Однажды в телевизоре, которого у меня нет

     - Как ты своего писателя зовешь, - безбожно плагиатил из Ивлукича шершавый возлюбленный свиньи Шараповой Иван Ургант, зачиная очередной невероятно интеллектуальный цикл передач русского телевизора  " Наперекор миру упор под Кологривом", привязавшись к своему партнеру, не халявщику, по творческой деятельности седастому гуру отеческого производства говном говна из говна и для говна Познеру, бывшему, как известно, до войны Певзнером, а еще ранее - Гуровичем и Гурвичем, что не несло в себе минимального антисемитизма или еще каких излишеств, например, - Понос ?
    - Понсон дю Террайль, - терпеливо отвечал опытнейший и образованнейший ( тяжельше Сатановского ) Познер, неулыбчиво надрачивая свой вялый по годам и нелегкой судьбе подвергающихся преследованиям Комитета по вручению Ленинско - Сталинской премии всем оправдавшим надежды всех вождей любых режимов, главное, товарищи, тута, членов общества, член, выпущенный чутка пробздеться, пока катили партнеры по ухабам и колдоебинам Валдайской низменности на сотворенной отеческим производителем автомашине марки  " Фордзон - три Т ", ведомой ярославским роботом, весело катившим сзади на веревочке, глубокомысленно шурша деревянными колесиками.
   - Где теряет ? - не унимался Иван, отчаянно не желая соответствовать пророческим словам уже мертвого Летова о каком - то говорителе х...ни.
   - А вот на ладони у меня, - наконец не выдерживал Познер, показывая партнеру одиноко лежащие на сморщенной старческой ладони два покрытых седым старческим пухом скукоженных яйца.
   Иван кричал, яростно раззевая рот, завидувая и боясь, так как своих личных, как холокост, яиц не имел отродясь. Это от старины пошло, от отечества еще и всей России, издали однажды Указ : мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, как верно заметить изволил товарищ Сталин в своем исторически правильном труде  " О вопросах языка и лично академика Марра ", образовался на Святой Руси совершенно новый типаж человека, человек совецкай, коему яйца вовсе непотребны, язык же, засовываемый мужиками во всякое подходящее отверстие, не знаменует намеками, а прямо гласит о твердом выполнении долга, об ответственности и целесообразности, о закономерности, сучий потрох, всего и во все стороны.
    Так они и катили, как говорится, и х...й бы с ними со всеми, в конце концов, каждый имеет право, некоторые вообще в жопу е...ся, а кто - то и пирожками с капустой банчит, но случился раз на Валдае голод. Натурально проявился своей античеловеческой сущностью Кнут Гамсун, лежит такой в витрине книжного магазина, левее чекушки с модным вискарем крысы Потупчик, но правее лифчика Феклуши Толстой, суперобложка, все дела.
    - Стой ! - вскричал тогда Познер, заметив кощунство среди товаров народного употребления. - Тормози, Иван, не могу я, понимаешь, пройти мимо.
    - Неравнодушный, - горделиво оценил партнера Ургант, мысленно ставя отметку оценки, которую, возможно, не одобрит Кобзон. А он умер.
    - Все умрут, - страшно пророчествовал Познер, беснуясь возле витрины книжного, - все Кобзоны издохнут, даже чурки или кыргызы обречены физиологией вида хомо сапиенс.
    Жаль, что рядом не проходил какой коала, он бы им подсказал, что бессмертие лично для товарищей из телевизора, рунета, газет и журналов - обеспечено, ибо ( шикарное словечко ! ) хомов и, тем более, сапиенсов, тута никогда и не наблюдалось. Ноли и единицы, одинаково непотребные, безлико говенные и к единому блевотному уровню уё...сти приведенные креативными рассудками сотворивших все вот это вот все двуногих.