Палящее солнце Кандагара - 2

  Записки старшего советника царандоя

  Переработанный и сокращенный текст повести Владилена Елеонского "Палящее солнце Кандагара" (Елеонский В.О. Палящее солнце Кандагара: повесть. М., 2000).

Часть первую см. Палящее солнце Кандагара - 1.


  Часть вторая. Восток.

  Глава первая. Утренняя молитва.

  В аэропорт Кандагара я прилетел с Валерием, он возглавлял политотдел представительства, решал свои задачи, одновременно вводя меня в курс дела и знакомя с советниками провинций, поскольку помимо Кандагара в зону моей ответственности входили также Заболь, Урузган и Гильменд.

  Выйдя из военно-транспортного самолета, мы увидели огромное бетонное поле, множество взлетных полос, а рядом с ними просторную вертолетную площадку. Порт имел статус международного узла сообщения, его размеры впечатляли, сюда приземлялись в зависимости от военной обстановки в Кабуле и наличия горючего самолеты международных рейсов Лондон-Кабул-Дели, Париж-Кабул-Калькутта и многих других.
 
  В сторонке величественно возвышались ярко раскрашенные Боинги-747. Под ними прятались небольшие гражданские самолеты афганских фирм Ариана и Бахтар.

  Нас должны были встретить, но встречающие где-то задерживались. Самостоятельно ехать в расположение запрещалось.

  Солнце поднималось к зениту, воздух буквально плавился. Мы встали в тень огромного здания.
 
  Постоянно приземлялись и взлетали самолеты и вертолеты. Я обратил внимание на местных молодых людей в широких штанах и длинных специально сшитых рубахах навыпуск, которые доходили до колен. Афганцы ожидали самолет. Они запросто расположились на раскаленном бетоне под палящими лучами. Сидели, скрестив ноги калачом, заботливо придерживали руками забавные деревянные сундучки. Рядом стояли вооруженные солдаты-афганцы, они тоже ждали самолет для отправки в другие провинции, а неподалеку прохаживался офицер и порой подавал какие-то команды на своем языке.
 
  Афганцев никто не провожал. Здесь провожать не принято.
 
  Приземлился вертолет. Двигатель не глушил. Лопасти продолжали стремительно вращаться, разбрасывая мощные воздушные струи на приличное расстояние. Воздух с силой струился по бетону, разгоняя в стороны песчинки и едва заметную пыль.
 
  Отодвинулся люк. Афганские солдаты принялись небрежно выбрасывать из салона какие-то большие бумажные мешки. Видимо, времени на разгрузку не было, поэтому мешкам доставалось, их валяли, пинали, крутили, швыряли, лишь бы скорее избавиться от груза.
 
  Через минуту мешки сиротливо сгрудились на бетонке. Ветер от винтов бесцеремонно трепал их со всех сторон, словно свирепый пес. Многие настолько истрепались, что содержимое вот-вот должно было вылупиться наружу.
 
  - Интересно, что в мешках. Судя по тому, как с ними обращаются, какая-то макулатура.

  Валерий пожал в ответ своими громадными плечами.
 
  - Кто его знает! Здесь может быть все, что угодно. Удивляться не приходится!
 
  Ещё в Кабуле я обратил внимание на особенный говор коллеги, чуть позже узнал, что он родом из Белоруссии.
 
  Делать было нечего, и Валерий направил своего таджика-переводчика узнать, что в мешках. Переводчик вернулся скоро. Оказалось, в мешках афганские бумажные денежные знаки. Привезли зарплату армии, царандою и всем служащим Кандагара.

  Я изумился.

  - Вот это да! Еще немного, и миллионы афгани разнесет вихрем от вертолета по всей округе.

  - Да какие проблемы, - спокойно сказал Валерий, - напечатают новые!

  Мне подумалось, что он шутит, однако мой коллега говорил вполне серьезно, как видно, зная о подобных вещах не понаслышке.
 
  Подъехала Волга М-24 в сопровождении бронетранспортера, вот и наши встречающие. Несколько подтянутых мужчин средних лет в гражданской одежде быстро вышли из машины и подошли к нам.
 
  - Кто к нам прибыл, вы? Давно ждете? В аэропорту нам назвали другое время!

  - Так нет расписания, время прилета плюс минус неизвестно сколько. Жарковато тут у вас.

  - Жарко? Немудрено! Рядом пустыня Регистан. Природная, так сказать, сауна. Остается ополоснуться холодной водичкой и, считай, баня принята. А вы зря без головного убора!

  - Далеко ехать?

  - Да ехать-то, собственно, некуда. Мы располагаемся здесь, в городке аэропорта, такая дана команда. В случае если душманы захватят власть в городе, самолетами эвакуируемся в Кабул. Кандагар в двадцати семи километрах от аэропорта, в город мы добираемся на бронетранспортерах, идем колонной. Дорога очень опасная, постоянно стреляют, стали все чаще применять гранатометы, так что броня не спасает. Пока бог миловал, потерь и ранений среди советников царандоя нет, но вот в других ведомствах убитых и раненых, не считая солдат, увозят почти каждый день. Особенно страшны мины, их душманы просто обожают, ставят на каждом шагу. Да и здесь небезопасно. Аэропорт постоянно обстреливают, так что лучше не задерживаться.

  Внутри бронетранспортер оказался довольно тесным. Ехали действительно недолго, всего несколько минут.

  - Вот здесь мы живем, сейчас откроем вашу квартиру. Прежний старший советник три месяца назад уехал в Союз, у него закончилась командировка.

  Советники располагались в добротных виллах с высокими овальными потолками. Монументальные здания были построены еще при короле американцами для своих специалистов, при строительстве использовали тяжелую технику, которую завозили самолетами.

  Июльское кандагарское солнце сразу дало о себе знать. Пробыв под его лучами буквально несколько минут без головного убора, я получил устрашающие багровые пузыри на лбу словно не под солнцем побывал, а приложился лбом к раскаленной плите.

  Советники предложили нам глотнуть холодненького пива, мы обрадовались.

  - О, здорово!

  Они, посмеиваясь, достали из холодильника воду со льдом.

  - Вот наше пиво кандагарского разлива.

  Остаток дня ушёл на обустройство. Жилые помещения пришлось очищать от чрезвычайно мелкого песка, который легко проникал в малейшие щели, однако мысли непрестанно возвращались к делам, надвигались большие события, требовали решения многие вопросы. Главное, конечно, - предстоящая кандагарская операция с привлечением сил мотострелковой бригады.
 
  Дату начала операции умышленно не называли. Сохранялась возможность утечки информации, в первую очередь из-за ненадежности офицеров афганской армии и царандоя.

  Познакомились с советниками других ведомств - военными, партийными и советниками госбезопасности. Кроме того, здесь находились советники пограничных войск, провинция Кандагар граничила с несколькими иностранными государствами. Афганские погранвойска проводили таможенный досмотр, обеспечивали контрольно-пропускной режим на трассах, в обычном для советского человека смысле государственной границы не существовало.

