Shalfey северный роман. От автора

Shalfey (северный роман)

Настоящим женщинам
и женщинам настоящего

Настроение: Louis Armstrong «What a wonderful world»


  Я хотел бы написать про этот закат, про это солнце, про этот день. Написать так, как пишут писатели. Хотел бы рассказать, как утомленный солнечный диск медленно и неуклонно, с решимостью грешника, искупающего свои дневные грехи, испускает себя в землю, вскидывая вверх, в это остывающее и равнодушное небо свои дрожащие лучи, прощаясь наконец с этим бесконечным днем, ставшим для него длиннее вечности, прощаясь и обретая долгожданный покой в тени своего первозданного сияния, ушедшего в землю и наполнившего ее теплом, силой и жизнью.

  Я хотел бы рассказать, как солнечный глаз всматривался в меня, в мою душу, освящая мой храм и все его потаенные пространства мудростью вселенского небытия и очищая его от всего ветхого и изжитого.

  Хотел бы рассказать об этом удивительном дне — первом, последнем и единственном. Дне, который никогда не начинался и который никогда не закончится, как не может закончиться время, которое не существует, но все же ускоряет свой стремительный бег, делая нас несчастными.

  Я хотел бы рассказать о многом. Об очень многом. Обо всем невыразимом, несказанном и непонятом. О том, что открывает все сердца и исцеляет все души. О том, самом простом, которое невозможно постичь.

  Я хотел бы рассказать… Но я не писатель. И могу лишь смотреть в этот закат, надеясь, что он повторится снова и снова исцелит своей тишиной этот удивительный Удивительный мир.


  От автора

  Вот и случился этот день. День, когда я почувствовал наконец, что способен начать публикацию этой книги. История, которую я хочу рассказать, сначала стала романом, а затем превратилась и в трилогию, как бы громко это ни звучало. За это время книга не просто изменилась — она стала другой. Работать над ней я смогу, пока позволяют мои финансы, потом буду вынужден думать о них. Совмещать эти процессы для меня невозможно и пишу об этом сейчас, чтобы в будущем это не стало новостью.

  О чем эта история? Если попытаться в несколько слов уместить ответ на этот вопрос, можно сказать, что, по сути, это история о том, как эта книга была написана.

  Я постараюсь быть не слишком многословным, но порой это необходимо, чтобы в полной мере раскрыть те внутренние свойства персонажей, которые я в них увидел. И если возникнут у вас сомнения в необходимости каких-либо незначительных деталей, уверен, они развеются, если вы продолжите идти вместе со мной вслед за повествованием.

  На момент начала публикации последняя, третья книга, написана процентов на семьдесят, и за нее я не беспокоюсь; первая книга готова примерно наполовину, а вторая, думаю, не более, чем на треть. Однако все материалы подготовлены, систематизированы и теперь моя задача литературно их обработать, превратив тысячи исходных страниц в объем, доступный для ознакомления. Сокращать тексты я еще только учусь, поэтому подозреваю, что любовь к слову не позволит мне сразу исключить из книги все лишнее, если таковое в ней все-таки имеется.

  Я начинаю публикацию сейчас, когда книга еще в процессе, потому что больше не могу писать в стол. Мне необходим слушатель, которому я смогу рассказывать эту историю. Мне необходим — ты. И я надеюсь, что твое присутствие станет той силой, которая поможет мне завершить начатое.

  Первые главы написаны полностью, и меня устраивает их качество. Поэтому выйдут они, думаю, скоро. Дальше предстоит трудная работа по обработке того материала, к которому я приступал много раз, но терпел в этом неудачу. Надеюсь, в дальнейшем я смогу с этим материалом работать, придавая ему законченный вид и сразу же публикуя. Таким образом, текст может получаться не всегда лучшего качества. Вернее, он даже должен получаться таким, потому что опыт показывает, что критический взгляд со временем быстро утомляется, теряет свойственное ему восприятие, и тогда тексту необходимо полежать, чтобы стали заметны явные его неровности, затем он должен полежать еще, чтобы стали видны другие его недостатки, и только потом финальная доводка. Это если коротко и если говорить исключительно о стилистике и порядке слов. К тому же, нужные слова не всегда приходят сразу. Однако, обстоятельства заставляют сократить этот процесс, потому что лучше иметь текст с изъянами, чем не иметь текста вовсе. Возможны и повторения, поскольку процесс сильно растянут во времени, а память моя не идеальна. И если какие-либо мысли все же будут повторяться, это будет говорить лишь о том, что они довольно плотно сидят в голове автора. Прошу за это строго не судить и снисходительно относиться к вероятным неровностям повествования.

