Змееносец Ликише. 24 глава

ГЛАВА 24

     У дверей покоев воздух несло рябью. Подуло непонятной вонью от чего у корсея загудела голова. Не трудно было догадаться, что святозары пытались колдовать за дверью, хотели усмирить корсея, усыпить, и, им почти бы получилось если бы не живая весточка от Аморфа.  Через открытую террасу корсея заползло некое существо… скорее тот самый заколдованный прислужник Аморфа.
Ликише глянул на лампадные часы из стекла, где фитиль уже догорал в мерклой бутылке. Время подходило к полуно- чи, предпочитая оставаться в кресле и продолжил читать увлекательную на вид книгу.
— Почему так поздно? — холодно ответил Ликише. — Вечно он пропадает. То он появляется, то исчезает. Куда он ходит?
Нависая над головой Ликише прислужник заметно затрясся. По лицу было видно, что его околдовали по неволе. Он конечно сопротивлялся, но к сожалению, все попытки были тщетны. Магия только усиливала свое действие, и бедный парень будто голодный бросился на амулеты и медальоны, обереги и талисманы, увешанные по всей комнате, Ликише.  Глотая одно украшение за другим, прислужник Аморфа обратил внимание на иероглифы, расписанные на стенах. Он быстрым движением бросился на настенный рисунок, слизывая каждый сантиметр до бела.
«Такую фреску испортили. ;   подумал Ликише глядя на происходящее. ; От души постарались звезданутые, сколько всего навешано, запрятано».
         Затирая пентаграммы на стенах, глотая гирлянды заколдованных подвесок, амулетов, зажевывая заколдованные мешочки до последнего, прислужник наконец набил полный живот добром и проворно выбросился из окна пускаясь прочь, пробегая по дворцовым дворикам обходя стороной каждого святозара, что патрулировал улицу.
Ликише еще долго смотрел в след убегающему. Его не волновало емя жертвы что пала от рук магии Аморфа, он глядел на плеяду звезд, любовался троелунием, пропустил в голове пару мыслей про Хиону…. Громкий стук, разбитый вазон с цветами женский голос привлек его внимание. Позабыв обо всем на свте, он глянул несколько раз за террасу, но так и ничего не увидел.
— Странно, там был шум, этот жучила вернулся?
— Здравствуйте, Ликише! —раздался голосок Хионы со стороны. — Я была у Лютоса, там эти странные девушки- ки!.. Мы поругались. Я потянула одну за волосы… и она упала… и разбилась… о боги, я видела, как ее лицо разле- телось, словно осколки разбитой бутылки! Лютос, он какой- то неестественный, будто его сознание… Он давно потерял себя! Правду говорю, он знал, что эти прелестницы нежи- вые. После наступила тьма. Я испугалась. Было страшно. Холодная и нелюдимая пустота тянулась ко мне. Я ощуща- ла ее мертвые щупальца. Чувствовала ужас неизбежного конца! Звала на помощь, однако никого рядом не оказа- лось. И вдруг я открываю глаза, а меня уносит вслед за лег- ким ветерком. Я едва добралась до дворца!
Не поддаваясь объяснению, но сама мелисса Хиона буд- то плыла по воздуху, хватаясь за все, что могло ее удержать.
 