  Неподалеку от вилл советников находился военный госпиталь, к его зданию время от времени подъезжали бронетранспортеры, санитарные и другие автомашины. Солдаты выгружали на носилках больных, раненых, иногда убитых. Раз в неделю из Союза прилетал санитарный самолет, прозванный "черным тюльпаном", он увозил на родину погибших.
 
  Мы с Валерием перешли в мою комнату, здесь, кажется, было немного прохладнее. Давно пора спать, но сон всё никак не шёл.
 
  Вдруг в дверь громко постучали, и через секунду к нам ввалился плотный краснолицый военный советник, он был явно навеселе.
 
  - Что, суслики, спите? - по-хозяйски бесцеремонно сказал он, и его налитые кровью глаза странно загорелись в полумраке.

  - Ложимся, но уснуть никак не можем.
 
  - А, ну-ну, давайте, ложитесь, а уснуть вы не зря не можете. У меня свежие разведанные, уважаемые советники царандоя!
 
  - Какие разведданные? - насторожившись, сказал Валерий.
 
  - Аэропорт Кандагара сегодня ночью подвергнется бомбовому удару с территории Пакистана, есть там такой замечательный приграничный город Кветта, а неподалеку от него имеется превосходный военный аэродром, вот так-то. Все ясно? Спокойной ночи!
 
  - Ничего не ясно! - недовольно сказал Валерий. - Что значит - спокойной ночи? Хорошо бы в бункер спуститься. Где здесь укрытие или бомбоубежище?

  В ответ наш весёлый гость оглушительно расхохотался.

  - Какое там бомбоубежище! Выскакивай на улицу и ползи в противоположную от взрыва сторону. Вот наше бомбоубежище, только не проспи самый интересный момент, когда бомба начнет выпадать из бомболюка.
 
  Он укоризненно посмотрел на Валерия, шумно вздохнул, покачал головой, словно Валерий сказал нечто крайне неприличное, и поспешно выкатился из комнаты.
 
  Дверь громко хлопнула, по нашей вилле гулял сквозняк, только прохладнее от него не было.
 
  - Что будем делать? - приподнявшись на локте, сказал я.
 
  - А что мы можем сделать!  Спать надо,  завтра много дел.
 
  Всю ночь слышалась автоматная пальба, изредка доносился рев танковых моторов. Бомбового удара мы так и не дождались.

  Утром подниматься было тяжело, мы не выспались.
 
  - Военный советник - большой шутник, - сказал Валерий.

  - Скорее всего, на грудь лишнее принял.
 
  -  Ага, точно! Напугал, понимаешь, а сам спать без задних ног завалился, уверенный, что теперь есть кому его бесчувственное тело охранять. Вот жучара!

  В эту секунду заглянул советник по безопасности, посмотрел на нас и нахмурился.
 
  - Вы почему не молитесь?

  Мы с Валерием переглянулись. Ещё один шутник!
 
  - Интересно, а как нам здесь у мусульман молиться, - с сарказмом сказал Валерий, - нам, коммунистам, да еще к тому же православным христианам?
 
  - Очень просто! Для нас персонально каждое утро передают по радио богослужение из Стокгольма.
 
  Он так сострил, имея в виду, что советники поймали радиоволну, вещание на ней проходит в одно и то же время, вот они теперь каждое утро её слушают, если есть желание.
 
  - Послушаем?
 
  - Хм, давайте.

  Советник привычно покрутил ручки приемника, вскоре из динамика послышалась спокойная, приятная речь. Диктор умело отвечал на вопросы.
 
  - Один наш радиослушатель, выступая против религии, сообщает, что он не согласен с тем, что говорил Христос в своей знаменитой Нагорной проповеди. В человеческой природе отсутствует способность в ответ на удар по щеке подставлять другую щеку.

  Я улыбнулся. Понятно. Сейчас начнутся категорические возражения и критика воззрений оппонента, так обычно строятся все радиопередачи с идеологической подоплекой. Оказалось, я ошибся.
 
  - Да, наш слушатель совершенно прав, - неожиданно зазвучало в эфире, - он с поразительной проницательностью увидел самое главное!

  Валерий удивленно посмотрел на меня, а мне оставалось лишь покачать головой. Советник по безопасности крякнул от удовольствия и нетерпеливо потер руки,  ожидая продолжения. Чувствовалось, он хотел сказать, что вот так надо вести грамотную пропаганду, но не сказал, потому что ловил каждое слово из динамика.
 
  Вроде бы соглашаясь с аргументами оппонента, проповедник стал подробно разбирать их, и вскоре неожиданно выяснилось, что аргументы против подтверждают правильность тезиса вовсе не оппонента, а Христа. Получалось, что прав Христос, а вовсе не радиослушатель.
 
  Филигранно расправившись с атеистической точкой зрения по данному конкретному вопросу, радиосвященник предложил послушать музыку. Зазвучали поднимающие настроение религиозные песни с легко запоминающимися словами и мелодией.

  В то наше первое рабочее кандагарское утро мы запомнили слова: "А теперь любимую свою встречу я, наверное, в раю!"

  - Вот так мы просвещаемся, - сказал Валерий.

  Вошёл офицер и сообщил, что вопрос о встрече согласован. Командир мотострелковой бригады ждет,  сейчас за нами прибудут бронетранспортеры.


  Глава вторая. Легенда о кобре.

  Командир бригады выглядел  превосходно, приятный, аккуратный, плотный, среднего роста широкоплечий полковник. Сразу видно, человек с хорошей боксерской реакцией и прекрасной физической подготовкой.

  Мы прошли в штаб и зашли в оперативный отдел. Судя по столам, заваленным картами, готовился очередной вариант кандагарской операции. Оперативники синими и красными карандашами наносили на большую карту линии и стрелы, причем красные во многих местах окружали кольцом синих.
 
  Штабисты показали мне точку, которую должны были занять батальоны царандоя. Задача, в общем-то, проста. Следует прочесать отведенную полосу местности и подавить сопротивление душманов, если оно проявится.
 
  - Теперь обед, - сказал командир.
 
  Мы зашли в офицерскую столовую, вокруг все сияло, было тепло и уютно, и,  прежде всего, от искреннего человеческого общения.

  Командирский стол обслуживали солдаты в белых фартуках, бросались в глаза четкость и быстрота их действий. При этом - никаких команд.
 
  - Что-то с овощами у вас плоховато, - в конце трапезы сказал я.
 
  - Верно, наша беда, - встрепенувшись, сказал командир. - Довольствие нам рассчитывается по нормам военных округов Союза, а здесь, понятное дело, совершенно иные условия. Солдатам, молодым ребятам, по сути, еще детям, требуется разнообразное питание, дополнительные витамины. Гепатит замучил! Бригада хронически не доукомплектована именно из-за гепатита. Самолетами ежедневно увозим десятки солдат и офицеров. После болезни они не возвращаются, и поступает новое пополнение, а его приходится учить всему с нуля, и так все время. Так что без дела не сидим! Овощи, а где их взять, у душманов, что ли?
 
