Наставник

 В одном коллективе не было наставника, но вот, наконец, он появился! Наставник был кристальной чистоты. Абсолютно не в грехах. Поэтому от него ждали впечатляющего эффекта. Наставник не стал кричать и вообще что то говорить. Все стали смотреть на него, а он отвернулся и стал делать. Все смотрели, а он делал. В итоге, за короткое время , наставник наделал очень много. Все продолжали на него смотреть, и он делал-делал. Из соседнего коллектива многие решили сходить посмотреть как и что делает у соседей наставник. А наставник делал большое и по серьёзному. Молча, ни на кого не оглядываясь. Это всем нравилось, никто не морщился и не зажимал носа. Когда наставник наделал запредельно много, его решили отметить. Но не приближаясь, кинули метку издали. Потому что наставник снова начал делать. И снова большое. Наставник вспотел, внешне он уже не выглядел кристальной чистоты, но оставался таковым внутренне. Окружающие вспомнили, что у них был один такой, наделавший не меньше, но при этом он был грубиян. Был нечист на руку, и не только на руку. Этот же наставник, хоть и весь в поту, в пятнах наделанного, всё равно оставался чистым, целеустремлённым. Молчаливым, лишь изредка покряхтывающим. И он ничего не скрывал. Если ему была нужна стамеска или чистый лист бумаги, он молча протягивал руку и ему в неё клали. То, что было надобно. Между тем, в коллектив, прямо в человеческую массу вокруг наставника, решил сходить весь город. Ходили по одному. Смотрели. Проникались, вплоть до того, что принюхивались. Начинали хотеть наделать столько же. Улыбались этому. Наставник по прежнему не оборачивался. Он понимал, что коллектив видит больше. Намного больше того, что он сейчас делает, что уже наделал. И вот коллектив заметил, что наставник начал сдавать. Сперва он сдал тем, кто был в первом ряду. Счастливчики стали рассматривать сданное, из дальних рядов вытягивали шеи, чтобы тоже рассмотреть. Через минут пять наставник сдал второму ряду. Эти приняли уже без восторга. Потому что это сданное было не то краплёным, не то подгорелым. Наставник продолжал сдавать, но одновременно всё таки делал. Уже не так успешно, уже не для всех, а в основном под себя. Коллектив стал отодвигаться от наставника. Те, кто совсем недавно хотели оказаться его учениками, задумались. Один думал, что делает наставник всё очень хорошо, но как человек, может быть поросёнком. Другой думал, что наставник железный, даже слишком, вряд ли выложит ученикам свою душу. Будущие ученики переглядывались и отступали всё дальше и дальше. Ещё немного и наставник рисковал остаться один в помещении, среди наделанного. Но тут объявили собрание. Наставник перестал делать, сел в президиум. Молча, как и раньше. Начались выступления. Один выступавший красовался собой, при этом завистливо косясь в сторону наделанного. Другой говорил, что коллективу мешает работать. И тыкал ладонью всё в то же наделанное. Третий сказал, что пора менять инструмент, потому что нету, например, защитных колпачков. А кто то сказал, что ещё нету трёхгранных молотков. Наставник впервые за всё это время засмеялся. Потому что таких = молотков не бывает вообще. Тут засмеялись абсолютно все. Некоторые даже захохотали. А кое кто загоготал, точно был гусем. Кто то покатился, не переставая смеяться. Так оказалось смешно. Про эти несуществующие трёхгранные молотки. Два члена коллектива взяли да и померли от смеха. А ещё несколько членов куда то укатились. Тех, которые умерли, вынесли из помещения. Вот тут слово взял наставник. Говорил он также, как и делал. Уверенно, целеустремлённо, немного покряхтывая. Сразу все смолкли. Те, которые укатились, тут же прикатились обратно, но уже без всякого хохота. А говорил наставник вот что:
- Я думаю, что самый лучший, самый эффективный, зоркий и бескомпромиссный наставник это КОЛЛЕКТИВ!
С этим никто не спорил.  Не гоготал и не принюхивался. Но наставник на этом не закончил. И произнёс главное:
- А собрание наш коллективный УМ!
И с этим тоже никто не спорил.