Заметки о русском языке. Этюд 6

Лубочный стиль. От возникновения до наших дней

Еще во время учебы в Литературном институте меня заинтересовало такое явление в отечественной литературе, как лубок или лубочный стиль.
Лубок  появился в Западной Европе (там он назывался иначе; лубок - чисто русское название) и выполнялся в технике ксилографии: на деревянных досках вырезалось изображение, а его оттиск на бумаге носил название эстамп. Под изображением помещался пояснительный текст.  С усовершенствованием печатного дела в Европе стали выпускать красочные и высокохудожественные  эстампы, т. е. печатные листы с картинками различного содержания -  от религиозного и политического, до бытового и откровенно вульгарного. Сочетание графики и  пояснительных текстов и понимается литературоведами  как лубок. Границы понятия лубочного стиля довольно размыты, а сюжетные и стилистические рамки до сих пор четко не определены.
 В России лубок появился  во второй половине 17 века. Первое время, когда лубочные тексты и картинки еще были выдержаны в строгих пристойных рамках, это было чтение общее для всех сословий тогдашнего русского общества. Но затем появились книги, появилось понятие "литература", и лубок стал  вытесняться на культурную периферию, став  чтением исключительно малообразованной части населения с низкими вкусами и низкими духовными запросами. Лубочные издатели стали издавать дешевые церковные календари, изображения святых и их жития, книги душеполезного чтения, сказочные сюжеты (Бова-королевич, Еруслан Лазаревич), иллюстрации к народным поговоркам и пословицам. Тогда же и появилось понятие "лубок".
Популярностью в крестьянской среде лубок пользовался весьма продолжительное  время. Моя бабушка рассказывала мне, что еще в начале 20-го века в деревнях были популярны  "Соломоновы круги" -  простенькие гадательные таблицы с нанесенными  по кругу изречениями, советами и прочим. Задав вопрос или загадав желание, на этот лист кидали восковые "пульки", которые и показывали нужный ответ. Причем, подобными гаданиями занимались, большей частью, взрослые. И эти "Соломоновы круги", в том числе и сонники, так же относят к лубку.
 К лубку традиционно относят и эстампы с фривольным, а то и откровенно порнографическим содержанием. Таким образом,  этим термином были  объединены графические изображения и литературные тексты разнородных жанров и направлений. Хотя я и вижу в этом ошибку, но такое понимание лубка уже стало литературной традицией, а традиции следует уважать.
Стоит заметить, что русский термин "лубок" остался до сих пор для литературоведов труднообъяснимым. Предполагают, что этимология его восходит к липовым доскам, на которых вырезали изображения для печати эстампов. Липа, в свою очередь, была основным источником луба, т.е. лыка, из которого плели лапти, короба и прочие изделия, употреблявшиеся в крестьянском быту.  Лубом стали  именовать  в типографиях  и печатную продукцию, отпечатанную с липовых досок.
Возможно это и так, но мне видится более логичным другой вариант расшифровки этого термина.   Среди высших слоев общества были в ходу откровенно уничижительные определения крестьянского населения страны: "посконная Россия", "лапотная Россия"... Если дворянская Россия читала высокую литературу, то лапотная Россия тешила себя лапотными или лубочными картинками.  Таким образом, лубок - это откровенно пренебрежительное название низкой по качеству и примитивной по содержанию печатной продукции. Возможно, этот термин ввели и сами издатели подобной продукции. Со временем он прижился, его негативный смысл отошел на второй план, и, в целом, термин стал восприниматься вполне нейтрально и, даже, успешно прижился в литературной терминологии.