  - Хм, может быть, у царандоя выменять на вашу пшенку?

  - О, было бы хорошо, надо подумать! Каши у нас много, да и ваши афганцы после нашей каши, может быть, воевать начнут лучше. Смотрите только, чтоб друзья наши ситные не подсунули нам по доброте душевной чего-нибудь отравленного, такое вполне может быть. Как бы нам такой обмен не устроить, после которого мы всю бригаду потеряем! Завтра у нас банный день, так что приглашаю. Без бани никуда. Баня - чудо. Вечером пришлю за вами бронетранспортер с охраной.

  Выходя из расположения, на проходной в закутке мы заметили двух солдат, сидевших на лавке. Один из них, нежный юноша с пушком на верхней губе вместо усов, держал на руках, как младенца, полутораметрового молодого варана с огромными глазами, они пытливо заглядывали в самую душу.

  Второй солдат ласково гладил чудищу шею и спину. Чудище не сопротивлялось. Было видно, ему приятно и уютно пребывать в теплых человеческих руках. Его внушительный хвост, который при случае мог запросто убить теленка, мирно лежал на солдатских коленях.
 
  Внешне варан был довольно отвратителен, но солдаты нежно прижимали его к себе как что-то очень дорогое, красивое, волшебное. Наверное, так дома, в детстве, они прижимали к груди пушистого глазастого котенка.
 
  Огромная ящерица каким-то образом очутилась в расположении части. Варан почему-то стал ручным. Понятно, что в условиях суровой военной жизни общение с животными, даже вот такими экзотическими и вряд ли в обычной обстановке приятными, компенсировало тяготы и лишения. Солдаты заботились о варане и отвлекались от тревожных будней. Возможно также, что они считали его своим талисманом.

  Среди советских пограничников, служивших на афганской границе, ходила легенда о солдате и кобре. Дело произошло на отдаленной горной заставе.
 
  Как-то поздно вечером, вынося как обычно объедки, сержант-повар заметил возле помойных баков необычайно большую кобру. Опасная тварь пластом лежала на земле. Змея печально посмотрела на него, и не нужно было быть зоологом или ветеринаром, чтобы понять, - она серьезно больна.
 
  Пользуясь ее беспомощным состоянием, повар мог без особого риска убить неприятную гадину, однако ему даже не пришло такое в голову.

  Он выбрал объедки поаппетитнее и бросил кобре. Змея продолжала лежать неподвижно и неотрывно смотрела на него. Казалось, она не верит своему счастью. Покачав головой, он постарался успокоить ее, сказал ласковое слово и ушел.

  Назавтра все повторилось, и ему вдруг показалось, что теперь змея специально ждала именно его возле баков, а вчерашнее угощение она съела.

  Повар опять бросил ей вкусные объедки, позже придумал, как ловить мышей для неожиданной гостьи.
 
  Так продолжалось довольно долго. Каждый вечер после захода солнца змея ждала своего спасителя в одном и том же месте.
 
  Она окрепла, чувствовала себя неплохо и давно могла уползти в горы, но почему-то не уползала, неизменно встречая его каждый вечер. Он вдруг с изумлением почувствовал, что между ним и нею зарождаются отношения, удивительно похожие на взаимную симпатию и любовь.
 
  Все было хорошо, служба пошла веселее, однако кто-то из сослуживцев прознал о змее и едва не убил ее. Повар
резко обругал его, чем вызвал саркастические насмешки всей заставы.

  - Повар наш, братцы, точно свихнулся. Он о гадине последней так говорит, словно она его любимая девушка!

  Он пытался объяснить товарищам, что змея все понимает, ценит благородство и не забывает доброту, однако они не слушали его и с язвительным смехом крутили пальцем у виска.

  Больше кобра не приползала. Напрасно он ждал ее у баков каждый вечер. Змея, как видно, испугалась и уползла навсегда.

  Так прошло довольно много времени. Повар стал забывать ее.

  В один из поздних вечеров после отбоя он как обычно вынес бачок с помоями к отхожим бакам. В этот миг что-то прохладное, тугое и сильное властно скользнуло по телу.
 
  Он не успел ничего предпринять, кобра не дала ему опомниться. Обвив грудь, она крепко сжала своим мускулистым телом его ребра, не давая вздохнуть, и уставилась в его распахнувшиеся от ужаса глаза своими пустыми ледяными черными глазами-бусинами.
 
  Сколько так продолжалось, он не знал, находился в сумеречном состоянии, словно впал в спячку.  Очнулся потому, что стало легче дышать. Кобры нигде не было видно, а у его ног в луже помоев сиротливо валялся опрокинутый бачок.
 
  - Она меня едва не убила, тварь такая! Вот она, змеиная благодарность. Правы были ребята, сто раз правы, а я - круглый идиот, дурень-дуремар!

  Ругая себя и змею, на чем свет стоит, он кинулся в казарму, чтобы разбудить товарищей, рассказать им о случившемся, и вдруг застыл на месте, оцепенев от ужаса.
 
  Все его сослуживцы были мертвы, у всех одно и то же смертельное ранение - удар ножом в горло.  Весь личный состав высокогорной заставы в одну минуту вырезали душманы.
 
  Задержав своего друга на темном заднем дворе у сливных баков, благодарная кобра спасла ему жизнь, только спасение стало для него хуже смерти.
 
  Когда на заставу прибыла тревожная группа, их встретил двадцатилетний старик. Молодой сержант за одну ночь прожил всю жизнь и, поседев, сделался белым как лунь.


  Глава третья. Почему он, а не я.

  Весь следующий день Валерий вводил меня в курс дела, подробно рассказывал об оперативной обстановке и имеющихся в моем распоряжении силах и средствах. Чувствовалось, что он давно вник во все нюансы, компетентно оценивал ситуацию, и, например, очень точно определил возможности отряда специального назначения Кобальт-2, по которому я считал себя специалистом, поскольку лично участвовал в его наборе и подготовке в Ташкенте. В зоне моей ответственности находилось две команды отряда по пятнадцать бойцов в каждой.

  Несколько раз нас звали поехать на реку искупаться, однако Валерий к моему великому сожалению неизменно отказывался, ссылаясь на занятость.

  Дверь вдруг резко распахнулась, и Валерий прервал себя на полуслове. В комнату шумно вломился советник афганской службы госбезопасности (ХАД), который час назад звал нас купаться. Выглядел он страшно, взволнованный, без обычной панамы на голове, весь в жирной глине и едком мазуте, ступал тяжело, словно ноги крепко налились свинцом.
 
  Мы замерли от неожиданности. Прерывисто дыша, словно загнанная лошадь, он грохнулся на стул и едва не разломил его.
 
