Роман часть десятая глава первая

   Ну что Володя,пришел послушать?-Спрашивала в перерыве Герда,глядя на него своими близко посаженными глазами,разгорешимися от игры и блестевшими влажным блеском.Мальчик вставал и с безмолвным поклоном протягивал руку Эдуарду Милкову, который ласково и бережно гладил его русые волосы,так мягко и красиво ложившиеся на лоб и виски.
- Слушай, слушай, сынок- приветливо говорил органист, и Володя, не без робости поглядывая на его огромный вздымавшийся кадык,снова быстро и бесшумно возвращался на свое место,горя желанием поскорее услышать продолжение игры и сопутствующие ей разговоры.
   Начинали они обычно с пьесы Гайдна,несколько страниц Моцарта, сонаты Беховена,но затем, покуда Герда, держа скрипку под мышкой, разыскивала другие ноты, случалось необыкновенное: Эдуард Милков,продолжая потихоньку что-то наигрывать, неожиданно переходил к музыке совсем иного диковинного стиля, и в его отсутствующем взоре появлялся блеск стыдливого блаженства.
  Герда Кремниковская была убежденной почитательницей новой музыки. На что Эдуард зачастую не соглашался. И они долго спорили. Слушая эти разговоры, Володя сидел тихо-тихо обхватив ручонками колени и непрестанно дотрагиваясь, по своей привычке, языком до одного из коренных зубов, отчего его рот казался немного искревленным. Он не сводил широко открытых глаз с матери и с Милкова, вслушивался в их игру в их споры. Так случалось, что первые же его шаги на жизненном пути, привели его к признанию музыки чем-то необыкновенно-серьезным,важным, глубоким. Он вряд ли даже понимал, что они говорили,а вещи ими исполняемые, в большинстве случаев превосходили его детское восприятие.И если он все таки являлся и, не скучая  часами неподвижно сидел в своем кресле, то очевидно, его приводили сюда вера,Любовь и благоговение...