ООН в Крыму, гл. 53. И снова в лагере

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 53.  РОМА  И  ВАСЬКА  В  МОЛОДЁЖНОМ  ЛАГЕРЕ

*   *   *
Негласное «братство» Ромы Селезнёва с Васей Сарычевым продолжилось и на следующий год, когда он снова попал во вторую смену всё того же лагеря, но уже не спортивно-оздоровительного, как в прошлом году, а молодёжного. К тому времени официальной пионерии и комсомолии уже год как не существовало: исчезли они вместе с развалом Советского Союза.

Но на базе большого и достаточно хорошо оснащённого лагеря в Ивановской области, ещё в позапрошлом году бывшего пионерским, организовали загородный лагерь для юношества и молодёжи, хотя суть его деятельности оставалась прежней – спортивно-оздоровительной. И отдых в нём был уже не профсоюзно-ведомственным, а платным. Впрочем, стоимость путёвки была не особо кусачей.

Парни искренне обрадовались встрече и тому, что вместе проведут в лагере целую смену. На первых порах они вкратце рассказали о себе:
- Представляешь, стоило мне только закончить школу, как тут же Союз развалился! – пошутил Рома.
- Ну, ты вообще роковой мужчина! Но всё-таки не нужно было так громко хлопать школьной дверью: глядишь, и страна уцелела бы! – в тон ему хохотнул Васька.

Оба парня теперь учились в институтах – Рома закончил первый курс юридического факультета, а Васька уже четыре года отучился на физкультурном.

Тем же летом до отдыха в лагере Рома в июне-июле в очередной раз побывал с мамой на море под Одессой в Каролино-Бугаз. Как позднее оказалось, это была последняя их поездка в санаторий по профсоюзным путёвкам.
А Ваське в нынешнем году удалось устроиться на подработку инструктором в этом новомодном лагере, хозяин или хозяева которого ему были неизвестны. Хватает и того знать, что там его владельцы хоть и связаны со спортом, но там что-то очень тёмное просвечивает, и туда лучше не соваться. Работает Васька в лагере – вот и работает себе, и неплохую денежку зашибает, между прочим.

*   *   *
Позднее Сарычев признался, что в пошлом году в этом же лагере в первую смену, ещё до поганой Роминой истории с Сашкой Петровым, отдыхали также и спортсмены-юниоры под видом загородных сборов для подготовки к соревнованиям. И за две смены отдыха и занятия спортом на свежем воздухе он тогда ещё и вволю нагулялся.

- А что такого? – оправдывался покрасневший Васька, заметивший выражение заинтересованного недоумения на Ромином лице. – Прошлым летом у меня был, наверное, выход на самый пик гиперсексуальности. У меня был постоянный торчок, вот я и пользовался им, как отбойным молотком!

И тут он невесело усмехнулся:
- Но в один не самый лучший для меня день, всё на той же полянке в лесу на берегу речки нас с Алиной (ты её не знаешь, её не было во вторую смену) застукали плаврук с физруком по ОФП. Представляешь, я только-только что хапнул кайф, стою себе в отходняке от экстаза и на отдых настраиваюсь, как вдруг кто-то сзади схватил меня одной рукой за волосы на макушке и голову задрал мне, а другой зажал причиндалы! Это оказался физрук, здоровенный такой дядя – ну, ты его знаешь по прошлому году. И хватка его была просто железной, я тебе скажу! А плаврук так же крепко схватил за волосы всё ещё стоявшую на коленях Алину, которая от неожиданности, страха и боли стала орать, как резаная, но плаврук тут же заткнул ей рот ладонью и нос зажал. Та вмиг перестала орать.

