Роман часть девятая глава двадцать четвертая

   Но вот дыханье его стало глубже,спокойнее,мутная пелена усталости заволокла его полуоткрытые глаза. Он еще раз тяжело качнул головой и двинулся с места.Сенатор отворил дверь и вошел в зал. С опущенной головой,медленно ступая по блестящему,как зеркало полу,он пересек огромную комнату и в самом дальнем конце ее опустился на один из темно-красных угловых диванов.Здесь было прохладно и тихо. Из сада слышался плеск фонтана. Многоголосый шум,наполнявший дом, сюда доносился глухо.
   Обесиленный,он откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.
-Может быть,оно и к лучшему... к лучшему,-вполголоса  пробормотал он,с силой выдохнул воздух и уже свободно, с облегчением повторил:-Да, так оно к лучшему!
  Умиротворенный с ощущением легкости во всем теле,он пролежал минут пять неподвижно, потом приподнялся, сложил телеграмму, сунул ее в карман пиджака и встал. Чтобы выйти к гостям.
   Но тут же сдержав стон отвращения,опустился на диван. Музыка... опять музыка заиграла... Этот нелепый шум, видимо должен изображаться в неком танце. Затем все затихло.
 И здесь музыканты обратились к Герде,Себастиан Бах!-восклицал Эдуард Милков в волнении расхаживая по гостиной.
   Герда сидела у рояля, подперев голову рукой,и улыбалась,а Володя, примостившись в кресле,слушал всех,обхватив обеими руками колени.Ему были интересны их разговоры- творческие видения музыкантов:
-...Конечно вы правы.Без сомнения он создал современную гармонию! Но каким путем?
Уважаемый музыкант Милков вносил немало пыла в такие разговоры и даже не старался умерить его,ибо в этой гостиной чувствовал себя как дома. Каждую среду, в послеобеденный час, на пороге повлялась его рослая, угловатая, немного сутуловатая фигура, в кофейного цвета пиджаке.
В ожидании своей партнерши он с любовью открывал рояль, ставил ноты и несколько минут наигрывал, склоняя голову от удовольствия,то на одно,то на другое плечо.