  Я понял, что случилось непоправимое.
 
  - Беда. - Он едва ворочал языком, словно парализованный. - Бе-да.

  - Что случилось?
 
  Вместо ответа советник попросил водки. Я молча наполнил стакан до краев.
 
  Он  мгновенно осушил его одним глотком, затем сжался в комок, обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону.

  Так продолжалось довольно долго. Мы терпеливо ждали.

  Наконец, прерываясь, то опуская руки, то снова хватаясь за голову, он рассказал, что произошло. Рассказ получился сумбурный. Тем не менее, скоро удалось понять главное.

  Желающие искупаться сели в бронетранспортер, настроение было великолепное. Все, пусть на несколько минут, почувствовали себя снова в беззаботной мирной жизни.
 
  Решили не вызывать сопровождение военных, поскольку в таком случае, наверняка, ждать пришлось бы до вечера. План был прост -  стремительное выдвижение к реке, скорое купание, чтобы всего лишь освежиться, такой же стремительный бросок домой и возвращение к повседневным делам.
 
  Успели отъехать от расположения всего на километр и напоролись на засаду. Притаившись в зарослях тростника, мятежники внезапно ударили из двух ручных гранатометов.

  Первый заряд пролетел далеко в стороне, второй сбил антенну рации. Солдат-водитель умело повел бронетранспортер зигзагами, стараясь уклониться от прямых попаданий, однако совершенно напрасно резко увеличил скорость, и бронированная махина разогналась до предела. Больше не стреляли, и все решили,  что проскочили.
 
  В этот момент третья граната угодила под переднее колесо и взорвалась. Если бы водитель контролировал скорость, они, скорее всего, в самом деле, проскочили бы, однако скорость оказалась слишком велика, шины не имели достаточного сцепления с грунтом, поэтому от взрыва боевую машину крепко тряхнуло.
 
  Водитель ничего не смог сделать, бронетранспортер не слушался руля. Он с ходу слетел с дороги в кювет и, не устояв на колесах, перевернулся.
 
  Солдат-стрелок не успел схватиться за поручень, вылетел из распахнутого башенного люка, и бронетранспортер своим десятитонным весом мгновенно задавил его.
 
  Бандиты открыли ураганный огонь из автоматов, не давая возможности выбраться из бронированной ловушки. Советники попрощались с жизнью, они оказались погребенными заживо. Сейчас противник подожжет бронетранспортер и конец фильма.
 
  Однако им повезло, в этот миг на  дороге показалась наша бронетанковая колонна. Военные мгновенно накрыли "духов" одним удачным залпом. Оставшиеся в живых душманы спешно отошли, стрельба прекратилась.
 
  Перевернутый бронетранспортер зацепили тросом и стали ставить на колеса, однако совершенно неожиданно трос оборвался и во второй раз раздавил лежавшего под бронетранспортером мертвого солдата.
 
  - Вот горе, вот горе! Что делать? Военный прокурор забрал бронетранспортер для осмотра, грозит арестами, обвиняет в том, что мы вышли из расположения без сопровождения. Теперь затаскают, а солдат-то совсем мальчишка. Так глупо погиб!

  Советник резко поднялся, он нисколько не захмелел, в его движениях вдруг появились уверенность и холодная сосредоточенность.
 
  - Пойду отправлять специальное сообщение, понаедут теперь разные комиссии.
 
  Он горестно покачал головой, взял автомат и вышел.

  - Хреновая история, - сказал Валерий. - Хорошо, что мы с тобой не поехали. Все-таки, оказывается, мы с тобой - разумные люди.

  - Не мы, а ты. Я-то как раз хотел поехать!
 
  - Хм, и что только меня удержало, ума не приложу! Духота, в самом деле, невероятная, искупаться - в самый раз. Так что вот так, Олег, большая панихида у нас дома могла бы случиться. Сала и горилки не хватило бы, это точно, но твои земляки из Казахстана уверен, выручили бы, пригнали бы ко мне в Белоруссию цистерну с кумысом.
 
  - Ты так говоришь, словно мечтаешь о панихиде, мне как-то не по себе становится!
 
  - А что, по-моему, всем интересно посмотреть, как тебя будут провожать в последний путь. Все хотят подсмотреть, ан не получается. У нас в Белоруссии была такая народная присказка вроде анекдота. Решил один дед узнать, как его бабка похоронит, и притворился мертвым. Старуха снарядила супруга, все, как положено. Лежит он миленький в гробу, а она ходит по дому, хлопочет в связи с кончиной любезного мужа. Деду интересно, что она делает, попытался подсмотреть, приподнял крышку гроба. Бабка заметила, взяла топор, на цыпочках тихонько подкралась да как треснула муженька по голове что было силы. "Не люблю, - говорит, - когда умирают, а потом ещё из гроба подсматривают!" Случились настоящие похороны. Так что, видишь, бабка-то, как оказалось, желала его кончины, однако дед, как ни пытался узнать, даже мертвым притворился, все равно ничего не узнал.
 
  - Хм, занятная история.
 
  - Да уж куда занятнее! Любопытно, ох, любопытно, что будут делать родные и близкие после твоего ухода. Смертельно любопытно. До зуда!
 
  - Нетрудно узнать в наших теперешних условиях. Отбей домой извещение о своей геройской гибели под Кандагаром и подпись организуй официальную.
 
  - Нет, старик, шутки шутками, а мы еще поживем, съездим ко мне в Белоруссию и к тебе в Казахстан. Я, понимаешь ли, всегда так шучу. когда душа не на месте. Жалко погибшего парня! Глупо все получилось. Только каждая такая глупость должна делать нас мудрее, иначе задачу не выполним и сами зря пропадем.

  Позже я не раз вспоминал слова Валерия. Осторожность и еще раз осторожность! Только всего не предусмотреть, и остаётся в качестве последнего оружия защиты одно лишь везение.
 
  Кандагарская дорога смерти, как бешеный шакал, кусала всех без разбора. Через обстрелы и коварно подложенные мины прошли все, но одним везло, а другим - нет.
 
  В один из переездов с товарищами по маршруту Аэропорт - Кандагар в бронетранспортер неожиданно ударил заряд, выпущенный из гранатомета. Кумулятивная струя пробила бортовую шестимиллиметровую броню, прошла через салон и, вновь пробив борт, вырвалась наружу. Видимо, противник бил в упор, с близкого расстояния.

  Раскалённая плазма и окалина брызнули по салону, один из советников получил тяжёлое ранение. Осколок вошёл глубоко в место, не защищённое бронежилетом, и задел почку.
 
  Остальные отделались лёгкой контузией. Я тогда невольно поймал себя на мысли, что за секунду до попадания изменил позу, потому что ноги затекли, наклонился вперёд и опустил голову. Объяснить, почему так сделал, невозможно. Кумулятивная струя с осколками прошла выше и не задела.
 
