Последний Кошмар 1997. Первая половина рассказа

ПОСЛЕДНИЙ КОШМАР 1997

Вторая редакция

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ОНА МИЛАШКА


О.

Декабрь 1994


- УЙДИ! - Олег не просто кричал, он вопил во все горло.

- Олег, открой дверь, открой дверь! – мать не сбавляла оборотов в плане криков.

К ванной подбежал отец.

- Да подожди ты, как он тебе откроет! – проорал он.

- Но как-то же он закрыл! – с напором ответила мать.

Крики из ванной не прекращались. Отец забежал на кухню, схватил кухонный нож, вернулся, вставил его в дверную щель обклеенной красной двери, поднажал. Замок не поддавался. Отец не сдался и продолжил напористо выламывать дверь.

-НЕТ! – отдавалось во всех комнатах из ванной.

В конце концов отец вынул нож, и начал со всей дури бить по дверной ручке. Она с гулким стуком соскочила и покатилась в коридор. Стрелка всё также протяжно завывала в зале. Мать и отец распахнули дверь. Олег лежал на полу и вопил, вытаращив в потолок от ужаса глаза. Над ним сверху нависли отец, мать, тетя Вика, бабушка и дед.

- Господи, да поднимите его уже! – проорал дед.

Отец склонился над Олегом, тот дико бился словно в истерике, правая рука интенсивно хватала кистью воздух. Отец схватил его за руку.

- Олег, Олег! Сынок! – громко обратился к нему отец.

- ОНА СЛОМАЛАСЬ, ОНА СЛОМАЛАСЬ! РУКА СЛОМАЛАСЬ! – орал Олег.

Олег видел ЕЕ перед собой. Густая тень с диким скрежетом уже почти накрыла его собой, пришедшая издалека. И тут появились белые светящиеся руки и выхватили его из той будки с желто-белыми стенами.

- Папа, папа… - голос Олега затих, и он заплакал.

Вся семья столпилась вокруг него. Стрелка подбежала и начала протяжно скулить. Дед схватил ее и завел в дверь ближайшего туалета.

- Он…голос сказал…голос сказал… - Олег продолжал бредить.

- Что сказал? – спросил отец.

Олег какое-то время молча лежал и таращился по сторонам. На его бледном лбу выступил пот.

- Что ОНА съест мою руку.

Олега вырвало.
1.

Ноябрь 2024


Олегу не снились кошмары с 1997-го года.

Сейчас на дворе заканчивался 2024-й, Олегу нездоровилось - не сказать, чтобы старые кошмары прям дали о себе знать. Лишь воспоминания о кошмарах. Приглушенные, словно ветер, завывающий в щелях старой хрущевки. Не более.

Не было ничего уникального в кошмарах Олега. Просто неясное нечто навещало его в детстве и также внезапно уходило. Но уникальность была в том, что в один день они просто внезапно прекратились. Олег даже помнил этот день. Это было в конце июля 1997-го.

Сейчас Олег лежал в задумчивых думах в темноте на своем тощем потертом диване. Неясный свет медленно, как насекомое, полз по потолку и ближайшей голой стене. За окном мерцало бледноватое свечение от фонарей, ветер слегка завывал в вентиляции, в остальном все было тихо. Но все же что-то заставило Олега навострить свое чутье. Было что-то еще. И оно приближалось…

Оно приближалось…

…но это невозможно…

…За окном медленно проползла машина, и остановилась у соседнего дома. Олег встал с дивана и уставился в окно на внутренний двор.

Двор квадратной формы выглядел как будто слабым и зажатым со стороны всех окружавших его четырех домов. Такие дворы были в моду в 90-е годы, но удивительно всё же, что они остались в неприкосновенности на фоне различных застроек современности.

Подъездная дорожка тянулась из-за ближайшего левого угла аккурат к потрепанной советской высотке - дому Олега, и виднелась с левой стороны от окон его съемной квартиры. Глубокие следы мощных шин были полны свежей ноябрьской грязи вперемешку со снегом. Удивительно, как кому-то из соседей так срочно понадобился именно этот двор, чтобы заезжать на своем гоночном джипе со стороны Красного проспекта. Путь во двор был не создан для машин подобного типа. Дорожка представляла из себя въезд вверх по склону от Красного проспекта во внутренний двор дома, на склоне и стоял этот вытянутый дом, и гоночный джип взбирался по нему, словно прирученное и навьюченное всем чем только можно, животное в рабстве. Не сказать, чтобы остальные машины так не делали, но джипу это давалось куда сложнее, при этом до ближайшей автостоянки была пара остановок в сторону площади Калинина. Это если не считать подземной дорогой парковки, вход в которую сделали в недавно застроенной высотке на Гагаринской. Но видимо королю автопробегов выбирать не приходится, и водитель джипа отдался этому чувству внутреннего совершенства, что он король мира, покоряющий горную вершину. Двор, естественно, он считал своей собственностью, как представлял Олег. И его гулкие заезды всегда угадывались заранее, и Олег их не мог не заметить.

Джип припарковался, из него вышел на вид тучный бычок с короткой стрижкой рыжих волос в черной куртке и стал выгружать из багажника сумки, набранные из ближайшего закупного оптового магазина. Из музыкального аппарата его тачки играли приглушенные, но различимые слова:

«Что-то случится
Вы чувствуете это в воздухе?
Это может быть страх
Это везде»
 
Олега это немного бесило - многочисленные автомобили производили достаточно много раздражающего шума. Суета, которая даже по ночам давала о себе знать, да и не сказать, чтобы последние ночи были уж такими особенными и спокойными в принципе…

Вскинув руки вверх и потянувшись, словно пытаясь согнать с себя наваждение, Олег прошелся по залу и бухнулся на диван, продолжив свое любимое занятие - сверлить взглядом стенку.

Олегу давно не снились кошмары, но участились странные настроения. С каждой ночью он все больше ощущал неясное беспокойство, какое-то внутреннее напряжение, оно напоминало этот сквозняк из вентиляции, словно по ней полз какой-то чужой монстр. Но к этому как раз Олег относился спокойно. Ему бы приглянулась идея монстра, ползущего меж проводов и труб советского дома, к его спальне, это как раз его не пугало, а успокаивало, словно старая байка из детства. Олега пугала перспектива, что за этим всем – за монстром, за завываниями ветра, есть действительно ЧТО-ТО ЕЩЕ, и эта неизвестность заставляла его кожу покрываться бегающими мурашками. Олег последнее время чувствовал, что что-то не совсем в порядке, а что именно, еще надо было ему собраться с силами да выяснить.

«Пламя — это желание
Горит на улице
Знай, что он ударит
Опять и опять»

Мысли Олега полетели вслед за словами все еще звеневшей снаружи песни. Видимо, бык вернулся, чтобы что-то забрать из «пуленепробиваемой волшебной» тачки.

«…вернуть и забрать, унести за собой…»

2.

Май 1997

Старая, с красным и кое-где потрескавшимся кирпичом, будка высотой в два стандартных гаража, казалось, была открыта всем ветрам. «Смотря» угловой стороной на холодную прибрежную часть Оби, будка стояла в копне торчащих вразнобой кустов и как бы выделялась на фоне отдаленных домов и прибрежного пирса. Она скорее всего, по мнению Леры, напоминала выпирающий гнилой зуб, который прорезал холм, а кусты были зубной плесенью. Существует ли на самом деле зубная плесень, Лера не хотела особо задумываться в данный момент. Представив себе зубную плесень, Лера усмехнулась и еще раз подбросила в воздух зеленую резиновую игрушку в форме звездочки.

Лера, аккуратно одетая девочка с каштановыми прямыми волосами, сидела на самом краю красной будки, и монотонно болтала ногами. Раскусывая очередной чупа-чупс, она невозмутимо серьезно глядела в сторону пирса. Да, купающихся сейчас не наберешься, да и кому, если начистоту, они будут нужны в летний сезон кроме как самим себе. Лучше бы этот пляж здесь вечно пустовал, пускай бы он совсем зарос зеленью, зато было бы не так обидно. Всяко лучше, чем толпы копошащихся муравьев, орущих словно шимпанзе, резвящихся в блестящих каплях, голодные и счастливые.

Счастливые, как же. Лера представила, как она идет мимо лежащей толпы, которую запекает нежное июньское солнце, ее обильно и демонстративно тошнит. Да, если бы побережье Оби сотрясла лавина зомби, было бы не так обидно от наступающего лета, заодно все происходящее стало чертовски веселым и многозначительным.

- Эй, Гайка! – внезапно раздался звонкий голос.

Лера невозмутимо уставилась в сторону, откуда раздавался звук. Она явно его ждала. Это ж надо, иметь такой голос, но не соответствовать ему в должной мере. По заросшему примятой травой склону поднимался парень. Он был с вытянутым спортивным телосложением, коротко остриженными светлыми волосами и причесанной вбок челкой. У него был слегка вытянутый нос и ястребиные глаза прятались за темными круглыми очками.

- Я принес по…, - снова обратился к Лере парень.

- Пожрать, - закончила за него Лера.

- Поесть, - сгладил углы парень.

- Ну давай, запрыгивай, ну-ка, соответствуй себе, Вжик, - ответила Лера.

Парень развел руками в стороны, стянул со спины болтающийся рюкзак с надписью крупными желтыми буквами DINO и изображением Тома и Джерри на синем фоне ткани. Он отодвинул молнию и вытащил аккуратно завернутые в пакетик два крупных кекса светло-коричневого цвета.

- Ты от этого не отвертишься, Гайка, я тебя знаю, - наигранно прошелестел голосом мальчик.

- Только ради твоего дедули, - глубоко вздохнула Лера и спрыгнула с будки вниз с приличного расстояния, но на травянистый склон. Вжик, он же Павел, всегда поражался ее способности обратить на себя повышенное внимание своими прыжками. Даже тогда, когда не требовалось. Не то чтобы сам Павел не страдал ерундой, он просто был из более приличной семьи, и показухой занимался только по необходимости, как считал сам. Одно из самых больших достижений, которые он приписывал себе, он почти никому не позволял часто называть себя унизительным «Павел Вжик», и до сих пор смущался, расслыша заветное сочетание слов, или по отдельности, от Леры. Пускай девчонка останется Гайкой, главное, чтоб никаких Чипа и Дейла поблизости с ней не оказывалось. Тогда Павел может спать чуть спокойнее. Он усмехнулся собственным наивным мыслям. Не то, чтобы он постоянно ко всем ревновал ее, он знал, что она не пойдет против Павла, и на то были свои причины. Он был как тигр, внутренне собран, внутренне спокоен, и искренне считал твердую невозмутимость одним из своих лучших качеств. Но к бою всегда готов.

Лера подскочила к Павлу и приложила все усилия, чтобы завладеть кексом. Павел пошел в сопротивление, пусть даже играючи, девчонка все равно не выйдет победителем, но Лера в этой игре уже высоко подняла вверх руку с пиратской добычей.

- Прям как ты любишь, Гайка, - улыбнулся Павел.

Девчонка не будет победителем. Лишь в детских играх ей все дозволено…

- Хватит с меня «Гаек» на сегодня, задница ты толстомордая, - вскинула одну бровь Лера.

Павел засмеялся, Лера слегка улыбнулась. Они сели на ближайший бетонный блок и стали уплетать по кексу.

- У нас сегодня насыщенный день, мышка, - начал Павел. – Народ требует продолжения, я им наглядным примером обрисую тему прямо на пляже, они долго этого не забудут. Спасатели Малибу будут нами гордиться.

- Ой, наш бедненький Вжик скучает, видите ли, ему дома не сидится, Вжик хочет бабах, он хочет бултых, - надула губы Лера. – Только не говори, что я тебя не предупреждала.

- Ладно, нам пора, - притворно насупился Павел и потянул Леру за собой.

Дети крепко схватились за руки и пошли прочь от будки, между лежащих среди притоптанной травы бетонных блоков. Начался слегка пологий спуск, усеянный мелкими белыми камешками вперемешку с более крупными серыми. Это подобие тропы было местом неухоженным и зачастую здесь ходили только парочки наподобие Леры и Павла, которым, естественно, было лень идти к мосту и тихо-мирно спускаться по ржавым железным ступеням как какие-нибудь местные старожилы.

Под старожилами Лера подразумевала жителей Бугринской рощи в целом, хотя вслух этого не озвучивала. Ей на самом деле нравилась идея того, что недалеко от их парка обитают деды, она про себя считала их сборищем магов, которые вечно во всем разбираются и всегда подскажут что-то дельное или укажут направление. Прям как в Бесконечной истории. Да, у нее у самой был только младший брат Женя Ленчев, а бабушка с дедом умерли еще когда Лера пешком под стол ходила. Но она искренне испытывала уважение к разного рода старикам, только бомжей игнорировала. По ее мнению, рыночные попрошайки были ей не ровня, и всячески ее бесили. Как, к примеру, Игнат. Лера пыталась гнать от себя ту мысль, что она сама часто попрошайничает, но по-своему.

