Туз козырной масти

Как воды реки уносят опавшие листья, так и время уносит пробегающие мимо меня годы, и не избежать мне забвения в том безудержном неистовом потоке.
Хрупкое равновесие из заката и рассвета, из дня и ночи, из юной звонкой весны и усталой простуженной осени, из первого шага малыша и последнего вздоха испуганного старика.
У меня нет возможности выбирать, кто-то при рождении раздал мне именно эти карты, и я уже ими играю, король, туз, дама, шестерка, юность щедра и беспечна, безжалостно и хладнокровно транжирит любовь, молодость и время.
Карта бита, молодость вдруг исчезает с тихой грустью за следующим поворотом судьбы, теперь всё последовательно делится на два, на четыре, на восемь, на сто, на до и после.
Часы стучат как уходящий поезд, вращаются стрелки, рассыпанное в памяти прошлое, непрекращающаяся война без надежды на победу.
Длинный ряд едва заметных превращений и красота оказывается маской, молодость — насмешкой, любовь — разочарованием, мои грандиозные победы и награды — детскими играми в войну.
Черное и белое, делаю следующий ход, песочные часы кто-то переворачивает и начинается обратный отсчет.
Судьба насмехается надо мной, я играл ни с кем, я бежал в противоположном направлении, я сражался ни за что, я искал то, чего нет!
Я по другую сторону сцены, блики огней времени прыгают по стеклу и исчезают в бесконечности ночи.
Сколько у меня ещё времени, час, день, неделя, год, увижу ли я завтрашний рассвет?
Жизнь прошла, ел, спал, учился, работал, размножался, развлекался, охотился за доступными женщинами, остались только вмятины, контузии, шрамы и ноли, умноженные на ноли и прибавленные к нолям.

Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 5
Зримый мир зиждется на взаимном влечении мужского и женского начала, обладателя и обладаемой.
Желание обладать связывает тугим узлом душу понятиями «Я» и «Моё», из которых появляются понятия — моё тело, мой дом, моё имущество, мои дети, моя родня, моё богатство.
С исходом желания обладать исчезают понятия «Я» и «Моё», а вслед за ними и тело, и дом, и дети, и прочее.
Когда рассеивается туман наваждения, душа вновь становится свободной в обители Истины.
Дети мои, поиск свободы, вот, что отличает человека от животного!

На необъятном помосте вечности Господь играет с бессмертными душами, словно малое дитя со своими тряпичными куклами.
Игра продолжается всегда, жизни, шествующие сквозь время, таинство созидания и разрушения, ему нет предела.
Источник неподвластен распадению, неиссякаем и неистощим, одни виды исчезают с поверхности зримого бытия, на их место приходят другие, более филигранные, модифицированные, усовершенствованные, приспособленные продолжать игру.
Новые расы, виды, формы, конструкции, невидимый мистический Мастер рисует, раскрашивает, декорирует и в конце игры уничтожает свои иллюстрации, зарисовки и одноразовые миниатюры.
Случайностей не существует, победитель определяется ещё до начала игры!
Удача скупая, капризная, продажная особа, непредсказуемая и внезапная, как вспышка молнии, сегодня не бывает слишком много, расположение козырей в колоде, молодость, спонтанность, звёздные водовороты, ветер в парусах, полные карманы хрустящих зелёных, заграничный конь мчит меня с крейсерской скоростью по Садовому кольцу.
Удача кричит, звенит, поёт, танцует, извивается и пронзает своими золотыми стрелами стратосферу, лёгкие блёстки, сыпавшиеся с неба, с разгона в звёзды, белая полоса становится взлетной.
Игра продолжается, система работает на взаимоисключающих, противоречивых и несовместимых контрастах, но уже завтра обнуляется счетчик, темнота стелется как дым, луна отбрасывает на каменистую дорогу смуглую тень, ты, ограниченный тесным геометрическим пространством, в драных штанах спишь около теплой батареи в чужом подъезде.
Сердце, пронзенное горячим свинцом, справедливость, глядящая на невинного как на заместительную жертву.

Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Мы все в этом мире бездомные странники, которые встретились однажды на постоялом дворе и едва узнав имена друг друга снова разошлись своими дорогами, чтобы пожинать плоды трудов наших.
Душа, вечная скиталица и по природе своей чиста и непорочна, она продолжает жить, когда умирает плоть.
Душа — свет, когда как тело — её тень, душа не имеет вещественных свойств, как свет не имеет свойств тени.
Мысля себя комком плоти, душа определяет своими близкими тех, от кого эта плоть порождена или кого эта плоть породила, прочих же считает чужаками.
Хотя плоть у всех одинакова, глупцы делят плоть на родных и чужих.
Когда прах родных соединяется с прахом земли, это причиняет им страдания, когда же в земле исчезает прах врагов, они ликуют.

