Глава 152. Инокиня Иродиада

Христианское сердце содрогнётся от произошедшего. А нецерковным людям это невозможно объяснить. Иродиада - исторический персонаж, жена своего дяди Филиппа и любовница царя Ирода Антипы, его брата. Иоанн Креститель обличал их связь как прелюбодейство и кровосмешение, за что она научила свою дочь Саломею после танцев попросить у Ирода(любовника) главу Иоанна Крестителя. Ирод был огорчён, но оказался заложником своей клятвы перед гостями, в которой обещался исполнить всё, что Саломея ни попросит. Так Иоанн Креститель, "величайший, из рожденных женами" был убит мечом палача. А Саломея принесла своей матери Иродиаде голову пророка на блюде.

 
Началось всё с того, что отец А познакомился с архиепископом Димитрием Витебским и Оршанским. Они стали ездить друг к другу в гости. Отец А зачастил в Витебск с отрядом молодых братьев, жил там по неделе, потом и вовсе поселился. Там, в Марковом монастыре, были соборный храм, семинария и архиерейские покои. Везде царила какая-то жуткая атмосфера, что в храме, что у архиерея в покоях. В семинарское общежитие вообще было страшно зайти. Туалет как в фильме ужасов. В храме все стены чернели заляпанностью, повсюду набрызганы восковые пятна, копоть, грязища. Иконы пребывали в плачевном состоянии, мутные, потихоньку осыпавшиеся и записанные горе-художниками, многим иконам требовалась реставрация. Киоты и иконостас были покрашены позеленевшей бронзовкой, которая уже по цвету напоминала брезент, а не золото. Архиерей попросил отца А помочь привести в порядок храм, покои, бухгалтерию и так далее. За какие блага, осталось в тайне.


Отец А отсутствовал в своём монастыре почти постоянно. И в это время хозяйничал отец Иринарх. Надо сказать, что у него неплохо получалось. В Болдине на какое-то время водворился мир и покой. Никто никого никак не настраивал, никто никем не манипулировал.  Однако, в один из приездов отца А отец Борис сообщил ему, что отец Герасим даром времени не терял. Теперь он «жополиз» у Иринарха. Герасим носил еду в игуменский дом на подносике, потому что Иринарх просыпался почти к обеду. Батя в своей вечной неменяющейся манере подкатил к Герасиму и заявил, что знает о факте прислуживания Герасима отцу казначею. И добавил, что ему всё доносят, и он не скажет кто. Герасим взбеленился.

 
Шла как раз первая седмица поста. Я собиралась причаститься в субботу. Причащались мы относительно редко, раз в два-три месяца, потому что было трудно подготовиться в связи с обстоятельствами. И обязательно попасть на исповедь к отцу А. Это было почти самое сложное условие. Мы ведь пели службу в Дорогобуже. И когда возвращались, он уже мог уйти с братской службы в монастырском соборе по состоянию здоровья. И конечно же это было невозможно предугадать или договориться. И тогда зря ты постился три дня. У других исповедоваться было нельзя. В этот раз я выполнила все условия. Была почти на всех службах первой седмицы, строго постилась и на исповедь к отцу А я попала. В субботу утром мы ехали на машине в Дорогобуж, и каждый пребывал в своих мыслях в тишине. Никаких выяснений отношений не было.

 
На Литургии тоже всё было как обычно, ничто не предвещало грозы. Я пошла причащаться первой как регент и услышала от отца Герасима, когда он уже положил мне лжицу (ложечка для Причастия) в уста: «Причащается раба Божия инокиня Иродиада во оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь!» Я поклонилась Чаше в ступоре, проглотила частичку. И тут меня как будто облило кипятком.

 
В храме стояла тишина. Сёстры не пели. Все люди в храме слышали это имя. Многие прихожане потом спрашивали, почему я теперь не Надежда. Постригли меня что ли? Как мы допели Литургию, один Господь знает. Мой голос блеял как у барашка. Я не могла взять себя в руки. Хотелось рыдать. Отец Герасим сиял как начищенный самовар, празднуя такую подлую, трусливую победу. Он был доволен своей выходкой. Я просила сестёр сразу после Причастия уйти из храма. Но сёстры сказали мне: "Надо допеть, во что бы то ни стало! А потом уедем и всё. Потому что служба Божия, а не Герасима". Мы так и сделали.


Приехав в монастырь, я пошла в игуменский дом. Отец А уже суетился почти на выходе, собираясь в Витебск. Мы едва его застали. Я стала рассказывать, как можно спокойнее. У меня плохо выходило, меня трясло. Поняв, что произошло, он позвонил в Дорогобуж и стал орать на Герасима, обзывая его скотиной. Тот залепетал что-то в оправдание. Но бате было главным побыстрее отъехать из монастыря. Поэтому он повесил решение вопроса на отца Иринарха. И умчался в Витебск. Я отказалась ехать вечером петь всенощную с отцом Герасимом, и Иринарх послал туда братский хор с отцом Петром во главе. А нас благословил петь в соборе монастыря.