Лера считала себя бегуном на дальней дистанции. Бегуном от нелегкой судьбы, когда ее фактически оставили подле Жени, да еще и под строгими взглядами предков, Игоря и Оксаны Ленчевых. Лера совсем уже съехала с катушек. Что особенно огорчало ее после всего того, что выпало на долю бедного Жени. А тут еще это никуда не годное дурацкое соглашение, заключенное два месяца назад с Павлом, которое она не должна нарушить. Ну ничего, Лера все еще та самая «озорная девчонка», и однажды она всем обязательно покажет. Конечно же, против родителей никуда не попрешь, это форменное безумие, но и ей всегда хотелось хоть немного воздуха. Лера любила гулять помногу и допоздна, даже в ледяные морозы, и даже во внутреннем дворе дома. Она не хотела думать, что именно за ее озорной дух любительницы приключений, ее родители и родители Павла и приписали дочку к Павлу, чтобы она не распустилась или еще что. Павлу они доверяли, он был обеспеченным. Так что Лера и Павел были парочкой, горячо любящей друг друга парочкой кретинов, обожающих всякую дичь. Лера не считала, что Павел шел ради нее на уступки, она искренне надеялась, что он еще больший кретин. Счастье прям лилось из их чертовых мышиных ушей.   

Сейчас перед Лерой расстилался кусок лесного участка. Бугринская роща протянулась на тридцать гектаров в сторону запада, где располагалась знаменитая лыжная база, и вдоль северо-восточного побережья, забитого различными постройками, там же располагался и знаменитый пирс на пляже, утыканном зонтиками. Это было ухоженное и продуманное место, не лишенное доли обаяния. Так любила повторять Лера Ленчева, обожавшая в далеком детстве, которое было три года назад, с родителями раньше спускаться к Оби.

Дети уже свернули к искрящейся на солнце воде. На Бугринский пляж вела вниз широкая, но ржавая железная лестница, которая многочисленными уступами сбегала прям к песку. Она спускалась к северо-востоку от парка, заросшего елями, соснами, березами. Расположившийся на немаленьком склоне Парк, да и пляж в низине, не производили впечатление как роскошное место отдыха для приезжих, но они были частью одного целого, что чувствовалось в оформлении.

На вопросы о том, будет ли здесь полноценная база отдыха, администрация Парка, главный представитель мэрии города Новосибирска Сеньков Борис Игнатьевич, и заместитель директора Парка Леонид Дмитриевич Протеинов лишь рвано разводили руками. Леонид, мужчина тучный и усатый, состоявший в МАО Новосибирска «Дирекции городских парков», все равно был убежден, что для 1997-го года, времени «великих реформаций» в стране, Парк был готов вполне прилично, хоть до Запада или на худой конец до Москвы ему еще было далеко. Хотя часто сам Борис Игнатьевич признавал, что он одержим идеей развить Парк, но до этой мечты было «как до Китая и Сан-Франциско».

Как думала Лера, Бугринская роща вполне могла называться лучшей частью Кировского района – это при том, что ей не особенно часто доводилось бывать в других достопримечательностях местности. Но считая себя взрослой девушкой, облазившей весь район, Лера часто про себя называла себя знатоком этих мест. Так она любила умничать и перед пятилетним Женей, когда с ним еще все было в порядке. Будучи взрослой и ответственной восьмилетней девушкой, Лера обожала посещать местный пирс, выровненный в форме буквы «Т», и славившийся как место поцелуев, ничем не хуже, чем Тайник на границе «Бугринки» с «Оловозаводом».

Пирс облокачивался на металлические сваи, прочно державшие его вдоль всего района волнореза, а длинная протяженность пирса нисколько не мешала прочной конструкции стыковаться с неизбежно накатывающими волнами Оби, которые беспрепятственно текли себе дальше. Замыкала пирс деревянная пристань, которая своей четырехметровой шириной могла вполне послужить для стыковки судна и сборов груза у причала.

Здесь, на мели, стояли несколько катамаранов. Глядя на них сейчас, Лера невольно улыбнулась новым нахлынувшим воспоминаниям, в том числе с прошлого лета. Но сейчас дела ее бойфренда все равно перевешивали ее собственные виды на это место, и она невольно съежилась от холодной волны ветра.

Когда Лера с Павлом уже спускались по каменному склону, слева от железного моста, тогда вдали показались фигуры. То были не только залежавшиеся в куче песка отчаянные храбрецы, желавшие уже к концу года покрыться шоколадным загаром. На пляже были и те, к кому сейчас шли Павел и Лера.

Несколько разношерстно одетых детей будто разбились на два лагеря и прохаживались вдоль пляжной желтой линии. Пляж здесь был приличный, не сильно маленький, но и не сильно большой, косы на нем не наблюдалось, он был ровный и выверенный, если не считать того пирса, на котором сейчас было от силы два-три человека.

Увидев Павла и Леру, один парень высоко поднял вверх правую руку в знак приветствия и поманил жестом к себе. У парня были короткие темные волосы и открытый лоб без лишних прядей волос. Часть ребят сидели под одним из зонтов, другая часть расположилась в метрах пяти левее под еще парой разноцветных зонтов. Еще пара человек ногами пробовала мокрый песок. Павел и парень встретились в приличном рукопожатии.

-Здарова, Влад, - сказал Павел.

- Привет-привет, - ответил парень по имени Влад. – А мы тут балду пинаем, пока вы прохлаждаетесь. Анька вас разглядела еще на том склоне, пока вы крались там.

Парни усмехнулись.

- Ну что, так-то все с сборе? – поинтересовался Павел.

- Почти, - Влад на мгновение задумался, глядя в сторону пирса на одинокую фигуру. – Ксюшка с Ленкой обещали прийти чуть погодя, но мы можем начать раньше, даже если они припрутся под конец занавеса, ох уж эти девчонки.

Лера закатила глаза и глянула на одинокую фигуру, кидавшую мелкие камушки с пирса. Кроме фигуры по деревянным доскам прохаживалась еще одна взрослая пара, но все трое вроде были не вместе. Лера на мгновение нахмурилась, фигура показалась ей подозрительно знакомой. Павел тоже на мгновение задержался взглядом на пирсе.

- Тогда приступим, - уверенно сказал Павел.

И дети, что были в двух разных лагерях, постепенно столпились в одной точке. Влад посмотрел на парня с копной густых темных волос, стоявшего впереди всех мальчишек в соседней группировке. Видимо, он был ее лидером, как и Влад являлся лидером в своей группе детей.

- Ну что, привет что ли, - настойчиво произнес Влад. – Вадим.

- Привет, - спокойным голосом ответил парень.

Два лидера с неохотой, но уверенно пожали друг другу руки. Лера все украдкой поглядывала на фигуру на пирсе.

- Ну, что, футбол, пацаны, и дамы, - важно произнес Влад.

Дети рассредоточились. Павел и Влад были в своей команде главными игроками, и на них были обращены все глаза от подошедших поглазеть девочек. Вадим был не такой спортивный и стройный, как «люди Влада», но уверенный и достаточно собранный, по внешнему виду. Парни начертили на песке линию, некоторые разложили вдоль линии камушки. Началась игра. Павел вел ход игры достаточно хорошо, держа все внимание окружающих на себе. Девчонки перешептывались и хихикали, Лера была каменная и серьезная. В команде Вадима был высокий блондинистый парень, который давал Павлу фору, но, по правде сказать, он не принадлежал «ни к вашим, ни к нашим». Данила не занимал ни одну сторону, при этом к его совету зачастую прислушивались и Влад, и Вадим, и на то были свои основания.

Когда ход игры сравнялся до значения 3:3, сделали перерыв. Этого Павел и ждал битый час. Он снял майку, и упаковал ее в свой стоявший под зонтиком рюкзак. Затем покосился на сидящую недалеко Леру, и кивнул ей, та ответила выжигающим взглядом. Затем Павел отошел подальше от «футбольного поля», и крадущимся шагом пошел в сторону катамаранов, и пропал из виду.

- А куда это Пашка запропастился? – подал голос один из парней.

Некоторые пожали плечами, устроив перерыв и ожидая скорого продолжения игры. Прошло уже минут двадцать, Павла все не было. Лера встревоженно смотрела по сторонам, фигура на пирсе не думала уходить.

Затем в отдалении раздался рев двигателя. Кое-кто из детей покосился в ту сторону береговой линии, где в сорока метрах на фоне кустов стоял старый дом. Там виднелась точка и она приближалась.

- Глядите, глядите! – закричала Ксюша.

Все стремительно покосились в сторону старого дома. Издалека, все быстрее вырастая в размерах, мчался мотоцикл, и им управлял Павел. Он радостно орал, ветер взвихрил его челку. Мотоцикл пересек береговую линию, развернулся и заехал на каменную горку. Павел приглушил двигатель и приготовился.

- Эй, черт, ты что удумал, а? – заорал Влад.

Павел улыбнулся, глубоко нервно вдохнул воздух, завел двигатель и мотоцикл помчался со склона вниз.

- Он едет прямо к пирсу! О боже, девочки, я не могу! – запищала Лена.

Дети встревоженно столпились на берегу. Павел как ни в чем не бывало ехал прям на пирс.

- Он не посмеет? – нервно подал голос Влад.

- Он уже посмел, - сухо ответила ему Лера.

- КАТОМЧИН! КАТОМЧИН! ПАШКА! – орал Влад.

- Снегири, герои, погляди, словно капля крови на груди! – слова песни звонко вырывались из Пашки Катомчина, ничто его уже не остановит.

Мотоцикл мчался, как разъяренный бык, которому наконец позволили выйти и подышать свежим воздухом. Семейная пара, прохаживающаяся по пирсу, замерла и отскочила в сторону. Но у Пашки все было рассчитано. Сейчас он на бешеной скорости проедет по пирсу, затем резко затормозит, и на самом краю прыгнет в воду. Мешала только фигура, стоящая на букве «Т».

- Эй, ты, парень, с дороги! – рявкнул Павел в сторону фигуры.

Павел уже был готов совершить свой трюк. Лера резко побежала по пирсу вслед за все ускоряющимся мотоциклом. В какой-то момент Павел был счастлив, сердце радостно выскакивало у него из груди. Затем…

Павел быстро понял – что-то не так. Тормоза перестали поддаваться, сначала Павел ошибочно решил, что ему показалось и сильнее нажал на заветную кнопку отбоя. Но это была уже не ошибка.

-Прыгай, дурень! – орал бежавший следом Влад.

Павел понял – обратной дороги уже нет, и на мгновение страх сковал его плечи и легкие. Фигура, стоявшая на краю пирса, не думала уходить и сохраняла странное самообладание. Это успело взбесить Павла и в его мозговых извилинах проскочило мимолетное желание наехать на фигуру. Но край все приближался. Затем…

Все одновременно вскрикнули. Несколько взрослых столпились у пирса. Павел почувствовал, как его голову окатила мощная ледяная струя, затем в его легкие ударила водяная волна. Он погрузился под слой воды, но голова еще была на месте. На его глазах сквозь мутное марево виднелся мотоцикл. Наверное, он все еще продолжал сражаться, но было видно, как этот неугомонный зверь постепенно погружается в водоросли.

Павел всплыл. Лера стояла на краю пирса, еще несколько человек орали, но что-то было не так. Девочка все также была взволнована и косилась на Пашку. Но в том то и дело что всего лишь косилась. Павел разозлился. Он целую неделю убил, готовясь провернуть то, что провернул, а ей хоть бы что.

Но затем он все понял. И понимание сразило его залпом.
Хмурый парень лет восьми стоял недалеко от Леры и смотрел на плескавшиеся прибрежные волны, и на Павла холодным взглядом. Лера была бледнее луны, подумал про себя Павел. Она стояла и боялась напрямую взглянуть на эту тощую фигуру в зеленой кепке, отказывалась принять правду, что это он.

Но это был Он.

Лера медленно, задом, пошла в сторону берега.

- Ты куда? – крикнул Павел. – Стой!

Лера чуть отошла в сторону от своего бултыхающегося избранника, и от фигуры, чтобы еще раз вглядеться в эти холодные глаза. Эти глаза. Не выражавшие у нее ничего кроме ужаса и страха.

Глаза Олега.


3.

Июль 1996

- Пошли! – не слишком тихо сказал Олег Девяткин.
 
Они решили сделать это ранним утром.

Двери жилого дома по адресу Оловозаводская 1/2 не запирались на ночь, как и в любой стандартной девятиэтажке подобного панельного типа.

Сеть этих домов развернулась в южной части Северо-Чемского жилого массива на остановке Бугринская роща, и дом 1/2 не был исключением. Белый, красивый, и массивный, идеально ровный. Напоминавший гигантский Титаник у причала – он будто стоял на пристани и был открыт всем ветрам, выпирал на фоне трамвайной линии, которая заканчивалась здесь тупиком, и более низкими трехэтажными домами, слепленными немцами в годы Второй мировой войны. Этот «тупик» выглядел длинным и широким, отсюда открывался вид как на трамвайную остановку, так и на «тот самый» дом 1\2. Благоухающее место для жилья, как сказали бы местные деды, здесь даже трубным дымом не пахнет.