Зацепившись за край стропил балкона, Хиону все равно тянуло то вверх, то вниз. Волосы красивым каскадом развевались в стороны, волосинки цеплялись за веточки растений, стройные ноги задевали вьющую глицинью. Казалось, магия Аморфа уже освобождала пленницу, и та постепенно опускалась, но…
Разинув рот, Ликише не верил своим глазам. Его одолела растерянность: то ли святозары чудовареньем уже усыпили его или все это происходит наяву, но больше он был склонен к простой галлюцинации. Ни жив ни мертв, он попятился назад, схватил проверил подушки, кровать, стол, подошел к двери ; ничего! Тишина! От страха дыхание Ликише перехватило, он изо всех сил старался сохранять спокойствие, не впадать в панику, сделав вид, словно его это не тревожит, хоть его змей был иного мнения.
— Так вы мне поможете или нет?! Заклятие кончается, и я упаду и разобьюсь, назло вам! — Тонкий и не приятный голос  Хионы  привел корсея в чувство.
— Это не сон и не галлюцинации, — бубня под нос, он поторопился на помощь неотвязчивой девчонке. ; Если он узнает…
На свой страх и риск Ликише пустился забирать мелиссу. Подняв ее на руки занес в свои покои как жену после святого венчания. Хотя он старался изображать на лице безразличие, а мелисса без остановки рассказала о случившемся, он не мог не подметить этого. Ликише хранил мрачное молчание. Ему вдруг стало страшно как никогда в жизни. Сердце бешено заколотилось от мысли что с Хионой могло что-то случится или может. Его пугало грядущее, пугал Аморф. Он точно не мог сказать, кто быстрее угробит его Аморф или Хиона. Но одна мысль больше всего лишала покоя и так тревожную душу ; мелисса могла влиять на него, только улыбнувшись.
— …как только я ступила на земли Мириды… как толь- ко наш обоз покинул перевал Авилонии, в спину била неудача. Наши жрецы были против этого союза, кланы тоже были против, моя мать хотела отговорить его, но мой отец был неумолим. Я чувствую, должно что-то прои- 
зойти. Что-то очень плохое.
То и дело тараторила она, на что Ликише только изогнул бровь.
— Мелисса, вы настолько осведомлены насчет Змеенос- ца, но впервые повстречали майоликих мукл? Это глиня- ные прелестницы моего брата? Если вы действительно ви- дели муклу, то человека, из которого это чудотворение очерчено, уже нет в живых. Другими словами — принесен в жертву.
— Какой ужас! Это невозможно! — Крепко цепляясь за шею корсея, мелисса тяжело задышала. — Я действительно видела этих созданий, но если вы говорите, что этих лю- дей… девушки убиты?
— Муклы — это тени черной магии. Они холодные и бес- человечные.
— О боги! Как такое возможно сейчас, в нашем мире?!
Куда смотрит альянс? Святозары!
— Я думаю, что им удобно наблюдать за нами, дожида- ясь, пока эти земли умоются кровью. Тогда они избавятся от сильного противника. От сарфина всей Элиды.
— Но это неправильно! Мирида слаба только потому что на троне сидит не Змееносец!
— Может, Мирида кажется слабой, но ее охраняют. Тща- тельно берегут ее корни и ветви. Тот же Менкар, трещина Джихана и до самой Змеиной долины блюстят святозары. Ма- ло кто осмелится пойти против ордена луноликих. Легче по- дождать и понаблюдать, пока мы не перегрызем друг друга.
— Они невозможны! Это неправильно!
— Мелисса, вы здесь не последнее лицо, потому о вас по- заботятся. Вам ничего не угрожает.
Глядя в глаза, корсей прижал худенькое тельце де- вушки к себе крепче, от чего Хиона судорожно воскликнула.
— Тебя это устраивает? — спросила Хиона.
— Что именно? — Корсей со смятением отвернулся.
— Ты не сводишь с меня влюбленного взгляда. Волну- ешься, когда я рядом, ведешь себя как ребенок! И сердце твое  учащенно бьется, когда я смотрю на тебя.
Ликише поменялся в лице, краснея до ушей, резко опустил девушку на пол, словно отбросил от себя.
— Мелисса, вы делаeте большую ошибку. Вы потеряли голову не с тем корсеем! Ваш выбор…
— Не смей принимать за меня решение! Почему все в последнее время это только и делают? Решать за меня мо- гу только я!
— Это безрассудно!
— О нет, это как раз то самое расcудство! Я дала клятву змею, я стану его невестой!
— О каком рассудстве вы говорите? Вы всецело принад- лежите моему брату.
— Только после обряда, — поправила Хиона. ; Мама хочет расстроить помолвку из-за обряда. Она изменила свое решение.
— Оставьте эти попытки, мелисса, вы играeте с людьми. Обрекая целые народы на кровопролитие. Из-за вас по- страдал ваш народ, а теперь пострадаю и я. Ах, милая, я до- вольно знаю вас! Вы своенравная и избалованная. Вижу та- кую же самовольную королеву Оритию. Ее уроки по подчинению себе с помощью невинного взгляда не прохо- дят даром!
Приняв решение избавиться от влюбленной напасти, он был готов повторить поступок брата — оскорбив кланы бореев, задев честь королевы Оритии.
— Не смей говорить о моей матери! — Не стерпев грубо- сти, Хиона, не раздумывая, залепила наглецу легкую пощё- чину. — Оскорбляя ее, ты оскорбил весь народ севера!
— Вы позволили себе лишнеe! Ударить Змееносца — это равно, что подписать себе приговор! — Ликише больно схватил Хиону за руку, пытаясь донести разбалованной девчонке, что этот жест был лишним.
— Оставь при себе свои жалкие угрозы. Я рода борей- ского, и на моей стороне стоит тот, перед кем даже боги все 
         трепещyт, как истинные трусы!
Борейский норов, не раз доказал, что северяне крайне воинственный народ. Любое оскорбление могло навлечь смертельным поединком, однако у золотоволосой за плечами стоял ее особый хранитель, в принципе, как и за каждой борейской мелиссой. Жуткий монстр, божественная сущность Вага. Бог справедливости греха и обмана не пощадит никого. Отберёт живую душу обрекая ее на вечные страдания в упряжке Безликой богини.
— Вы пугаeте меня? — злокозненно рассмеялся корсей, развернувшись к девушке спиной. — То, что каждую мелис- су бореев охраняет Вага, — это все сказки. Небылицы для маленьких детей. Я даже не верю в это.
Мелисса не стала принимать во внимание грубость кор- сея. Сойдясь с ним взглядом, девушка безбоязненно добавила:
— Три дня назад я думала, что Змееносец — это демон с горящими глазами и острыми зубами, но, как оказалось, это всего лишь недолюбленный мальчишка, что жаждет признания своих родителей!
— Вы заговариваeтесь, мелисса! — Лицо корсея резко изменилось. Стало более грозным, но девушке это показа- лось даже забавным.
Бурный поток эмоций заполнил все его нутро. Боль и гнев кипели в нем, точно клокочущий котелок над огни- щем. За долю секунды мелкие змеиные чешуйки пробились на его шее, окрашивая кожу в черный цвет с малахитовым отливом, показались горизонтальные зрачки.
— Ты не любишь правду? Правду никто не любит. Но нужно слышать, чтобы мы могли хоть что-то изменить, — cовершенно спокойно сказала мелисса, оставив корсея од- ного со своим негодованием, девушка игриво подскочила к открытому окну.
Тьма медленно стелилась в покоях корсея. Черный фи- тилек медленно догорал в последней лампадке, что окру- жали их. Сквозь окна просеялся темно-лиловый цвет ночи, окутывая белый диск Эрра, обряжая покои Ликише в но- вые, более благородные тона. Огни песчаного города мани- ли, навевая на молодых людей романтическое настроение,
 