 Казалось бы, с увеличением просвещения и повышения грамотности среди крестьянства, лубок должен был исчезнуть,  вытесненный более серьезной литературой. Но, удивительное дело, спустя двести лет, во второй половины 19 века,  подобная  продукция не только не исчезла, но стала лишь  набирать популярность и издавалась  миллионными тиражами. И повышенный спрос на нее продолжался, пожалуй, до самой революции. Даже в советской России лубок не закончился, и был успешно продолжен  Маяковским. Его "Окна Роста" с примитивными картинками и примитивным (но политически правильным) содержанием, есть откровенный лубок, но лубок  не в традиционной русской манере, а с элементами западноевропейского авангардизма. Но последнее мало что меняет в сути работ Маяковского. Но это был последний взлет популярности лубка.
Вторая половина 19-го века внесла в лубок и некоторые существенные структурные изменения. Графика была отделена от текстов и появилось то явление, которое, собственно, и наиболее интересно литературоведам - лубочная  литература.
Явление это огромно и неохватно, скажу лишь кратко, что лубочная литература - это исключительно детище крестьянских писателей. Все они были без образования, не слишком грамотны но, горели  творческим порывом. В какие же рамки вылился этот творческий порыв? Большей частью, в примитивные. Крестьянские поэты дальше подражаний Кольцову и  Ершову (пересказ его Конька-горбунка) не пошли. В истории русской литературы их имен не осталось (исключая специальные узкие литературоведческие исследования). То же самое и в прозе: крестьянские писатели усиленно занимались пересказом других авторов (в том числе и Пушкина, и Гоголя) на народном языке, беззастенчиво заимствовали сюжеты и у отечественных, и у иностранных авторов, и на основе этих сюжетов создавали свои слабые подражания. Особое пристрастие крестьянские авторы испытывали к написанию рассказов и повестей о нечистой силе, леших и русалках. Этакие сказочные страшилки того времени. Удивительно, но эта литературная продукция пользовалась огромным спросом! Пожалуй, есть над чем задуматься.

Некрасов в поэме "Кому на Руси жить хорошо" (печаталась с 1866 по 1870гг.) в одной из глав с грустью сетует на то, что крестьянская Россия читает совершенно не то, что бы он хотел:

 Придет ли времечко,

Когда (приди, желанное!..)

Дадут понять крестьянину,

Что розь портрет портретику,

Что книга книге розь?

Когда мужик не Блюхера

И не милорда глупого -

Белинского и Гоголя

С базара понесет?

Надо пояснить, что портреты прусского генерала Блюхера, отличавшегося колоритной мужественной внешностью, пользовались у лубочных издателей популярностью, и их постоянно тиражировали. Крестьяне же охотно покупали эти портреты и украшали ими свои жилища.
Упомянутый "глупый милорд" - это персонаж лубочной книги "Повесть о приключении английского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике Луизе". Автор этого произведения - Матвей Комаров, русский писатель, живший во второй половине XVIII века. Произведения Комарова также заняли прочное место в лубочных изданиях, и их переиздавали более ста лет! Комарову принадлежит и другая популярная лубочная повесть о разбойнике Ваньке-Каине.
Таким образом, Некрасов высказывает свое резкое отрицательное мнение именно о лубочной продукции, которая заняла прочное место в народном чтении. Но, увы! Ни через десять, ни через двадцать, ни через пятьдесят лет "желанное времечко" так и не пришло! Не понес мужик с базара Белинского. Он продолжал утолять духовную жажду свою (если была таковая!) лубочной литературой. Последнее  издание "глупого милорда» увидело свет почти сто пятьдесят лет после написания, в 1918 году, в типографии И. Д. Сытина.   Однако, весь или почти весь тираж в том же 1918 г. был конфискован и уничтожен  новой властью.
Именно это странное пристрастие к примитивному чтению, устойчиво державшееся в крестьянской среде более двух столетий (до революции), и вызывает многие вопросы. По этому поводу высказывались разнообразные предположения и строились различные теории. Нашел для себя объяснение этому странному феномену и я. Крестьянская культура, как представлялось мне, была культурой самодостаточной, но застывшей где-то в средневековье. Из-за всеобщей неграмотности доступ новых художественных веяний и новых культурных новаций в русскую крестьянскую ментальность и крестьянскую культуру был, не то что ограничен, но просто невозможен.
 
Здесь надо вспомнить последних русских сказителей, былины и сказы которых были записаны чуть ли не в середине XX века! А сюжеты былин  относились к событиям  от X до XVIIвв!  Высшие (и грамотные) сословия, за редким исключением, на этот уникальный народный фольклор не обращали никакого внимания, пренебрегая им. Но вот крестьянская Россия, тем не менее,  подобную  литературную архаику долгое время сохраняла в своей памяти. И не только из-за приверженности культурным традициям, но и потому, что она была востребована народом. Этот любопытный феномен до сих пор не получил среди литературоведов и культурологов объективной оценки.
 Пока крестьянская Россия слушала былины и читала лубочные наивные сказки, дворянская культура  активно впитывала западные культурные новации, перерабатывала их и создавала нечто уникальное и неповторимое. Как пример могу привести французский символизм, созданный четырьмя гомосексуалистами и продержавшийся во французской культуре не слишком продолжительное время и оказавший на французскую культуру не слишком заметное влияние. Попав в Россию, символизм обрел высокое нравственное звучание и господствовал в поэзии около полувека, став весьма значительным явлением в отечественной поэзии.
Но, в результате этого стремительного развития дворянской культурой, образовался гигантский разрыв между культурой крестьянской и культурой элитной. Сословия стали не только говорить разным языком, но отличались и ментальностью, и восприятием жизни.
Именно этот культурный разрыв, как я считаю,   и не позволил различным русским сословиям услышать и понять друг друга во время гражданской войны.
Эта теория меня вполне устраивала. Она все объясняла без обвинения крестьянской массы в тупости и нравственной окостенелости,  не унижала она и дворянскую культуру обвинениями во вторичности относительно европейской. Как я представлял, всеобщая грамотность должна была искоренить лубочную литературу, заменив ее общими культурными стандартами. Что, собственно, и произошло при советской власти. От лубочной литературы даже следов не осталось.