  Я предлагаю считать эту публикацию демоверсией книги, ее «режиссерской версией», которую можно будет поправить позже, если возникнет к тому необходимость или обстоятельства мои изменятся. Позже можно будет и убрать лишнее, если таковое все-таки преодолеет мой внутренний ценз в нынешнем его состоянии. Строго говоря, пишу я сейчас все это главным образом для себя, чтобы оправдать свое многословие.

  Отмечу, что некоторые главы мне хотелось бы видеть в качестве самостоятельных произведений, поэтому я могу рассказывать в них о чем-либо повторно — умышленно.

  Мне приходится переписывать многое, почти все из того, что было написано раньше, и всегда необходимо несколько циклов, чтобы добиться правильного звучания. Как справедливо заметил некий литератор: «Мои тексты были бы идеальны, если бы у меня было достаточно времени».

  Рассказывать эту историю занятие для меня трудное. Но я постараюсь относиться к процессу с возможным юмором и попытаюсь сделать текст во всех его проявлениях настолько легким, насколько это будет уместно и насколько позволят мои способности.

  Почему я решился, наконец, написать эту историю? Потому что не могу больше молчать и держать ее в себе. Вы можете считать эту историю исповедью, исповедью современного человека. Ты можешь считать ее исповедью. Да, именно ты — тот, кто читает сейчас или слушает эти строки. Именно для тебя я пишу эту книгу и тебе желаю не повторять тех ошибок, которые совершил я в своей жизни. Но если ты все же их совершишь (а как иначе), я желаю тебе извлечь из этих ошибок уроки, усвоить их и передать опыт, полученный в этих уроках, своим детям. Это самое главное и самое важное, что мы с тобой можем сделать в этой жизни — ведь наши дети должны быть лучше, чем мы. И если мы сможем в меру своих сил помочь им стать людьми достойными и разумными, тогда мы, мой друг, мой брат, моя сестра — тогда мы не зря прожили наши дни и внесли свой посильный вклад в развитие человечества, приближая те священные времена, когда человек по своему заслуженному праву и своей истинной природе будет гордо именоваться Человеком разумным.

  Я отчетливо осознаю пафос написанных выше слов и все же оставляю их, оставляю как посвящение, оставляю как гимн, оставляю как мечту. И какими бы высокопарными и не соответствующими моей жизни и моей истории они ни казались, я выношу их в начало этой книги и постараюсь провести красной нитью через все свое неоднозначное, противоречивое, а порою и абсурдное повествование.

  Случилось начаться этой истории почти пятнадцать лет назад. Хотя, началась она, конечно, много раньше — около сорока лет тому. Но знаковое событие, перевернувшее всю мою жизнь, произошло без малого на тридцать весен позже. Это событие заставило меня взять в руки карандаш и вдохновило еще тогда, в те времена, попытаться запечатлеть то, что я увидел и осознал, и начать рассказ о том дне, который изменил мой мир и превратил меня в человека, способного писать эти строки.

  Для того, чтобы абсолютно искренне и правдиво изложить события, которые происходили вокруг меня, и чтобы создать именно ту книгу, которую хотелось бы прочитать самому, я, временами, позволю себе забывать о тебе, мой читатель, и буду писать дневник своей жизни для себя. И этот дневник я затем отредактирую и удалю из него те эпизоды, которые могли бы кого-либо расстроить или же доставить неудобства душевного характера, но есть у меня и довольно отчетливое ощущение, что я этого не сделаю и оставлю все, как есть — истины ради. Нельзя же забывать и о том, что все, что мы отдаем этому миру — мир нам же и возвращает, и я стану лишь инструментом в руках Создателя, который расскажет через меня еще одну интересную и неоднозначную свою историю. По крайней мере, я на это надеюсь.

  «В мире нет ничего сильнее хорошей истории», — сказал один человек, и я с ним согласен. И если результатом пятнадцати лет моей жизни станет появление этой книги, то все случилось не зря, все пережитое и передуманное было не напрасно, и есть, значит, воля Того — Кто незримо присутствует в каждом мгновении и каждом нашем вдохе.