Массивные двери во всех десяти подъездах этого всегда гордого дома 1/2 всего лишь захлопывались плотно, насколько это возможно, хотя по ночам чаще всего можно было встретить гуляющую компаниями молодежь. Приятно одетую, в джинсы и джинсовые куртки, да и то не все. Обычно они шли на деревянные лавочки, которые рядком стояли вдоль всего дома, через несколько пролетов каждая. У любой местной компашки была «своя беседка» – для некоторых это были карусели во внутреннем дворе дома. Для других Мост возле школы №192 на Чигорина 8, опять же, за домом через несколько переулков отсюда. Для других Тайник возле Бункера и Оловозавода. Что приятного было в Бугринской роще – всегда было куда пойти, если, конечно, повезет не нарваться на местные неприятности. Хочешь – иди к гряде киосков за горячительным, что на трамвайной остановке, покупай полный запас «Жигулей» и побольше «Ruffles» с курицей, и ночь будет тянуться вечно. Обычно там стояли рыночные лавчонки с любимой Олеговой наворованной жвачкой, но на ночь их свернули.

Сегодня одна из местных компашек, вооружившись магнитофоном, парой бутылок крепкого для каждого, продемонстрировала свою заинтересованность ночным образом жизни, и проорала пол ночи сначала на заднем дворе, затем весело прошла через разделяющую арку в центре дома и задержалась возле «средней» деревянной лавочки. Они и ухом не повели, когда одна из дверей самого правого крайнего десятого подъезда чуть приоткрылась, и оттуда, крадучись, выскочили четыре детских тени. На дворе было шесть утра.

Если бы хоть один из группки молодежи заинтересовался движением в той части дома, то только посмеялся бы – пивные сигналы явно задержались в мозговых извилинах и не особо стремились отпускать своего носителя, воспитывая животное начало. Наверное, они приняли бы крадущихся из подъезда ребят за отчаянных школьников, которые только-только отъелись у бабки хлебом с малиновым вареньем и спешат по всем известным делам – в переулках пыль глотать. Ведь какие тут еще могут быть дела. И то, что сегодня воскресенье, а ребята в это время без сопровождающих родителей, молодежь вовсе не смущало в теперешнем состоянии. Лишь звучавший с магнитофона заунывный «Depeche Mode» был сейчас важен, как раз взявший нужную волну и разогревавший место стоянки.

-Эй, детвора, забегайте на вечеринку, - проорал один из самых крепких с виду парней со светлыми волосами.

Четверо теней приостановились, одна из них надолго уставилась на лавку, но лица едва-едва проглядывались, лишь кепка на одном мальчике из детворы.

- Эй, малой, а что, взрослых не уважаешь, да? - опять подал голос светлый.

- Да Колян, пусть себе бегут, нам больше останется, - просипел белобрысый, самый хилый из компашки.

Четыре мальчишеских тени еще на пару секунд задержались, а в целом даже ухом не повели – они уже были готовы, цель ждала их впереди, они уже давно переступили ту черту, после которой нет возврата, все было предрешено. Давно. Еще много лет назад. И Олег это ЗНАЛ за всех них…
Мальчишеские тени прошли вдоль окон прилегающей к дому низкой, в три этажа, достройки дома, в которой располагалась местная аптека. Вода, капавшая из свисающих с постройки труб, так и продолжила заливать ручьями уже пресытившийся асфальт, как и на протяжении всего долбанного июля. Тени ребят уже прошли под окнами третьего этажа – балкон квартиры Саши Рыжова нависал как раз над входом в аптеку, с торца дома, ребята шли туда, но им надо было пройти еще дальше. Они не рискнули проходить через арку сквозь центральную часть дома – слишком много лишних ушей, даже баба Даня смогла бы прочесть «они что-то задумали» в том, как ребята движутся. А двигались они неестественно, но упрямо и целеустремленно.

Ребята прошли торец дома, мимо аптеки, и уже шли по асфальтированной дорожке, которая пролегала с правой стороны от дома и разветвлялась – часть дорожки шла дальше к школе и футбольному полю, а часть сворачивала через другую арку дома, уводя все в тот же внутренний двор. Олег на мгновение задержался, видя в этой развилке не самый добрый знак – это было место упокоения того парня, он мог еще жить да жить, но его неугомонный велосипед без тормозов явно был не согласен с владельцем. История была настолько трагичной, что добавлять к ней или что-то озвучивать сверх меры Олег сейчас не собирался. Его выдал лишь странный блеск в глазах. Возник и сразу потух. Он оглянулся на ребят – Даня стоял ближе всех, вооруженный своей осанкой и фирменным скептичным взглядом. Пашка «Павлин» чуть подальше и щурился на Олега, на его плечах все тот же дебильный недавно купленный рюкзак с Томом и Джерри. Да, некоторые родители бывают уж слишком щедры, даже если ваш ребеночек смазливый козел. Замыкала шествие мелкая девчонка с каштановыми волосами – Олег ее не знал, даже по имени, но спрашивать вслух не решился.

-Ну и долго мы будем думки думать? – поинтересовался Пашка. – У нас плотный график, в отличие от Одаренных.

Девчонка прыснула от смеха и постаралась это скрыть. Олег внутренне насупился. Даня был невозмутим, но как будто внимательно вглядывался в Олега. При мысли, что он пронзает его душу насквозь, Олег невесело усмехнулся.

- Холодно, блин, - тихо протянул Данила. – А Влада пока нет.

- Будет, - ответил Павел.

У каждого в глубине души было понимание – здесь морозит жопу. И что Влада пока нет. Олега бесило по большей части равнодушие на лицах его сопровождающих, но одновременно и радовало – пускай он один будет хранителем той истории про сумасшедшую тачку и парня на велосипеде. Пускай это уже было так давно и уже так неважно, чтобы вспоминать об этом сегодня. Но Олега радовало, что они хоть чего-то не знают. Да, пусть Павлин на словах будет главным, Олег успокоил своего внутреннего монстра, рвавшегося наружу. Олег все равно лучше их всех вместе взятых. Он тот самый искатель приключений, в отличие от местного отребья. И никакая рука ему ни помеха. Олег мельком взглянул на свою правую кисть, постарался незаметно сжать ее – хвала Богам, пальцы двигаются. Подумаешь, рука. Эти кретины врачи могут найти все что угодно.

А еще именно сегодня эти ребята кое-что вспомнили…

Невольно, конечно, но каждый вспомнил что-то свое, неприятное. Даня подумал о недавной умершей собаке в частном секторе. Пашка про своего простывшего дедулю, которому бы еще жить да жить и не хворать. А о чем подумала девчонка, сложно было сказать, она не могла это осознать и признаться в этой правде себе. А Олег подумал лишь о том, чтобы Павлин сам не простыл и чтоб даже не смел стоять близко от него, Олег боялся заразиться старческой простудой.

- Ну, раз у всех все нормально, тогда я рад, идем дальше. - Олег улыбнулся своей, как он считал, белоснежной улыбкой.

Олег, видя замешательства на лицах сопровождающих, не опустил беспечную улыбку, а словно еще больше ее на себя натянул, не самую естественную и приятную улыбку. Любое неудовольствие со стороны кого-либо в тайне радовало Олега, он сразу чувствовал нарастающее внутреннее превосходство над другими людьми.

- Ну что, мои юные воины, это вам не шуточки, назад дорога нам закрыта, па-пампам, - важно протараторил Олег и гордо сдвинул на лоб свою зеленую кепку. На нем также была надета майка с нарисованным на ней корабельным рулем. Олег – пират, и он проведет это отребье тайными тропами к избавлению.

Для начала «пират» еще раз на всякий случай покосился на окна квартиры на седьмом этаже – свет не горел. Олег вздохнул с облегчением. Впереди, из-за арки вдруг выскочила мелкая тень. Увеличившись, она превратилась в маленького мальчика лет пяти, в белых шортах и коричневой в полоску майке. Девочка вскрикнула и удивленно вытаращилась.

- Женька… - выдохнула она.

-Пам-пам! – важно протараторил Олег, словно распевая гимн. – Вот финальная часть моего плана.

Олег раскинул руки.

– Аплодисменты мне, дамы и господа, аплодисменты, - продолжил свою тираду Олег.

Маленький светленький Женя нахмурился и надул губки. Девочка тут же подбежала к брату и обняла мальчика, он был гораздо меньше ее. Данька и Пашка лишь сухо переглянулись.

- Откуда ты взялся, Женька? – удивленная Лера чуть не вскипела. – Ты как из квартиры выскочил?

- Я, я не спал, я просто, мы так решили, что я догоню Олега позже, - тихо протянул Женя.

Олег на мгновение задумался, может он сделал что-то не то, но зародившаяся было спасительная мысль быстро потонула в его неугомонных мозгах. Да, он с Женей все обсудил. Да, он потащит мальчика за собой до конца их предприятия и научит свободной жизни пирата. Женька все равно еще слишком маленький, чтобы понимать, так пускай вкусит запах свободы как можно в более юном возрасте.

А взрослые и врачи никому не указ.

Он считал себя правым, и больше ничего не имело значения. Особенно в такие ответственные моменты, как Великий Сегодняшний День Археологических Раскопок. Олег считал, что вся его жизнь вела к этому моменту, и сегодня он обязательно покажет себя героем. А мысли этих мальчишек так, всего лишь мысли. Подумаешь, кто что о нем подумает, они не понимают Великого Замысла того, что у Олега в голове. Только он думает оригинальнее остальных, чтобы надолго впускать в себя мысли о малейших сомнениях.

Лера гневно посмотрела на Пашку.

- Что…он…себе позволяет, - медленно протянула она.

Вопрос явно предназначался Олегу, но она лишь косо посмотрела на него, не удостоив его прямым взглядом. Лера его не знала. Он вызывал у Леры смесь чувств, как нечто необъяснимое, словно перед ней стоял пришелец из космоса.

- Не знаю, - ответил Павел. – Влад ничего мне не говорил.

- Я, прости, мы не знакомы, но я сам так решил, - гордо ответил Олег, в упор смотря на Леру.

Каменная Лера молчала.

- То есть, я, конечно, понимаю, у Гениев свой план на все случаи жизни, но так дела не делаются, брат, - ответил Павел. – И давно вы в сговоре?

- Ну, в прошлую пятницу с Женькой все решили, - ответил Олег.

- Да, а то детям в песочнице не сидится, - начал Павел.

- Женя вполне ответственный, - протянул Олег.

- Он да, - сказал Павел, — это я про тебя.

Все, кроме каменной Леры и Олега, весело засмеялись. Гневный монстр внутри Олега на мгновение подал признаки жизни и затих.

- Ну да, ну да, давайте уже поторапливаться, а то скоро рассветет и нас хватятся, - Олег явно не был доволен ходом разговора.

Гордую спесь с Олега как метлой стряхнуло. Теперь идя впереди компашки, он еще раз оглянулся на дом 1/2 и на мгновение мысль его задержалась на Малыше. Олегу было так жаль, что Малыш сейчас был не с Павлом. Мало того, Олег еще больше жалел, что этот любвеобильный черно-белый корги-дворняга ему не принадлежал. Втайне Олег был раздосадован, что не он подобрал Малыша у дверей щенком и что не он жил на пятом этаже. В Олеге вскипела черная зависть и тут же Олег ее заглушил. Малыш бы сейчас пригодился.

- Я никуда не пойду, - Лера встала на месте, крепко держа брата за руку. – Только не с ним.

Никто так и не понял, кого Лера имела ввиду.

- Да ладно тебе, мышка, сейчас быстро сгоняем, зачем бегать туда-сюда, так нас быстрее хватятся, - важно выговорил Павел. – Пусть Этот насмотрится, и мы быстро-быстро назад.

Хотя втайне Пашка хотел сам скорее заглянуть в этот дурацкий Ящик.

- Ну ты у меня свое получишь, если что случится, - Лера сверлила Пашку глазами.

- Ты вообще уверен, что замок откроется? – Павел стрельнул Даню быстрым взглядом.

- А то, брат, мы с Владом их быстро стащили, никто и ухом не повел, - невозмутимо ответил Даня и достал из кармана связку из трех ключей.

- Наверное замки быстро поменяют, - задумчиво протянул Павел. – Эх, Главный, если что пойдет не так, ты сам их вернешь, окей?

- Почему я? - просто спросил Олег.

- Ну ты же Главный. - ввернул ему Павел, - И это была твоя инициатива.

- А, ну да, я главный, - серьезно ответил Олег.

Ребята уже давно прошли сквозь арку во внутренний двор и шли по улице.

- Да что это с вами, ребят, где ваш дух авантюризма, дух приключений, не интересно что ли? – начал по новой Олег.

- А где твой дух? – протянул Данила.

Улица сорок метров шла прямо, по асфальтированной дороге, прокладывая маршрут аккурат между девятиэтажками, и по левую сторону от подъездов Оловозаводской 1/3. Наконец ребята притормозили возле высокой трансформаторной подстанции, возвышавшейся словно белое изваяние надо всем. Вид у нее был сейчас в темноте угрюмее обычного, особенно учитывая, на что ребята решились.

- Ну вот, - пафосно протянул Олег. – Вот конечная цель нашего пути.

Павел скептично подошел к будке и потрогал один из ее белых кирпичей.

- Народ, что-то не светится! – Павел удивленно вытаращился в темноту.

Павел и Лера прыснули.