- Ну что, попались, голуби? – ехидно так вопрошает меня физрук.
- Я не голубой, – говорю, а у самого в глазах уже потемнело от боли.
- Да-а? И чем же вы только что занимались? Просто так ворковали? Может, ты и дальше поворкуешь, но уже с разворотом ко мне на сто восемьдесят градусов? Или ты и в такой позе согласен поворковать? – всё так же «очень ласково» допрашивал физрук и ещё сильнее сжал свою руку.
Ясно, что он говорил о том, чтобы опустить меня. Но хоть в глазах и голове у меня всё уже поплыло от боли, я всё равно твердо стоял на своём, что и не возьму, и не дам, пусть хоть меня убивают, но я не дамся.
- Крепкий орешек, – уважительно сказал физрук и отпустил меня снизу, но за волосы всё так держал с задранным лицом, и больно так держал, надо сказать.

Зато от Алины они быстро добились того, что получат от неё двустороннее удовольствие, иначе её вместе со мной из лагеря одним приказом отчислят за аморальное поведение с сообщением в правоохранительные органы по месту её жительства. Да они голимо разводили нас на секс, конечно, и Алина психанула поначалу, но потом коротко глянула на меня и ответила им с вызовом:
- Да хоть сто порций! Но только без него, – и подбородком на меня показала.
- А нам третий и не нужен, пусть валит, пока мы и его с двух сторон не распечатали! – легкомысленно выдал плаврук, а сам одной рукой уже начал тискать Алину за грудь.

На что физрук запротестовал:
- С этим придурком сложновато будет справиться, вишь злой какой стоит, да и физически он не слабак. Но просто так его не отпустим, чтобы он не проболтался!
У меня внутри всё будто оборвалось и похолодело, я весь напрягся, но вырваться из рук этого бугая всё же было проблемно. Конечно, я мог бы начать барахтаться, но тогда плаврук отпустил бы Алину, и они вдвоём по полной программе отыгрались бы на мне. Я понимаю, что подленько смалодушничал тогда, но Алина ведь уже согласилась, так что не стал я обострять обстановку.

Тут Васька смутился ещё сильнее:
- Но всё равно, чтобы добиться моего молчания, они решили силком втянуть меня в свою компанию: приказали снять шорты с плаврука и треники с физрука и возбудить им члены. Раздеть их я раздел, а вот со второй частью задания встал в позу: хоть режьте меня, но дрочить не буду.
- Ладно, – говорит физрук, видя мою решимость. – Тогда раздевай нас догола и подержи за члены. – Увидев моё возмущение и негодование, добавил: - Просто подержи. Да у меня и без тебя встанет, я и так уже на полувзводе. Но зато после этого, знай, будет и твоё полное соучастие, если позднее что-то пойдёт не так, – и многозначительно кивнул на Алину.

Васька покивал головой, прежде чем продолжил:
- Они оба ведь прекрасно понимали, что хотят заняться делом, которое тянет на петушиную статью за коллективное изнасилование, а насильников на зоне не любят, так что плачевное существование опущенных заключённых никого не привлекает.
И что мне оставалось делать: ну, снял я с них плавки, а члены у них и без того уже торчали. Ну, и пожамкал я им рукою там, как это было обусловлено... И знаешь, плаврук наш, Иван Николаевич, он с виду хоть и выглядит не таким мощным, как физрук, но всё у него там оказалось намного ядрёнее.

В этом месте Рома лишь усмехнулся Васькиному восхищению: не видел пока Сарычев изменений на интимном фронте повзрослевшего на год Селезнёва!

- У физрука всё было обычным, и он нисколько не удивился размерам плаврука. Значит, до этого они уже видели друг у друга взбудораженное хозяйство. Может быть, даже в одной постели.
- Что?! – изумился Рома.
- Да ну тебя! – рассмеялся Васька. – Ранее у них мог быть тройничок с девушкой или даже с девушками. Так что не думай: оба они – нормальные мужики и те ещё кобели. Просто тогда им случай такой подвернулся, и зачем было его упускать, если хочется испробовать разнообразие? Но со мной им конкретно обломалось, хотя они и не настаивали на дальнейшем моём унижении – и того хватило, что было.

