интересно, чуткость и сострадание – какими пунктами проходят в Клятве Гиппократа? – подумалось Анне. – Надо посмотреть в Википедии. И тут вспомнила об украденном планшете: через что теперь эту клятву искать? Даже "Ахимсу" не перечитать, хотя бы для самоуспокоения.
      – Вот вылечилась, так вылечилась… – качала головой Анна Николаевна, спеша из поликлиники домой. – Как бы с работы ещё не выгнали.
      На улицах сыро, в сапожке сыро, в ушах хлюпает, теперь и глаза на мокром месте. Ещё немного и крыша под фейерверки сдвинется…
      Ну, ЛОРка, "худшая по профессии"…
                Март, 2017г.