6. Экскурсия по Бленде. Аллея королей

Мой новый знакомый, герцог Освальд Боканер, оказался парнем, что надо. Мы с ним сразу нашли общий язык. Как выяснилось впоследствии, он приходился мне двоюродным братом по материнской линии, короче говоря – кузеном. Тем не менее, такое близкое родство совсем не предполагало давнего знакомства. Я, хотя и много раз слышал об Освальде, ни разу его не видел.

Дело в том, что его папаша, герцог Астон Боканер, возглавлял иностранное посольство нашей страны в Пелагосском государстве, и, по долгу службы, практически не вылезал из-за рубежа. Герцогиня Боканер воспитанием единственного сына тоже не особо себя утруждала и жила в своё удовольствие, ну, а Освальд Боканер, начиная с самого нежного возраста, был вынужден пребывать в закрытом пансионе военного типа для высокородных особ, куда его безжалостно засунули предки.

Когда я поинтересовался, как ему там жилось, Освальд высказался односложно, но очень исчерпывающе: «Тюрьма!».  Слава богу, в этом году ему исполнилось восемнадцать лет и срок заключения, наконец, окончился.  За проявленное долготерпение мамаша герцогиня взяла его с собой проветриться в увеселительное турне, благодаря чему Освальд и появился у нас во дворце. Он был просто на седьмом небе от счастья, что, наконец, удалось вырваться из осточертевшего пансиона. Лишь одно обстоятельство несколько омрачало радужное настроение моего нового друга – через месяц предстояло снова возвращаться в холодный Пелагос, поступать в следующее учебное заведение – институт международных отношений, на факультет дипломатии. Надо сказать, что особой склонности к интригам Освальд не испытывал, но герцог Боканер, во что бы то ни стало, хотел, чтобы его сын последовал по родительским стопам.
Я глубоко сочувствовал будущему политическому деятелю и утешал его, как мог.

Начиная с того знаменательного дня, когда произошло наше, довольно оригинальное знакомство
(из которого мы оба вынесли массу синяков) я  и Освальд не разлучались ни на минуту. Как я и предполагал, с приездом королевы-матери в нашем дворце воцарилась обстановка полного хаоса, до нас с Освальдом никому дела не было, чему мы были несказанно рады.

На следующий же день после нашего знакомства я потащил герцога покупать билеты в цирк, жаждая увидеть свою новую знакомую, Эстелу. Перед этим я оборвал в королевском саду полклумбы красных роз – Освальд был уже в курсе событий (я рассказал ему о своём приключении с дикими собаками), и не задавал лишних вопросов.

Итак, мы сели на коней:  я – на своего Сахара, Освальд – на серого Кертага, и через пару минут уже были около шапито. Почти всю цирковую программу я посмотрел без особого интереса, желая видеть лишь Эстелу.  Наконец, моё терпение было вознаграждено – над ареной растянули канат, свет погас и конферансье объявил:

- Танцы на проволоке! Исполняет Эстела Алау!

Я ткнул Освальда в бок:

- Она!

Луч прожектора озарил тонкую фигуру в серебряном костюме. Эстела танцевала несколько минут, но они показались мне вечностью – я всё время боялся, что она сорвётся. Тем не менее, всё закончилось благополучно, вновь зажёгся свет, артистка раскланялась – к её ногам полетели цветы. Я прицелился и метнул свой  – браво! – перед его роскошью поблекли все остальные букеты. Эстела встретилась со мной глазами и помахала рукой, другой она прижимала к себе ворох роз – они закрывали её до половины.

Представление окончилось, мы вышли из цирка и встали в сторонке, ожидая Эстелу – я привязал к букету записку с просьбой о встрече.
Когда толпа схлынула, мы увидели Эстелу – она была переодета в синие джинсы и белую блузку:

- Здравствуйте, мальчики!

- Привет! Познакомься, это – мой друг Освальд.

Герцог раскланялся, придерживая шпагу.

Я спросил у Эстелы, как она насчёт того, чтобы прошвырнуться по столице, и, получив положительный ответ, предложил свои услуги в качестве гида. Мы подождали, пока Эстела выведет из цирковой конюшни себе лошадь, и отправились вниз по улице Тубадо. Она привела нас на набережную.

Голубые воды Шерли лизали закованные в гранит берега. На парапетах сидели чайки. Столетние деревья и бронзовые статуи отражались в воде.
Набережную украшали многочисленные дворцы и павильоны, поражающие глаз неискушённого туриста архитектурными изысками. Все стили и веяния зодчества были представлены здесь, начиная заплесневелой классикой и кончая сногсшибательным модерном.