  Также необходимо сказать, что данное произведение является выражением творческого порыва его создателя и ничем более. По сути, это художественная переработка историй из моей жизни и жизни людей, которых я когда-либо хорошо знал или же встречал случайно, но в таковых обстоятельствах и состояниях внутренних, которые позволяли рассказывать мне, человеку практически незнакомому, истории откровенные, необычные, а для некоторых из них даже и небезопасные.

  Алкоголь автор этих заметок не употребляет давно, а потому ни одна из историй не была услышана им в заведениях питейных или же в процессе возлияний, результатом которых и случаются, зачастую, излияния душевные.

  Общение происходило в местах разных: на улицах, в парках, в полях и у водоемов, в автомобилях, автобусах дальнего следования, дома, сидя на диване, и в поезде, лежа в полумраке плацкартного вагона. Словом, везде, где под влиянием момента или же сил неявных случается нам порой выговариваться самим или же выслушивать тех, кому высказаться бывает еще более необходимо, нежели нам. Это уж как повезет. При этом автор смотрел в глаза своих собеседников и понимал, что для сочинительства у тех нет ни причин личных, ни мотивов материального характера, ни какого-либо умысла злого. А потому, имея обоснованную уверенность, что все услышанное действительно было чьим-то опытом личным и могло происходить наяву, автор просит простить за то, что присвоил своему персонажу некоторые, особенно впечатлившие его повествования.

  Для сохранения инкогнито невольных своих информаторов, автор изменил и давно позабыл имена, места событий и обстоятельства им сопутствующие, которые могли бы быть использованы в интересах кого бы то ни было, а также вольным образом соединил все услышанное в своей собственной, специально созданной для этого хронологической вселенной, делая это в соответствии с духом настоящего времени.

  Автор изменил все — имена, даты, места и череду событий, неизменным осталось лишь одно: я не изменял тех чувств, которые эти события когда-то во мне вызвали и продолжают вызывать до сих пор.

  Ради удобства изложения и для создания впечатления монолитности, гармоничности и реальности сконструированного персонажа, автор позволит себе вести рассказ от первого лица, отвлекаясь, временами, на небольшие лирические отступления, основанные на личном опыте, используя для этого незначительные связующие вставки, которые будут способствовать плавной сменяемости событий, привнесут в процесс написания книги ощущение легкости и творческого полета, а также создадут некоторую туманную неопределенность, которая позволит главному герою и всем, поминаемым в летописи персонажам, ссылаться на необузданный творческий темперамент создавшего их литератора.

  Также данную книгу можно рассматривать как прозаическое средство продвижения автором текстов поэтических, которые автор ценит много выше в виду того, что поэзия, по справедливому мнению людей уважаемых и сведущих в данном вопросе, поэзия — более вдохновенный творческий акт, нежели проза, и, находясь ближе к незримому источнику всего сущего, поэзия способна выражать собой Его вечные истины, используя язык не разума, не интеллекта, но язык чувств, любви и мечтаний — язык, способный обращаться к нам напрямую, а значит, способный глубоко проникать в наши сердца и души.

  Автор еще раз хотел бы напомнить, что все истории по его мнению имели место и случались в жизни реальной, поэтому, если вы увидите в них что-то знакомое, что-то, что видели или может быть слышали раньше, что-то забытое, родное, но когда-то утраченное, если покажется вам, что знали вы человека, с которым такое могло случаться, что живет он по-прежнему рядом с вами и по-прежнему дышит одним с вами воздухом — автор просит сохранить это чувство в тайне и хранить его до тех времен, времен лучших, когда суды наши станут справедливыми, когда полиция будет ловить лишь преступников, когда журналистов, писателей и поэтов перестанут преследовать за слово, верующих за вероисповедание, а детей — за то, что они все еще дети — большие дети, которые успели вырасти, но еще не успели стать взрослыми, не зачерствели, не стали хитрее и осторожнее, не успели разочароваться в людях. Я говорю о тех временах, когда мы сможем открыто говорить о своих корнях, идеях, о своих страхах, когда сможем открыто жить. Я верю, что времена такие обязательно настанут и случиться это может очень и очень скоро. И тогда все мы сможем по-настоящему сплотиться вместе, чтобы устремлением единой мысли, единого сердца и единой народной души воплотить эту мечту в жизнь, вдохнуть ее, ощутить свободу, почувствовать спавшую в нас долгие века и пробудившуюся силу, понять ее, принять и удивить этой силой весь мир.

  И это случится несомненно. И автор — верит.