Часть вторая. Даниель Рут. Глава 5

5.ВРАЧ И ПАЦИЕНТКА

Горничная всю ночь дежурила в комнате Николь. Даниель Рут несколько раз навещал больную, а утром снова был у её постели.
Когда его пригласили к завтраку, губернатор объявил доктору, что он написал капитану «Эсперансы» письмо, в котором просит, чтобы он разрешил Руту остаться в его доме, пока не выздоровеет племянница. В необходимости этого губернатора убедили, конечно же, жена и её сестра. Сам Рут не возражал, по пиратскому кораблю он ещё не соскучился.

 Клещ, получив письмо, проявил своё недовольство, только тем, что смачно и коротко выругался. Возражать губернатору Тортуги он не мог, тем более, только что дал согласие поступить на службу французскому королю, пусть и временно, как он надеялся.  Надолго задумываться о судьбе своего судового врача он не стал, было не до того – капитан «Эсперансы» занимался ремонтом и перевооружением судна.
 
Через два дня племяннице губернатора стало немного легче. Привыкнув к доктору, она охотно с ним беседовала, тем более, он сам был рад поговорить. После общения на корабле с безграмотными головорезами, спокойные беседы с очаровательной девушкой, к которой он испытывал симпатию, его вдохновляли, и Рут прилагал все свои знания и умения, чтобы скорей поставить её на ноги.

На третий день он обратился к хозяйке дома и попросил, чтобы Николь одели и помогли вынести её в сад.
– Свежий воздух, мадам, поможет ей окончательно избавиться от головных болей…
Пока она была в саду, он не отходил от неё:
– Николь, ваша тётушка, мадам де Бертезен, говорила, что вы опытная наездница. Как же случилось, что вы не убереглись?
– Ах, господин Рут, досадно вспоминать, но это была моя ошибка. Когда лошадь испугалась, я полностью оперлась на стремя для левой ноги, а ведь оно на это не рассчитано…

– Да, женщинам приходится труднее, чем нам. Ведь езда в женском седле – настоящее искусство… Николь, зовите меня по имени, я ведь старше вас всего на шесть лет.
– А мне казалось, что вы старше намного…
– Перед тем, как я попал на корабль, мне исполнилось двадцать пять. Впрочем, после такого путешествия, наверно, я немного постарел. Я ведь не моряк, и первую неделю плавания страдал от морской болезни.
– Что же заставило вас, Даниель, пойти служить на корабль?
– Видите ли, я находился в отпуске, когда меня заочно рекомендовали дону Алонсо Контрерасу, а он знал моего отца…

– А кто же ваш отец?
– О! Мой отец, Николь, всю жизнь воевал и хотел, чтобы я пошёл по его стопам. Он с детства обучал меня фехтованию, стрельбе и некоторым другим воинским искусствам, но моя природная любознательность заставила меня выбрать профессию медика. Это мне казалось гораздо интереснее, чем палить из пушек или мушкетов. Собственно, в том, что я согласился служить на корабле, тоже виновата моя страсть узнавать что-то новое. Кто же мог предполагать, что команда на судне учинит бунт и я окажусь на краю света?

– Меня тоже не спросили, когда привезли на Тортугу. Отец мой служил в Шатле под началом парижского прево. Когда он умер, моя тётушка Диана вместе с дядей Бертраном забрали нас с мамой в Вест-Индию…
Долгие часы они проводили в беседах, взаимно приятных, доктор практически не отходил от своей пациентки, её состояние с каждым днём становилось лучше, здоровье её укреплялось, как укреплялись и их взаимоотношения.

Прошло две недели, когда его превосходительство Бертран Бертезен спросил врача:
– Рут, благодаря вашим стараниям Николь быстро поправляется. Скажите, что у ней с ногой? Надеюсь, она хромать не будет?
– О, нет, ваше превосходительство. Стадия воспаления прошла, боли в состоянии покоя исчезли. А полное восстановление может занять не менее трёх месяцев. Но здесь врач уже не нужен…
– Вы что же, собрались нас покинуть? – без тени заинтересованности спросил хозяин дома.

– Мне неудобно вас стеснять, когда в моих услугах уже нет необходимости.
– Но «Эсперанса» недавно ушла в рейд…
– Признаться, ваше превосходительство, на суше я себя чувствую намного лучше. Я бы мог снять жильё, которое вы мне порекомендуете…
– Вы что же, хотите заняться врачебной практикой? – в глазах губернатора появилось любопытство.
– Больше мне заниматься нечем, – развёл руками доктор.
– Что ж, я подумаю.

Слова губернатора: «Я подумаю» следовало понимать так: «Я посоветуюсь с Дианой».
С мадам Бертезен он действительно посоветовался. Но у неё на образованного доктора были свои планы. Кроме постоянно мучившей её мигрени она неожиданно обнаружила у себя массу других заболеваний и собиралась заняться их лечением после того, как Николь

– Пойми, дорогая, – возражал ей губернатор, – Даниель Рут – формально военнопленный, ведь Франция с Испанией в состоянии войны. Если он надолго задержится в нашем доме это может нас скомпрометировать и, в конце концов, отразится на моей служебной репутации. Не лучше ли ему перейти на другую квартиру? Тем более, что он сам изъявил желание заняться на Тортуге медицинской практикой…

 Мадам Бертезен согласилась со своим мужем, при условии, что губернатор договорится со своим интендантом, чтобы тот сдал доктору пару комнат. Живёт он недалеко, и врач сможет приходить, когда понадобится. Так Рут поселился в доме губернаторского интенданта Маэля Муке.