однако корсей и мелисса с досадой поглядывали друг на друга.
— Это особенная ночь. — Первая начала она, услышав легкие шаги за спиной, девушка испытала на себе его горя- чее дыхание.
— И чем она так особенна? — Унявшись, корсей вернул- ся в нормальный человеческий вид, тихо подошел, обнял сзади.
— Она последняя в моей жизни, — более чем загадочно ответила Хиона, вглядываясь в горящие точки ночного города.
— С чего ты взяла? Ты думаешь, что с тобой что-то слу- чится? Тебе угрожал Лютос?
Ликише заметно взбесился.
— Нет, ничего не было, ; соврала Хиона. ; Звезды говорят мне, что это моя последняя ночь.
— Звезды могут ошибаться, — тихим голосом про- шептал корсей. — Сам Иивлик об этом писал. Он был знатным звездочетом.
— Звезды не ошибаются. Обманываемся мы, когда не можем принять правду.
Горько дались мелиссе Хионе эти слова. Девушка вложи- ла в них особый смысл, надеясь пробудить в собеседнике взаимные чувства, но Ликише, казалось, был непробиваем:
— Повторяю, тут тебе ничего не угрожает. Хотя признаю, что вы поступили глупо, решив найти здесь справедливость. Если учесть нашу крайнюю враждебность.
Конечно, Ликише разгадал, к чему клонит мелисса, по- тому он легко перевел разговор на другую тему, не желая раскрываться.
— Мы долго переписывались с Фрийей. Она была благо- склонна и выдержанна во многих вопросах. Ее благовоспи- танность поражала и давала почву для дальнейшего со- трудничества. После она слегка намекнула нам о свадьбе. Отец сразу убедил себя и многие кланы в правильности ре- шения, но… нас предупреждали, но гордыня отца поража- ла. Фрийя хорошо описывала своего сына, но как только я увидела его… честно, это меня шокировало.
 
