Плевки в чужую жизнь
- Ящик переноси правильно, иначе спину сорвёшь, – учила Лида Мараева Тому складывать на деревянные поддоны, наполненные банками короба.
- Отнесёшь свой ящик, подкинь коробок, – попросила Тому Соня Кашина и подсказала: - Они вон там, за эстакадой гофтарой лежат.
Тома полезла за эстакаду и наткнулась там на матрас, подушку и одеяло. Рядом валялась пара пустых банок из-под консервов и бутылка из-под водки. Тома набрала охапку гофтары, села на место и сообщила девчатам:
- А там чья-то ночлежка, похоже. Матрас, подушка…
- Цыц! – насмешливо оборвала её Лида и шепнула: - Танька идёт! - потом нагнулась за гофтарой и быстро шептанула Томе: - Это Танькин сексодром, на котором она с нашим механиком кувыркается!
Так ещё раз подтвердились толки о лямурах Татьяны с женатым Караяновым. Томе вдвойне стало неприятно её соседство. Ведь она крутила с Жорой, самоуверенно и нагло топчась в семье, где намечался третий ребёнок.
- Такая сучка! – шушукала Мараева Томе, глядя в спину Старухиной, которая дымила «Беломором» у дверей цеха: – Она уже лет семь торчит здесь на заработках. За это время девчонку себе нагуляла и кинула её родителям. А сама не одну семью уже рассобачила. То у сезонниц женихов уводила. Жена директора застукала её со своим мужем когда-то, чуть обоих не прибила! Так она немножко передохнула и мастера с женой разбила. Они так и уехали отсюда собакой и кошкой. А сейчас она в механика пиявкой вцепилась. Его жена Катя слишком деликатная и скромная баба, чтобы дать ей достойный отпор, вот она и лезет ей на голову. Как Катя из дому, Танька уже в её доме хозяйничает! Катя в дом, Танька на свой сексодром Жорку выманивает!
- Сучка не захочет, кобель не вскочит, - слыша их разговор, тихо бросила Анна Согина.
- Какую-то жизнь она, действительно, собачью выбрала. Как сука хороводная, честное слово! – брезгливо поморщилась Тома и, глянув на считающую короба мастерицу, сделала вывод, что с рыжей соседкой надо постоянно быть настороже.
Татьяна уже изрядно поднадоела своими простецкими вторжениями без стука в их комнату и оставленной нараспашку дверью. В тягость стали и ужины, на которые она, как только появлялась в общежитии, назойливо затягивала супругов. Они уже переговорили всё, о чём можно было трепаться и, не находя тему для разговора, больше пялились в телевизор. Ко всему этому Тома припомнила постоянный флирт соседки перед Виталиком и заигрывания с ним до такой степени, чтобы он смутился. Опять же на ужинах самый лучший и большой кусок мяса ему… Волкову аж в жар бросило от этой цепочки фактов! Всё это было похоже на то, как матёрый охотник умело расставляет капканы на намеченного зверя. А Лида ещё и прогудела ей в ухо:
- Уж это такая особь – кого наметит, до того и дотянется!
Дня через два после этого разговора спокойствие ликвидного цеха нарушил громкий гневный голос у дверей. Рядом со Старухиной стояла статная женщина в отглаженном белоснежном халате, на высоких каблуках модных сапог. Её длинные каштановые локоны были заколоты на макушке сверкающей заколкой из бисера и меха. Она выговаривала Татьяне строгим учительским тоном, не вынимая рук из карманов:
- Ты переходишь всякие грани! Тебе не стыдно, что мне звонят в город, сообщая о твоей низости?
- Ага! И ты сразу принеслась защищать честь семьи от деревенских сплетен! - нагло улыбаясь и краснея всем лицом, ушами и даже шеей, поёрничала Татьяна, пустила ей в лицо дым и развязно кивнула на дверь: - Слушай, иди отсюда, а?
- Тебе твой ребёнок не нужен, так не трогай моих! – отмахиваясь от дыма, выкрикнула женщина и без обиняков объяснила: – Ты же на их глазах растлеваешь их собственного отца!
- Да дура ты, – язвительно усмехнулась Татьяна и попрекнула: - Тебе же самой они не нужны! Кинула их на мужика и усвистела куда-то оттягиваться!
- Позволь мне в моей семье эти вопросы решать самой! Занимайся устройством своей жизни! – обрубила её женщина.
- Ну так я и занимаюсь этим самым «устройством»! – едко засмеялась ей блудница в лицо.
Не обращая внимания на притихшую бригаду, женщина шагнула к ней вплотную и, резко выдернув руку из кармана, затрясла ею перед наглым лицом в попытке докричаться:
- Да ты что не соображаешь, что девчонки настолько выросли, что всё уже понимают?! И после этого ты будешь считать себя умной?!
