С добрым утром

  Её зовут Елена! Я знаю её сестру, но что её имя Елена, я узнал
сегодня. Давно собирался поехать в Челябинск, там брат
двоюродный живёт. Два или три года назад умер его отец, но
приехать на похороны не получилось, из-за заразы. Помните же
те времена, когда пандемия всех заставляла сидеть дома.
Теперь я ехал в маршрутке и вот она Елена, сидела в одном
ряду, через проход у окна. Я вытянул ноги под кресло впереди
сидящей девушки и спросил, знает ли она как звучит по
гречески «доброе утро»? Меня так тянет в Грецию, в Греции вс;
есть. Сначала я подумал, что у не; карие глаза, но глаза я
разглядел, внимательно разглядел уже за несколько минут до
расстования. Серо-голубые, не очень большие, но очень
любопытные, тронутые печальной судьбой времени. Хотя она
повторяла, что она счастлива.
  Не смог поехать на похороны, мало того, меня оштрафовали в
районном центре на две тысячи рублей. Таких паспортов 130
миллионов, таких документов со штампиками полно. Я говорю
капитану: капитан, ты никогда не будешь майором. У меня умер
дядя, у него два сына оба полковники, мне надо срочно ехать на
похороны.
  Но он меня оштрафовал из-за отсутствия штампа с пропиской.
Это какая-то бумажка, это не живая душа, а клочок
документика. Я её позвал в Грецию, но она отказалась. И
припомнила ещё какого-то знакомого, который говорил ей, что
девушка должна иметь в своей сумочке две вещи, это купальник
и загранпаспорт. Мы доехали без приключений на второй
маршрутке. Первая сломалась на полпути. Нас пересадили, и мы
сели на те-же места. Как это было здорово. Она опять рядом. Тут
я подумал, она пропустила меня при выходе, это уважение или
недоверие? Тогда я вошёл во вторую впереди, решил, не буду
галантничать и сразу пожалел. Окно, при въезде в Орск надо
было сориентироваться, она приложила ребро ладони к ледяной
матовой поверхности, окно оттаяло и показало улицы,
автомобили, одетых по сезону граждан городочка с Урала.
«И я опять не похудела к лету», « И я опять не похудела к лету»
слышится мне. Это как-будто был след, след детской ноги, на
ледяном окне конца декабря. Она ещё взяла и пальцем изящной
руки, так уверенно как-будто она это делала каждый день,
попредержала четыре или пять раз подушечкой на ледяном
стекле.
  Я же говорю вам, дорогой читатель, она такая интересная. Я из
неё не вытягивал этих слов, а просто произн;с: представь лето
жара, я в шортах и сланцах. И она: и я опять не похудела к лету.
Какой шикарный профиль, мне было интересно е; разглядывать,
а ей было приятно. Она достала красного цвета сферочку с
крышечкой, залезла в не; пальчиком, нет пальцем. У не; были
такие не детские, но очень красивые руки. Видимо, это крем от
чего-то зимне-морозного, и вот она провела по губам, и около
глаз. А может это тональный, я так и не понял, но то что эти
движения и эта чудная мазь Елену украшали, это факт. Губы,
мне даже нельзя думать о е; губах, ведь она замужем, а я
православный христианин, и мне не в коем случае нельзя
разорять счастливые гн;здышки. Но манят, манят своми
очертаниями, совершенной линией превосходства перед всеми
художниками нашего Земного Шара.
  Мы приехали на автовокзал, и я пригласил женщину выпить
белого сухого. То что и она и е; сестра разбирались в винах не
было сомнения. Ей хотелось итальянского вина. Я ей сказал, что
спиртных напитков большой диапазон. Мы шли по проспекту
Гагарина, сославшись на множество дел, она отказалась от
вина. Я предложил по чашечке кофе, Елена приняла
предложение, мы шли по пешеходке, зебра тянулась далеко. Я
напомнил про рисунок на стекле: если представить что это тело
птицы, а не след, то можно дорисовать крылья, клювик, а если
пририсовать хохолок, то получится голландский петушок, или
это я уже сочиняю.
  Зашли в кафешку, типа бистро, с названием кажется «пекарня»
или что-то подобное. Она решила что рассчитается сама, но я
предложил угостить как земляк землячку. Почему она убрала
айфон? Может под эту музыку она, ну вы поняли уважаемые
читатели, это была е; интимная песня. О музыке мы рассуждали
ещё в маршрутке. Это больная тема, потому что слушая музыку
можно творить, наслаждаться, болеть душой наконец. У не;
трое детей, но это ей только шло. Я сказал что много
интересных современных песен, но я всегда возвращаюсь к року
семидесятых. Классический рок это базис. И вот в кафешке мы
почти прилично уселись, взяли по жульену и по кофе
«капучино», специально продолжая разговор про музыку: тебе
нравится «крембериз», допустим композиция «зомби», Елена не
возражала, наоборот подтвердила что это классика. Но я
вспомнил, что у не; трое детей и сообразил, что это из
воспоминаний, а если младшему три годика, то конечно вкусы
плавают. Нет, вначале я ей рассказал историю, мы сидели у
окна, глянув на перекр;сток вспомнился эпизод из прошлой
жизни, который меня взволновал и поразил.
  Стояла невыносимая жара, июль, за сорок, ну может за
тридцать пять. Воздух вибрировал, асфальт плавился и
женщина лет эдак, ну зрелая. Торговка, торговка пирожками
бросила ящик с пирожками, знаете были такие в шестидесятые
ящики с пирожками, так они есть и поныне в Орске, она пошла
через перекр;сток и упала, видимо обморок от невыносимого
летнего пекла, просто аномалии какой-то. Я ринулся на помощь,
но она очнулась и начала подниматься. И самое невероятное то
что она не могла оторвать лба от трамвайного рельса.
  Приближался и брякал трамвай, и вот этот магнетизм поразил
меня, в конце концов она справилась с этим ужасным стальным
рельсом. Женщина, скорее полная чем худая, невзрачно одетая
и непричесаная. Может и была причесана, но не было прич;ски.
  Был халат с барсеткой для мелочи, она же торговала
пирожками. И вот она вернулась к пирожкам. Я подошёл и
спросил: как Вы себя чувствуете? Она глянула на меня так будто
вообще ничего не происходило. Или вс; это так тривиально и
незначительно, что меня касаться не должно ни в коей мере.
Какая сильная женщина, сказала Елена. Если честно, жульен
мне не понравился, вкус какой-то не запоминающийся, грибы
как грибы. Жульен был в здобных тартольетках. Настроение
упало, мне очень захотелось в Грецию. От второго кофе она
отказалась, я поспешил убрать за нами и мы вышли на мороз. Не
помню, что говорила она, помню только что поблагодарила.
А доброе утро по гречески звучит как калимера. Она ответила
что запомнит, и мы разошлись. Я поехал на железнодорожный
вокзал.