— Почему-то я не сомневаюсь.
— Она завладела здесь всем, хотя это большая редкость, когда женщина позволила себе такую дерзость, как власть над мужчинами! Почему она оставила обязанности матери и взялась за город? В Авилонии, несомненно, девушки силь- ны духом и хорошо держат удар, но, чтобы занять трон… никогда в жизни не обреку свой клан на позор!
— Она слишком много пережила, чтобы бояться.
— Это непосильный труд для нее. Держать целый город и не склониться перед Альянсом. Она напоминает мне мою бабушку. Сильная женщина наказала тех, кто обкрадывал наши земли. Чужаки других кланов пришли к нам и стали охотиться, ловить рыбу, обкрадывать обозы. Но она наказа- ла их! Выпотрошила их тела и покормила ими рыб, кото- рых мы ловили для пропитания.
«И поделом! Я бы так же поступил с тем, кто обирал мои обозы», — пробежала жестокая мысль в голове у корсея, но вслух он добавил: — Жестокость порождает уважение. По- рой необходимо быть жестоким, как твоя бабушка.
— Нет. Моя бабушка была такой потому, что ее никто не любил. Она принуждала бореев любить ее. Делала такое, что даже моя мама неохотно говорит. Но она не забывает. Изуверство королевы Левы может затмить самого Змее- носца. В наших краях о ней не говорят, даже не упомянут в день ее памяти. Делают вид, словно ее не существовало. Разве это того стоило? В силу своего понимания я знаю, что без зла не пробудишь в себе добра. Бабушка делала то, что сплотило всю Авилонию в единую семью. Она сплотила. Пожертвовала собой на веки вечные.
— Твоя бабушка…
— Она была одинока, как ты.
— Я не одинок.
— Нет, Ликише, может, с тобой пришли твои слуги, ра- бы, доверенные советники, которые охотно поддержат с то- бой беседу или отстоят твои права. Ты наряжен с иголочки или ходишь в ободранном плаще. Ты можешь есть с руки на
 
холодном полу или восседать на троне, но ты все равно остаешься один. Все равно одиночество настигнет тебя во всех смыслах своего значения и опустошит тебя, точно как застарелую, никому не нужную чашу.
Необычные слова Хионы потрясли корсея. Весь тот смысл… значение в этом нелегком мире, где он привык считать себя выше других, благодаря судьбоносному Змее- носцу. Все что дал ему всесильный это быть одним из существенных в магической цепочке, но все это ничто если бы не Аморф. Ликише помнил это до этого момента. Тяжелое детство, где ему приходилось выживать, юность, которую он провел в забытом городе, жизнь которую он не ценил ; обратились в пыль. Теперь это стало не таким уж существенным для Ликише, когда рядом была та самая.
Между двумя молодыми людьми настала неловкая пау- за, которую было нечем заполнить. Каждый мыслил о сво- ем, о своей чаше и чем ее наполнить.
— Уже поздно, мне лучше уйти, — послышался унылый голос Хионы. — Завтра день моего позора.
Девушка хотела было уйти, полностью сдаться и принять свою судьбу такой, какая есть, но Ликише сжал девушку еще крепче, не давая ей лишний раз двигаться.
— Тебе не стоит ходить по коридорам дворца одной. На рассвете я лично отведу тебя в твои покои.
— Если нас заметят, то проблемы будут не только у ме- ня. На этот раз ты не уклонишься, — заметила Хиона, наполняясь радостью.
— Я привык, — хмыкнул Ликише.
— Но где же я буду спать?
Хиона удивленно посмотрела в сторону, где стояла широка кровать, кресла, стулья, топчак, пуфы, софа.
— Если она так приглянулась тебе, то она вся в твоем распоряжении.
 