Борец-инструктор неловко повёл плечами и продолжил:
- А затем они приказали мне стоять поблизости на стрёме, что я и сделал, а сам всё посматривал, как они вдвоём Алину жарят. Плаврук был спереди и нисколько не жалел её: бедняга чуть не давилась и до посинения задыхалась. Да он издевался над ней и пару раз действительно едва не придушил: от натуги у неё глаза вылупились из орбит.

Васька усмехнулся своим воспоминаниям:
- Но знаешь, что мне странным показалось? А то, что она хоть и задыхалась, но её ни разу не потянуло на блевоту, она лишь стонала утробно и протяжно, когда её давали передышку. Я-то посочувствовал вначале, думал – от боли. Так нет же, потом увидел, что эта сука стонала от удовольствия! А мне она так нравилась до этого...

Васька помолчал, ещё раз усмехнулся и закончил свою историю:
- Когда они оба кончили почти разом, на том и моя миссия была закончена. Мне физрук махнул рукой, мол, свободен, и я ушёл... А потом до конца смены они пердолили Алинку уже втроём, вместе с тем молодым поваром, помнишь? Ну, их дружком по коллективным пьянкам и б***кам. Его ещё Сергеем звали. Ну, так вот, всё на той же самой полянке у речки, где к тебе Петров приставал, а до этого они меня с Алиной застукали, продолжалась их вакханалия. Пока двое с двух сторон трудились над Алинкой, третий на стреме стоял. А то и все втроём одновременно балдели в ней. Подвыпивший физрук похвастался тогда на последней вечеринке, что они даже на два-три круга кряду заходили.

Ромка удивился:
- Как это?!
- Ну, кончали по два-три раза за один сеанс **ли... А иногда они поздно ночью кувыркались с ней. Плаврук тогда у нас в отряде вторым воспитателем был, так сказать, присматривал в корпусе за нашей моралью и безопасностью. Вот он по ночам и выводил Алинку из корпуса. И, пока остальные спортсмены спали аки младенцы невинные, эта падла блаженствовала с ними в комнате повара. Сергей тогда один жил в каморке при столовой, вот никто и не мешал им куролесить. И, ты представляешь, физрук тогда же признался с удивлением, что они втроём так и не смогли за***ать эту стерву, которой всё мало и мало было... А передо мной она такую недотрогу корчила поначалу, что я уже подумывал о полном обломе. Да и недолго-то я пробыл с этой шалавой. Хотя едва не влюбился в неё – вот же дураком-то был, а!

Васька помолчал, будто засомневавшись в чём-то, но всё же продолжил:
- Возможно, к концу смены Алинка уже начала надоедать им, потому что однажды поздним вечером, когда я последним из ребят заканчивал заниматься на турнике, ко мне физрук пристал якобы с извинениями. Ну, типа, мы оба спортсмены, и оба Василия, и всё извинялся, что во время нашего с Алиной палева он причинил мне сильную боль – мол, такому сильному и правильному парню. Но что иначе им было не поступить: в тюрьму ведь никому не охота загреметь, а вот поиграть с молоденькими кое-кому очень даже хочется. А сам всё лыбился и через шорты легонько охорашивал, якобы придерживал меня, пока я подтягивался, не останавливаясь для беседы с ним.

Васька неловко повёл плечами, глянул на Рому и продолжил:
- Тут и козлу стало бы понятно, чего он хочет от меня. А мне хоть и неприятно всё это дело, но особо не дергаюсь, ведь состою с ними как бы в одной связке. Физически не позволять этому здоровяку лапать себя попросту не получилось бы, да и не хотелось злить его, честно говоря. Ко всему, мне под его руку тогда как раз вспоминался мой тренер Сансаныч... И, кроме того, я же прекрасно видел, что здоровила этот точно такой же хернёй начинает страдать. А вдруг он вытворит чего-нибудь с другим... с каким-нибудь мелким? Хотя, честно говоря и здраво рассуждая, думаю, что Алины им троим тогда с лихвой хватало. Но тут, как видишь, физрука на свежатину потянуло.