Этой теории я придерживался почти четверть века. Но однажды на ПРОЗА.РУ я прочитал рассказ Дмитрия Чепикова "Тайна Солотинского пруда", который заставил меня сильно задуматься и  помышлять о пересмотре  своей теории.
Дмитрий Чепиков написал некую современную сказку-страшилку об утопленниках, нечистой силе и прочем. Ничем меня этот рассказ не поразил -ни сюжетом, ни художественными, ни стилистическими достоинствами. Поразил он меня тем, что являлся в чистом виде лубочной литературой! В конце 19 начале 20-го вв. в такой сказочной манере писал признанный классик лубочного стиля Иван Ивин (творческий псевдоним Кассиров). Его "Сказ о портупее- прапорщике, бесстрашном воине", наполненном наивными страшилками с колдунами и ведьмами, выдержал множество изданий и стал классикой лубочной литературы.
Что же получается?  Лубочный стиль не ушел окончательно из русской литературы? Или это случайное единичное произведение, которое никак не отражает общие тенденции?
И я стал искать. После небольших усилий на ПРОЗА.РУ обнаружилось множество  авторов, пишущих в откровенной лубочной манере: Андрей Гречко, Нина Сафонова75, Владимир Мисечко, Глеб Габбазов,  Юрий Постников 2...
Но вот что странно: эти авторы не декларируют свою симпатию к лубочной литературе, не объявляют себя продолжателями народных художественных традиций и, даже, никак не упоминают о литературном лубке. Возможно, они и не знают о существовании подобного литературного направления. Они являются как бы стихийными продолжателями народного лубка.  Но, главное, они пишут именно в этой манере! Поэтому их можно считать продолжателями литературной традиции Ивана Ивина.
  Попадались мне авторы, которые ограничивались одним-двумя произведениями в подобной манере (Евгений Анатольевич Ефрешин "Новые русские сказки", Юрий Николаевич Горбачев 2  "Венера Еланская", Вячеслав Низеньков).  Обращение их к откровенному лубку было вызвано, как можно предполагать, желанием  скрыть под внешней сказовой скоморошьей формой  горькую  иронию. Часто эта ирония переходит у некоторых авторов в откровенную сатиру на нынешний политический строй России. Но этих авторов я не буду называть, чтобы избежать обвинений в политическом доносе.
Надо выделить среди  авторов и тех, кто пишет сказки в чистом виде, не наполняя их ни скрытым сарказмом, ни завуалированными намеками на политические реалии наших дней. Это и Терентьева Анна, и  Сергей Горбунов, описывающий бесконечные приключения наших современников Вани и Любы среди русских сказочных героев (баба-Яга, Кощей Бессмертный и прочие фольклорные персонажи). Куда их отнести? К современным сказочникам, продолжателям Андерсена? Но у Андерсена сказки  имели назидательный характер, воспитывая в детях добрые качества, а у Терентьевой и Горбунова в их сказках назидательный момент отсутствует. Мне не совсем понятен посыл, которым эти авторы руководствовались, создавая подобные сказки, поэтому отнесение    их произведений  к современному литературному лубку довольно условно.
Если сюда добавить авторов, пишущих в манере мистических фэнтези (а это та же лубочная литература, но написанная под влиянием западных литературных традиций),добавить авторов,  пишущих откровенную порнографию (эту сомнительную писанину традиционно  причисляли к лубку), то  список современных лубочных авторов можно продолжить до бесконечности.
Столкнувшись с подобным литературным пристрастием, я невольно задался вопросом: а почему эти авторы предпочли, пусть и не осознанно,  лубочный стиль? Что им мешало выражать свои мысли и идеи языком Льва Толстого, Бунина, Шмелева? Я понимаю, что достичь виртуозного владения словом, присущего этим писателям, почти невозможно, но, хотя бы стремиться к этому можно было бы. Но даже стремления этого не видно!  Авторы   предпочли насыщать свои тексты какими-то корявыми словами из областных говоров, предпочли скоморошью манеру изложения, предпочли наивные сказочные сюжеты...