— А ты?
— Мне подходит на софе, — пожал плечами корсей.
— Но эти софы такие маленькие!
— На них восседают полулежа. Оттого у них односто- ронняя подушка. Но если сдвинуть две софы, получится не- плохая ночлежка.
— Да, я согласна, но у тебя нет второй софы, — со смеш- ком заметила Хиона.
— М-да, об этом я как-то не подумал, — Ликише почесал затылок, взъерошил волосы, оглядел покои.
— Тогда я поделюсь с тобой краешком кровати, ведь здесь я не вижу удобных кресел или диванов, где мог поместиться максимум один человек. Вся твоя мебель состоит из «полу места».
— Мелисса, как же так…
— Не стоит преувеличивать, я стою здесь и сейчас перед тобой в одном тончайшем халатике, а темное небо ярко озарила звездная колея. Если я ничего не пропустила, то, честно сказать, я и так давно свалилась в позор и бесчестье, когда отказала кузену. Так что дополним к моему списку ужасных и непростительных грешков еще тот, что будет указывать, будто я спала на одной кровати с великим и ужасным Змееносцем.
— Немыслимо! — Единственное, на что был способен корсей после сокрушительного высказывания взбаламу- ченной девчонки.
— Но не смей чаять на излишнее, — предупредив фанта- зию Ликише, Хиона бросила на собеседника тот лукавый взгляд, от которого можно было сойти с ума.
— Да, я так и уяснил, — согласился корсей, набрасывая в голове первые очерки их страстной любви. — Но это как- то странно. Ты и я…
Но в ответ златовласая красавица оживленно рассмея- лась.
 
Предложение мелиссы выглядело довольно вызывающе, со скрытым умыслом, о котором было бы совестно думать. Однако она не допускала такой мысли. Ей было невдомек, почему Ликише принимает ее такой, какая она есть: не ставит условия, как это сделали ее наименованные женихи, не ставит ее в рамки. Ей приятно было проводить время, находясь рядом с нем. Видеть его и ощущать поддержку, заботу, даже когда не смотрит в ее сторону он думал о ней. Впервые Хиона была самой собой, где ей не стоит притворяться.
Войдя в роль радушного хозяина покоев, корсей отвесил нескладный поклон. Хиона   подыграла и присела в реверансе, лишенном всякого изящества, приняла руку Ликише, увлеклась забавной игрой.
— Это бронзовые торшеры. — Ликише водил девушку по периметру покоев, знакомил ее с их интерьером. — Вырезные шкафы из медового дерева, мозаика на стенах и полу из драгоценного камня была перенесена из Ириля и, как видим, перенесла некоторые переделки. Размытые фрески змея. А этот стол из цельного камня принадлежал моему прадеду. Сам Даорий занимался за ним каллиграфией. Писал красивые стихи, посвященные любви.
— А это что? — спросила Хиона, указывая на круглый диск, удерживающийся на одной ножке.
— А это старый звездный календарь Иивлика. Определя- ет время, когда Змей входит в фазу дня Змеевика.
— Как это? Что это за время?
— Древний альхид-звездочет предупреждал ирильских правителей, что Змей имеет особое влияние на весь край Элиды. Это и есть время Иивлика. Начинается от дня, когда Элл и Эрр уходят глубоко за горизонт и начинают обратное вращение по своей оси. Всего пятнадцать дней в году эти светила с невообразимой скоростью вращаются в обрат- ную сторону. Это очень темное время, и бытует такая при- мета, что во время Иивлика никто не должен ничего плани- ровать. Любое начатое дело обречено на провал. Потому
 
пятнадцать дней отдыха в году вполне заслуженно для лю- дей Элиды.
— Я слышала про пятнадцать дней празднества! После чего настает день Змеевика, и ты…
— В этот день рождаются все будущие змееносцы.
— Так же, как и умирают.
— Верно.
— Что ты ждешь в этот день? Как я слышала, он уже завтра?
— Да, но я ничего не жду, кроме того, чтобы поскорее убраться отсюда.
— Нас действительно ждет конец света? Элиду уже ни- чего не спасет? Как ты собираешься спасти город, если эта планета…
— Я доверю тебе одну тайну, которую раньше никто не мог узнать.
— Ого! Это уже интересненько. — Мелисса бросила на корсея любопытный взгляд.
— Почему мало кто находит мой город в песках? Отчего говорят о нем, как о призраке?
— Не могу знать. Это скорее метафора какая-то.
— Нет, мелисса, все это взаправду.
— Как? Ириль — город-призрак?
— И да, и нет.
— Объясни же скорей.
— Ириль всегда находится со мною. Он всегда при мне.
— Нет. Ну, тут точно ничего не понятно, — сдалась де- вушка.
— Дело в том, что, дорогая мелисса, есть вещи, позволяю- щие спрятать целые города или миры. Какие вы знаeте пред- меты, позволяющие приютить у себя целую вселенную?
Углубившись в память, Хиона громко выдохнула:
— Ну, это могут быть предметы любого типа, главное, иметь нужное заклинание.
— Дорогая, я говорю о тех вещах, что были созданы за- долго до альхидов, бореев и даже рождения Элиды.
 
