Трактат о вещах

 
              Трактат о вещах или свободная интерпретация буддизма


                1.


     Иногда каждому из нас приходится быть одному : не потому, что рядом не оказалось человека, который мог бы нас понять, а поняв, и простить, –
     нет, не поэтому, а потому, что никакой человек и даже никакое живое существо не смогли бы выдержать столько холодной и отчужденной задумчивости, которая сквозит иногда в нашем взгляде, когда мы думаем, будто увидели, наконец, жизнь без иллюзий и без прикрас, – 
     этот взгляд — как будто стараешься проникнуть внутрь иглы, однако продолжаешь скользить по ее блестящей поверхности, -
     быть может, подобный взгляд был у Иннокентия Смоктуновского, когда он играл князя Мышкина, а может и нет, неважно, –
     как бы то ни было, этот взгляд лучше всего выдерживают предметы неодушевленные, –
     и потому надо быть им за это благодарным, а значит, относиться к ним по меньшей мере как к домашним животным, –
     или еще лучше — как к близким людям, – 
     то есть проявлять любящую доброту и не расставаться с ними до последнего, –
     пока мы сами не уйдем туда, откуда они нам смогут только сниться, –
     и не обижаться на них, если в один прекрасный момент мы вдруг догадаемся, что и вещи давным-давно смотрят на нас как на одну из них, –
     то есть как на одушевленную вещь.


                2.


     Не оттого ли, если пристально наблюдать за ними, нам кажется всегда немного странным, что они молчат и не двигаются, – 
     в поисках объяснения этого любопытного феномена нам придется допустить, что вещи притаились и делают вид, что не замечают нашего пристального за ними наблюдения, –
     и лишь при более внимательном размышлении мы поневоле вспомним ту простую истину, о которой не уставал повторять еще Будда, – 
     а именно : что мы сами не более, чем вещи, только в разы более сложные, –
     вещи, состоящие из «агрегатов» тела, ощущений, восприятий, представлений и мышления, –
     их комбинации беспредельны, но суть от этого не меняется, – 
     да, мы — одушевленные вещи, не больше, но и не меньше, – 
     и то обстоятельство, что обыкновенные, то есть неодушевленные вещи об этом давным-давно догадались, есть всего лишь элементарная логическая закономерность, а наша так называемая индивидуальность ничего ровным счетом не доказывает, потому что и любая решительно вещь, любое растение и любое животное, любой минерал и любой пейзаж, даже любая минута дня и ночи в конечном счете неповторимы и стало быть индивидуальны, –
     оттого-то и выходит, что мир, понятый как «факультет ненужных вещей» (Ю.Домбровский), продолжает оставаться по крайней мере столь же великим и загадочным, как и мир, сотворенный Господом-Богом.


                3.


     Итак, все без исключения суть вещи, –
     музыка Баха : изумительная духовная вещь, без которой дня нельзя прожить и которая упраздняет за ненадобностью многие другие, подобные ей духовные вещи, – 
     ночное звездное пространство : еще более колоссальная, потрясающая, но совершенно чужеродная нам, людям, вещь, – 
     время : самая непостижимая в мире вещь, –
     мироздание предвечное : одна очень странная вещь, – 
     мироздание, возникшее из Первовзрыва : другая и не менее странная вещь, –
     многочисленные гипотетические измерения реальности : вещи не для нашего ума, – 
     гномы и эльфы : вещи между воображением и действительностью, –
     любовь : вещь, которую каждый понимает по-своему, – 
     секс : вещь, которую каждый испытывает приблизительно одинаково, – 
     буддийская медитация : сложнейшая и субтильнейшая в области человеческого сознания вещь, – 
     болезнь, старость и смерть : три общеизвестные, родственные между собой вещи, – 
     свет : вещь, – 
     и тьма : тоже вещь, – 
     кастрюля : самая обыденная в мире вещь, – 
     и оригинальная мысль : тоже вещь, но не совсем обыденная, –
     далее, человек в пределах одной жизни : одна вещь, – 
     а человек, взятый в круговороте своих инкарнаций : другая вещь, – 
     и тот же человек, пребывающий после смерти вечно в астрале : третья вещь, -
     так что и мысль, утверждающая возможность этих взаимоисключающих решений : вещь, –   
     как и другая, настаивающая на их невозможности мысль : тоже всего лишь вещь.


                4.

