Змееносец Ликише. 29 глава

ГЛАВА 29

Обитель ордена святозаров стояла на небольшом протяжении недалеко от дворцового города сарфина. Но, несмотря на это расстояние, обитель хорошо была видна всем из любого уголка Мириды. Это было воистину грандиозное сооружение. Грубый серый монолит, из которого было воздвигнуто священное здание, наводил на прохожих тоскливость и не зря. Здесь почиталась умеренность, кротость ума и воздержание от страстей. Это была огромная башня с бойницами и небольшими вытянутыми окнами охватывала чуть ли не всю территорию обители, спиральной площадкой, дозорной стеной, бастионами и тремя обсерваториями чуть-ли не на всю площадь. Приподнятая массивная башня имела церемониальные вестибюли с неотъемлемыми медными статуями единой богини Берегини с поднятой честной рукой благородства и правдивости. Три протяжные казармы для рекрутов ордена святозаров и клевретов были соединены с главной башней, а цокольные этажи служили острогом для темных сил Мириды и других клятвоотступников, а также и тех святозаров, что предались срочному изгнанию — анафеме.
В одном   из   таких   же   церемониальных   вестибюлей, с крытыми сводами, нишами и поразительной слышимостью, тихим отголоском звучала молитва по почившему сарфину. Мудрейшие провидцы и их оракулы просиживали на высеченных из камня седалищах, молили богов за душу умершего. Внезапно молитву перебили громкие шаги, что доносились из-за тяжелой двери. Несмотря на раздавшийся гул, что тут же охватил весь зал и едва не лишил слуха старцев, со скрипом двери вломились два святозара с очень не приятной новостью для самых мудрейших. Один из юнцов резко застопорился при виде почтенных стариков, быстро, но любезно отвесил поклон, скоренько подбежал к одному старцу и что-то тихо нашептал на ухо.
Никто из мудрецов не стал допытываться о новостях, что принес юнец, но, судя по искривленному, сморщенному лицу святозара, новость была более чем омерзительна. Серый полог был перетянут через плечо, богато вышитый рясон, безусловно, говорил о его важности. Снисканные золотые квадраты на груди с величественными молитвами ордена на золотой цепочке заявляли о его вольной от служения у сарфина и посвящении себя богине - жрецы. Донельзя важный скипетр с лунным серпом и грифоном на высоком древке из серебра твердили, что он был одним из самых главных мудрецов в шестигранном кругу святозаров, — что твердили об их исповеди. Расправив свои махонькие крылья, летучее существо как бы атаковало соперника и застыло в одном положении, расправив свои острые когти, и теперь ему ничто не мешает вершить правосудие. Это была первая из немногих реликвий, что хранит каждый мудрец.
— Братья и сестра, это конец! — дрожащим голосом обратился старец к другим мудрецам, что опоясывали почетный круг мудрейших. — О великая богиня, взываю тебя к помощи! Она все же провела позорный обряд. Храни нас, Великая Берегиня, от гнева разъяренных кланов, что нахлынут на нас очень скоро.
Брат первому скипетру, Грифону, был посох, значащий знаком внутренним. Тот, который дает силу своим воинам. Три яркие шестиконечные звезды были закреплены на то- ненькой трости, а верх венчал этот знак — лунный серп, обозначающий колыбель всего легиона. Звезды с луною светили так же ярко, как и их небесные близнецы, одаряя своих детей силой и отвагой. Этим посохом владел второй мудрец Звездочет.
— Не скрывай от нас правды, Петихт? — Оторопелый взгляд Петихта зацепил Звездочета. — Она пренебрегла нашей просьбой?
 
Третий же брат и единственный, кто не имел звание святозара, был одной из самых устрашающих реликвий. Магистр магии нес на себе бремя тяжести всего ордена. Этот маг, колдун или волшебник должен быть самым сильным духом, ибо он нес саму смерть. Смертоносный бердыш, топор на долговязом древке с искривленным лезвием в виде полумесяца. На таком посохе святозары не смели изображать символы их начала — лунного серпа, ибо этот бердыш и есть конец всему.
