Новогодняя всё-таки сказка

В нашем доме над всем и над всеми была -- мама.
Наша строгая мама.
Лишь на редкие минуты редких праздников она, мама наша, становилась, делалась – другой?.. настоящей?..
Нарочно она такой на время делалась. – Так уж она решала.
Доброй!.. ласковой!.. тепло-мягкой... как бы знакомее и роднее пахнущей…
Пугающе, до слёз взаимных, ласковой.
Пахнущей, при объятиях и подарках, как-то – по-настоящему, по-правдашнему.
Нами, детьми, чувствовалась в эти минуты, в эти секунды – та самая, предельная и запредельная, основа дома нашего.
До ревности, наверно, друг к дружке…
Основа!
Доброта – но сдерживаемая. Сдерживаемая доброта – просто или не просто утаиваемая.
Для строгости. Во имя строгости.
И дом наш весь… на день, на час… словно всплывал как бы со дна – на самый яркий, почти немыслимый, свет! Чтобы вздохнуть… чтоб увериться, что все мы дышим…
Жаль, что на те редкие минуты.
Или не жаль?
Или – так и быть тому, что называется семьёй?
По крайней мере, сами наши родители, так когда-то между собой, вдвоём, раз навсегда решили.
Характерами разными -- установив между собой такое равновесие.
И должностями своими, по деревне-то, исключительными – учителя в школе: дисциплина! везде и во всём дисциплина!
Но однажды – на то оно и однажды…
…В Новый год, вечером новогодним – и подарки уже утром получены, и за праздничным столом уже всё, до устали, перепробовано, -- когда за морозными окнами уже темно, когда торжества нас, детей, даже утомили, и, признаться, прямо-таки клонит спать – в прихожей в полутёмной из двери с коридора… входит сам Дед Мороз!
Тот самый!
В шубе! С бородой!.. О-о… И с палкой! И с мешком!..
Нежданно. Неожиданно.
Проходит – огромный! шуршащий! -- в гостиную на самый свет…
-- Здра-авствуйте, дети!
Голосом – тем самым: небудничным! волшебным, сказочным! какой бывает только у Деда Мороза и только в Новый год!
Мы – в страхе волнения онемели кто где был…
И хорошо ещё, что тут всё-таки домашние стены и что тут где-то рядом, за нами спинами, наша мама…
Он – он же, такой большущий, в рукавицах большущих, достаёт из мешка из своего подарки… наклоняется к каждому очень близко… так что жутко протянуть к нему за подарком руку…
И он – требует за подарок рассказать стишок… который, хорошо, сзади, в затылок, подсказывает мама…
А он – хвалит?.. или – грозит?..
Властно! Многоопытно! Извечно!
С носом с красным… и с бровями на самые глаза…
Мы, трое, уже школьники, и в разных классах, -- хоть все и в дрожи бреда – всё-таки бешено гадаем: кто же, кто же скрывается за этой бородой, за этими, из-под шапки, во-ло-сами…
Голос…
Чей голос?!
Никого никогда – с таким голосом – не слышали, не встречали, не знаем…
Кто же -- тот, чей голос?..
В шапке в зимней… в валенках…
Кто-то ведь, значит, из местных…
Палка большущая обмотана марлей белой целиком…
Вся комната, весь дом – полон одним только им!
Вышагивает… разводит руками…
Голос – певучий, нездешний, умелый, неоспоримый!
Что-то желает… что-то наказывает…
Не прервать! Не оспорить!
Не усомниться!
Никак ничуть не посягнуть – на безусловный и громоздкий Праздник!
…На следующий день и потом все праздничные дни – не до того было вечернего, будто во сне, сладкого ужаса.
Потом, через несколько, что ли, дней – спрашивать друг дружку и спрашивать маму: кто был тот, кто был Дедом Морозом? – было стыдно… руша сказку, руша Праздник – стыдно…
Спустя же годы, в очередной, один за одним, Новый Год, спросить об этом родителей… даже попросту сформулировать такой вопрос… даже просто бы намекнуть на такой вопрос – оказалось уже страшно!
Конечно, страшно…
Почему?
Потому.
Как строга была тогда мама, наша мама – ежедневно, неизменно.
Как строг был, всегда немногословный и односложный, наш папа; притом строгостью своей ещё и подчеркивал полновластность в доме мамы.
И если… в самом деле… тем новогодним вечером являлся Дедом Морозом… это сам он, папа, -- то, разумеется, по замыслу и решению мамы: её, мамы.
Но в этом случае – сколь волнительно в сей миг о том давнишнем воспоминание…
До страдания.
Раз мама так вмиг и на миг преображалась…
Раз папа умел так преображаться…
Какие возможности, по жизни изо дня бы в день, упустили они!
Или… как раз и не упустили?
Ведь они так строили своё счастье.
А мы, дети, были, значит, в это их счастье, попросту не попросту, вовлечены.
Что ж! Благодарен я им, моим родителям, за то… что так и не узнал и никогда уж не узнаю: кто был тогда тем Дедом Морозом.
Благодарен за Неизведанность.
Выходит, так.

Ярославль, 22 декабря 2022

(С) Кузнецов Евгений Владимирович