Очередной вздох молодого борца говорил, что ему и сейчас непросто из-за той давнишней истории:
- По его неназойливому, но твёрдому настоянию, отошли мы в укромное место, но я всё так же твёрдо стоял на своём: сам не беру и к себе сзади не подпускаю. А физруку только как будто это самое и нужно было услышать. Он тут же говорит в ответ, мол, а зачем ему мучиться и целку мою разрабатывать, когда у них и без того готовенькое всё есть. А у тебя, мол, у меня, значит, всё такое там хорошенькое, оно само на клык так и просится. И хихикает уже совсем неконтролируемо и противненько, что и сам-де я тоже хорошенький, крепенький и славненький. Даже полез целоваться, но тут уж я и смазал ему кулаком в скулу – не сильно, но плотно так. Физрук охренел, но не озлился, а лишь опомнился, отстал со своими телячьими нежностями и без зазрения принялся хозяйничать. Там только-только побудка обозначилась, а дурня этого всего уже и вовсе колошмя колотит: стоит и весь ходуном трясётся от возбуждения.

Тут Васька даже головой помотал, будто от неверия тому, что такое дело могло происходить с ним на самом деле:
- Вот же ситуёвина была! Никогда и никому до того не давал я в рожу в тот самый момент, когда у самого начиналось возбуждение. Но, думаю, физрук даже не заметил моего удара, но быстро согнулся и всё там оглядывает, даже обнюхивает и поахивает от удивления. А мне по большому счету и наплевать стало на это всё: раз хочет мужик, то уж лучше пусть со мной, чем с каким-нибудь неопытным...

Тут Васькин голос дрогнул: видимо своё вспомнилось...
Он помолчал и продолжил:
- Ну, и дал я... ему... И..., поверишь, даже кайф получил: очень хорошо он постарался. Блин!.. Но честно говорю. И долго так старался он, умело... За полтора часа я три раза содрогался, а он радовался этому, похоже было, с каким-то упоением – да-да, именно так! Он был доволен, будто слон после долгожданной е**и: говорил, наконец-то повезло ему с настоящим спортсменом. Но я ничего не стал уточнять...

Сарычев помолчал, явно сомневаясь в правильности продолжения своей исповеди, но всё же продолжил её:
- А до конца смены ещё два вечера физрук приставал ко мне с повторами... ну, этого же самого... Это уже напоследок смены получилось. И каждый раз очень хорошо он своё дело  сделал, очень... Я балдел, честно... – виновато сказал Васька и замолчал, наконец-то, крепко задумался о чём-то своём – скорее всего о таком, о чём он не рискнул рассказать своему визави.

А Рома отрешённо сидел рядом, в очередной раз ошарашенный сексуальными откровениями своего старшего товарища и прошлогоднего телохранителя. Но всё же ни близким другом, ни даже тайным «братом», каким Сарычев был в прошлом году, он не мог бы назвать Ваську: слишком мало знали они друг друга.
Да и эти нестандартные его признания очень сильно настораживали...

- А что было... чем продолжилось... ну, у тебя с Сансанычем? – неожиданно для самого себя вдруг спросил Ромка.
Васька как-то тяжело помялся и неохотно ответил:
- А то и было, что... склонил-таки он меня..., – и сразу же сник под грузом признания, но тут же распрямился и не без труда продолжил, решив до конца быть честным с самим собой и своим другом: – И три раза... я сделал это...

Далее Рома узнал, что тренер вывел-таки Ваську в чемпионы муниципального района города в своей весовой и возрастной категории, а потом и на областные первенства возил. Там Васька выступал с переменным успехом, особенно весной, и Сансаныч решил, что у него нет перспектив в большом спорте.

После этого переключил своё внимание на другого подающего надежды юниора из их секции – на Яшу из соседнего микрорайона, теперь у Сансаныча новый фаворит...
Рассказывал Васька явно неохотно: тема взаимоотношений с бывшим тренером слишком сильно тяготила его, и к ней они больше не возвращались.