— Если мне не изменяет память, то это октаэдры, тетра- эдры и, не приведи богам сбыться, — звездчатая форма икосаэдра! По сей день магистрат не знает их точное про- исхождение и его количествo в нашем мире. Но этот — вер- шина Вселенной! Никто не видел его, но говорят, что он ве- нец самой Вселенной! Корона моей матери многогранна, a легенда об этом артефакте говорит, что она имела форму сердца святого Борея. Несколько пятиугольников!
— Именно. — В душе Ликише торжествовал. От чего точно он радовался, корсей не мог осознать, но точно мог сказать, что Хиона раз за разом впечатляет все больше и больше, и это его окрыляло.
— Боги всесильные! Это неимоверно! Ты владелец окта- эдра? — Горячо задышав, мелисса едва устояла на ногах. — Это просто чудесно! Чудотворные жрецы говорили, что эти камни покоряются не всем, потому открыть их сложно. По- чему же ты… Как так? Как ты открыл его?
— Дыханием.
— О боги! Где ты его взял?
— Только сын бога… Это мое наследие.
— Но почему тогда ты…
— Что ты имеешь в виду?
— В твоих руках целая вселенная, почему ты, Змеено- сец, не заявляешь о своих правах? Элида принадлежит те- бе! Весь космос! Но что же с тобой не так? Почему ты по- зволяешь?
— Ты о чем?..
Мелисса заметалась из стороны в сторону, пытаясь дове- сти корсею мысль о его величии, но сам Ликише выглядел довольно уравновешенно.
— Я о Мириде! Ты выбрал путь, не стоящий того, у кого есть такое сокровище! Ты подчиняешься тем, кто к магии не имеет никакого отношения, горишь, проклиная свою кровь, а после мы едва выбрались из лавки того бедного арахнийца! Как ты позволил сцапать себя святозарам? Они
 
должны подчиняться тебе! Боги милостивые! Ты на слуху чуть ли не в каждом пыльном углу старой хижины, но все же почему?
— Я не собирался воевать. — Простой ответ не удовлет- ворял Хиону.
— Ты и не должен! Ты хозяин этого мира! Повелитель!
Это они должны были склониться перед тобою!
— Я, как Визерия, подожду, пока не покажется истин- ный игрок в этой истории. Это должен быть тот, кто имел власть над сарфином, дергал за ниточки моего братца. Я точно знаю, что он есть, и, как подсказывает мне опыт, меня предали. Кто это может быть, скоро проявится себя.
— Ты думаешь…
— Я уверен, что он сядет на дно, если я потороплюсь.
Скроется на долгое время.
— Не может быть, ведь в Мириде столько магов. Они носят и титул, имеют место в обществе, что за год не управимся.
— Потому я прошу сохранить мою тайну.
— Не такой он уже и тайный, — посмеялась мелисса, махнув рукой. — Я теперь не усну, пока не увижу своими глазами твой краеyгольный камень.
— Мелисса льдов и снега любит играть с огнем, — не удержался корсей и воссиял улыбкой. — Мне стоит быть осторожнее.
— Неужели я увидела это?
— Что именно?
— Улыбка! Искренняя! — засияла мелисса. — Я часто ду- мала о твоей улыбке, особенно когда впервые увидела тебя. Твой одинокий, блуждающий взгляд навсегда запомнился мне, но как ты улыбаешься — никак не укладывается в го- лове.
— Теперь ты довольна? Сможешь уснуть?
— Теперь я счастлива и могу спать как младенец, — от- ветила девушка, не сводя счастливые глаза с корсея.
 