- Ничего, засветится, по крайней мере светилась же до этого, что сейчас ей помешает, - неопределенно отмахнулся Олег.

- Наверное она чует детские души, детскую плоть, поэтому остановилась в развитии, - продолжил тираду Павел.

Олег подошел к будке. Он ждал этого момента слишком долго, чтобы сейчас все спускать в унитаз, или на шуточки этого Павлина. Он еще раз осмотрел будку – высокая, размером в три гаража, словно три этажа. На «втором этаже» был выступ, а дальше виднелось подобие смотровой вышки – это «третий этаж», и к вышке вела черная лестница. Наверное, рабочим очень надо залазить еще выше, в неизвестность. Олега эта мысль привлекала.

Он вообще любил все, связанное со стройкой, недостроенными зданиями, но особенную его любовь с самого раннего детства вызывали башенные краны. Эта вышка сейчас была не хуже. Прожив всю сознательную восьмилетнюю жизнь на Бугринской роще, Олег осмотрел уже немало строительных площадок, благо гулял он часто, избегая уроков игры на пианино как самого дьявола. Нет, своей родительской привязке к культурной бугринской жизни Олег сопротивлялся изо-всех сил, особенно когда вокруг столько развлечений. Олег не позволит собой командовать. Хотя Бугринка его уже порядком за восемь лет достала, надо было что-то менять, не один же видак Тети Вики до дыр затирать, как бы это было не круто. Сейчас он залезет в этот Ящик Пандоры, а музыке его Тетя Оксана потом дома научит, это гораздо лучше, Олег это знал. У него будет еще много времени, много лет на все, он все успеет.

- Ну что, открываем? – Павел нервно осмотрелся, глянул на соседние окна первого этажа, покосился на Даню. – Влад ни о чем не предупреждал именно тебя?

- Нет, я думал, вы это обсуждали, - ответил Даня. – Светает, Влада ждать – себе вредить. Сделаем поскорее, а он подтянется если что.

Окна Оловозаводской 1/3 затихли, как у спящего чудовища. Но времени оставалось уже меньше, скоро дом очнется. Верхние окна уже едва-едва теплились.
Уж очень долго народ собирался, как бы улизнуть незаметно. Поразительно, порой на мельчайшие глупости человек тратит так много энергии, когда на носу дело невиданной значимости. А в повседневной жизни этого течения времени не всегда замечаешь. Даже поход в детский сад — это каторга длиной в вечность. Но сейчас нельзя было повернуть назад, сейчас или никогда.

Олег притронулся к стене будки, намеренно всем видом показывая, что спешка не для него. Он пафосно, как археолог, потрогал кирпич на ощупь, кивком поманил Женьку за собой, и они пошли вдоль будки. Тем временем Павел с Данилой подошли к тем дверям будки, из трех, в которых виднелся простенький стандартный гаражного типа замок. У остальных дверей был специальный замок – круглая выемка, значит и ключ нужен был соответствующий. Данька вытащил из кармана простенькую связку из трех ключей и начал возиться с «гаражным замком» - он знал, что у него получится. Твердая уверенность и практическое понимание навыков взлома делали свое дело.

Но Олег был уже далеко от понимания этого. Пройдя с Женькой за будку, Олег увидел на уровне второго этажа будки выпирающий балкон, или его подобие – виднелся открытый, черный дверной проем, железные перила и выступающая плита, все вместе они создавали миниатюрный балкон. Снизу к нему не вела никакая лестница, но было несколько деревьев, прислоненных друг к другу и явно занимая чужое пространство друг друга. По деревьям можно было легко залезть к балкону. Олег еще раз покосился назад – кажется, та девочка стояла с Павлом.

- Лезь ты первым, потом я, как придумывали, - прошептал Жене Олег.

- Угу, - не шибко уверенно протянул Женька.

Олег общался с Женей, всячески не подозревая о его сестре, уже давно – месяц или около того. Не то, чтобы у них была тесная дружба, но Олег чувствовал себя в роли учителя, обучающего более юное поколение изысканному ремеслу. Так было и сейчас.

Женя, с виду маленький мальчик, полез по дереву, Олег последовал за ним сзади. Он явно не думал, какая его ждет ответственность, если с мальчиком что-то случится, родных то братьев и сестер у него не было, зато двоюродных по материнской линии хоть отбавляй. Олег вообще старался не думать об ответственности, лишь свобода имела значение.

Проделав длиной в минуту, тянувшуюся вечно, приличное расстояние, Олег осмотрелся. Они с мальчиком карабкались по согнутым деревьям, которые накренившимися стволами тянулись к балкону. Идеально рассчитано, как будто прям для них двоих. Оставалось проделать еще несколько крутых ползков, перелезть через перила и цель их предприятия уже не за горами.

И надо было еще разобраться с тем свечением.
Свечение из будки, за которым Олег наблюдал уже с неделю, сейчас вело себя странно – оно отсутствовало. Но Олег не хотел сейчас, на ходу, с этим разбираться. Тем более, что он не понимает, что это за свечение – но оно приятно манило его.

Олег остановился перед черным проемом на балконе. Женя стоял рядом. Что-то одновременно говорило в нем, что все идет как надо, а другой голос как будто вещал – остановись пока не поздно. И Олег знал, в глубине души, какой голос прав. Но все равно поступил иначе. Он зашел в проем, но впустил вперед себя ребенка.

Глухая темнота окутала их двоих. Пройдя несколько неуверенных шагов, Олег уже не мог разглядеть ни обшарпанных стен, ни хоть каких-то следов рабочей обстановки, ни самого Жени. Не слышно было даже голосов ребят снаружи, и звуков взламываемого замка. Но это все неважно – все равно план с теми пацанами и взломом был запасным. На тот случай, если на балкон не получится пролезть.

Звуки шагов тоже как будто притихли. Уши непривычно заложило.

- Жень? Жень, ты здесь? – начал Олег, но собственный голос как будто потонул во мраке.

Да…, - спустя минуту ответил голос впереди, звучал он иначе, как-то отрешенно. – Я здесь. И она здесь. Со мной.

Олег недоуменно кашлянул и нахмурился, хоть этого никто сейчас не видел. Не видел ли?...

Олег пошарил рукой впереди себя. Кто здесь? Опять эти игры? И где то вчерашнее свечение?

- Я не понимаю тебя, - начал Олег.

- Зато я все понимаю, - внезапно звонко отреагировал Женя. – Ты подставил меня. ОНА сказала. Ты завел меня в эту желтую комнату и бросишь здесь. Я пойду к НЕЙ!

- О чем ты, я не понимаю?! – Олег начал нервничать.

- ОНА сказала, что поможет мне, - начал Женя.

- Не смей никуда ходить, - голос Олега ему самому показался жалким.

И тут что-то изменилось. Нет, свечение не вернулось. Но Олег услышал шум. Он нарастал в отдалении и звучал как будто не здесь, а в каком-то пространстве по соседству. Но Олегу стало страшно – звук показался ему до боли знакомым.

Опять…это опять происходит…

Олег начал паниковать, нервно озираться в потемках.

- Жень, пошли уже…-панические нотки просочились в Олега.

- Я…я не могу, Она не пускает, - голос Жени стал более плаксивыми. – Олег…

- КТО не пускает?! – если бы не текущая ситуация, Олег бы точно взорвался.

- Та женщина… - продолжил Женя. – РИО.

- Кто? – недоуменно спросил Олег. – Я ее не вижу. Опиши…

- У нее белая светящаяся кожа. - начал Женя – Кажется…

И тут Олег увидел. Даже скорее услышал, а потом уже увидел. Дикий скрежещущий звук издали нарастал бешеными темпами и взорвался у Олега в ушах. С каждой секундой было чувство – сейчас еще немного и звук целиком поглотит его. Страшный кошмар из далекого детства всплыл у Олега перед глазами – но это уже был кошмар наяву.

РУКА! РУКА СЛОМАЛАСЬ! ОНА СЛОМАЛАСЬ!

ОНА сказала, что съест мою руку!

Старая рана зажглась в мозгах Олега, стремясь к его сердцу. Правая рука у Олега тут же заныла внезапной болью. А дальше…

Олег увидел ЕЕ.

Черные волосы, острые уши, кажется, зеленые глаза, белое свечение ее кожи (свечение???), накрашенные помадой тонкие губы, улыбающиеся в ослепительной улыбке. И хитрые прищуренные глаза, словно дикие глазные щели стервятника. А еще нос, он был длинный и светящийся, но в тоже время терялся на фоне глаз и красных губ.

-Ж..жень… - голос практически перестал слушаться Олега.

Да? – неожиданно просто спросил Женя.

- Ты где?... – Олег пытался сопротивляться чужой воле.

Олег все еще видел ЕЕ. Но как будто издали, подобно тому скрежещущему шуму. И было в ее облике что-то такое…Олег был уверен – он уже видел ее, но как, но где?...

Она была еще далеко, но быстро росла вместе с шумом.

- Я здесь, - сказал Женя звонко и ясно. – Ее голос убаюкивает…хочется спать…она сказала…она сказала…

- Ч-т-т-о сказала? -спросил Олег.

- Что ОНА съест мою руку – спокойно ответил Женя. – И мозги. И печень. И сердце.

Олега вырвало.


4.

РИО.

Все звуки смолкли. Олег ничего не чувствовал. Ноющая боль в руке как будто затихла. Он попробовал разомкнуть тяжелые глазные веки, но они слушались с трудом. Олега резко посетила мысль и тут же отпустила – в прошлый раз после кошмара (ЕЕ визита), боль в руке лишь усилилась, а теперь…

Теперь, он все еще чувствовал свою руку, свое тело…

Может это из-за…мальчика?

Неужели…

Олег постарался отогнать эту мысль, но та…

(ОНА ПОГЛОТИЛА ЕГО ВМЕСТО ОЛЕГА)

…кричала в нем и не затихала.

- Он проснулся, - холодный голос прозвучал в тишине.

Олег постарался разомкнуть веки. Он лежал на больничной койке, вокруг него были темно-зеленого цвета стены. Олег постарался осмотреться, и увидел лица.

Среди них были его родители, тетя Вика, тетя Оксана.

- Что…где я? – слабо спросил Олег.

Члены его семьи переглянулись.

- Олег, лежи, - постарался начать диалог отец. – Тебе сейчас лучше лежать.

- Я…я не понимаю…что произошло…скажите… - Олег глотал практически каждое слово.

Мать Олега отошла в сторону, пряча мокрые глаза в носовой платок. Тетя Оксана подошла к ней. Внезапно Олег понял, что он хорошо слышит, да не просто хорошо, а любой шум бил по его барабанным перепонкам. Олег весь сжался. Оксана что-то зашептала его матери на ухо, и этот шум яростно сотряс Олега, но было пока не так больно, чтобы вопить.
- ТОТ МАЛЬЧИК, К СОЖАЛЕНИЮ, В КОМЕ! – прозвенел шепот Оксаны. – ОЛЕГУ СЕЙЧАС ЛУЧШЕ НА ЛЮДИ НЕ ПОКАЗЫВАТЬСЯ, ВСЕ ВЕШАЮТ НА НЕГО.

Олег осознал, что шум больше не стихнет.

Продолжение следует…


5.

Маша

Сентябрь 2000


На дворе уже было холоднее некуда. Ветер наполнял сухие листья жгучим предзимним морозом и пускал некоторые из них в полет. Если кто сейчас и задумывался о том, как последние дни сильно штормит погоду, так это Маша.

Казалось бы, обычно сентябрь выглядит иначе – ощущается, как финальный месяц уходящего лета, и последний фронт накануне долгой снежной спячки. Некоторые таким же «оплотом сопротивления» характеризуют и октябрь. Но, во-первых, не каждый октябрь мог похвастаться ламповостью солнечных дней. Во-вторых, день рождения у Маши все же в сентябре, оттого и желание назвать его летним месяцем сильнее. Хотя погода последние пару лет изрядно преподносила различные сюрпризы…

Но что-то уже пошло не по плану. Сейчас, за окном, не утихал танец из примерзших листьев, сугубо зимний, и это было не вовремя. Маша уткнулась лбом в кухонное окошко. Кто бы мог подумать, ведь только сегодня она выбрала этот день, чтобы порадовать себя катанием на скейте, потешить подруг, испробовать новоприобретенное изобретение человечества – главное, как следует с него не бухнуться и удержаться.

Винить в этом было некого. Не набрасываться же на все человечество ради погоды, при всей горячей нелюбви Маши к человечеству как таковому. Но и погоду девочка винить не спешила – погода вызывала у нее более трепетные чувства, и все, что связано с природой.

Маша вздохнула, отошла от окна, осмотрела маленькую кухню. Может этот день сложится и неплохо. Подумаешь, не наделает она пару шишек, зато будет в выигрыше. Надо было только распределить день. Как и учит ее отец. Маша прошлась по кухне, потрогала носик газового чайника, затем пошла в зал. Там было пусто. Бабушка Таня на десять минут отошла к соседке, на той же лестничной площадке. Остается пока сидеть дома. Через окошко виднелся лишь бледный кусок неба.