Впоследствии Роме было всё же приятно, что не оправдались первоначальные его опасения из-за возможных приставаний Васьки. Ведь тем летом в лагере кого только из девушек Васька не оттрахал – да лихо так!

Сарычев регулярно делился с Ромкой своими подвигами, совершёнными со студентками-спортсменками и молоденькими работницами молодёжного лагеря. К школьницам-старшеклассницам он не лез, хотя двух из них мог бы запросто внести в свой амурный список: на танцах уж больно откровенно те вешались к нему на шею, так и липли всем телом, терлись бёдрами...

За три недели Васька доложил о дюжине таких побед, не менее. И каждую девушку ведь он далеко не по одному разу осчастливил если не в своей постели, то где-нибудь на природе. Возможно, тем самым парень специально хотел доказать Роме, а себе ещё больше, какой крутой и успешный он любовник. Проходил этакий период самцовской самореабилитации.

Тем не менее, для Ромы было совершенно не исключено, что столь интенсивным интимом с девушками Сарычев как бы сам себя оберегал: видимо, всё же боялся, что может сорваться. Ведь Рома прекрасно видел и понимал, что Васькино расположение к нему было несколько бОльшим, чем обычное дружеское притяжение.

Возможно, это оставалось и незаметным для Васьки, но его поведение несколько изменялось в присутствии Ромы, особенно заметно это бывало в случаях, когда тот со спины внезапно появлялся в поле его зрения и общения: на пару секунд Васька невольно напрягался.

Из воспитателей прошлого года в этом году остался только плаврук Иван Николаевич. Физрук по ОФП сменился, да и на кухне теперь работали одни женщины, причём, в солидном и даже почтенном возрасте: видимо, лагерному начальству надоел прошлогодний разврат молоденьких сотрудниц общепита. А без сотоварищей по загульным интересам плаврук вёл себя смирно и даже вполне прилично.

Васькины истории с мужиками Рому не интересовали.
Зато он с большим интересом слушал его рассказы о сексе с девушками, и каждый раз невольно возбуждался: ну, возраст был у него такой, слишком восприимчивый к информации сексуального плана. Иногда Васька смеха ради даже давал Ромке-младшему щелбана: сверху выстреливал костяшкой среднего пальца по заметно выпирающей в шортах округлости. Но ничего большего он не позволял себе: видел, что Роме была неприятна такая его вольность – парню становилось не столько больно, сколько именно неприятно.

А ещё Васька несколько раз звал Рому в свою развесёлую компанию:
- Давай, устроим тройничок, а! Вдвоём знаешь как интересно будет девку е*ать! Попеременно – пока один спереди, другой в это время сзади – это так заводит!

Однажды он поделился своей идеей с Наткой, Натальей Степановной, работавшей тренером-воспитателем в третьем отряде. Рослая спортсменка, она в один момент сказала «да» – главное, лишь бы Рома согласился.
 - Ей даже интересно стало, неужели ты у нас такой завидный, – и Васька в очередной раз покосился на Ромку-младшего, снова заметно торчавшего в Роминых шортах благодаря занимательному рассказу старшего товарища.

Не часто, совсем не часто Васька позволял себе подобные вольности, явно старался избегать искушения. Но иногда его будто прорывало, и тогда за вечер он мог несколько раз слегка расслабиться и позволить себе практически невинные вольности.

Рома не протестовал против такого неназойливого и ненастырного поведения Васьки: вроде как бы даже привык к нему. Просто был уверен, что после этих лёгких и как бы шутливых ласк далее ничего предосудительного не последует.
Но всё же он так и не рискнул поучаствовать в групповом сексе, хоть Васька гарантировал ему все сто процентов незалёта и сто двадцать процентов кайфа.

Видимо, каким-то особым чувством или нутром понимал, что полностью обнажённым находиться в одной компании с возбуждённым Васькой, несмотря ни каких его подруг, всё же может быть очень рискованно: опасался он из-за возможного сноса Васькиной крыши. И так иной раз он вёл себя на грани фола.

(продолжение следует)