Снова воцарилась неловкая пауза, что могла быть запол- нена медовым поцелуем между двумя влюбленными, дев- ственно раскрасила легким румянцем лица наших героев.
— Странно, но, похоже, я слышу музыку, — вслушав- шись в тишину, Хиона отличила нежные звуки свирели, что доносились до их окна.
— Действительно странно. — \\корсей бросил косой взгляд на мелиссу, а после насторожил слух. — Это скорее в городе, за стеной. Праздник какой-то?
— Скорее всего.
Завороженная звуками той мелодии, мелисса взялась напевать медленный мотив. Восхитительная музыка про- никла в сердце девушки и преисполнила ее новыми впечат- лениями, обволокла теплыми ощущениями, что невообра- зимо воодушевляли ее, добавила жар в дивные глаза цвета глубокого изумруда.
Хиона все продолжала напевать мелодию, ловко попа- дая в ноты, а после ее тонкие ножки стали шевелиться в такт той музыке, что она слышала. Подняв руки на уровне пояса, девушка принялась медленно двигаться. Из стороны в сторону покачивая бедрами, мелисса стала плавно шеве- лить кистями руки. Кружась в медленном танце, девушка напоминала легкий ветерок, что приспел в то самое зимнее утро, когда солнце вылезает из-за сгустка серых туч и гово- рит о весне. Что-то похожее было в ней. Холодная как лед кожа имела серебристый оттенок, золотые волосы спуска- лись до самого пояса.
Ликише следил за мягкими движениями Хионы, со сто- роны восхищаясь ею. Желание присоединиться к прекрас- ной танцовщице возникло у корсея не сразу. Жизнь с Амор- фом проходила в вечных боях и жестоких сражениях. Потом и кровью он заработал себе бесстрашное имя, но танцевать? Корсей об этом даже и не думал. Да и предста- вить такое было невозможно. Однако Хиона навряд ли до- гадывалась, как проходила его жизнь в ирильских пусты-
 
нях. Несмотря на его растерянность, она ловко выманила его из глухого угла.
На счастье Ликише, ему не стоило так извиваться, как Хионе. Его роль в танце была мала: держать круг, в котором кружила Хиона. Присущая ей тонкость движений и плав- ное тело; девушка смогла воссоздать образ райской птицы: как бы облетая вокруг своих угодий, летучий хранитель Рая встретила на своем пути любовь. Изредка подавая руки своему хранителю, влюбленная птица возвращалась обрат- но в свой круг.
Изгибаясь из стороны в сторону, прельстительно взмах- нув руками, Хиона обволакивающе улыбалась. Зеленые, как загадочные камни малахита, глаза волнительно смотрели на него. Обжигали. Поднимали жар в сердце. Странные дво- якие голоса наперебой звучали в голове корсея. Один нака- зывал немедленно бежать от нее как можно дальше. Не те- ряя ни минуты, спастись. А другой велел прислушаться к своему сердцу и заключить мелиссу в своих объятиях.
«Нет! Я не могу ее потерять! Не могу уступить своему брату. Но она так нежна и невинна, словно девственный цветок среди холода и мрака… который несет Аморф. Аморф. Странно, почему меня не волнует то, что он ска- жет? Впервые мне все равно! Но не на нее. Она единствен- ная, кто меня волнует!»
Уже глубокая ночь, а корсей не сводил влюбленного взгляда с мелиссы, страшась не нарушить ее сон. Вдоволь натанцевавшись, Ликише аккуратно отнес сонную красави- цу на кровать. Уложив любимую подле себя и только лишь задышав вместе с ней в унисон, корсей осознал, как он нуж- дается в ней. Чувствовать. Видеть ее и знать, что она рядом. Быть любимым ею. Желать ее. Ему хотелось просыпаться с ней каждое утро и каждую ночь и вот так же засыпать.
Как только последний фитиль догорел в своей лампадке, покои корсея опустились в сплошной покров мрака и чер- ноты. Проснувшись ото сна, корсей в первую очередь ощу-
 
тил мертвецкий холод, будто кто-то из темноты испепелял его ненавистным взглядом. Впервые ощутив себя слабым, Ликише поддался страху. Но тот страх не за себя. Нет! Это был страх за ту, что пробудила в нем человечность. Ликише ни за что не простит себя, если с Хионой что-то случится.
Сон никак не шел в голову. Ненужные, почти извращен- ные тьмой мысли целиком съедали его, оставляя крохи сдержанности и правильности. Всей страстностью Ликише сдерживал себя. Останавливал внутренний пожар. И змей вел себя до боли неестественно. То пробуждался в его со- знании, то снова уходил в себя. Внезапно Хиона поверну- лась лицом к нему. Подобно бесценному бриллианту, де- вушка воссияла в бликах золота и серебра. Рассыпанные по подушке волосы переливались, а кожа была подобна перла- мутру. И только синие лучи Эрра смогли раскрыть вечную красоту северянки.
Расcматривать восхитительный лик юной золотоволо- сой красавицы Ликише уже не мог. Страсть переполняла все его тело, а страх быть отвергнутым останавливал его. Однако, придя к единственному решению — все или ниче- го, — поцеловал ее.
— Я давно ждала этого, — распахнув глаза, Хиона широ- ко улыбнулась. — Не думала, что ты осмелишься. Пойти против всех… хотя нет! Я знала, что ты пойдешь против всех!
— А ты коварна, — пошутил корсей, притянул к себе ме- лиссу, настойчиво целуя ее. — Нарочно повернулась ко мне лицом?
— Ты слишком долго думал.
Тихий и глубокий голос корсея волновал. Поднимал вверх ее желание. Эта ночь явно берегла в себе все таин- ства любви. Хиона это понимала и хотела. Потому, на се- кунду оторвавшись от чарующих ласк, она со всей положи- тельностью обратилась к корсею:
 