Что ж, холодный день все еще давал о себе знать, зазывая на улицу не самыми приятными на свете звуками за стенами, а Маша будет рисовать, и ничто ее не остановит. Пройдя к стоящему недалеко от окна дивану, девочка схватила свой набор для рисования со столика для бумаг, упаковку цветных карандашей, пачку листков A4, и принялась за дело. Что у Маши было не отнять, так это дар изображать каракули на исписанных листах бумаги. Проблема была лишь в дисциплине, очень уж трудно было себя заставить каждодневно обмазывать листы «рогульками». Особенно под вечер после школы, когда голова уже хочет на подушку. А если говорить про выходные, то и это было непросто.

Но сейчас Маша упорно погрузилась в сам процесс. Нет провоцирующих факторов в виде родственников, черный как уголь Барсик глядит сновидения в углу в корзине, а за окном почти уже вьюга вьюжная. Девочка открыла упаковку карандашей, достала синий, поразмышляла, отложила синий, взяла желтый и оранжевый. Вчера она с упором, пока не свалилась в сон, рисовала котиков, притом в человеческом обличье, а сейчас ее мозги просто прилипли к той, новой идее. Девочка начала обводить вчерашние черты карандашами, и взяла в руки еще желтый фломастер для эффекта.
 
Обводы получались недурно. В принципе, при упорстве всегда можно проломить стену, Маша знала это. Но проблема была в самой идее, она уже несколько дней не давала девочке покоя. Что-то с ней было не то. На рисунке получалась какая-то странная не то комната, не то богатый зал, весь в оранжевом и желтом свете. И подобие граффити. Но само помещение все же, при обилии ярких цветов, вызывало у девочки тревожное ощущение чего-то непостижимого.

Хорошо еще, что кошмары по ночам не снятся, с замогильными мертвецами, и то одно утешение. Маша поморщилась, но у нее остались спокойные черты лица. Идеи странных рисовашек пришли к ней в голову еще давно, если так подумать, еще летом, и рисовашки не снились ей, они просто пришли. Однажды Маша просто села и стала что-то чертить, в результате ее кропотливых стараний на свет сначала появилась комната, да не простая комната, в ней все было не так. Не придав этому большого значения, Маша надолго забросила рисунок, и однажды просто вспомнила про него, и, не шибко задумываясь, продолжила с того места, на котором начала, ловя чистое необъяснимое вдохновение.

Постепенно комната на рисунке наполнялась деталями. Там была кровать, притом не совсем детская, а со скрипящей пружиной. Маша живо представила, что пружина скрипит. Если так подумать, такие пружины есть и на больничных кроватях. На ней кто-то лежал. Маша долго вглядывалась в черты лежащего, попыталась как следует обвести ему глаза, и тут рука дернулась и глаз лежащего заплыл. Девочка фыркнула, но попыталась выравнять глаз. Да, подумаешь, он стал чуть больше по размерам чем второй. Маша бросила рисунок в сторону. Но спустя день вернулась к нему и стала разукрашивать стены. Если это больница, то как-то депрессивно будет, подумала девочка. И покрасила все в темно-зеленый цвет, так, на всякий случай. Зеленый она любила, как-никак, но это цвет здоровья, кто же, спрашивается, не захочет лежать в больнице с зелеными стенами.

Отдельного внимания удостоился и сам пациент больницы. Как-то он у Маши не шел, она не могла к нему подступиться. Ну, судя по всему, это был мальчик, но какой-то неправильный. У него одна рука получилась не лучше заплывшего глаза – вся вытянутая и как будто перекошенная. В конце концов Маша отложила рисунок и начала следующий.

Вот следующим ее до необычного странным рисунком и оказался тот желтый зал. Он был повсюду исписан надписями и графическими рисунками, но сам зал был как будто приспособлен для чего-то. Словно соткан из чего-то. Маша никогда в реальности раньше не видела подобных залов – где бы она ни была с мамой и папой, нигде во всем Дзержинском районе, во всем Новосибирске, даже близко ничего не попадалось, про «Березку» Маша даже не заикалась, «Березка» всегда перед ней.

Да, безусловно, граффити были везде на каждом углу, и каждый второй называл себя художником – разумеется, на всю улицу, посреди ночи. Но в желтом зале граффити были непривычные для глаза Маши. Какие-то замысловатые слова, притом Маша начертила их не задумываясь, целиком отдавшись порыву. Она считала, что есть два способа творить – заранее продумывать план рисунка во всех деталях, или начать чертить, и процесс сам приведет ее в нужном направлении. Последнее время второй вариант ее устраивал больше. И вот, глядя на желтый зал с каракулями, девочка все вглядывалась в две более крупные надписи. Да, она позволила написать привычные «Даня+Маша=Любовь», при этом имея ввиду не себя. Но два других слова выбивались из общего русла. Маша задумалась - и правда, где она могла понабраться такого. В центре рисунка были крупно выведены два слова: «РИО» и «ФЛО».    

«РИО» и «ФЛО». Да, звучит как имена из известного мультика с «Утреннего Диснея». Как «Чип и Дейл». «РИО» и «ФЛО». Конечно, еще бывают такие сны, где все вперемешку и порой всплывает какая-то дичь в виде малознакомого имени. Но эти имена звучали ИНАЧЕ даже для сна. Допустим, «РИО» еще можно объяснить, есть же такой город «Рио-де-Жанейро», как в тех бразильских сериалах, которые смотрит бабушка Таня, да и бабушка Люба. Но «ФЛО» …

Маша задумалась. Вряд ли это «Дисней», вряд ли это парочка грабителей в духе папиных воскресных фильмов. Это будет что-то еще. У Маши, хотя она боялась себе в этом признаться по-настоящему, было чувство, что эти имена она видела недавно в реальной жизни. Но эта мысль потонула также быстро, как появилась, мозг заглушил сигнал…

Маша сейчас рассмотрела оба своих рисунка. На одном был мальчик с рваной рукой и зелеными стенами, на другом желтый зал с «РИО» и «ФЛО». Странное сходство бросилось в глаза девочке, когда она выровняла перед собой края рисунков. Слишком похожи были прямые линии, слишком узнаваемый был у них общий стиль, одно направление.

Уж не связаны ли они между собой?

Больше Маша никого в желтом зале не выставила. Детей там не было, взрослых тоже, придуманных героев или сказочных существ тем более. Да они бы и не вписались в желтый фон.

Вообще Маша обожала бросать самой себе творческий вызов. Додумалась же начать рисовать людей с головами кошек, оставалось только сочинить для них подходящий мир. Чаще всего она их изображала в сине-зеленом цвете. Но желтый зал будто не нуждался в чем-то еще, Маша даже не могла додумать что-либо для него творческое. Наверное, этот зал бесполезен сам по себе, наверное, Маша в одной из зимних прогулок однажды забудет про него, переключится на что-то более веселое. И оба рисунка, парень в зеленой комнате и желтый зал так и останутся пылиться в одной из полок ее шкафчика.

Дверной замок щелкнул, раз-другой, и из прихожей послышался узнаваемый голос вперемешку с шуршанием:

- Машуня, я тут, — это была бабушка Таня.

Барсик широко зевнул, потянулся, мотнул левым ухом, правое запуталось в складках пледа. В дверном проеме появилась приземистого роста старушка с добродушным лицом, уже в кофте, с черными, покрашенными, волосами. Девочка подняла голову от рисунка, и кивнула ей.

- Не голодная, Машунь? – бабушка становилась все добродушнее на глазах.

- Нет, бабушка, - ответила Маша.

- Я от тети Иры, но сразу зашла за продуктами, - начала бабушка, попутно шурша пакетом в руке. – Сегодня у нас будет жаркое.

Старушка захихикала. Маша уже давно привыкла к излюбленной привычке бабушки подкреплять свои особо любезные последние слова коротким смехом. Девочка коротко улыбнулась и на мгновение снова уставилась на своих кошек-людей.

- Маша, - голос бабушки уже слышался с кухни, где она разгружала пакеты. – Тебя там соседний мальчик снова спрашивал, ты помнишь, как его зовут?

Маша отложила в сторону фломастер, все равно сейчас не собиралась ничего обводить.

- Рома, - звонко ответила Маша.

- Да, да, Ромочка, - бабушка не отступала, - Он звал погулять, пойдешь, когда поешь?

Маша слегка нахмурилась. Опять Рома. С другой стороны, он был не так уж и плох, и им явно было что обсудить. Но надо было еще кучу дел сделать, прежде чем выбегать, да и погода сегодня не та.

- Бабушка, ну я не знаю, - протяжно сказала Маша – Холодно.

- Ничего, вот сейчас помоешься, приведешь себя в порядок и иди гуляй, мне все равно надо прибраться, - голос бабушки сделался понастойчивее.

- Ну, бабушка, - начало было Маша, но это было такое же бесполезное начало, как и прошлое.

Маша медленно встала. Немного для приличия сложила несколько листков вместе в одну кучу. В каком-то смысле этот столик был ее местом творения. Если, конечно, она не мешалась под руку родителям, которые иногда собирались вместе посмотреть кино – хотя у мамы и у папы были разные представления насчет совместных фильмов. Ну и конечно излюбленные сериалы бабушки…

Маше в этом году исполнилось восемь, и с виду она была вполне себе нормальной. У нее были темные волосы, спокойное выражение лица иногда подавало признаки жизни, и черные сверлящие глаза. Друзей у нее на Березке было раз-два и обчелся, но ее это устраивало – пара подруг со школы, Даша и Вера, про мальчиков можно было сказать, что они вертелись возле, иногда они обменивались словом-другим, или Маша одалживала кому-то стиральную резинку. И все. Ее немного бесило, что ею будто все вокруг пользовались. Ладно, наставления бабушки Маша еще могла принять и понять, но в школе…
 
Маша пошла собираться. Надо было привести себя в порядок – бабушка хорошо сказала, конечно, но это же целая работа. Для начала девочке нужно было помыть голову. Она начала набирать ванную, попутно вернувшись в зал и аккуратно складывая некоторые свои фломастеры в школьный рюкзачок. Затем завернула в комнату, и стала отбирать вещи для прогулки. На кухне дребезжал кран в раковине, бабушка принялась начищать картошку, попутно включив по радио своего любимого Баскова.   

Ну все, у Маши не было выбора – кухонная эстрада толкает на исключительные поступки. Маша схватила свой кругленький гладкий плеер и включила кассету, прикрыв дверь комнаты. Пока из плеера раздавались не самые плохие на свете звуки песни «Земфиры»: «Прости меня моя любовь», Маша выбирала самое подходящее из вещей для своего похода. Девочка попутно заглянула в окно – отсюда виднелась вдали ржавая труба, раздавались звуки ближайших машин, небо не думало менять свой окрас.

Хоть наступило новое тысячелетие, вряд ли оно что-то изменит, думала Маша. На дворе стоял сентябрь 2000-го года, а такое чувство, что весь мир уже повернулся к тебе попой. Маша покосилась на свою полочку – там стоял, слегка покрытый пылью, миниатюрный ангел, он устремленно смотрел куда-то вдаль. К статуэтке был приделан круглый белый шар, и он даже светился в темноте – подарок от бабушки Любы напоминал ей, что у нее есть два дома. Но тот, второй, девочка помнила едва-едва, и в далеком детстве. Чтобы туда приехать в ближайшее время и хотя бы душу отвести, не могло быть и речи – учеба, и еще раз учеба на носу. Девочка постаралась спрятать свои мечты о Питере куда подальше, об этом сейчас тоже не могло быть и речи.

Вдруг на мгновение Маше показалось, что к ее правому плечу кто-то легонько притронулся, и как будто с коридора повеяло чем-то – то ли порывом воздуха, то ли странным запахом. Маша резко оглянулась. Никого. Ну конечно, не прилетит же сейчас добрая фея. Хотя порой фея творила чудеса – Маша покосилась на сидящего рядом с подушкой на диване медвежонка коричневого цвета с бантиком. Кузя появился на прошлый Новый год, и, как догадывалась девочка, тут не обошлось без влияния папы. Хотя если уж Кузя появился в жизни Маши, значит феи умеют порой богато жить с душой нараспашку. Буквально на мгновение представив себе папу в костюме крестной феи, Маша усмехнулась, и пошла к ванной.
 
Набрав полную ванну воды и использовав самый приятный гель для душа, Маша закрылась. Высокие шторы желтого цвета с цветочками в закрытом виде сейчас давали ощущение полного уюта, как будто Маша попала в Пряничный домик. Девочка давала себе повод ссылаться на братьев Гримм при первом удобном случае, особенно когда удавалось побыть наедине. Ее по-настоящему бесили только две вещи – безразличие людей вокруг било до пределов ее психики, но еще недостаточно, ей всего было восемь, но она уже боялась будущего. И второе – Маша — это Маша, и никто больше. Не любила она имя, полученное при рождении, и предпочитала, чтобы даже близкие называли ее Машей. Да хоть Машуней, как угодно, главное обходиться без церемоний и наигранных любезностей.
 
Вода в ванной приятно расслабляла. В дверь постучали.

- Маша, не залеживайся! – настойчиво сказала баба Таня.

- Я все поняла, бабушка! – громко ответила Маша.

