Стучащие в двери бессмертия. Часы

Родился на свет и уже приговорён, распят на циферблате часов своей судьбы, день жизни и час смерти,
самый первый вдох — часы пробили раз,
самая первая юношеская любовь — часы пробили два,
жена, дети, работа, имущество, ответственность, карьера — часы пробили три,
время, словно раковая опухоль пожирает мою плоть, зловещие предвестия приобретают несокрушимость фактов — часы пробили четыре,
жизнь обернулась вспять, ни отца, ни матери, ни знакомых, ни друзей, ни врагов, остаются только пустые кресла и холмики сырых могил,
каждая жизнь, словно крошечная песчинка, которая тихо скатывается из верхней части часов безглазой вечности в другую, находящеюся в нижней плоскости планетарного бытия — часы пробили пять,
вынимается батарейка, все умерло во мне со мною вместе, кроме души, вечной искры жизни — часы пробили шесть,
следующее рождение, таймер новой жизни запущен — часы пробили раз.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 2
Души творят себе тела своими поступками и своими же поступками уничтожают.
Время плоти конечно, жизнь создает себе плоть и видов жизни великое множество, при этом сама она не относится ни к одному из них.
Жизнь проявляется в вещественных образах, хотя сама она не вещественна.
Как человек мыслит себя единым со своим жилищем, но при этом отличен от него, так и душа мыслит себя плотью, при этом отлична от плоти.
Как огонь скрыто присутствует в поленьях, но не смешивается с ними, как воздух проникает в тело, но не растворяется в нём, как пространство пронизывает предметы, но смешивается с ними, так душа заключена в плоть, но остается в стороне от неё.
Сознание наделяет тело свойствами, но ни одно из этих свойств не присуще сознанию.
Тот, кого вы оплакиваете живёт и будет жить вечно, а его тело всегда было мертво.
Плоть лишь создаёт видимость жизни, в действительности она безжизненна с самого начала, приводимая в движение лишь сознанием.

Штормы, землетрясения, войны, эпидемии, цунами, падающие метеориты, разрывы снарядов, запёкшаяся багровая кровь на разорванной груди, предсмертные хрипы раненных и умирающих, разлетаются в дребезги надежды, разрушаются до основания города, изменяются границы, взрываются спящие вулканы, смерть ставит точку в конце каждого предложения, но песочные часы вечности отсчитывают время, бегущие стрелки не остановятся никогда, даже если в мире не останется никого.
Соленные капли на обветренных щеках, это дождь или я плачу?
Кто я — крохотная невидимая песчинка, умирающая и рождающаяся вновь, всплывающая на поверхность неодолимой реки и тонущая в её бурлящих струящихся потоках, скатывающаяся из одной части песочных часов вечности в другую.
Противник и жертва, я в этом списке в самом конце, мир меня не замечает, не замечает мои следы, мои слезы, мои страдания, мои страхи, мои потери.
Я лишний, ошибка, сбой в слепой безжалостной механической системе, я распят на цифровом рефлекторном дисплее, линия моей судьбы оборвалась, а я каким-то образом остался.
Стрелки, упрямо бегущие по дороге моей жизни, цифры, сменяющие друг друга на табло, зубчатые шестерёнки и колёсики цепляются один за другой, обратный отсчет времени на бомбе с часовым механизмом.
Взрыв, часы сбиваются с ритма, стонут, скрипят и останавливаются, на циферблате полночь, перезагрузка, всё обнуляется и исчезает как слёзы под дождем.
Смерти не нужны часы, она сама решает кому какой определить час.
Юность и красота, желания и богатство, величие и слава, старость и нужда, рождение и смерть, всё, что мы обретаем и чего лишаемся, лишь крохотные песчинки, незначительные лопающиеся пузырьки в бушующем потоке космического бытия, что случайно появляются и внезапно растворяются в утробе ненасытной и прожорливой вечности.

Бхагават-Гита 2.22.
Как человек, сбрасывая старые одежды, надевает новые, так и душа переходит в новые материальные тела, оставляя старые и бесполезные.