Туз козырной масти в моем рукаве, молодость, скорость, реакция, высота, беспечность, неудержимость, форсаж, вращающаяся колесница удовольствий.
Время мой лучший друг, я бегу вместе с ним дорогою счастья, я на несколько десятков шагов впереди своих конкурентов.   
Юное дыхание весны, весь мир охвачен ярким, звонким радостным возбуждением, всё вокруг оживает, поет, танцует, приходит в движение, превращаясь в песни, поэзию и стихи.
Солнечные лучи играют на поверхности мутных луж, серые краски сменяются яркими, сочными, хрустящими островками счастья.
Удача за моей спиной положила руку на моё плечо, сегодня она играет на моей стороне, эта ночь, эти жадные губы, испуганно вздрагивающие в темноте, это голубоглазое небо, эти багровые закаты и клубничные рассветы, этот мой друг теплый ласковый ветер, эти сияющие звёзды, приветливо улыбающиеся мне.
Солнце кладет свою золотистую голову на ускользающий горизонт, пульсирующий ритм времени, смесь света, радости, счастья, молодости, улыбок, нежных объятий, все дороги распахнуты, все двери открыты, весь мир дрожит, звенит, поёт, кричит и танцует вместе со мной.
Я иду в авангарде времени сквозь яркие звонкие улыбающиеся дни и шёлковые бесстыдные ночи, беспечная молодость, пока ещё не верящая в старость, эполеты, аксельбанты, ордена, пьедесталы, овации, смотрю на мир с высоты своего полета, счастье радостно бежит ко мне навстречу, распахивает руки и смеётся.
Время останавливает свой неудержимый бег, смыкаясь солнечным кругом, я вижу, я дышу, я чувствую, я прокладываю маршруты, я строю планы, графики, схемы, конструкции, я сам рисую, выкладываю кирпичиками счастья свою жизнь, как художник, как скульптор, как автор, мазки, краски, цвета на разноцветном полотне моей судьбы.
Каждый штрих, каждый шаг, каждый жест, каждая точка опоры, каждая прямая, каждая производная, каждая линия совершенны, продуманы, безупречны своей гармоничностью.
Время с каждым вдохом и выдохом становится всё стремительней, точно неудержимый бег набравшего скорость поезда, оно на моей стороне, в моем углу ринга.
Я побеждаю по очкам, этот раунд опять за мной, время бежит вперед, я вместе с ним, следующий раунд в более тяжелой весовой категории.

Шримад Бхагаватам, книга 8, глава 2
«Если на свете сила»: спрашивал себя он в отчаянии, «способная противостоять судьбе?
Друзья мои и родичи не могли спасти меня в несчастии, и жёны не утешили моего горя.
Судьба терзает мою плоть острыми зубами и не у кого мне более искать прибежища, кроме как у Повелителя судьбы.
Власть Его не ведает границ, в страхе пред ним трепещет и, забыв о жертвах, прячется прочь всесильная змея — время!
Ему я сдамся на милость, у Него, Всемогущего, буду искать вечного покровительства.