  В другой раз в одной из провинций мы ехали по открытой местности на УАЗе - советском джипе с брезентовым тентом. Засады и обстрела ждать было неоткуда.
 
  Вдруг я заметил аккуратные дырочки, они быстро появлялись в брезентовой крыше, словно кто-то невидимый взял в руку огромный гвоздь и начал точными движениями ловко протыкать тент.
 
  - По нам стреляют!

  Похоже, что стреляли из автомата Калашникова, однако с очень большого расстояния, поэтому пули пошли вразброс, лишь некоторые зацепили брезентовый верх.
 
  Все могло бы окончиться вполне благополучно, если бы водитель действовал хладнокровно, но ему не хватило выдержки. Он резко прибавил скорость, затем нервно рванул руль вначале влево, потом вправо.
 
  Джип сделал причудливый зигзаг, не устоял на колесах и, продолжая ехать, медленно завалился набок. Все крепко ушиблись от удара. Больше всех пострадал сам водитель, - сломал ребра о рулевое колесо. Пришлось сильно повозиться, чтобы вытащить его из салона.
 
  Как только вытащили водителя, - вспыхнул бензобак, огонь лизнул мне левую кисть, и обожженная до мяса она потом долго не заживала. Весьма незначительная неприятность по сравнению с тем, что могло быть. Загорись бензин на секунду раньше, огонь ударил бы в лицо.
 
  Война - азартная игра, ставка в которой жизнь, и все, кто был на войне, хотя бы раз задавали себе вопрос:
 
  - Почему он, почему?

  Вопрос, который мучает всегда, когда ты видишь перед собой тяжело раненного или павшего товарища. Ты был рядом, но судьба почему-то опалила его, а не тебя.


  Глава четвертая. Кандагарские посиделки.

  Вечером командир бригады, как обещал, прислал за нами два бронетранспортера с охраной.

  По пути по просьбе Валерия заехали к военному прокурору. Встреча оказалась необычной.
 
  Прокурор жил не один, к нему в квартиранты прописался большой, как из сказки, вальяжный упитанный дымчатый кот.

  Мы зашли и стали знакомиться с прокурором, а кот, встречая нас, выглядел неважнецки. Он сидел на столе, уныло свесив лохматую голову, ему было явно не по себе.
 
  - Давай, похмелись, - вдруг сказал прокурор, взял опорожненную бутылку из-под водки и с трудом накапал несколько капель на стол.
 
  Кот утробно зарычал, словно увидел кусок сырого мяса, и стал жадно лизать водку. Мы с Валерием удивленно переглянулись.
 
  - С похмелья, - сказал прокурор, - чугунная у него голова. Вон, усы опустились. Подождем. Сейчас нашему котофею полегчает. Снова сказки начнет сказывать!
 
  В самом деле, буквально через минуту настроение у кота заметно улучшилось. Он блаженно растянулся на столе, душевно замурлыкал, будто и впрямь решил сказку рассказать, потом начал тщательно прилизывать взлохматившуюся на боку пепельную шерсть.
 
  Глядя в помятое лицо прокурора, мне невольно подумалось, что хозяину кота тоже было бы неплохо опохмелиться. Жаль, в бутылке для него оставалось слишком мало капель.

  - Можно подумать, что я приучил зверя к водке. Нет! Я постоянно в разъездах, кот надолго оставался один и с голодухи подбирал со стола хлеб, плававший в лужицах водки.  Понравилось!

  Разговор постепенно коснулся текущих дел. По словам прокурора,  происшествий хватало, часто приходится расследовать факты гибели наших солдат, а также случаи нарушения воинской дисциплины с хулиганскими действиями. Кроме того, местные жители иногда заявляют о фактах мародерства.
 
  - Один расстроенный старик-афганец два или три дня ходил вокруг моего дома, утверждал, что наши солдаты забрали у него семь тысяч афгани. Я попросил его привести свидетелей, но он не привел. Военная операция действительно проходила, но действительно ли отбирали у него деньги наши военные, неизвестно. Старик расстелил коврик и долго молился недалеко от моего порога, просил своего бога помочь.

  Расследование прошло безрезультатно, ничего установить не удалось, однако отказ мог вызвать нежелательный резонанс. Решили конфликт не разжигать. У военных нет афгани, поэтому в бригаде афганца отоварили продуктами и одеждой. Дед уходил довольный, а на прощание вновь принял намаз, поблагодарил бога за помощь. Сейчас новость узнают другие и тоже придут с заявлениями о пропаже денег. Знают, мы такие дела без разбирательств не оставим. К сожалению, отдельные факты крохоборства наших солдат подтверждаются. Солдаты есть солдаты, война есть война, а на войне всегда были трофеи. Теперь вот еще в довершение ко всему этот случай. Советники ХАДа сгубили солдатика. Сколько говорим об осторожности, об усиленной охране, нет, набились как сельдь в бочку в бронетранспортер и одним транспортом вышли за территорию охранения. Вон, полюбуйтесь на железку!
 
  Прокурор небрежно кивнул в сторону окна, в оконном проеме уныло маячил остов пропыленного бронетранспортера.
 
  - Буду разбираться, случай со смертельным исходом.

  Оставив прокурора, мы отправились дальше и вскоре подъехали к небольшому отдельно стоявшему дому.

  - Вот наша баня. - Сопровождавший нас офицер широко улыбнулся. - Заходите, командир на месте, ждёт.
 
  Баня занимала особое место в жизни наших людей. Афганцы в банях не моются, бань у них вообще нет. Зато наша армия, едва-едва устроившись на новых позициях, сразу приступала к сооружению бань. Они были разных конструкций, с разным качеством пара. Стихийно возник конкурс на лучшую баню.

  Пехотинцы, лётчики, танкисты, артиллеристы, все имели свои бани, в чужие старались не ходить и при каждом удобном случае расхваливали только свой особенный пар. Единственно, о чем всегда сожалели, так это о дубовых и березовых вениках. Нарушая русскую традицию, парились целебным эвкалиптом.
 
  Как-то раз я попросил солдат царандоя заготовить несколько эвкалиптовых веников. К моему изумлению солдаты срубили и притащили целое дерево. Мои советники стали смеяться. Афганцы стояли, понурив голову, будто совершили что-то нехорошее.

  Тогда я засучил рукава и сам навязал эвкалиптовые веники. Когда афганцы поняли, что именно от них требовалось, засмеялись громче, чем русские. Шурави, конечно, шутят. Веники из эвкалипта никому не нужны.

  Эвкалиптовые веники давали приятный специфический аромат, но быстро превращались в кисель. Понятно, что без настоящих веников баня это не баня. Возвращаясь из отпусков, наши товарищи обязательно прихватывали из дома пару веников. Берёзовыми вениками, пахнущими родиной, пользовались только в особых случаях, берегли.
 