— Время Иивлика решило все. Настал час Змеевика и на арену выходит сам Змееносец!
Четвертая реликвия была создана из куска ткани, висящей на древке. Это была длинная, до самого пола белоснежная ткань с образом пресвятейшего сарфина и подвешена на остроконечное копье. Под этим знаком ходили исключительно клевреты легиона, так как они были особенным отрядом. Этой реликвией владел старец родом из райского уголка парящих островов - Дионос.
— Боги давно покинули нас, как только мы оставили земли древнего города. Мы давно живем без назидания святейших, хватаясь за каждую соломинку, что кажется нам знаком судьбы. Этот мир погряз в болоте лжи и алчности, но это ничто по сравнению с единой каплей надежды. Мы уповаем на эту надежду.
Замыкают братский круг ордена близнецы. Эти два жез- ла несли разрушительную силу. Они являлись чуть ли не самыми главными знаками в кругу. Эти знаки означали как начало, так и конец. Будто альфа и омега встали на защиту вездесущего, предрекая миру конец, открывая новые пути для начала. Конeц толстого, разделенного на две части древка венчала монограмма странного элемента, раздельные знаки двух полумесяцев в разном положении из серебряной филиграни могли воссоединиться между собою.
    Петихт поднялся на ноги, его седые кустистые брови слились в единую линию, а уголки рта сошли на низ. С бо- лью в давно увядших глазах и на сердце Петихт принялся говорить:
— Братья и почтенная сестра, наш самый жуткий кошмар снова воплотился в жизнь. Аморф снова показал свое лицо. На этот раз он добрался до самого корсея Лютоса. Его алчности не было предела, когда он призывал мирян к восстанию против признанного нами сарфина, но это особый случай. Сердце А Хами, что было скрыто от нас в глубоких ущельях неприступных гор, оказалось у этого безумца. Он наградил этим проклятием самого корсея. Теперь в наш темный мир вошло нe что иное, как лич. Я думаю, мы долго бездействовали. И, как видно, зря отдались окаянным словам женщины. В нашем ордене есть предатели, которые помогли коссее бросить первые зерна раздора! Нет никакого ордеанариуса! И быть не могло, ибо мы вместе — сила! Она, как и Аморф, принесла в обитель лишь вражду друг с другом. Пустая грызня за воображаемое место! Голодные псы готовы разодрать друг друга!
В зале раздался гул. Окрики ужаса заполнили сердца не- когда великих старцев, что уже семь лет прожили жизнь впустую. Разгребая завалы философских писаний предков или рассуждая о вечном, они выпустили из внимания вершащееся.
— Но что же нам делать? Где искать изменников? Не здесь же? — Желчный голос магистра магии поднял сомнения насчет единства ордена.
— Аморф опасен. Он опасен и для себя. Могу признаться, для чего он это сделал. — Петихт устало потер переносицу, глядя на задумчивые лица окружающих. — Он давно не в каземате и бродит по городу так же свободно, как хитрый зверек полосун ночью.
— …чтобы забрать Змееносца окончательно! — закончила фразу святозарина. Единственная женщина в кругу почетных мудрецов, также и превалир в превалириате. Истаявшая на вид женщина со спутанными волосами и золотой бюстилью на костлявых плечах не стала размениваться высокими словами, добавила: — Я догадывалась, что что- то происходит во дворце. Однако коссея оградилась от нас. Дворец кишит голодными псами, которых изрядно надо вскармливать. Не единожды миряне молились святозарам, за что   получали   непосильный   налог!   Отродясь   такого в Ириле не было! Скудная женщина управляет всеми альхидами! Ох, человеческое сердце живет с глубоким дуплом изъяна и порока. Им всегда хочется иметь больше власти! И она не остановится! Мое терпение иссякло, и мне неза- чем молчать! В нашем кругу есть тот, кто поддался ее чарам! Продал орден за мешочек золота!
    Той святозарине хотелось добавить еще много слов, что удостоверяли о низкой сущности человека, выразить свой гнев неприличными словами, но обезумевшую от злости женщину остановил коренастый старец. Его длинная реденькая бородка была украшена подвесками, так что при каждом движении подвеска исполняла тихий звенящий звук.