 
Герасиму всё сошло с рук. Он служил и на следующий день, и на следующей неделе. Его никто никак не наказал даже недельным запретом. Предлог был такой: служить некому. Я плакала: «Да кому нужны такие ваши службы? Это все равно, что сатанист служит!» Две недели я ходила с именем Иродиада. Я это чувствовала физически. Недаром есть такой обряд смены имени – причаститься с новым именем. Так и произошло. Я стала Иродиадой. Потом я собралась и причастилась снова. Никогда не забуду этого. И даже не знаю, смогу ли простить.


Мне рассказывали потом, что в Смоленской семинарии был подобный случай. Семинаристы отпели заочно в шутку своего ректора, женщину. Святейший Патриарх Кирилл выгнал их из семинарии без права восстановления. А ректора постриг в мантию. И всё-таки отпевание это обряд, а не таинство. Причастие же - главное таинство православных христиан.



Вскоре я написала прошение на имя архимандрита А, чтобы поставить условие и навсегда исключить для себя возможность сотрудничества и совместного служения с этим сумасшедшим человеком.



                "Его Высокопреподобию
                настоятелю Свято-Троицкого
                Болдина мужского монастыря
                Архимандриту Антонию М******ву
                От певчих храма Казанской иконы
                Божией Матери (подворье Болдина монастыря)


Прошение.


Ваше Высокопреподобие!


Просим Вас освободить нас от обязанности участвовать в Богослужениях, возглавляемых иеромонахом Герасимом Матросовым по следующим причинам:


1. На протяжении семи лет мы не смогли найти с ним общего языка, многократно ссорились.


2. Весь этот длительный срок он злоупотреблял своим положением иерея и отказывал нам в совершении обрядов и Таинств. (Отказывал в Таинстве исповеди, не кадил клирос, не кропил нас святой водой на молебнах, не читал наши имена, совершая поминовение в алтаре, не давал нам святой Крест после Литургии, унижал из-за принадлежности к женскому полу, смеялся над критическими днями, хамил, оскорблял нецензурными словами, высказывал желание о нашем удалении из монастыря).


3. Мы в свою очередь добросовестно несли послушание, пели панихиды, молебны, отпевания и требы на дому, когда он просил, возили его на службу, носили его требный чемодан, разжигали кадило.


4. В общении с нами иером.Герасим Матросов не соблюдал элементарных норм приличия, игнорировал нравственные и культурные ценности, всячески попирая их. Преследуя свои корыстные цели, он показал себя не пастырем добрым, а наемником «емуже не суть овцы своя».


5. Последняя его богохульная и кощунственная выходка повергла нас в отчаяние. Впервые за последний год подойдя к иеромонаху Герасиму на Причастие, певчая услышала из его уст такое своё имя: «Причащается раба Божия инокиня Иродиада….» Сказано это было громко во всеуслышание, многие в храме смутились. Вечером того же дня он по настойчивому Вашему требованию пришёл примиряться, чтобы «Пасха была Пасхой», но раскаяния в нём не было. Он только требовал от нас отчета, обвинял нас в клевете на него перед Вами, что он выслуживается перед начальством. На вопрос, почему он не выяснил отношения перед службой в машине, он ответил: «Я думал, ты не пойдешь причащаться». Земной поклон он сделал из животного страха перед запретом. После такого «примирения» мы(сестры) вынуждены были принимать успокоительные лекарства.


Из имени «Иродиада» следует, что он пострадавший Иоанн Креститель, а Ваше Высокопреподобие, Ирод. С его стороны это был не нервный выпад, а тщательно спланированный продуманный поступок. Он хотел поставить этим точку в нашем сотрудничестве. Этим он оскорбил присутствовавших в храме богомольцев и Святые Дары, которые держал в руках. И ничем нельзя объяснить его ненависть и беспричинную злобу.


По всему вышесказанному видно, что он либо безбожник, либо неадекватный, психически больной человек. В обоих случаях он оскорбляет наши религиозные чувства, и его «служение» разрушает наши души изнутри. Не неся никаких наказаний и ответственности за свои грехи, а напротив получая награды и должности, иеромонах Герасим Матросов потерял человеческое лицо и превратился в беспредельщика".
 



Батя сначала очень испугался, но поняв в чём дело, расслабился и легко пообещал, что мы не будем больше служить с Герасимом. Он обрадовался, что я не пошла дальше, и не стала жаловаться архиерею.


   Фото из личного архива.