  К нашему приходу комбриг и командиры подразделений успели сделать несколько заходов в парную. Хорошенько распарившись, офицеры укутались в простыни и теперь с наслаждением пили крепчайший чай.
 
  - Располагайтесь, - с улыбкой пригласил командир.
 
  Солдаты быстро принесли простыни.
 
  - Сегодня отдохнем, надоели переходы, сопровождения, операции, ну их! Давайте на эту тему говорить не будем.
 
  - Принимается.
 
  Командир парился остервенело. Постоянно просил поддать еще. Два офицера от души хлестали его веником. Он кряхтел. Выскочив из парной, в изнеможении валился на скамейку.
 
  Попарившись, дружно сели за стол. Солдаты подали богатую закуску.
 
  - Так, а что у нас там к ужину? - вдруг спросил командир. - Есть что покрепче?

  Похоже, вопрос ожидали. Первым обычно спрашивает старший по должности. Он спросил, все оживились. Я достал остатки привезенных запасов - бутылку водки из Союза и купленные в кабульском духане овощи.
 
  - Хм-да, - без особого энтузиазма сказал командир и снисходительно повертел в руках бутылку, словно она была игрушечная. - Мы, честно говоря, от такой жидкости отвыкли. Так, налейте-ка cap мушаверу нашей наливки!
 
  Граненые стаканчики мгновенно наполнились подозрительно мутной жидкостью с резким запахом. Провозгласили тост за знакомство, за совместные успешные действия армии и царандоя.
 
  Я поднес стакан к губам и почувствовал  запах резины, вопросительно посмотрел на офицеров, они спокойно осушили свои стаканы и начали закусывать.
 
  Я тоже выпил, крепкая жидкость мгновенно схватила горло, глянул на Валерия, он побагровел, сделался почти свекольным, но молчал.
 
  - Что за зверь? - вытирая выступившие слезы, с трудом сказал я.
 
  Офицеры как по команде дружно рассмеялись. Сар мушавер плакал от крутого нрава экзотического напитка.
 
  - Вы попробовали нашу наливку на резине, - наконец, спокойно ответил комбриг. - Хорошая, между прочим, штука. Мы ее зовём - "спирт-калоша".
 
  - Выходит, посадили новичка в спирт-калошу? - постепенно приходя в себя, сказал я.
 
  Все снова рассмеялись. Люди ко всему приспосабливаются. В Афганистане испокон веку сухой закон, религия запрещает. Водки и вина в продаже нет. Испытывая нужду в спиртном, наши люди нашли выход из положения.
 
  Некоторые агрегаты вертолета требуют смазки высококачественным спиртом. Через некоторое время спирт мутнеет, его заменяют. Может быть, вертолету такой, условно говоря, отработанный спирт, в самом деле, не по нутру, но для человеческого организма он остается вполне пригодным, хмельные и дезинфицирующие свойства помутневшего спирта нисколько не теряются.

  Какой-то смельчак провел дегустацию и пошло-поехало. Вот что такое спирт-калоша, а специфический запах - от резиновых прокладок в вертолетном агрегате. Все это нам, новичкам, по ходу застолья рассказал кто-то из офицеров.

  Второй тост подняли за тех, кто "за горами", то есть за родственников и близких, оставшихся в Союзе. Третий тост оказался без слов.  Поднявшись, выпили молча, не чокаясь, за павших.
 
  - А теперь давайте, ребята, каждый по анекдоту и пойдем отдыхать, - сказал комбриг и посмотрел на меня. - Уверен, есть что-нибудь свеженькое, сар мушавер только что из Москвы.
 
  Я улыбнулся и начал рассказывать.
 
  - Мы жили в московской гостинице перед отправкой сюда, познакомились с советником, который возвращался в Афганистан из отпуска. Он рассказывал много анекдотов про "афганцев". Похожи они больше на байки, хотя советник уверял, что все было с ним на самом деле. Вот одна из многочисленных историй.
 
  Прослужив год в Афганистане, он приехал в Москву, получил отпускные деньги. После афганского сухого закона решил пообедать в ресторане. Подошла официантка, приятная, привлекательная девушка, достала блокнот и стала привычно ждать заказ.
 
  Он впился в нее голодным немигающим взглядом, словно она - то самое лакомое блюдо, которое он желает заказать. Девушка поначалу пыталась сохранить вежливость, но, в конце концов, не выдержала.
 
  - Что уставились? Женщину не видели?
 
  Он, окаменев, продолжал молча смотреть на нее.
 
  - Вот болван. - сказала она, пожала плечами и удалилась.
 
  Он посидел, видит, что к нему никто больше не подходит, стал кричать.
 
  - Эй, блюдоноска, где блюдоноска, кто видел блюдоноску?

  Официантка, зашипев, подскочила к нему.
 
  - Прекратите ругаться!
 
  - Вы такая привлекательная, а я год был в Афганистане, там имел много времени для изучения происхождения слов. Вы блюда носите, ага, выходит, что вы - блюдоноска.

  - Я - официантка!

  - Нет, девушка, такого слова в русском языке нет.

  - В общем-то, правильно, - смягчившись, сказала она. - Что будете заказывать?

  - Вначале дайте разблюдовку.
 
  - Опять ругаетесь? Я вас выгоню.
 
  - Вы такая привлекательная девушка и не понимаете, что я год был в Афганистане, занимался изучением происхождения слов. Разные блюда,  отсюда - разблюдовка.

  - Разные блюда это меню.

  - Нет, девушка, такого слова в русском языке нет.

  Официантка смягчилась еще больше.
 
  - В общем-то, верно.
 
  Она подала меню, украдкой с интересом наблюдая за необычным посетителем. Советник заказал обед и бутылку водки. Хорошо выпив и плотно закусив, попросил счёт.  Когда официантка подошла к нему, вывалил на стол кучу денег.
 
  - Вы что, наших цен не знаете?
 
  - Вы такая привлекательная, а я год был в Афганистане, - с трудом ворочая языком, сказал захмелевший посетитель.
 
  - Знаю, слышала! Лучше скажи, почему в самом начале молчал и как истукан смотрел на меня?
 
  - Вы такая, такая, а я год был в Афганистане, занимался изучением происхождения слов...
 
  - Сто раз слышала! А все-таки, скажешь или нет?
 
  - Так я тебе весь вечер пытаюсь сказать, а ты не слышишь!  Там женщин не было. Я как тебя такую увидел, так возбудился чрезвычайно, так возбудился, что у меня всё везде затвердело, даже язык!
 
  Все дружно рассмеялись.
 
  - Так что из ресторана в тот вечер он ушел, как видно, не один, вот пример, настоящий оперативник, - сказал комбриг. - Так, блюдоноска, не зевай, наливай согласно разблюдовке. Кто следующий?