Если рассматривать это явление в культурно-историческом плане, то напрашиваются неутешительные выводы. Современная русская литература заметно деградирует, откатываясь к примитивным  сюжетам, примитивным формам своего творчества, к упрощенному  языку и упрощенному художественному мышлению.
Можно, конечно, допустить, что некоторые авторы следуют за Салтыковым-Щедриным, который в своих сатирах был вынужден из-за цензурных ограничений пользоваться иносказаниями и маскировать свои сочинения  под некие сказки... Но  из  современных авторов на ПРОЗА.РУ лишь незначительная часть пишет политические сатиры. Остальные же  несколько наивно но честно пишут то, что соответствует их вкусам и художественным пристрастиям. И получается у них литературный лубок, с которым, как принято считать, наша культура  распрощалась еще сто лет назад.  Да это откровенный шаг назад великой русской литературы!
 Этот вывод подтверждает и отсутствие серьезных авторов в современной отечественной литературе. За последние тридцать лет не было написано ничего достойного, что могло бы украсить нашу словесность. Не появилось ни одного автора, способного стать в один ряд с Беловым, Астафьевым, Распутиным, Личутиным, Балашовым. Я уже не говорю про Толстого, Гоголя, Бунина, Чехова. Похоже, что дворянская культура была сброшена русской творческой интеллигенцией, как одежда не по размеру, и она вернулась к своим исконным, таившимся до этого в глубинах подсознания, привычным художественным формам. Можно сказать, вернулась к своим архаичным  коллективно-бессознательным художественным представлениям.

Сто лет назад к подобным выводам пришел и Борис Пильняк (Вогау) в своем романе "Голый год". Почти поэтически описывая революционную бурю, сметающую тонкий культурный слой с имперской России, он несколько раз на страницах своего романа повторил фразу -"Русь уходит в семнадцатый век". Мысль выражена метафорично, но понятно - революция в своем неистовстве разрушает все, что приобрела имперская Россия за двести лет своего существования: ментальность, культуру, искусство, науку. К тому же, эта ситуация была осложнена исходом интеллигенции из страны. Тут с Пильняком можно согласиться -  революционная Россия и в самом деле шагнула в свое темное прошлое.
Россия наших дней удивительно напоминает Россию времен революции и гражданской войны. То же падение культуры, то же массовое бегство интеллигенции. И тот же возврат  творчества к архаичным формам.  Но в революцию уничтожение высокой культуры был осознанным шагом революционных вождей. Разрушив культуру им было легче управлять темным народом. Видимо, подобный процесс вновь запушен в России.


 Возможно я ошибаюсь и в этих выводах. Но, все же, тревожные вопросы остаются. Предположим, почему так поразительно огромны тиражи посредственных детективов и засилье в кино бездарных детективных киносериалов? При полном отсутствии книг и кинолент, пробуждающих и мысль, и сердце. И это только вершина айсберга бескультурья, который неумолимо движется на нашу страну.
Сталкиваясь с подобными фактами, единственное верное объяснение этому я вижу в том, что политика государства в области культуры, осуществляемая через образование и издательства, направлена исключительно на всеобщее отупление масс. Нас стремятся отучить от  высоких мыслей, отучить от высоких душевных порывов, отучить от умения чувствовать красоту родной речи.  Отучить от сопереживания страждущим и обремененным. И, похоже, это удалось, - примитивные литературные произведения, написанные примитивным языком, лишенные высокого внутреннего содержания начинают преобладать  среди печатной продукции издательств и на многих литературных сайтах. Победное шествие грядущего Хама уже отчетливо ощущается.
 Может быть, современный литературный лубок есть инстинктивная защита современного  русского творческого человека (многие из них не имеют гуманитарного  образования) от подобного мощного разрушительного напора "культурного" хлама?.. Даже если это и так, то этот путь есть тупиковый. От лубка вернуться назад к высокой литературе вряд ли возможно.