Ванная пена была одним из самых приятных и проверенных способов задержаться тут подольше. Маша на мгновение прикрыла глаза – лишь ненадолго расслабиться, на время даже отключив собственных людей-кошек. На время отключив не до конца сделанные уроки. И на время отключив в себе желтый зал.

…Желтый зал…

Тут шторка зашевелилась и резко дернулась в сторону Маши. Маша этого не видела, но почувствовала и распахнула веки.

- Бабушка, ну я же сказала, что все поняла…, - начала Маша.

Ей никто не ответил. Маша, привстала, распахнула шторку. Никого. Дверь все также прикрыта.

- Ну конечно, теперь меня еще пугать надо, - нахмурилась Маша, и стала вылезать из ванны.

На какую-то долю секунды ей показалось, что она увидела за шторкой чей-то маленький силуэт, как будто ребенка. Маша вздрогнула, моргнула. Никого. Осторожно отодвинув шторку, Маша осмотрелась. Запотевшее зеркало в ванной все также блестело отражающим светом над раковиной.

Маша пошла в комнату, списав свое видение на простую глупость своего разума. Ничего, с кем не бывает. Папа, когда долго щурится на солнце, так вообще потом в темных очках ходит – ему повсюду какие-то пятна мерещатся.

Сейчас самое главное было одеться, все как следует упаковать. Маша любила периодически выбегать на улицу с рюкзачком – так сподручнее. А вдруг она заскочит в продуктовый магазин, а вдруг бабушка даст ей немного денег на змеек. Надежда зашевелилась внутри, заколыхалась…

МАЛЬЧИК ЖЕНЯ РЕЗКО ПОДБЕЖАЛ К МАШЕ ИЗ ВАННОЙ.

- Я ТОЖЕ ХОЧУ МАРМЕЛАДОК, А ТО ТА ЗЛАЯ ТЕТЯ МНЕ ИХ НЕ ДАЕТ! – крикнул он, глядя на окаменевшую девочку своими пустыми, водяными глазами.

Маша не то, чтобы испугалась. Она резко инстинктивно отпрыгнула от него, но мальчика уже и след простыл. Маша даже не успела вскрикнуть или что-то осознать, все произошло так внезапно, за какую-то долю секунды, словно ей померещилось. Маша стояла возле окна. Пытаясь прийти в себя. Отчасти ей это удалось, и сейчас она усиленно пыталась понять, почему.

Маша была необычным ребенком, она знала это. Не то, чтобы к ней в гости каждый раз забегали привидения или мертвецы, но она была очень стойкой и легко воспринимала всякие странности. Как во сне. Как Алиса, упавшая в кроличью нору. И сейчас она думала о НЕМ. Вместо того, чтобы кричать, вопить, плакать, звать бабушку. Она пережила это бремя стойко.

Этот мальчик…Женя…Маша знала его имя, что было странно…Он пришел издалека…На нем была грязная запачканная одежда, словно он лазил по канализации…Что-то еще…Следы красной губной помады…На его шее…Какая-то плесень покрывала его…Мальчик пришел издалека…

ЧТО-ТО ЕЩЕ…

РАДУГА.

Маша как будто видела сон наяву. Сейчас она предпочла подойти к окну и уставиться в него. Небо было все еще бледное, с зимним оттенком. Но кое-что изменилось. Сквозь густую пелену туч прорезался розовый цвет. Странно, до заката еще далеко.

РАДУГА.

Маша стояла и глядела в окно как на немое кино. Происходящее стремительно менялось. Сначала она увидела, как бледные тучи резко, как на перемотке, полетели по небу. Затем небо стало черным, беззвездным, ярко светила луна. Затем она увидела, как солнце сначала спустилось вниз, затем взошло, и так несколько раз. Снег начал таять, желтые листья на деревьях превратились в зеленые, и на улице уже было лето. Затем снова наступила зима, с густым лежащим комьями снегом, затем лето. Время как будто остановилось, а окно сейчас показывало ей кино, отличное от ее привычного мира. За окном был мальчик и он медленно шел мимо лужайки по асфальтированной дороге. Это и был Женя? Отчасти. Он был похож на него, одет примерно также. Но волосы светлее. Это Марк. Сейчас Марк шел мимо трех девочек, которые играли на скакалке, две стояли и держали скакалку, а третья девочка прыгала как будто в замедленном действии. Свет был такого приглушенного оттенка, размытого, как показывают в старых фильмах. Затем Маша увидела девочку, та была с каштановыми волосами и проехала на своем скейте мимо Марка, весело помахав ему рукой. У девочки были такие хорошенькие длинные волосы.

Маша обратила внимание на здания. Слева от нее стояла панельная девятиэтажка, хотя Маша знала, что там должна выпирать заводская труба. Но это видимо была уже не Березка. Маша глядела на дом, из него вдруг вышел другой мальчик, из самого крайнего подъезда, справа. На мальчике была зеленая кепка, майка с красным корабельным рулем посередине, мальчик был худой, веселый и приветливый. Девочка на скейте проехала мимо него, улыбнулась ему, подняла вверх руку в знак приветствия, поехала дальше. Маша снова покосилась на асфальтированную дорожку. На ней, откуда-то снизу, вдруг появилась девочка в черной одежде, черной кофте, черной юбке, черных туфлях. У нее были заплетены две косы по бокам. Она вдруг остановилась, оглянулась и посмотрела прямо на Машу, наверх, в окно.

Окно висит в небе?!

Девочка выглядела примерно также как Маша, но она была помладше. У нее были такие же глаза, но с черной подводкой, покрашенные черной помадой губы, черное ожерелье крепилось к шее. Да это же Маша? Нет, девочка была похожа на Уэнсдэй из Семейки Аддамс. Но все же это была Маша. А, если точнее, Эмили.

Эмили подняла указательный палец ко рту в знак тишины, затем указала на Машу.

- Смотри, - произнесла она шепотом и указала пальцем назад, вдаль, в сторону Марка.

Маша послушалась. Да и зачем спорить с собой, подумала она. Она посмотрела туда, куда указывала Эмили. Марк уже готов был перейти через дорогу к другому дому, но на перекрестке стояла женщина. Вид у нее был немного изысканный, не без странностей.

РИО

Взглянув на эту женщину, Маша ужаснулась. ЕЕ глаза. Не выражавшие ничего кроме желания съесть, поглотить, унести, забрать за собой.

…вернуть и забрать, унести за собой…

Ее алые губы, ее широкая улыбка. Ее пестрое цветное одеяние, подобие платья. Из тех, в которые одевались прекрасные дамы в старые времена. Все в ней так и кричало, что за маской надменного дружелюбия скрывается Зло. И Маша ЗНАЛА ЭТО на все сто процентов.

Женщина достала откуда-то из внутреннего кармана блестящую розовую конфетку и тут же протянула Марку, в замедленном действии, жестом маня его к себе. Марк приостановился, и буквально поплелся за женщиной. Прохожие шли по другую сторону улицы, и не обращали никакого внимания на происходящее.

Женщина принялась отступать на несколько шагов назад, к старому трехэтажному желтому дому, возведенному немцами в годы Второй мировой войны. Вдруг как будто за спиной женщины поднялся черный занавес. В стене дома открылся разорванный широкий проем и женщину с Марком затянуло туда, как в черную дыру. Маша вскрикнула было, но проем уже схлопнулся.

Девочка, называвшая себя, Эмили, тут же посмотрела на Машу и взглянула на свои наручные часы, затем жестом показала Маше смотреть на гигантские висящие часы, которые Маша увидела, как будто искусственно приделанными к макушке высотного здания. Здание было старое, этажей шесть, не жилое, наверное, предназначавшееся для магазинов или парикмахерских. Маша посмотрела и удивилась – на часах не было указано время, а дата 13 июля 1997 года. Очень странно, неужели часы старые или время зависло, сейчас же сентябрь, да и год давно уже не 97-й.

Эмили снова взглянула на Машу, затем внезапно Машу что-то подхватило вверх, но при этом она ничего не почувствовала. То ли девочка полетела в направлении Эмили и на ту самую улицу, то ли само пространство тут же сжалось и само будто поплыло, полетело навстречу Маше.

Но Маша уже стояла рядом с Эмили, которая покосилась на желтый трехэтажный дом и снова подняла палец к губам в знак тишины. Маша еще раз взглянула на дом – на стене была надпись «РИО» как будто бы кровью. Да и сам дом показался ей подозрительно знакомым, он напоминал тот желтый зал с ее рисунка. НО КАК?...

Эмили, словно прочитав в ее глазах какое-то подобие понимания, тут же мягко взяла ее за руку и повела к перекрестку, затем не переходя дорогу они тут же свернули вправо, прошли мимо желтого дома по улице и зашли в некий двор. Там стоял старый зеленый дом, а на стене было граффити черной кошки. Еще раз оглянувшись, словно надеясь, что их не подслушают, Эмили сказала:

- Ты должна найти это место, Маша, оно реальное, и я реальная.

- Но что…но кто ты? – начала было Маша, хотя уже знала ответ.

- Я это ты, а ты это я, - просто сказала Эмили. – Твоя тетя из рода колдуний, тебе передался этот дар по наследству.

Ну конечно же, что-то такое в глубине души, внутри себя, Маша всегда знала. Это бы объяснило природу некоторых ее странностей, умение рисовать.

…желтый зал…

- Я хочу спросить. - начала Маша, - Желтый зал с моего рисунка, он реален?

Происходящее казалось ей просто сном. Оно все также происходило в замедленном действии, и трудно было сказать, сколько времени прошло на самом деле.

- Он реален, - просто ответила Эмили. – А теперь смотри туда, у нас очень мало времени.

Она указала на черную кошку на стене. Кошка внезапно превратилась в череп с двумя перечеркнутыми крестом костями. Затем череп превратился в число 1997. Маша будто услышала плеск волн.

— Это повторится снова, - сказала Эмили. – Такое уже было, и будет не раз. Ты должна быть готова. Я помогу тебе. Ты должна найти Д…

Внезапно рисунок черной кошки как будто наехал на Машу, и все пространство вокруг нее заволокло густой пеленой.

- Но в тот дом не ходи, ОНА плохая, - услышала Маша отдаленный голос Эмили.

Маша открыла глаза. Она лежала на полу своей комнаты, рюкзак все также не был сложен. Маша услышала ясное тиканье часов. Девочка опешила. Если бы она оказалась в теплой постели, рано утром, она бы смогла объяснить странность произошедшего. Но такого случая с ней еще не было. Хотя Маша знала с кем было. Ей приходилось слышать мельком в разговорах мамы с бабой Таней упоминание странных выходок своей тети. Тетя была не странной, очень даже деловой и уверенной в себе женщиной. Но что-то всегда вызывало в ней у Маши сомнения.

Маша встала. Сейчас ей было не до этого. Она хотела содрать с себя это наваждение, хотя бы на время. Стремительное желание выскочить на улицу, убежать в какой-нибудь зимний парк и остаться там сидеть под фонарным столбом, перекрыло у нее все другие желания – и уже казавшуюся такой необязательной встречу с Ромой, и пожелание бабушке «увидимся».

Маша стала интенсивно складываться. Оставалось лишь выскочить на улицу и все, дальше только дорога, и ничего больше. Маша прислушалась. Бабушка, кажется, все также начищала картошку. Девочка резво с рюкзаком на одной лямке проскочила в коридор, стала обуваться, натягивать куртку.

- Маша, ты уроки сделала? – послышался с кухни голос бабушки.

-Вечером…сделаю…я пошла… - нервно ответила Маша.

Бабушка прошла в коридор.

- Смотри, допоздна не гуляй, и возле дома! – бабушка внимательно покосилась на отчасти встрепенувшуюся Машу.

- Да… - только и ответила девочка и пошла на улицу.

Все ее мысли нервно крутились, залетая одна в другую и сменяясь калейдоскопом как на аттракционе или болиде. Она не хотела теперь думать ни о Роме, ни о соседях, ни о школе. Все было каким-то неважным, тусклым, не настоящим. А вот ее видение, заслугу которого ей нужно было приписать своему дару, теперь заполонило все пространство.