— Не стоит бросаться в этот омут. Нет вины за содеянное, ибо мы все шли от отчаяния. Помните, после падения Ириля мы терпели поражение за поражением с сильными колдунами и чернокнижниками. Некогда дворец сарфина стал могилой для многих святозаров. Если кто прознает, выражаясь на простом языке, нас пожелкают, как семечки на рынке. На моем счету остались только конусы, но от этой канцелярщины мало толку. Их руки перепачканы чер- нилами, и кроме буквиц, рун и счетных палочек толку нет. Эти святозары могут слаженно считать, но честь ордена: жертвенность, преданность, усердие, отвага и бесстрашие не их конек. Если не хотим рассмешить врага, то недурно будет остаться им там, где и положено.
 
Петихт, не замышляя ничего двусмысленного, добавил свою идею к словам Звездочета:
— Я бы не ждал момента, когда монолитная стена упадет и восстановить ее будет уже не в силах. У нас есть свой альхид. Его родословная тянется от двух линий сарфинов. Он прекрасно сложен, лицом вылитая мать, благороднейшая дочь Сихея Дана и племянница Изимата. Ему место на троне, а не книжки протирать вместе с вольноотпущенным святозаром Улемом. Чему этот бродяга научит юнца? Пора бы вернуть мальчонку нам, и мы сможем воссоздать своего сарфина, который подчиняется только нам!
Старцы никак не ожидали подобного от уважаемого Петихта. На его слова многие отреагировали остро, осуждая его смелую мысль. Только лишь святозарина взмахнула ру- кой, призывая сохранять тишину в зале, так как раздавши- еся голоса уже переплелись в единую какофонию звуков, и разобрать, кто о чем говорит, не было сил и терпения.
— Владалан назван в честь своего предка — Владалана Первого, это делает его одним из Асхаев-Данов. Он довольно напорист, безусловно, бесшабашен и так же самоотвержен, как святозар. Он не отступит даже перед правдой.
— Вы заходите слишком далеко. — Тихий голос оракула, молодой девушки с немыслимой худобой, прервал полемику старцев обращая на себя внимание, девушка уклонила стыдливый взгляд от их порицающих взоров. — Смотрите сейчас, иначе будет поздно. Будет уже поздно. Все именно здесь и сейчас. Останется только он — Змееносец.
— Олеа, что ты хочешь этим сказать? Что-то случится? — Петихт был более чем мягкосердечен, уразумевая, что оракул, предсказательница из Визерии, несмотря на слабоумие и даже вспышки невменяемости, девушка была крайне стыдлива.
Юная дева, облеченная во все белоснежное, словно белокрылая птица, опустила голову, что была наглухо обтянута белыми бинтами из-за безобразной болезни — проказы, произнесла:
— Наша богиня предостерегла меня. Бердыш уже опущен и намерен вершить свое проведение в этом мире. Не ты ли, велеречивый Петихт, узрел знаки, пророчущие ко- нец света? Два конца единого начала. Змееносец как отшельник давно не ведет альхидов. Дочери великого Борея здесь и готовы воссоединить две разные ветки одного и то- го же дерева. Простые миряне истребляют род альхидский, и лич уже ходит по этой земле, что уже давно не укрывается Берегиней. Не ты ли, святозар, принес в наш мир апокалипсис?!
В разговор ворвались мудрецы с монограммой близне- цов.
— Бердыш не был опущен…
— …кто-то намеренно опустил его...
— …или боги сами решили судьбу этого мира…
— …мы уже не хозяева наших судеб …
— …мы слишком долго безмолвствовали…
— …но мы не вправе принимать решения за этот мир…
— …даже если бердыш был опущен намеренно, то призвать конец мог только альхид, которого здесь быть не может. Дабы избежать похожего сценария, альхидам не дозволено быть святозарами, хотя бывают исключения.