Смерть не властна над тем, кого приютил у стоп Своих великодушный Владыка.»
Моя заря безрадостно погасла, где-то на небосклоне догорает её прощальный багровый поцелуй.
Бархатная мгла накрыла мягким вельветовым покрывалом землю, разогнала суету усталого дня, полная луна засияла на чистом темно-сапфировом небосводе.
Вполголоса вздыхает небо, тихо засыпает земля, полушёпотом убегает моё время, сдержанно перелистываются листочки календаря, потерянно сокращается жизнь, шелковистая ночь укутывает пастельной тишиной засыпающий мир.
Черные глаза ночи, украшенные блестящими звёздочками и нежными лунными бликами, злая усмешка судьбы, унесенные ветром времени годы, рисунок изменился, краски выцвели, прямые линии превратились в синусоиды, голые, замерзшие, простуженные деревья на моем пути, время заходит на мою территорию и беспощадно разрушает игру.
Я всматриваюсь в своё лицо, отраженное в зеркале моей судьбы, догоревшая свеча, потертые размытые черты, опущенные руки, поникшие плечи, потухшие глаза, расплескавшаяся до самого дна жизнь.
Капля росы, упавшая с лепестка полевого цветка, медленно тают прозрачные дни, хрупкий узор инея на оконном стекле, хрупкий и ненадёжный, как моя жизнь.
Прежние правила больше не действуют, время переставило фигуры на шахматной доске, я отступаю, сдаю позиции, теряю привычные укрепленные рубежи.
Судьба вяжет на моей шее петлю, ставит на будущем знак вопроса, сводя дистанцию между жизнью и смертью на нет.
Кренится чаша весов, время тянет меня, как камень на шее, ко дну реки смерти, вгрызается в мою плоть острыми зубами убегающих лет.
Танец жизни, застывший во времени, дорога моей судьбы, замкнутая в кольцо, опираюсь плечом о пустоту, черное крыло смерти, все краски, цвета, возможности, альтернативы, достижения, мечты за пределами ринга.
Рваные линия на руке, ловушка, расставленная смертью, дорога в одну сторону, ещё один шаг дальше от жизни, я уже зная, чем всё закончится для меня, но всё равно иду.
Стою среди свежих могил, у простреленной стены, в одном шаге от эшафота, одинокий, замерзший, простуженный, приговоренный: справедливый приговор, сноровистый палач, надёжная плаха, бумажная мишень в прицеле, я тонущий в реке времени, смерть интенсивно испытывает на мне силу своего всепобеждающего оружия.
Царство теней, пристанище призраков, склепы, кладбища, катафалки, надгробные плиты, площадки сожжения трупов, очереди на казнь, время, стреляющее мне в спину, последний раунд, удар, нокаут, тряпичной куклой повисаю на канатах своей судьбы, неповторимость каждого рассвета, жизнь, уходящая в темноту, тот одинокий старик, доживающий свои последние дни, это я.
Я не умру, я уже мертв, депозит исчерпан, стираются во времени мои черты, смываются отпечатки моих следов, исчезает моё имя, моё поверженное тело не отбрасывает более тени, я тот, которого уже нет, судьба не хочет моего счастья.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 10, стихи 23–25.
Какого бы могущества ни достиг смертный в этом мире, он будет размолот неудержимыми жерновами Твоего колеса времени.
Теперь, зная судьбу своего отца, я знаю цену богатству, власти и славы.
Восхождение к вершинам мира заканчивается бессилием на смертном одре, и никому не избежать этой участи — ни небожителю, ни человеку.
В облике беспощадного времени Ты уничтожаешь все наши приобретения, накопления, достижения.
Прошу, избавь меня от мирских благ, ибо в трудах и тревогах мы добиваемся их и в страданиях расстаемся с ними.
Всё, о чем я прошу Тебя, — приставь меня к обществу Твоих преданных слуг.
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне.
Смертные заботятся о бренном теле как о средстве для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот и болезней.
И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.

Слабеет шёлковая ночь, роняя на землю хрустальные капли падающих звёзд, крадется за стеною вязкого тумана пепельный рассвет, обнимая малиновыми мазками проплывающие корабли белоснежных облаков, испуганно пятятся, отступают, прячутся и сдаются смуглые неуверенные тени, из-за сиреневой полосы горизонта прорываются нетерпеливые лучи восходящего солнца, озаряя розовой акварелью побледневшее небо с поблекшими звёздочками.
Новый день, новые возможности, новые желания, новые устремления, новая жизнь, старая азартная игра со смертью из которой никто и никогда не сможет выйти победителем.
Пациент стабилен, устойчив и, некоторым образом, жизнеспособен, всё идет по намеченному плану.

Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Души творят себе тела своими поступками и своими же поступками уничтожают.
Время плоти конечно, жизнь создает себе плоть и видов жизни множество, при этом сама она не относится ни к одному из них.
Жизнь проявляется в вещественных образах, хотя сама она не вещественна.
Как человек мыслит себя единым со своим жилищем, но при этом отличен от него, так и душа мыслит себя плотью, при этом отлична от плоти.
Тело образуется от соединения земли, воды и огня, этот союз не естественен и недолговечен, потому не ликуйте, когда он создается и не печальтесь, когда он распадается.
Все, что создано путем сложения обречено разложиться.
Как огонь скрыто присутствует в поленьях, но не смешивается с ним,
как воздух проникает в тело, но не растворяется в нем,
как пространство пронизывает предметы, но не смешивается с ними,
так и душа, хоть и заключена в плоть, но всегда остается в стороне от неё.

Я подорвался на мине времени, пустая жизнь, не имеющая смысла, проскакивающая словно курьерский поезд, который не останавливается на моей станции.
Топор, стрела, петля, закатанный в затылок свинцовый антидепрессант, пылающий костер, отравленный бокал вина и плаха!
Неотложные вопросы палачу: «Чья очередь на этот раз?»
Ответ: «Мне тоже жаль, на этот раз твоя!»
На выходе умиротворённость, размягчённость и раскованность, наконец-то можно расслабиться в эту сторону очереди нет!