Как раз этого Татьяна и не понимала, так как свою дочь не растила. А сейчас она не на шутку струхнула как бы эта рука с холеным вишнёвым маникюром не въехала ей в физиономию.
- Истеричка! – увернулась она от руки женщины и поспешила убраться в свой рабочий угол за тележки с банками.
- А ты всё же на досуге подумай над тем, для чего я сюда приходила! – бросила ей женщина вслед, не желая приближаться к рабочему месту с документами, круто повернулась на каблуках и, гулко цокая ими, грациозно покинула цех.
И, выходя, она не хлопнула дверью с психом, а деликатно за собою её притворила. Старухина сидела, уткнувшись в бумаги, и лишь исподлобья проводила её ненавистным взглядом, в котором Тома увидела плохо скрытую зависть к этой женщине. А это точно была жена Караянова. «Может быть, Татьяна гадит девчатам из-за того, что они красивые, а она низенькая, коренастая, да ещё и в конопушках до коленок?» - подумала Тома и полушёпотом спросила у рядом сидящей Согиной:
- Это Катя приходила?
- Катя, – вздохнула Анна.
- Такая роскошная женщина по сравнению с этой… - кинула Тома презрительный взгляд на нахохленную в своём углу мастерицу и до конца смены переваривала то, как Татьяна смело лезет в чужую жизнь.
А Старухина не замедлила «плюнуть» и в Томину жизнь. В тот же день после работы она нагнала её, когда Волкова вышла из магазина.
- Чё купила? – пристроилась она рядом, кивнув на сумку.
- Пшёнку и муку, – ответила Тома, чувствуя к ней отвращение.
- А у меня не могла попросить пшёнки? – добренько ругнула её Татьяна и разошлась: – Пшёнка моя любимая каша, между прочим. Я её не довариваю, кидаю кусочек маслица и с холодным молоком – объедение! Сейчас придём, я сделаю…
«Ну, опять на свою очередную жрачку тянет!» - раздражённо подумала Тома и оборвала соседку, стараясь отвернуть её и от себя, и от Виталика:
- А я недоваренной пшёнкой подавлюсь. Терпеть не могу такую! Я парю на молочке, на масле…
- Да ну, ты чё, кисель какой-то хлюпать! – нисколько не замечая её настроения, перебила Татьяна.
- Моему мужу очень нравится! – парировала Тома.
- Ну попробует моей, разонравится! – самоуверенно отмахнулась Татьяна и ткнула опешившую Тому в локоть, словно спохватившись: - Да! А ты чего муку-то покупаешь? Муж заведует складами, а она муку покупает! Я сегодня Витальке скажу, он нам со склада мешок подкинет.
- Как это – «со склада»? – совсем опешила Тома и настороженно подумала: «Да ещё и нам!»
- Да запросто, как у всех, кто работает на заводе. Поживёшь, поймёшь как, – засмеялась Татьяна, сообразив, что ляпнула жене мастера то, что не следовало.
Тут в форточку дома из квартиры механика, высунулась гладко заплетенная голова Юльки, и она звонко крикнула на всю улицу:
- Тёть Та-ань! А вы когда у нас кастрюльку свою заберёте?!
- Чёрт бы её побрал! – съёжилась Старухина так, будто Юлька выплеснула из этой кастрюльки на неё кипяток и, не останавливаясь, на ходу крикнула в ответ на всю улицу: - Это не моя кастрюлька, а тёти Томина! Она сама потом её заберёт!
От такого оборота Волкова аж затормозила! А Татьяна быстрее схватила её под руку и потащила прочь от Жориного дома, бубня под нос:
- Вот же соплюха горластая! Орёт на всю улицу!
- Татьян, а ты не подумала, что сейчас сама объявила обо мне на всю улицу? – не в силах придти в себя, заморгала Тома в довольное веснушчатое лицо и нервно высвободила локоть из руки предприимчивой соседки.
- Ой, да будь ты попроще! – ободрила она её и успокоила: - Жоркина жена такая курица, что никогда не полезет к тебе с выяснениями.
- Да мне даже одного грязного слуха не надо! – повысила Тома голос.
- Не бери ты ничего в голову, – остановилась Татьяна и заискивающе, но безмозгло сказала: - Заберёшь у них как-нибудь кастрюлю и все дела…
- Вот и заберёшь свою кастрюлю сама «как-нибудь»! – отбрила её Тома уже таким тоном, что соседка согласно закивала и замахала руками:
- Ой, ну ладно, ладно! Жорка на работу мне её сам занесёт! Будем ещё тут из-за какой-то мелочи ссориться, как две сварливые девчонки!
- Для тебя может быть мелочи, а для меня – нет! Такой я человек! – категорично заявила Волкова, а про себя подумала: «Ничего себе «мелочи»! А что же для тебя в этой жизни не мелочи?»
продолжение след.---------------------
Свидетельство о публикации №222122801631