     Речь двух старцев, точь-в-точь похожих друг на друга, наводила трепет и в то же время большое почтение. Двое старейшин имели беспрерывную связь, как телом, так и духом. Их каменные лица не могли выражать какие-либо эмоции, так как телом они давно застыли в одной позе часто медитировали, блуждая в раздольях Вселенной, искали ответы на многие вопросы. Их головы покрывали острые конусы из жесткой бумаги с натянутой белоснежной шелковой тканью. Украшенные обручами из серебря- ной филиграни и височные кольца отличали их от других старцев. Но сейчас, пробудившись от семилетнего сна, близнецы взялись обсуждать немаловажный разговор.
 
— Вы заблуждаетесь. — Тихий голос оракула, словно гром, прогремел в молельне. — Аморф, он опустил бердыш, но без сторонника он бы не смог сделать это.
— Отвечай, оракул, кто же предал орден? — Надрывный голос святозарины громозвучно пронесся по залу.
— И пусть наши боги хранят его падшую душу, ибо я познал злость, — накинул Петихт, покрепче ухватившись за посох.
— Его имя Магистр, — заключила приговор оракул, укутанным в белое пальцем указывая на предателя.
— Я?! — лихорадочно спохватился магистр, устремляя священный бердыш на безвинную девушку. — Не смей чернить мое имя, клятвоотступница! Ты не вправе говорить такие вещи!
— Семиллион, подними бердыш, иначе ты накличешь на нас магию фата-морганы! Гибель всего мира зависит от тебя! — возмутился Петихт, призывая полоумного к разу- му, старец был готов оборонять честь святозара.
— Кучка неотесанных стариков, вы не уразумеваете, что творится во дворце! Я устал пропускать эту боль! День за днем невинные души наших воинов и стоповых святозаров уходят от нас. Их белеющие взгляды полны грусти и отчая- ния. Их души… Нечистые и не нужны никому. Доселе скитаются в этом мире призраки бывалых воинов. Я не могу нести смерть на своих плечах, когда тот монстр, что хоро- нится за стенами дворца, преследует меня во сне и наяву!
Петихт резко бросился к магистру, крепко ухватился за черное покрывало старца, хорошенько встряхнул его, но- ровя выведать у безумного правду.
— Cколько он опускал бердыш? Сколько? Отвечай!
— Трижды, — признался магистр, обливаясь слезами. — Аморф был здесь, он заходил сюда и видел ваши алчные души, видел нутро с которым вы давно живете. Уж не могу сказать кто из вас монстр.  это вы чудовище из бездны мертвых! Я не мог иначе! Я имею смелость опустить бердыш еще раз только бы очистить эти земли от скверны.
— За его плечами зло, что никогда не видывала вся Мирида, — наконец признался Звездочет, испытывая вину магистра и на себе. — Аморф обладает огромной силой о которой мало кто догадывается. Это он послал сильнейших оборотней по светлому дню, на Змееносца. Тот час я покинув вас, я смог увидеть это чудовище! Согласен, старый безумец! Не удержался и оставил свое тело, выходя в астральный мир, а оно там. Давно ждет… каждого! Этот лич А Хами, чернокнижник, вокруг него такая тьма. Они никого не оставит в живых. Ваш пресловутый Владалан, мальчонка святозар с внешностью будто все Даны в одном лице, выдал себя перед нежитью. Когда влад стал Черным святозаром, он видел его. Видел А Хами в пространстве. Видел что его окружает мир которого он не был готов видеть. Я смог помочь ему, заклинал его. Об этой картине молодой святозар навряд ли когда- нибудь вспомнит. — Неожиданно признание Звездочета привело старцев в недоумение. — Я думаю, что вскоре А Хами покажет себя и покончит со всеми нами и с корсеем Лютосом. А Так же я вполне могу сказать — его следующая жертва будет именно наш Влад. Мальчика нужно убрать отсюда подальше. Убереги его.
    Старцы затянули длинную паузу, чтобы как-то переварить слова Звездочета. И оспорить мало кто собирался, истина была именно такова. Святозары хотели уже прийти к решению и, возможно, даже выйти из своего бетонного укрытия на свет и объявить несправедливости выговор, но их скоро остановил еле слышимый девичий голос.