— Мой милый   Ликише,   мне   не   терпится   окунуться в твои объятия и пережить с тобой это счастье. Я как никог- да знаю, что поступаю правильно. Давным-давно, в преж- ней жизни, наши души были сотворены друг для друга, и в это время мы снова вместе. И то, что произойдет в эту ночь, я точно скажу тебе «да»!
Сказанные слова Хионы не просто осчастливили корсея, а подарили надежду на нормальную семейную жизнь. Именно такая картина предстала перед его глазами: он, она и куча прекрасных детишек, что обступили отца в на- дежде разглядеть его змееныша. Странная, однако, карти- на, но это не предел его воображения. Тут было где разгу- ляться. Тот же Аморф, его брат Лютос и родители имели место быть.
Осыпал ласками изнеженную, тонкую шею Хионы, клю- чицу, руки и пальцы. Каждое прикосновение его рук под тонким шелковым халатиком приносило ей немыслимое наслаждение. А от поцелуев ее словно уносило куда-то за край, где нет зла, а в воздухе витала любовь. Незабываемое ощущение близости, захватывающая ночь любви. Хиона созналась себе, что не может без него. Ни на секунду не бросит его. Не выживет в стенах проклятой обители мон- стров и чудовищ. Даже если гореть ему в аду, ослепленная любовью Хиона кинется за ним в самое пекло.
От подобных мыслей у девушки замерло сердце. В мыслях девушки лихой огонь снова обволакивает тело корсея, испе- пеляя его полностью. И только ветер унес его прах. От ужаса перед завтрашним днем мелисса забилась, словно вот-вот потеряет его. Лишится своего счастья. В глубине души она знала, что их счастье будет недолгим. Опасаясь за его жизнь, Хиона крепко прижалась к своему возлюбленному.
— Что случилось? — Ликише тут же испытал на себе ее испуг. — Ты вся дрожишь.
— На время представила, что тебя рядом не окажется, — призналась девушка, все еще находясь под впечатления-
 
ми. — Что вот-вот сюда вторгнутся святозары, и они схва- тят тебя, точно как на улицах Мириды, и утащат в каземат обители.
— Это было утром, когда я был неуверенным в этой жиз- ни. — Ликише мило улыбнулся, смахнул с ее лица локон зо- лотистых волос, принялся успокаивать любимую: — Одна- ко сейчас, в эту ночь, я нашел свой смысл жизни и терять его не собираюсь. Я применю все усилия, чтобы сохранить свое сокровище, не сомневайся в этом. И мой дух, змей, со- гласен с этим.
— Да, ты прав, но ты сам понимаешь, о чем я.
— Понимаю. Не стоит тебе волноваться о том, что будет на рассвете, любовь моя. Этот час еще не настал.
Ликише как мог успокаивал мелиссу, снова и снова по- крывая ее лицо поцелуями. Вбирал аромат холодной кожи. Естественно, его пристрастие могло быть более горячим. Со всей первобытностью взять то, что принадлежит ему, что больше бы подходило для более продажных женщин. В его постели побывали многие женщины, но он далеко не был теплым в отношениях. Опытные любовницы как могли угождали корсею в надежде на его расположение, однако его никто так и не зацепил как мелисса бореев. Слова Ли- кише не успокоили ее, но дали надежду. Возможно, завтра что-то изменится для нее и для него. Волнение не покидало Хиону. Предчувствуя дурное, точно несчастье, лукаво осклабляясь их судьбе, подступало к ним с каждой минутой все ближе и ближе. Очутившись в объятиях столь хрупкого создания, корсей изменился, на веки веков решил про- ститься с Аморфом.