Освальду Боканеру больше всего понравился дворец Пале-Асс, бывшая резиденция короля Августа IV Бентос, после его смерти превращённая в музей. У его подножия веерами били фонтаны, и здание представало сплошь окутанное дрожащей водяной дымкой. Творческая фантазия архитекторов, создававших этот шедевр, поистине не знала предела. Все породы камня были представлены здесь, но ощущения излишества и пестроты, отнюдь, не возникало. Яркие краски через полутона плавно переходили одна в другую, и в целом, дворец производил неповторимое впечатление. В общем, посмотреть было на что, но Эстела горела пламенным желанием посетить Аллею королей, о которой была весьма сильно наслышана, поэтому, у белого ажурного моста Трёх Херувимов мы покинули набережную и углубились в город.

Аллея королей расхваливалась на все лады и подавалась как гвоздь программы во всех экскурсионных путеводителях по Бленде, и каждый, кто впервые попадал в наш город, считал своим священным долгом там побывать. В результате, ещё на подступах к цели, мы увидели внушительную толпу паломников, не менее нас жаждущих посетить обетованное место.
Наплыв конкурентов нас не смущал – мы были верхом на лошадях – огромное преимущество в пешей толпе. Герб правящей династии и королевские короны, украшающие фасад моего джинсового костюма, также сыграли немаловажную роль в нашем дальнейшем продвижении к цели.

Аллея королей представляла собой длинный парк и носила такое название, потому что здесь были собраны статуи решительно всех монарших представителей нашей династии, от незабвенного императора Августа I Бентос Завоевателя, до ныне здравствующего Веста VIII, моего любезного братца. К великому моему огорчению, персоне Эльстеда I здесь красоваться не светило, так же, как не светил мне трон и королевская корона. Тем не менее, надежды я не терял и уповал на то, что братец ненароком сыграет в ящик или престол освободится ещё каким-нибудь чудесным образом.

Мысли подобного свойства, от которых на целую версту несло государственной изменой, неотступно преследовали меня, стоило мне только представить Аллею королей, не говоря уж о том, чтобы заявиться на её территорию. А уж когда я видел пустующий мраморный постамент, завершающий вереницу статуй, заранее подготовленный для следующего кандидата в короли, мной овладевало желание стрелять. Дело в том, что на этом постаменте я честолюбиво хотел красоваться сам, в бронзе ли, в мраморе, всё равно, но обязательно верхом на коне и с мечом в руках, таким же, как у легендарного императора Августа I; а внизу – полный титул золотом, на трёх языках: «Его величество король Шпаргонии с такого-то, по такой год, сэр Эльстед I Бентос Великолепный или Блистательный» в общем, что-нибудь в этом роде…

Мои сладкие мечты были прерваны вопросом Эстелы:

- Эльстед! – она указала пальцем на очередное каменное изображение одного из монархов. – Правда, что этот воинственный джентльмен на самом деле был переодетой леди?

- Да, – подтвердил я, взглянув на надпись под памятником, гласящую: «Его величество, король Шпаргонии с 1125 по 1147 гг. сэр Кейт I Железный»

Трудно поверить, но сэр Кейт Железный более двадцати лет державший страну в режиме твёрдой руки, на самом деле был представителем слабого пола. Так получилось, что в один прекрасный момент, наше государство осталось без власти – старый король не оставив завещания, сыграл в ящик, а возможные наследники престола все до единого сложили головы, кто на войне, кто на эшафоте. Единственной представительницей нашей династии, оставшейся в живых, оказалась принцесса Гемма II Бентос, как две капли воды похожая на своего брата, принца Кейта I Бентос, пропавшего без вести во время одной военной кампании. Положение было критическое: на вакантный трон Шпаргонии точили зубы многочисленные иностранные претенденты, а древние традиции нашего государства запрещали доверять королевскую власть представительницам прекрасного пола. Зная об этом, принцесса Гемма выдала себя за Кейта I, взошла на престол и отлично справилась со своей ролью. Под её руководством была выиграна война с Пелагосом за Лорианские острова, полностью колонизирован Динос и захвачен Гердоманильский архипелаг, что имело громадное стратегическое значение. Кроме того, было организовано несколько блистательных крестовых походов в страны Южных морей, и, так как третья часть награбленного была отправлена главе церкви, папе Арпагонскому, Кейт I до конца своих дней пользовался горячей поддержкой духовенства, что позволило ему сделать из Шпаргонии полностью централизованное государство и объявить неограниченную королевскую власть.

Совершенно убив Освальда и Эстелу своими историческими познаниями, я перевёл дух.

Покончив с двуличным сэром Кейтом I, мы подъехали к гигантской бронзовой композиции, изображающей его величество  Веста V Бентос, борющегося со змием. Почему придворный скульптор запечатлел короля в таком героическом виде – оставалось загадкой. Как известно, Вест V, отнюдь не представлял из себя ничего подобного – он был горьким пьяницей и скончался от белой горячки во время очередной весёлой попойки. Может быть, это был тонкий намёк на «зелёного змия»?

Вообще, все мои предки были кто во что горазд. Я с удовольствием посвящал Освальда и Эстелу в детали их биографии:

Король Ричард II Бентос Пинг-Понг, например, отличался тем, что свергался своими подданными рекордное число раз, точную цифру я не помнил, что-то около пятидесяти. Его наследник, сэр Роберт I Бентос Блаженный был одержим идеей насильно сделать всех счастливыми. А когда ему это не удалось, покончил жизнь самоубийством, бросившись с высокой башни с криком: «Шпаргония в опасности!».

