3. Я сбегаю из дворца

Придворная кухня, где беспрерывно что-то готовилось, находилась в левом крыле дворца, вдали от блистающих аристократических залов. Дорога к ней имела довольно сложный характер, так как пролегала, главным образом, по коридорам второго плана, предназначенных для служебного персонала. По этим извилистым закоулкам я и направился, избрав наиболее короткий маршрут.

Бесчисленные официанты, курьеры, горничные, то и дело попадавшиеся мне на пути, нисколько не удивлялись появлению в этих местах, куда придворная знать обычно не заглядывала, столь царственной персоны, все давно знали, что моё поведение с детства отличалось необычайной для принца крови оригинальностью. Я, в свою очередь, с самым непринуждённым видом отвечал на их приветствия, и, нимало не смущаясь, шествовал дальше.

Наконец, в химическом составе воздуха стал явно преобладать сложный аромат готовящихся произведений кулинарного искусства, и до моего слуха донёсся отчаянный звон посуды, перемежающийся с ураганной руганью шеф-повара, господина Бассентуа. Всё это указывало на непосредственную близость кухни, и, миновав несколько дверей, я, наконец, добрался до цели.

Шеф-повар, желая блеснуть невиданным обедом, развил такую бурную деятельность, что вентиляция уже не справлялась.

В помещении, подёрнутом белой туманной пеленой, царил полный хаос: целая армия белых халатов, увенчанных колпаками, мелькала туда-сюда, что-то резала, взбивала, потрошила, смешивала, украшала, не забывая увлечённо чесать языком на самые разнообразные темы. Господин Бассентуа суетился возле ряда кастрюль, в окружении многочисленных помощников и беспрерывно давал им ценные указания, со свирепым видом размахивая половником, и от избытка чувств, время от времени, подпрыгивая. Являя полную противоположность своим подчинённым, в подавляющем большинстве могучим и тучным, шеф-повар был мал ростом, худ и бледен, имел въедливый характер, неукротимый темперамент и вечно был недоволен собственными кулинарными способностями, в результате чего королевский дом неизменно вкушал отличные блюда – настоящие произведения поварского искусства.

Вот и сейчас, судя по нездоровому ажиотажу, поднявшемуся вокруг одной из кастрюль, господин Бассентуа был занят созданием очередного шедевра.

- Кто посмел сунуть туда соус?! – тыча половником в кастрюлю, разорялся шеф-повар. – Ведь я сто раз объяснял: соус кладём только после спаржи, но никак не раньше! – с этими словами он снял с кастрюли крышку и сунул в неё свой нос.

- Фу! Ну ладно, теперь уже всё равно всё попало, тащите сюда скорей салат-цикорий и бутылку мадеры! – раздался его скорбный голос.

Необходимые ингредиенты мигом были обеспечены и свита поваров, вновь окружила господина Бассентуа, почтительно заглядывая ему в рот.

- Ну что вы на меня так уставились? – удивился шеф-повар. – Вперёд! Салат-цикорий – измельчить и прокипятить минут пять на сильном огне… Что? Сколько грамм брать?! Сто сорок. В рецепт чаще заглядывайте, там всё ясно написано. Ну?! Всё, что ли?.. Господи, как медленно! Измельчил, наконец? Теперь – кипятить. Кастрюльку чистую давайте сюда!

Несколько человек бросилось на поиски требуемого предмета и заметалось по кухне, натыкаясь на разделочные столы, плиты и других поваров.

- Конец света! Они сейчас сто лет искать будут! – нетерпеливо вздохнул господин Басентуа и обратился к своему  первому помощнику – здоровенному детине в фирменной кепке:

- Вскипяти же, наконец, этот проклятый цикорий, хоть в чём-нибудь!

- Ну, в чём же я его вскипячу, мэтр?! – возмутился помощник. – Вся посуда занята!

- О, Господи! – вышел из себя шеф-повар. – Неужели ничего нету? Посмотри вон в том шкафу – там полно кастрюль!

- Где?! – с видом обманутой надежды завопил тот, едва заглянув в шкаф. – Там один дуршлаг!

- Ну, на вон той плите маленькая жёлтая кастрюлька должна стоять! – не сдавался мэтр.

- Эта, что ли? – помощник схватил её обеими руками и поднёс к самому носу шеф-повара. – Да её же, чистить надо три дня! (Действительно, на дне красовался толстый слой пригоревшей каши).