Маша уже не просто шла, она неслась вниз по лестнице, проскакивая несколько ступеней разом. Уже на первом этаже, только она собиралась выскочить из дверей, она в кого-то врезалась, да и кажется снесла вовсе. Это был мальчик.
- П-привет, - немного удивившись сказал он, вставая.
- Привет, Ром, - ответила Маша, стараясь спрятать неловкость момента. – Ты прости, я очень спешу…
- Да это я вижу, - ответил Рома. – Слушай, мне тоже на улицу надо, если тебе по пути, давай вместе пройдемся, ладно?
- Слушай, Ром, я была бы рада, но сейчас не тот момент… - Маша старалась уже чуть ли не пройти сквозь двери, а бежать-бежать-бежать.
Маша открыла дверь и вышла. Морозный ветер ударил ей в лицо. Какие-то дети копошились в снегу во дворе рядом со своими мамами. Спасибо, что хоть более-менее приличный двор сделали, с горкой, здесь было где развернуться.
Рома шел следом. Маша отчасти этого ждала. Она уже шла через двор к дальним качелям, а он догнал ее и выровнялся с ней. Отсюда до зимнего парка было не так далеко, но тогда Маша рисковала нарушить указ бабушки и уйти от своего окна максимально далеко. Нечасто она нарушала правила, хотя порой и выбивалась из них. Но сейчас ее стремительный порыв сбежать, вроде, сошел на нет. Тем более если Рома здесь, есть с кем поделиться увиденным. Если он ей поверит. Она не могла вот так просто…
Маша прошла к качелям, и медленно села, размеренно качаясь на них, хотя больше сидела. Рома подошел к ней.
- Как дела? – просто спросил он.
Маша качнула плечами в знак неопределенности.
- Нормально, - ответила она.
- Я твою бабушку видел, она говорила, ты хочешь сбежать из дома, - восторженно сказал Рома.
- Ч-что? – Маша встрепенулась.
- Ну…что у тебя доска есть, скейт, ты хотела идти кататься, - объяснил он.
-А, да, - мысли о скейте как-то не быстро нагнали девочку. – Да погода не та, что-то пока не до него…
Рома тоже был с рюкзаком, он стащил его с плеч и достал игрушечную тряпичную куклу. Она была слегка потертой, время успело ее изглодать, но играть с ней было можно, или даже не полениться, превозмочь себя и поместить ее на свою полку дома. Маша подняла на куклу глаза. Сейчас она думала одновременно и о той девочке, Эмили…Эмили что-то пыталась ей сказать, нужно было кого-то срочно найти…какого-то Данилу, кажется…и поиски надо было начать где-то здесь. Так намекала Эмили.
— Это я за домом нашел, за гаражами, недалеко от старого дома – Рома буквально светился от счастья. – Еще одна древняя находка, так сказать. Вид, конечно, потрепанный, она видала и лучшие дни, но я ее почистить могу на самом деле. На, держи.
Он протянул ей куклу, Маша подумала и взяла.
- Красивая, - ответила она.
Они с Ромой порой любили обсуждать всякую всячину. Как выяснилось спустя несколько дней их знакомства, у них было много общего, притом, что они в тоже время были чересчур похожи, как считала Маша. И эта схожесть одновременно радовала и беспокоила ее.
- Ну что, рисовала что-нибудь? – спросил Рома. – Я да, сегодня опять Инквизитора прорабатывал, да и рассказ помаленьку пишется, не так скоро, конечно, нужно многое продумать, чтобы как следует писать садиться.
- Да, я рисовала, конечно, - протянула было Маша, затем ее осенило. – Слушай, что за старый дом?
- Да который за теми гаражами длинными, там еще проход такой между гаражей, а дом в самом конце тупика, - начал рассказывать Рома. – Я вижу, ты прям интересуешься этим.
Кажется, Эмили говорила про какой-то старый дом.
- Да, тут вокруг хватает всякой запущенности, но про дом я что-то раньше не слышала, - сказала Маша.
- Да Мишка с пацанами там уже лазили, говорили ничего особенного, но не мне ли знать, что это не так, хех, - Рома усмехнулся.
А Маша вдруг глубоко задумалась. Дом. Старый забытый дом. И кукла. Кажется, пока Маша была в отключке, она видела что-то такое. Какую-то трассу. Которая шла сквозь дома. Маша чувствовала - там, в той округе, рядом с домом или в самом доме, что-то есть. Возможно, ответы на все ее вопросы. Внезапно странный порыв накрыл ее, словно все эти годы она пребывала в оцепенении.
- Ты можешь мне показать этот дом? – просто спросила она.
Рома слегка удивился, но лицо осталось таким же восторженным.
- Ого. - протянул он, - Да ты и правда крутая девчонка.