Расставленные фигуры на шахматной доске: шулер, тасующий краплёную колоду, лучший друг, предавший меня, любимая женщина, внезапно ушедшая к другому, нож в спину, ампула с ядом, петля на шею, выпущенная стрела, я был рожден проигрывать, страдать и терять.
Дни и ночи выстраиваются в нелогическую цепь событий, маятник жизни раскачивается взад и вперед, стрелка неодолимо движется по кругу, мой мир стареет вместе со мной, сам того не замечая.
Сияние вечности в остекленевших глазах, привкус смерти, из тех, кого я знал, кого любил, кому доверял свои маленькие секреты и тайны вокруг уже никого, все погребены под песком времени, а безжалостные механические часы продолжают свой неудержимый поступательный ход.
Мягкая тень вековых деревьев, торжественная строгость липовых аллей, разлитая в воздухе печаль, теплые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь малахитовую листву.
Бронзовая надпись на надгробной плите, дата рождения и дата смерти, между ними совсем маленькая черточка, длинною в чью-то счастливую или несчастливую жизнь.
Рассуждать о том, что такое смерть могут только мёртвые, они проделали этот многоступенчатый путь до конца.

Шримад Бхагаватам книга 6, глава 5
Время, молниеносное в своём беге, разит как остриё вражеского клинка.
Неудержимое и непостижимое, оно отсекает от нас всё, к чему мы привязаны.
Не зависящее от воли смертных, оно перемалывает в своих жерновах предметы, движущиеся и неподвижные.

Главный Часовщик заводит часы вновь, низкий старт, время пошло, ещё один забег, неумолимое движение по циферблату, секунды, минуты, часы, шаги, дни и ночи, годы и десятилетия.
Я вновь превращаюсь во вращающиеся стрелки, колесо крутится, вертятся шестерёнки, моя жизнь наматывается на зубчатый маховик судьбы и исчезает в потоке реки времени, звёзды равнодушно, апатично и безучастно смотрят мне в след сияющими глазами.
Две точки, отправная и конечная, сплетается прошлое и то, что только начинает жить.
Ненадежная, хрупкая ткань распадается под натиском неукротимого времени, превращается в бесформенную массу и сплетается с землей.
Сердце, замерзшее в ожидании очередной весны, бессознательные зеленные побеги на ощупь, вслепую пробиваются сквозь пепел и перегной прошлых жизней к свету, трепет, смятение и страх перед ужасающей новизной, то, что ещё вчера было минусом, превращается в плюс.

Шримад Бхагаватам книга 8, глава 9
Так и человек, трудится днем и ночью, дабы приумножить свои богатства или приумножить свою плоть, и не жалеет для этого ни телесных, ни умственных сил.
Некоторые, кто осознал тщетность такой затеи направляют свои усилия на благо родичей и соплеменников.
Однако, в этой тяжбе за вечность, человеку достается горький яд смерти, а Божественному времени — сладкий нектар бессмертия.
Служа бренному, нельзя стяжать вечность, не отдавшись душою Всевышнему, сущей Причине бытия, нельзя испить бессмертия, как не орошая корень дерева, нельзя напоить его жизнью.