Следующий монарх, Алан III Бентос Чудотворец обладал сверхъестественными способностями: умел читать мысли на расстоянии, проходить сквозь стены и заряжать воду вызывать духов. Как-то во время семидневной войны, он одним взглядом остановил целый рыцарский легион, посланный взять его в плен. Рыцари побросали оружие и разбежались.

- Массовый гипноз, – вставил Освальд.

- Да. На склоне лет король основал тайный орден Чёрной и Белой магии, но забыл поделиться доходами с папой Арпагонским, за что был обвинён в ереси, сговоре с дьяволом и, впоследствии, отлучён от церкви. Впрочем, ни то, ни другое, ни третье на здоровье Алана III никак не отразилось, потому что аутодафе было введено гораздо позже, во времена царствования Веста VI Бентоса Красивого. Этот представитель нашей династии отличался сногсшибательной внешностью. Окрестные принцессы устраивали из-за него международные скандалы. А он, наплевал на всех, и, под шумок обвенчался с певичкой из кабаре… Потом, правда, выяснилось, что она дочь обедневшего принца, так, что престиж династии нисколько не пострадал.

- А вот этот, – я указал на бронзового джентльмена, целеустремлённо уставившегося в подзорную трубу. – Этот – достославный сэр Артур V Бентос Авантюрист. Едва ступил на престол – сразу же промотал всю королевскую казну. Говорят, он тратил деньги со скоростью сто золотых в минуту. В общем, через месяц, все государства отказали ему в займе, и его величеству некоторое время пришлось рыскать по моря в качестве пирата. Таким образом, свои финансовые дела король поправил на удивление быстро. Когда он попал в лапы закона, его карманы были так набиты золотом, что даже самая крепкая пеньковая верёвка не выдержала, а когда её сменили на сизальский трос – дала трещину нок-рея. Сэр адмирал, который руководил церемонией, усмотрел в этом вмешательство Божьего провидения, и решил оставить Артура V в покое, высадив того на  необитаемый остров. Каким образом король оттуда выбрался – семейная хроника умалчивает, но первое, что он сделал – подкараулил и пустил на дно адмиральский линкор, предварительно заперев излишне набожного сэра адмирала в трюме. В хронике говорится, что через год после этого на Артура V снизошла благодать и его величество оставило морской разбой, ну а я считаю, что он просто награбил столько всякого добра, что уже некуда было девать.

До сих пор ходят легенды о пресловутых сокровищах короля Артура, зарытых где-то на островах Южных морей. Своим наследникам король-пират оставил карту, покрытую иероглифами, на ней было написано понятно всего шесть слов: «Мои сокровища тому, кто это расшифрует». Многие брались за это дело, но ничьи старания не увенчались успехом. Потом карта исчезла вместе с очередным изыскателем.

На этой грустной ноте мы покинули Артура V, и приблизились к небольшой медной статуе, зелёной, как три рубля.

- Этот старикашка – император Томас III Бентос Кроткий, преемник короля Артура, – объявил я. – Полжизни провёл в тюрьме. Прославился только после смерти: его призрак взял моду каждую ночь слоняться по Заброшенному замку, гремя кандалами и выкрикивая нецензурные слова. Между делом он предсказывает судьбу. Сейчас его можно встретить реже, и он почему-то молчит, наверное, туристы надоели.

Освальд с материалистическим скептицизмом посмотрел на меня:

- Ты сам-то его видел?

- Сто раз,  – несколько преувеличивая, но не допускающим сомнений тоном сказал я, и предложил: - Если хотите, мы можем, как-нибудь, съездить туда. Ну, как?

- Обязательно, – с удовольствием согласилась Эстела.

- А вот это – Август I Завоеватель, – продолжил я, указывая на последнюю конную статую.

- Эльстед! – удивилась Эстела. – Как вы с ним похожи! Один к одному!

- Ещё бы, – гордо ответил я. – Это ведь основоположник нашей династии.

- Значит, ты тоже король? – Эстела посмотрела на меня восторженно округлившимися глазами. – Ну и ну!

- Король мой брат,  – с сожалением ответил я. – А я – принц. Видишь, на камзоле короны без полоски?

- Я не разбираюсь в геральдике, – ответила Эстела.

-Это легко. Слушай: широкие короны, с полоской у основания – король. Такие, как у меня – принц. Теперь посмотри на Освальдов фасад: короны узкие, с полоской – герцог королевской крови.

- О-о-о! Какие люди меня окружают! – протянула Эстела. – Принц, герцог! Никогда бы не подумала. А вот я – без роду, без племени, честно признаюсь. Вам не стыдно со мной общаться?

- Фи! Оставь эти предрассудки, Эстела, –  галантно поморщился я. – В знатности, что ли, счастье…