  - Продолжу, - кашлянув, сказал Валерий. - Слышал в Москве такую байку. "Афганец" приезжает в столицу заросший, то есть такой, каким он ходил в Афганистане в целях маскировки. Явился в кадры за расчетом, а его перво-наперво отсылают в парикмахерскую. Наведи, мол, парень у себя на голове порядок, только после этого получишь все, что тебе причитается.
 
  Он зашел в парикмахерскую, его принялись стричь.
 
  - Где так обросли? - с удивлением сказала молоденькая девушка-парикмахер.
 
  - Год служил в Афганистане, там стричься нельзя из стратегических соображений, маскируемся под бандитов, чтобы ловить их.
 
  - Да? О, и как там?
 
  - Ад кромешный, сплошной ад. Бах, бах,  стрельба, машины горят, рвутся боеприпасы, душманы выкалывают глаза, отрезают уши, а волосы стригут в Москве.

  Он начал рассказывать подробнее. Руки парикмахерши начали заметно дрожать. Его длинные почти до плеч волосы слишком интенсивно полетели на пол.
 
  - По-моему, хватит, - спохватившись, сказал "афганец".
 
  Он поднялся, чтобы расплатиться, но к нему вдруг подскочили другие мастера.
 
  - Не уходите! Посидите у нас, с вас не возьмут денег.

  - Да? А в чем дело?
 
  - Когда вы рассказываете, у наших клиентов волосы встают дыбом и стричь их становится гораздо легче!

  - Так у меня волос совсем не осталось, они теперь не вырастут за отпуск. Душманы раскусят меня и убьют!
 
  Он с трудом вырвался из рук мастеров и выскочил на улицу. В кадрах его похвалили за хорошую прическу, выдали отпускные и отправили отдыхать, однако ему теперь стало не до отдыха.

  Он с тоской смотрел на себя в зеркало и сокрушенно повторял:
 
  - Теперь точно убьют "духи". Как поскорее обрасти?
 
  Зашел в косметический кабинет и попросил средство для ускорения роста волос. Ему сказали, что кабинет работает только с лысыми.
 
  - На кону моя жизнь! Как я поеду обратно в Афганистан? Соображать надо!

  - Есть один рецепт, - заговорщицки сказала пожилая женщина-мастер.
 
  - Какой?
 
  - Хм, продлите отпуск. Пока не отрастут волосы, в Афганистан ни ногой!

  Рассказ Валерия также вызвал оживление присутствующих.
 
  - Длинная шевелюра нужна только вам, советникам царандоя, - сказал комбриг, - вы постоянно крутитесь среди афганцев, а мы, как видите, подстрижены всегда аккуратно. Теперь, если позволите, я расскажу случай из своей практики.
 
  Моя служба проходила в разных военных округах, и куда только не бросали, от Кушки до Крайнего Севера. Из всех мест особо запомнилось Забайкалье, там я служил командиром батальона. Тайга в тех местах сказочная. Морозы страшные, но природа удивительная. Столько ягод и всякой дичи! Видимо, по этой причине постоянно, надо или не надо, приезжали к нам всякого рода проверяющие, отбоя от них просто не было, и это нас стало крепко доставать.
 
  Один раз приехал некий полковник. Все посмотрел, существенных замечаний не высказал. Вечером ему организовали баню, а там, я вам скажу, бани что надо, настоящие, рубленые, смолой пахнут.
 
  Наступает время ужина. Сделали всё, как положено, не спирт-калошу подавали, конечно, а элитные напитки.
 
  После пятой рюмки разговор зашел об охоте, а в тех местах водятся шикарные дикие кабаны. Охота на них заманчивая, правда, порой опасная.
 
  Мой тыловик красочно описал москвичу, как раненый секач может запросто растерзать охотника своими грозными клыками. Позже выяснилось, что зря на свою голову рассказал.
 
  Проверяющего зацепило, он настойчиво попросил организовать ему такую охоту. Уж больно, видимо, хотелось похвалиться москвичу в кругу друзей своими подвигами.
 
  Времени оставалось мало, искать кабанов некогда, а охоту организовать необходимо, дабы проверяющий с хорошим впечатлением о нас убыл в главк.

  Я дал задание ребятам срочно что-нибудь придумать. Один сметливый старшина предложил использовать тушу кабана, которая оставалась в морозильнике с прошлой охоты. Он взялся все устроить. Дело, в общем-то нехитрое, - трясти ветками в кустах и хрюкать, изображая пришедших на кормежку кабанов. Проверяющий бросит в заросли взрывпакет, раздастся взрыв, затем страшный кабаний визг. Старшина мастерски изобразит визжание насмерть перепуганного секача, и все хором закричат москвичу: "Стреляйте в кусты, стреляйте!"
 
  Понятно, что в такой обстановке всадит он дуплет из обоих стволов в чисто небо как в копеечку, а после того, как проверяющий выстрелит, предусмотрительно укрывшийся в блиндаже от шальной картечи старшина вытащит дорогому гостю под ноги замороженную в холодильнике тушу, то есть по нашей легенде убитого им на удачной охоте секача. Оценка "отлично" по итогам проверки, понятное дело, будет обеспечена.
 
  Сказано, сделано. Всё рассчитали, всё продумали.
 
  Многие хихикали, предвкушая спектакль. Если бы знали, что получится в действительности, то плакали бы, а не смеялись.
 
  Утром вышли на охоту, подошли к назначенному месту. Тыловик вручил полковнику взрывпакет и объяснил, что все сейчас займут свои позиции, а как только послышится треск сучьев, ему следует спичкой зажечь шнур и бросить взрывпакет в заросли. Пакет взорвётся, от оглушительного хлопка кабаны крепко перепугаются и ринутся напролом из зарослей, тогда надо будет успеть выстрелить.

  - Все понятно, но мне спичек не надо, - вдруг сказал гость. - У меня хорошая надёжная массивная зажигалка имеется, подарок старого друга.
 
  - Хорошо, подожжете шнур зажигалкой.
 
  Все встали на свои места. Вскоре там, где притаился полковник, затрещали сучья. Кто-то ломится через заросли прямо на охотников! Полковник немного струхнул, вспомнив вчерашний рассказ о кровожадных секачах и трясущимися руками зажег шнур.
 
  Все бы ничего, только от волнения москвич положил в карман брюк вместо зажигалки взрывпакет с зажженным шнуром, а подарок старого друга, сияющую серебром тяжелую зажигалку, с силой забросил далеко в заросли.
 
  Секунда, другая, взрыв. В кустах ничего, а полковника сбивает с ног.
 
  Когда мы подбежали, на гостя страшно было смотреть, - весь чёрный от сажи и голый ниже пояса. Сорванные взрывом брюки разодрались в клочья, на обнаженных бедрах болтался один лишь ремень, а вся кожа ниже пояса ужасно обгорела.
 
  Полковник жалобно стонал, долго не мог прийти в себя и понять, что случилось. Мы спешно доставили его в санчасть и полдня отмывали всякими жидкостями.
 