— Поздно, он уже здесь! — тихо прошептала оракул, призывая мудрецов к повиновению судьбе. — Будьте смиренны, все идет так, как решила судьба.
Внезапная яркая вспышка света озарила молельню святозаров. Яркий луч полыхнул перед глазами мудрецов и в один момент ослепил всех стариков. В следующее мгновение налетел внезапный сильный порыв ветра. Сметая все на своем пути, заворачивающийся вихрь поднял стариков вверх, закручивая их в круговороте, лишая жизни каждого. Из прожигающего света показалась фигура. Высокое изуродованное лицо с подлинным бердышом в руках. На его глазах были особые темные очки с толстыми линзами, что не пропускали ослепительный лучи, и тот вдоволь мог
упиться кончиной засидевшихся в обители старцев. На его бледном, морщинистом, заросшем щетиной лице перекосилась самодовольная ухмылка, а в сердце пылал огонь ненависти и злобы.
Получив истинное наслаждение от смерти некогда своих предателей, закончил  измывательство. Сила луча постепенно угасала. Скрылась в золотом яйце, будто снова спряталась в своем обиталище. Тела мертвых старцев с грохотом рухнули на пол, окрашивая серый бетон алым цветом крови.
Трясущей рукой Аморф торопливо собрал все пять артефактов, которыми обладали старцы. Прочитав особое заклинание, все пять магических артефактов принялись повиноваться его.
— Грифон, твой взмах крыльев подобен урагану, а когти мечи служат тебе возмездием. Прими брата своего, Звездочета, да пусть звезды служат тебе светом во тьме, а образ праведности станет щитом в твоих деяниях, ибо ты несешь саму смерть непокаянным безбожникам. Стань началом конца, ибо зло властвует в этом мире!
Скипетр Грифона повис в воздухе и окутал себя диким пламенем в виде сверхъестественной птицы с телом льва. Расправив свои крылья, миниатюрный образ грифа на ски- петре пропустил сквозь себя силу небесных тел, увенчав свою орлиную голову ореолом из трех звезд. Как и было сказано, образ сарфина также преобразился. Шелковое полотно застыло, словно камень, стало непробиваемым щи- том для магического существа. Вмещаясь в крохотных лапках грифона, орудие смерти — бердыш — стало подобно смертоносному бичу против зла.
— А теперь корона сарфина. Последний артефакт магических щитов, что обеспечит мне власть над этим миром! И даст безраздельную силу. Мощь, которую я когда-то по своей глупости утратил.
 
Простым движением руки Аморф призвал свое сокровище. Из ниоткуда показался сияющий обруч змея, завернутый в кольцо кусающий свой хвост. Древний артефакт повис над   рукой   изменника   и   по   волшебству   вознесся к посоху. Объединяя воедино все артефакты, размер обруча сделался маленьким, будто обручальное кольцо, короновало голову птице, что была у основания магического посоха.
— Когда все артефакты собраны и власть находится в моих руках, то можно и устроить здесь истинный апокалипсис, о котором никто и думать не смел. Теперь все святозары познают мою месть. Они поплатятся за то, как они обошлись со мною, лишив меня права на трон.
Аморф с безудержной жестокостью, затаенной обидой и озлобленностью ухватился за всевластный посох, принялся вершить правосудие:
— Эти стены пропитаны самодовольными нечестивцами и безбожниками. Их ждет смерть. Примите же огонь праведный, очистите свои грешные души!
С этими словами Аморф опустил посох со сложившимися воедино артефактами и грифоном вниз. Зная, что за этим последует, Аморф быстро скрылся из обители, испаряясь из зала так же, как и появился, но уже с полученным трофеем. Однако после его ухода обитель святозаров стало трясти, словно земля под фундаментом колоссальной крепости стала перемещать плиты. Яростный огонь захватил весь вестибюль. Несмотря на сырые стены обители, магическое пламя безжалостно наполнило церемониальный зал, распространяя свою губительную силу до самой крыши старого здания.