6.
Июнь 1989
РИО И ФЛО

Сейчас к ней пришло чувство насыщения впервые за долгие дни. Поскольку юнец оказался сладкой закуской, можно было повременить с планами. Но только на время. Даже для нее ощущение времени что-то означало, но по-своему. Если для юнцов это быстрая спешка от вставания по утрам до собирания в школу, то для нее это минуты, когда кровь становится особенно горячей, даже полыхающей, и ее вкус чувствуется даже сквозь бетонные стены здания за несколько километров отсюда.
Наблюдать с высоты за движением крови по городским улицам – одно из ее любимых развлечений. Прекрасное, но в тоже время опасное. Неприятно смотреть на еду, когда не можешь ее попробовать. А она пока не могла. Так как и он. Но он сейчас был занят, пожирал отставших от взрослых стаю кровотоков, застрявших в пещере в лесу, по его прихоти, конечно же. Там размещался детский лагерь, и у Фло было чувство, что он может поглотить его целиком. Но для этого нужно было проделать ряд операций. Отделить лагерь от окружающего мира, от света, чтобы никто о них и не вспомнил. А еще лучше – забыл.
Рио клацнула несуществующим языком в знак неудовлетворения. Ей остается только представлять, как ему сейчас хорошо, пожирание детей — это настоящий праздник. У них и вкус помягче и послаще, мясо нежное, и оно сластит. Особенно у юных мальчиков. Особенно когда они плачут и находятся взаперти в темном помещении.
Цвет обязательно должен быть темным, без лучика света, тогда можно поглощать никого не стесняясь, никто не увидит, не вспомнит. А если мальчик застрянет в темной пещере и его будут искать, мысли родственников о нем не просочатся в глухую темноту как ни старайся, они просто не смогут это осознать, и найти пропавшего ребенка быстро.
Рио никогда не понимала людей, почему они переживают за себе подобных. Она долго наблюдала сверху за их миром и так и не постигла их в полной мере. Зачем о чем-то беспокоиться, переживать за себе подобных, зачем в людях есть эти самые чувства? Рио много считывала земной информации о местном зле, о Гитлере, о Сатане, обо всем плохом, что считается плохим местным населением. Но это же полная чушь!
По мнению Рио, зла как такового не существует. Просто люди сами придумали себе гору проблем и теперь живут с этим. Нет ничего такого особенного в том, чтобы похищать детей и сжирать их живьем с кровью и костями. Дурацкие земные законы, вот на ее родине это считается нормальным времяпрепровождением. Лучше уж съесть гигантский кусок мяса, чем мохнонога – это подобие земной улитки, но они гигантские и волосатые, и очень пустые внутри. Там много не высосешь. 
Может и к лучшему, что Рио пока не открылась миру людей. Всему свое время, всему свой час. Они не поймут ее методов к личностному росту, также как и она не понимает их. Лучше уж она пока попробует поохотиться на пару с Фло, он ее поймет по любому лучше.
Сейчас Рио обозревала Низину, как она ее называла. Справляясь со своим желанием просто спуститься вниз на Город и всех сожрать, залить улицы кровавой жижей, Рио еще раз осмотрелась. Она стояла на самом краю башенного крана, возвышавшегося над недостроенным небоскребом. Издали дул холодный порыв ветра, но ее это не волновало. Она покосилась наверх, в серую небесную пелену. Ну, где же он? Надо бы ей самой подняться наверх, и со всем разобраться.
Рио ненавидела этот город больше любой сырой глухомани. Город вызывал у нее отвращение, как и местная нация. Она быстро освоилась и поняла, что земляне делятся на какие-то сословия, нации. А начав пробовать самых первых детей, у нее все больше открывались глаза на этот мир, все больше приходило понимание, как все вокруг устроено. Но с позиции ребенка, само собой. Взрослых им есть не нужно, хотя сегодня вечером придется нарушить правило. Но что поделать, во всем нужно идти на жертвы. Ради блага Вселенной.
Эта нация была самой худшей, по мнению, Рио. Зачем эти кретины возвели монумент на самом краю воды? Эта каменная женщина с короной на голове, и с факелом в одной руке, видимо была когда-то госпожой этих владений. А что взять с самой нации? Зачастую жирные и неряшливые тупые недомерки, им только жрать и жиреть.
В той части мира, где Рио съела недавно ребенка в будке, но в 1996 году, было почище и поспокойнее. Там ей нравилось. Та нация умела грамотно распределять и расходовать свои ресурсы. Кажется, она называлась Россией, судя по считываемой из мыслей детей информации.
Сейчас Рио не собиралась учить людей уму-разуму. Она вспоминала местную земную легенду об одной женщине, которая жила на планете как ни в чем не бывало, но появилась злая девочка из шкафа с еще одной девочкой и двумя мальчиками в шубах, и они убили эту милую женщину. А женщина была хорошей и красивой, она всего лишь превратила все вокруг в кусок льда, она хотела как лучше, она хотела гармонии, и потом убила того льва, который затем воскрес. Глупцы. История с плохим концом. Интересно, когда происходили эти события? Детский съеденный мозг не дал ей этой информации, придется есть взрослого, он выдаст ей эту великую тайну. Рио была впечатлена изяществом той женщины, и ей нравился лед. Наверное, во времена тех гигантских ящеров на Земле жилось спокойнее, без людей было меньше хлопот.
Рио и Фло выслеживали этого офисного клерка уже несколько дней. Сегодня он должен появиться на этом месте, в достроенной части одного из этих двух небоскребов – еще один символ этой нации. Мозг клерка должен оказаться полезным кладезем информации. Который поможет сделать земной мир лучше. Наконец избавить планету от правления детей и львов. Вернуть планете первозданное величие, не загрязненное переизбытками энергии.
Рио приняла обличье достаточно земное, чтобы не сильно бросаться в глаза, хотя время от времени на нее пялились. Конечно, не так сильно, как на Фло – тот вообще вылитый земной клоун, но она хотя бы приличная женщина. Приличная женщина с красивыми зелеными глазами, и привлекательными тонкими губами. У нее также обнаружилась особая любовь к острым ушам, хотя она заметила, что не все земляне так ходили в последние годы Земли.
Но раньше Рио заскоком уже бывала в этих местах, но это было давно. Еще до динозавров. И там были нации с острыми ушами.
Рио мотнула головой. Ей не хотелось сейчас погружаться в блаженные воспоминания. Дела были важнее. Офисный клерк должен объявиться здесь через полчаса, ближе к двенадцати. Фло все-таки задерживался.
Вдруг неясная вспышка света озарила серое небо, и сразу же погасла. Проходившие мимо по тротуару люди подумали о грозовых молниях, и пошли по своим делам дальше. Но Рио уже смотрела во все глаза в густую небесную пелену. Он появился резко, но плавно приземлился рядом с ней. Это был Фло, и вид у него был, как всегда, не вписывающийся, и потрепанный. Отлично, хоть кто-то не изменяет себе.
На нем была какая-то коричневая распахнутая настежь рубаха из странной плотной ткани, под ней белая рубаха и под ней же полосатая красно-белая майка с длинными рукавами. Штаны были такими же коричневыми и из плотного материала. Черные волосы на голове с широким пробором посередине, а сами волосы походили на змей Медузы Горгоны - с торчащими в разные стороны пучками. У него был вытянутый длинный нос, тонкая ухмылка, густые черные ресницы над темными глазами с хитрым прищуром. Если проводить аналогию с киноактерами, то он был точной копией Алана Камминга. 
- Повеселился за меня, красавчик? – поинтересовалась Рио своим милым голосом.
- А то. - прошипел в ответ Фло. – Все дети утрамбованы. Когда следующий раунд?
- Не спеши. - прошелестела Рио, - Надо присмотреться к нему. Третий мозг пока еще жив, и вне зоны моего доступа, что до второго – его собственные мозги вряд ли ему помогут сегодня, но надо ждать, мой милый Фло.
Фло наигранно вздохнул, отошел, достал из внутреннего кармана какой-то коготь на веревочке и стал ковырять им в зубах. Часы медленно тикали, но что такое время для Рио и Фло? Всего лишь несколько мгновений для двух существ, бороздивших просторы Вселенной. Но Рио на самом деле была в нетерпении больше, чем Фло. Слишком многое было поставлено на карту. На них двоих надеется вся Вселенная…
Двое существ постояли на крыше, затем спустились по лестнице вниз и разместились на балках под недостроенным потолком, затаившись как летучие мыши, готовые к броску. Это помещение было недоведено до ума, но уже использовалось как зал для совещаний. В помещении разместился прямоугольный длинный стол со стульями, по левую сторону от стола огромное окно с видом на Нью-Йорк, перед столом на стене висел гигантский телевизор. Стол не был завален, на нем лениво лежала свернутая газета и стояла одна чашка из-под кофе.
Затем раздался звук примчавшегося лифта, в соседнем коридоре. Двери лифта отворились и через коридор в помещение с деловой быстротой прошел джентльмен лет пятидесяти, с лысиной, с кейсом в правой руке и приодетый словно с Уолл-стрит. На нем был серый пиджак, галстук, черные штаны, черные туфли, в общем полный набор джентльменских гаджетов, а в его голове набор обязанностей на текущий день. Он подбежал к столу, открыл ключом свой кейс, и стал резво выкладывать на стол бумаги. Затем подошел к чайнику в углу и нажал заветную кнопку.
Больше ждать Рио и Фло не желали. Они с бархатным звуком, как от гигантских крыльев, спикировали прям на джентльмена, обхватили его руками так, что он и крикнуть не успел и с профессиональным рывком повалили на начищенный пол. Зажав его рот длинным кляпом, выхваченным из одного из карманов Фло, монстры полностью загородили его от источников света. Мужчина с паническим взглядом начал что-то мычать, и крупно дрожать, переводя свой взгляд с Рио на Фло. Вид у них сейчас был нечеловечески прекрасен, как подумала Рио. Конечно, это же почувствовал и мужчина, хотя не видел их истинного облика, но что-то подсказывало ему, что он имеет дело не с людьми. Они угрожающе закрыли от него обзор на город и на хоть какой-то кусок неба.
Пришло время для активных действий. Сначала Рио спросит его. Хотя она знала, что допрос ничего не даст. Ей нужно было попробовать его, вкусить, пошарить в нем, целиком вытащить из черепной коробки. Там все ответы. Она не вычитала это где-то в библиотеке или на уличной брошюрке. Она просто знала это ВСЕГДА.
Ее глаза налились бешеной кровью, она выхватила кляп из рта мужчины и резво сжала его рот рукой.
- Сейчас Малышка подрумянит тебя, - Фло ухмылялся все шире и шире.
- Я спрошу всего только раз. - голос Рио стал настойчивым, - Где Джуди и как ее вернуть?
Она убрала руку от рта мужчины, зная, что будет дальше. Но все равно хотела испытать его. Мужчина тут же судорожно промычал.
- Ч-что вы себе…кто вы…, - промямлил он, хотя язык едва его слушался.
- Мы – твой самый быстрый билет отсюда, парень, - проскрежетал Фло наигранным голосом, затем взглянул на Рио и кивнул ей.
Рио лишь молча пожала плечами, невозмутимо схватила джентльмена за правую ногу, как ни в чем не бывало подняла его вверх и со всей силы ударила об гигантское окно. То практически моментально раскололось, и его быстрые осколки со звоном полетели вниз, на городской тротуар.
Фло подлетел к окну, покосился вниз, не шибко заботясь о реакции местных прохожих и блаженно вздохнул – он был на седьмом небе от счастья. Сейчас он любовался следующей картиной: разъяренная и в тоже время собранная Рио, сжимает в кулаке ногу со своим висящим кверху вниз головой носителем, у него масса окровавленных рубцов, кровь стекает по его коже, одежде, застилая глаза. Джентльмен оглушен, от шока и от помутнения сознания, и вместо того, чтобы истерично вопить, он бился в судороге и таращил на все вокруг очумевшие глаза.
- Где Джуди? – спокойным голосом обратилась к нему Рио.
- Да пошла ты в жопу, сраная сука! – с придыханием заорал мужчина. – И твоя Джуди туда же…
- Хм, похвально, уважаю за смелость, - задумчиво пророкотала Рио. – Хотя она тебе вряд ли поможет.
Она высунула его из окна, и он завизжал что есть силы.
- Нет, нет, прошу, нет! – кричал он.
Его крики усиливало эхом, значит мозги у джентльмена на месте, будет чем насытиться. Она не сбросит его, иначе его внутренности станут кашей, а ей этого не хотелось, она любила жрать их целиком, как деликатес. Но он этого не знает, что она не сбросит, он думает, что настал его последний час. Да какой там час…
Джентльмен заплакал от ужаса.
- Где Джуди? – снова обратилась к нему Рио, не теряя самообладания.
- Я…я не знаю, о чем вы…у нас нет никакой Джуди… - мужчина почти сломался.
- Джуди. Королева старой планеты Земля. Праматерь всех динозавров. Ее имя упоминается во всех семи томах свитков «Хроники Гарнии» - прерывисто продекламировала Рио, ее голос перекрывал порыв нахлынувшего ветра. – Как ее воскресить? Как вернуть власть Белой Колдунье, убившей Льва?
На мгновение одна мысль просочилась в извилины мужчины – он подумал, что сошел с ума. Или что у него какой-то припадок. Просто происходящее сейчас настолько не укладывалось в его картину мира, что он практически обезумел. Какая Колдунья, какой Лев? Из этих старых, никому не нужных, детских книжек? Форменное безумие. Но мысль была мимолетная, и ему сейчас было не до того, чтобы спорить – на кону его жизнь.
- Я…я не понимаю… - залепетал он.
- Зато я понимаю, - сухо подвела итог Рио.
Затем ее рот распахнулся, превратившись в гигантскую пасть с острыми акульими зубами, еще мгновение и она откусила половину его головы. Слабый вздох раздался из этого тряпичного, некогда мужского тела, но Рио знала, что мужчиной он перестал быть уже давно. Сладостно хрустя откушенной частью мозга, Рио уже видела его мысли чуть ли не наяву, она видела, что раньше субъект был спортивным и накачанным, но это было давно. Затем Рио невозмутимо оторвала оставшуюся часть головы от туловища и целиком заглотила как бутерброд. Остальное туловище она бросила под ноги хохочущему Фло, как собаке. Он нисколько не придал значения ее небрежному жесту, а принял это за комплимент, схватил туловище и стал жевать его по кускам. Зрелище это было, мягко сказать, не самое приятное.
Затем послышалось нервное перешептывание со стороны коридора и краем глаза Фло увидел девушку с прической каре и темными волосами. Она была молоденькая, в меру грудастая, и сейчас бешено переводила свой ошеломленный взгляд с Рио на Фло, выглядывая из коридора. Ее ноги слегка дрожали на черных каблуках. Рио, которая с остервенением жевала челюстями, кивнула Фло и тот широко ухмыльнулся.
- Ну все, держите меня семеро, - промямлил он и резво побежал по коридору.
Девушка закричала и панически побежала обратно. Из коридора раздались звуки множества голосов, а Рио про себя подумала, что этот пир надолго отпечатается в этом здании. Пока Фло охотился, а в отдалении раздавались яростные вопли и стоны, Рио прокручивала мысли того джентльмена. Он был вкусный, и еще недостаточно старый, видимо, прилично зарабатывал и пах деньгами.
Рио нисколько не смутилась, что пришлось здесь слегка пошуметь. Конечно, методы у Рио и Фло обычно помягче, они привыкли заманивать детей то в шахты, то в будки, и там поглощать их энергию, лишая источников света. Но просто Рио уже заждалась, и решила, что пора пойти на крайние меры. При необходимости можно немного и пошуметь.
Что поведал ей мозг джентльмена, Рио поняла не сразу. Первый мозг, принадлежал тому мальчику, по имени Женя, который был поглощен семью годами позже – перемещение в прошлое или будущее для существ ранга Рио не самая большая проблема. Тот мозг приоткрыл только часть правды и целей их Квеста – «Хроники Гарнии» были известной летописью Земли, и Женя любил эти истории, это Рио уже поняла. Но, как выяснилось, детский мозг находящегося в коме мальчика был не в состоянии пролить свет на все данные – где искать место захоронения Джуди, было непонятно, нужны были точные координаты.
И тогда Рио принялась вынюхивать пространство. В результате своих мыслительных поисков она узнала о существовании трех земных мозгов, которым известна правда о «Хрониках». Проблема также была сугубо эстетического характера. Чтобы заманить ребенка в очередную шахту, с этим как раз трудностей особо не наблюдалось, учитывая, что она это проделывала время от времени часто. Но чтобы спокойно устранить состоявшегося взрослого, при этом не привлекая внимания, это была целая наука. Сначала они с Фло хотели убить его тихо, не прилюдно, подкараулив где-нибудь ночью в переулке. Но вскоре выяснилось, что он добирался до работы исключительно на такси или машине самой компании, а его квартира находилась в таком месте, до которого Рио не могла добраться, не открыв себя всему миру. С открытием она решила не спешить. Теперь же она лишь надеется, что трагедия, произошедшая сегодня в недостроенной вышке, будет оценена как крупный теракт, не более. Возможно, Рио стоит вмешаться и обставить здесь реальный теракт. А может сразу в обоих небоскребах, чтобы было эффектнее. Глубиной сознания Рио считывала эфир и видела некую дату – 11 сентября 2001 года. Что-то страшное должно было случиться в будущем на этом месте. Ну ничего, значит по велению Рио оно случится в 1989 году, сегодня. Видоизменить пространство и визуализировать вражеские самолеты, и дополнительные жертвы, для нее это пара пустяков.
Вкусив сущность Жени, Рио уже знала, как и понимала заранее, что все три мозга связаны между собой, образуя особую сеть с временными и пространственными метками. Она ЗНАЛА, в какой год и куда ей нужно отправиться на поиски второго мозга. Так что полет из 1996 в 1989 не занял у нее особых трудностей. Но поедая второй мозг, она все больше, за чавкающими звуками и приятной мозговой мякотью, понимала, что никакой истины про летопись нет. Чтобы узнать все, ей следовало добраться до третьего мозга, но в эфире была густая тишина. Эфир молчал. Лишь крохотное серое пятнышко в отдалении вещало что-то про глубинные родственные узы, как будто это могло помочь.
Поглощая сущность мужчины с кейсом, она узнавала о том, что у него в далеком детстве была сестра Джейн, которая умерла, и они вдвоем любили читать «Хроники». Но какой это имело смысл? Неужто придется лететь в еще более дальнее прошлое, и искать еще эту Джейн? Самое обидное, что она узнавала про Летопись только то, что ее читали и любили, но никакими координатами могилы Белой Колдуньи даже не пахло. И любили Летопись исключительно в детском возрасте. Рио была взбешена.
Сейчас еще немного, пока Фло доедает остатки офисных работников и с наслаждением потрошит их, и Рио сама начнет крушить и жрать все, что попадется ей под руку. На мгновение она даже подумала, а не забить ли на все это, и начать просто всех убивать? Или подняться в густую небесную пелену, заскочить в свой корабль и начать поливать Землю огненным дождем.
Эти мысли Рио привлекали, но учитывая, что она это проделывала уже сотни раз на разных планетах, ей это наскучило. Ей хотелось блюда погорячее. Чего-то особенного и свежего. Воскрешение Белой Колдуньи, правительницы Земли, вписывалось в ее планы. Вечный холод на Земле, воскрешение динозавров. И остановка Времени. Никто не будет стареть. Такой дар можно было получить, уже являясь Колдуньей. Чтобы узнать достаточно про историю планеты Земля, ей пришлось бы съесть сотни людей, если не тысячи – самый эффективный способ познать их способности, так как чтение книг не то, чтобы не помогало, оно на Рио не действовало.
Существа вроде Рио и Фло способны на чтение, но не способны на усваивание полученной информации. Они либо все забывают, либо физически не способны применять полученные сведения на практике. Так уж устроен их организм. Другое дело пожирание свежей плоти…
Но Рио опять увлеклась. Снова прокручивая идею родственных связей, она хваталась за любую соломинку, которая бы вела к третьему мозгу. Родственные связи. Эта концепция была для нее чужеродной. В ее мире нет никаких родственников. Но на Земле они еще как были. Даже у этого ребенка из будки была сестра…минуточку…Рио осенило.
Ухватившись за мозг Жени, Рио тут же решила связать его мысли с мыслями мужчины с кейсом – математика знакома всем живым существам во Вселенной.  У мыслей проглядывалось кое-то общее.
Сестра. 
Сейчас Рио собралась и старалась быть честной сама с собой.
Сестра.
Когда она пыталась разделаться с Женей, что-то отвлекло ее. Это были две энергетические волны, и они исходили из двух разных, противоположно находящихся в пространстве, точек. Но эти волны и их источники при этом находились рядом, хоть и были противоположны.
Рио чувствовала, что рядом с будкой находились два разных по характеристикам живых существа, но они сумели отвлечь ее. Ее. Повелительницу. Всего Сущего.
Это был мальчик и девочка.
Женя находится в коме, ее работа отчасти не закончена, ведь сопляк пережил ее завтрак. Хотя она успела считать данные его мозга. Ну ничего, она с ним обязательно разделается.
Но мальчик и девочка беспокоили Рио. И она этого боялась.
Мальчик находился непосредственно близко от Жени, он зашел с ним в будку. Но не просто зашел, а впустил ребенка вперед себя. Отчасти гнусный поступок, и Рио это нравилось. Она чувствовала, что этот ребенок уже соприкасался с тьмой, тьма жила в нем до сих пор. Он отвлек ее первым.
Но девочка была еще сильнее. Это была сестра Жени, Лера Ленчева.
Рио не знала ее, а точнее, просто не соизволила нужным обратить на нее внимание раньше. Но девочка была сильна.
Подобно близкой родственной связи между мужчиной и его сестрой Джейн, Рио чувствовала похожую силу между Женей и Лерой. Но эта сила была гораздо сильнее. Что-то Рио нарыла, она это чувствовала. Оставалось лишь еще немного покопать эфир.
Она с ними обязательно разделается. Она не сможет вернуться в 1996 год, так как затратила на него уйму энергии. Но 1997 год был чист и прозрачен, и не так затерт в перемещениях во времени. Если ей понадобится, она двинет прям туда и пожрет их всех.
Но сначала…
Мозг Леры.
Рио осенило. Тот самый третий мозг, который требовался для воскрешения Колдуньи. Все данные, какими бы они ни были, все это находилось внутри Леры. И она ее высосет. Только сначала немного отдохнет, соберет силы, подготовится. И в 1997.
Рио улыбнулась сама себе, потому что больше улыбаться ей было некому.

7.
Май 1997

ОКОНЧАНИЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ РАССКАЗА.
Продолжение следует…