Дни и ночи беспорядочно цепляются друг за друга, постепенно превращаясь в прожитые годы, метроном апокалипсиса, отмеривающий время жизни и время смерти.
Шагает мир, торопится время, стрелка часов стремительно скользит по циферблату судьбы, время каждый миг, каждую секунду затягивает нас в свою неистовую вращающеюся воронку.
Ничего не происходит без последствий, все действия имеют дальнейшее продолжение, любая встреча может стать судьбой.
Есть я, крошечный кусочек вечности, потерявшийся в смертельном мире,
есть неутомимые стрелки часов, прыгающие по циферблату моей жизни,
есть синеглазое небо над моей головой и сахарные облака, величественно проплывающие по нему,
есть нарядная романтическая весна, пьяная от любви и юности, качающаяся на тоненьких стебельках полевых цветов,
есть молодость, окруженная мечтами, овеянная сумерками, обласканная обещаниями,
есть бархатные ночи, утопающие в безумной любви и ароматах сирени,
есть первое прикосновение растерянного рассвета,
есть мир, нехотя открывающий свои глаза, потягивающийся и просыпающийся под нетерпеливое щебетание птиц,
есть побледневшие звёзды, беспристрастные и безукоризненные свидетели, тысячи не смыкающихся глаз космической ночи, тихонько шепчущие о вечности,
есть горы, поющие рокотом водопадов, есть багряные закаты и клубничные рассветы,
есть реки, устремляющиеся своими извилистыми руслами к морям и океанам,
есть полевые цветы раскрывающие свои юные головки навстречу восходящему солнцу,
есть проснувшиеся птицы, громко перекликающиеся среди ещё сонных деревьев,
есть восторженность весны, радостная свежесть нового дня, тень чуть зеленеющих дубов, берёз и лип, шепчущие леса, хмельной душистый аромат полевых трав, проникающий повсюду,
есть медноглазое солнце, медленно поднимающееся над дрожащей линией горизонта, под его теплыми ласковыми лучами тают и рассеиваются невесомые покрывала земли,
есть хрустальный взгляд небес, неизмеримый океан вечности, обозримая невероятность и невозможность,
есть жизни, поднимающиеся из небытия, в темноте они нащупывают путь наверх, к свету, сквозь почву, песок и переплетение корней,
и есть ещё оставшиеся старики, сидящие за поминальным столом, провожающие в последний путь своих минувших друзей.
Горстка старых усталых людей, сплетенных памятью о безвременно утраченном и всеми позабытом.
Держащиеся друг за друга, это и есть то, что сохраняет их хрупкие жизни в настоящем, заставляя помнить, любить и ещё на что-то надеяться.
Медленное, измождённое и усталое, но ещё живое сердце, это страшно и буднично одновременно.
Глупая, болтливая, ненадежная весна, по небу шляются легкомысленные беспокойные облака.

Шримад Бхагаватам книга 4, глава 24
Я не вижу времени, но вижу, как эта сокрытая сила разрушает всё.
Образы внешнего мира сменяют друг друга, подобно хищным зверям, что пожирают себе подобных.
Время отнимает у нас богатство, молодость власть и даже память о нас растворяется в вечном времени и невозможно противостоять этой губительной силе, ибо она невидимая рука Твоя.
Как ветер рассеивает облака, время обращает в прах всё в видимом мире.
Несчастные глупцы кладут свои жизни на алтарь зыбкого благополучия, они трудятся и рискуют от зари до зари ради бренных благ, ради спокойствия в обречённом на гибель мире.
Воистину безумны алчущие власти, богатства и славы, но ничего не укроется от Твоего всевидящего ока, и в должный срок, Ты в облике времени проглатываешь их, как змея проглатывает мышь, и они исчезают в утробе ненасытной вечности.

Полотно вечности, блик, вспышка, крошечный поток сознания на миг проявляется на сцене космического бытия.
Одна координата представляется его рождением, другая — его смертью, а между ними неуверенная точка, в которой он балансирует сейчас.
С самого рождения бегу по дороге своей жизни, не понимая куда, зачем и почему.
Движение звёзд, движение солнца, движение планет, движение времен года, движение человеческих судеб, вселенная работает четко, слаженно, размеренно, словно бессердечный механизм гигантских космических часов.
Жизнь сыграна, аккорд последний взят, догорает свеча, прибывает осень, хладнокровно срывая исписанные листочки календаря.
Тону в стремительном потоке реки времени, опираюсь на тень, на пустоту, на сумму умноженных нолей, тело, похожее на сброшенную змеиную кожу, сухое, шуршащее, гниющее внутри.
Удар разящего клинка времени, жизнь останавливается, на этот раз для меня всё кончено, танец шёлковых капель дождя за окном, зыбкий полушепот ветра, мелодии сердца постепенно затихают, засыпающие чувства, хранящие голоса, образы, тайны, встречи, видения.
Было всё, чтобы стать счастливым, а я ухожу несчастным.
Возможно время и смерть дадут мне ещё один шанс отыграться?