- Вижу! – господин Бассентау подпрыгнул от благородного негодования. – Это невыносимо!

(Наблюдая за всем этим с порога, я чуть не умер от смеха).

Но вот один из поваров, где-то раздобыл, наконец, кофеварку и, за неимением ничего лучшего, цикорий был вскипячён в ней. После этого содержимое кофеварки было тщательно смешано с двумя литрами старой мадеры и торжественно вылито на шедевр кулинарии, скрывающийся за стенками кастрюли.

- Готово! – счастливо провозгласил господин Басентуа. На лицах его подчинённых также отразилось глубокое удовлетворение.

Я подумал, что неплохо было бы попробовать, что они там сварганили, и, полный неподдельного интереса, двинулся вперёд.

- Привет! – заявил я остолбеневшим от моего неожиданного появления поварам и, вооружившись ложкой, бесцеремонно запустил руку в недра кастрюли, где томился шедевр. Тем не менее, как я ни старался, в ложку он явно не помещался. Пришлось взять вилку, и, наконец, я извлёк на свет божий нечто среднее между небольшим антрекотом и расстегаем – этакий мясной конвертик с начинкой, недолго думая, запустил в него зубы и уничтожил за рекордно короткий срок.

- Ну? Как?! – с напряжённым видом спросил меня шеф-повар, как обычно, сомневающийся в съедобности своего произведения. – Как жареная резина?

- Ничего подобного, – поспешил успокоить я его, невозмутимо выуживая из кастрюли следующий конвертик и с аппетитом откусывая от него кусок. – Как подмётка… – лукаво промямлил я с набитым ртом, и, решив не дожидаться, пока до господина Бассентуа дойдёт смысл сказанного, быстро спросил:

- Как сие называется?

- Ромштекс «Белая лилия» под сборным соусом,  – скромно ответил шеф-повар.

- Поэтично, – похвалил я. – А, главное – вкусно, – с этими словами я прихватил с собой ещё парочку ромштексов в виде сувениров и приступил к дальнейшему разграблению придворной кухни.

Путешествуя по направлению к кондитерскому отделу, я бессовестно совал свой нос во все тарелки, кастрюли, бутылки, супницы, вазочки, соусницы, сковороды, кувшинчики, салатницы и прочую разнообразную тару, название которой не было мне известно, выхватывал из них содержимое, и, не особенно балуя окружающих аристократическими манерами, поглощал всё подряд в самом неумеренном количестве.

Когда же я добрался до цели, то съесть уже больше не мог ничего, хотя глаза у меня сразу разбежались от изобилия тортов, пирожных, мороженого, конфет и фруктов.

«Не пропадать же добру!» – решил я, и под пиратским девизом: «хватай всё, что плохо лежит», принялся рассовывать по карманам шоколадные конфеты и очищенный миндаль. Через пять минут карманы моих белых джинс затрещали по всем швам, а мне ещё много чего хотелось с собой унести. И тогда я решился на разбой – взял корзинку из цветной проволоки, без дела стоящую на одном из столов и принялся складывать в неё всё подряд: персики, зефир, мороженое, яблоки, и так далее. Когда же она была заполнена до самых краёв, сверху я водрузил торт типа «безе».

И вот, тяжело гружённый, с переполненной корзинкой в одной руке и с большой бутылкой молочного коктейля в другой, я покинул гостеприимную придворную кухню и потащился назад, в свои апартаменты…

Мимо меня двое грузчиков волокли здоровенный контейнер с мусором…
И тут меня осенило: я нашёл способ выбраться из дворца!

Я пошёл вслед за грузчиками. Они подтащили контейнер к чёрному ходу и оставили его у дверей. На всякий случай я подёргал двери – но нет, мои надежды не оправдались – они были заперты, да и наверняка, с той стороны тоже дежурили гвардейцы. Этот вариант отпадал.

Тогда я огляделся – никто не видит? – и, открыв контейнер, быстро забрался внутрь, не забыв прихватить с собой корзинку и коктейль. Отбросы, слава богу, наполняли контейнер не доверху, а едва наполовину – шеф-повар, господин Бассентуа готовил экономно, и мне досталось довольно много места. Пахло, правда, не очень.
 
Вскоре я услышал щёлканье дверных замков и тарахтенье мусоровоза – я почувствовал, как мой контейнер подняли и понесли.