 
     Итак, все без исключения суть вещи, – 
     и в этом нет ничего унизительного, напротив, под вещью следует подразумевать всего лишь замкнутый на себя и по этой причине внутренне вполне завершенный феномен : не имеющий, строго говоря, ни начала, ни конца, – 
     ведь начало и конец суть только формальные условия существования завершенного в себе феномена, сам же по себе феномен безусловен, -
     и оба эти антиномических момента — условный и безусловный — сводят с ума человеческий ум, потому что они, собственно, не его ума дело и постичь их нельзя, –   
     например, ясно, что мы не могли бы существовать без наших родителей, но наша сущность от них независима, и сколько ни рассуждай на эту тему, дальше сказанного в этих двух фразах не пойдешь, – 
     то есть все в мире, с одной стороны, возникает и исчезает, как облако в полдневной лазури, –
     но и все в мире, с другой стороны, вечно и неизменно, как то же облако, запечатленное на полотне мастерской кистью, – 
     поэтому вещи не нуждаются ни в объяснении, ни в оправдании, –
     их странно начисто отрицать, и еще более странно всерьез утверждать, – 
     они скромны, как полевые цветы, но и исполнены собственного достоинства, как незабвенный граф де ла Фер-Атос, – 
     так что и субъект и объект вкупе с их игривыми вариациями суть не более, чем мнимо противоположные вещи, а мир, из них состоящий, есть факультет ненужных или нужных вещей, без разницы, –
     ведь обыгрывание названия чьей-то книги — тоже пустая по большому счету вещь.


                5.


     И вот когда все вокруг в пробужденном сознании становится вещами : решительно все, без какого-либо исключения, тогда и наступает состояние, при котором кажется, будто не к чему больше стремиться, потому что любое стремление вкупе с его результатом есть всего лишь вещь, без которой можно вполне обойтись, но можно и не обходиться, так как жизнь без стремлений – если она вообще возможна – тоже не более чем вещь, хотя и наиболее для обыкновенных людей непостижимая и недостижимая, –
     то есть в состоянии медитации приходится постоянно и заново освобождаться от жизни как таковой, проявления которой, как легко догадаться, беспредельны, – 
     и это освобождение сродни плаванию против течения, –
     и вот оно-то, быть может, только и делает медитацию тем, что она есть по сути, то есть точечным круговоротом тончайших душевных энергий, ориентированных на собственное конечное самоустранение, но на деле генерерующих новые и все более тонкие уровни энергии, -
     сей процесс проникновения внутрь иглы и есть состояние, определенное Буддой как жизнь, в которой нет больше смерти : ниббана, -
     в самом деле, ведь все, что нам суждено достигнуть при напряжении всех наших сил и в пределах этой нашей жизни, есть уже и заранее обыкновенная вещь, –
     и никогда она не будет больше и значительней той вещи, которая есть у нас сейчас, то есть нашего теперешнего состояния, пока мы ничего не достигли и ничем в жизни не стали, – 
     и точно так же не о чем нам жалеть, потому что то, что мы потеряли, есть лишь вещь, равная всем вещам, которые у нас остались.


                6.


     Все суть вещи, – 
     как же мы раньше об этом не догадывались? и потому, пытаясь скрыть это слишком явное внутреннее превосходство вещей над нами, мы, вместо того, чтобы самим стать тем, чем мы есть на самом деле, то есть вещью, подстраиваем вещи под себя, –
     например, игриво представляем себе, будто они вот-вот сдвинутся с места, или оживут под нашим пристальным взглядом, – 
     это, конечно, своего рода магия : так волшебник Сокура из прекрасного фильма о седьмом путешествии Синдбада оживлял скелет, –
     здесь корень дьявольщины, но здесь же и механизм веры во все Высшее, потому что жить в мире вещей не только не просто, а очень даже трудно, точнее, почти невозможно, –
     в мире чистых вещей можно только медитировать, о чем? да о тех же вещах, о чем же еще? но тот, кто хочет жить, не удовлетворяется одной медитацией, –
     и потому он вынужден разрушать святые скрижали вещей, чтобы из их чрева на свет божий вышла иллюзия, будто люди и животные, боги и демоны, духи и инопланетяне, и вообще все, все, все — есть что-то иное и большее, чем просто вещи.


                7.


     Вот жизнь и есть эта иллюзия быть больше, чем просто вещью, –
     но в иные моменты — странные, необъяснимые, гамлетовские моменты — жизнь, точно помня о своем возникновении из вещи, вдруг замирает в чьем-нибудь особенно внимательном сознании, отражаясь в остановившемся зрачке как вещь, –
     и тогда наступает состояние великого, последнего и необратимого удивления : удивления тому, как можно было удивляться тем, в чем нет абсолютно ничего удивительного, -
     быть до такой степени удивленным значит видеть жизнь и все в жизни как вещи, то есть в аспекте чистого бытия, – 
     беда лишь в том, что это нисколько не мешает нам жить дальше и как ни в чем ни бывало, а тем самым происходит неостановимое накопление «факультета ненужных вещей», –
     ведь каждое мгновение жизни создает тысячи новых вещей, и весь вопрос только в том, будут ли они когда-нибудь до конца осознаны : если будут — хорошо, и тогда мы испытываем блаженство самоупраздняющегося удивления, если же нет — тоже не страшно, поскольку неосознанность жизни есть точно такая же вещь, как и полная ее осознанность, – 
     первая не мешает второй и может существовать сколько ей угодно.