  Вскоре стало легче, и он уехал, даже не дождавшись, когда мы найдем брошенную им в заросли ценную зажигалку. Предлагали ему взять домой кабанью ляжку, но он отказался. Неизвестно, рассказал ли он кому-нибудь об этой охоте, только количество проверок из Москвы резко сократилось!
 
  Офицеры дружно смеялись по ходу рассказа командира.
 
  - Что ж, братцы, всех с лёгким паром, на сегодня всё, пора готовиться к завтрашнему дню, - сказал комбриг и посмотрел на меня. - Вы, сар мушавер, просили вертолет в Гильменд. Завтра организуем. Спокойной ночи!


  Глава пятая. Вот люди, вертолёт посадить не могут!

  Утром Валерий сказал, что одного дня в Гильменде вполне достаточно для ознакомления с обстановкой. Слетать надо именно сейчас. Скоро будет много хлопот в Кандагаре, тогда все вылеты придется отложить.
 
  - Твои советники, Олег, пусть пока здесь занимаются подготовкой к кандагарской операции вместе с представителями других ведомств.

  Пешком дошли до летной площадки. Пока вертолеты загружались боеприпасами, мы стояли неподалеку.
Летные полосы были предельно загружены, постоянно приземлялись разные самолеты - пассажирские и грузовые, выходили пвссажиры, выгружались боеарипасы, бронетехника выезжала по трапу своим ходом.

  Аэродромная суета каждый раз отходила на второй план с прилетом или отлетом боевых реактивных самолетов, каждый из них аккуратно закрашен коричневыми и зелеными пятнами в тон покрытой зеленым кустарником коричневой горной местности.
 
  Реактивные истребители-штурмовики, похожие на неуклюжих птиц, выруливали на взлетную полосу. Через секунду они с ревом неожиданно круто, почти без разбега стремительно взмывали в небо. От неуклюжести не оставалось и следа. Машины летели на большой скорости, прижимаясь друг к другу. Казалось, командир и ведомый вот-вот зацепятся кончиками крыльев.
 
  Другие реактивные птицы в это время с достоинством заходили на посадку, выполнив боевое задание. Коснувшись колесами бетонной полосы, они выбрасывали назад белоснежные парашюты. Скорость резко падала.
 
  Рядом стояла группа офицеров, которая тоже ждала вертолет.
 
  - Вот техника, - восхищенно сказал один из офицеров. - Скорость и мощь потрясают!

  - Чепуха, - сказал плотный холеный генерал и презрительно выпятил нижнюю губу. - Два дня назад я присутствовал на испытаниях новых вертолетов, адаптированных к афганским условиям. Защищены толстой броней и оснащены новейшим мощным и высокоточным оружием. Скоро мятежники попляшут, их горы будут превращены в груду щебня!

  Генерал говорил уверенно, его речь лилась нескончаемым потоком, он никому не давал вставить ни одного слова.
 
  Мы не стали его слушать и отошли в сторонку.
 
  - Перемолоть горы, значит, убить афганский народ, - тихо сказал я Валерию.
 
  - Совершенно точно! Сверхновой боевой техникой афганскую войну в свою пользу не переломить, но кому-то, как видишь, не терпится испытать новое супероружие.

  Вертолет, в который мы, наконец, сели, стремительно набрал большую высоту. Пилот старался как можно скорее стать недосягаемым для душманов. В салоне стоял страшный гул, лихорадочно дребезжал корпус. Разговаривать было совершенно невозможно.

  Вскоре я увидел в иллюминаторе зеленые поля вдоль реки Гильменд. Привычные высокие серые горы с красивыми вершинами нехотя расступились перед зеленой речной долиной. Хвостовой стрелок приник к  пулемету, он внимательно следил за медленно проплывавшей внизу землей, но, как видно, ничего подозрительного не замечал.

  Когда приземлились, несколько минут ждали встречающих, но неугомонный генерал, похоже, не мог просто стоять и ждать, он успел рассказать забавную историю, уверяя, что он был ее свидетелем, на этот раз мы выслушали его с интересом. Дело было так.

  Пользуясь затишьем, вертолетчики привезли в Гильменд, как обычно, боеприпасы и почту. Ждали, когда подвезут груз из провинции.

  Вдруг совершенно случайно встретились два земляка, пилот из прибывшего вертолета и офицер, служивший под Кандагаром в пехоте, причем пилот считал своего земляка из пехоты погибшим. Нежданную счастливую встречу решили обмыть, как положено.

   Скоро подошло время вылета. Поначалу пилот чувствовал себя превосходно, но через какое-то время его непреодолимо потянуло в сон.
   
  Устав бороться с чарами Морфея, усиленными усыпляющим обаянием зелёного змия, он попросил стрелка-радиста подержать ручку управления.
 
   - Держи ее ровно, сиди смирно, курс установлен, долетим без проблем, а  когда покажется Кандагар, разбудишь.
   
  Радист крепко сжал ручку, а пилот с чувством выполненного долга свалился в салоне прямо на пол и сладко захрапел.
 
  Необычный полет прошел без приключений, а когда показался аэропорт, радист попросил пассажиров, сидевших в салоне, разбудить пилота.

  Один из пассажиров вежливо тронул спящего за плечо.
 
  - Вас зовут.
 
  Пилот продолжал громко храпеть. Радист обернулся с широко раскрытыми от ужаса глазами.
 
  - Будите его быстрее, я никогда не управлял вертолетом! Как мы будем садиться? Мы разобьемся!
 
  С земли пришло разрешение на посадку. Сжимая ручку управления побелевшими пальцами, радист испуганно вертел головой по сторонам.

  Пассажиры разволновались не на шутку, однако разбудить пилота не удавалось. Осознав, наконец, что теперь речь идет о жизни или смерти, они принялись бить сонного, удары посыпались со всех сторон, его тискали за уши и хлестали по щекам.
 
  Он вяло отмахивался от взбудораженных людей как от назойливых мух и не чувствовал боли.

  - Садитесь сами, а я еще немного посплю.
 
  Все были просто ошарашены таким поворотом. Уходили драгоценные секунды, и на борту началась настоящая  паника!

  Внизу медленно, но неумолимо мимо проплыл аэропорт, а вертолет вместо того, чтобы садиться, летел дальше, в горы. С земли одна за другой понеслись команды с приказом на посадку. Если бы на земле знали, что происходит в воздухе!

  Пилота пихали, таскали по салону, пытались поставить на ноги. Бесполезно! Секунду летчик стоял, даже поднимал голову, пытался открыть глаза, однако в следующую секунду он опускал голову и безвольно падал на пол словно тюк, набитый соломой.
 
  В аэропорту никто не знал, что думать. Вертолет, не реагируя на команды, продолжает уходить в горы!
 
  Радист, окоченев от страха, вцепился в ручку управления, словно она была последним рычагом, дающим надежду на жизнь, и ничего не соображал. Он разучился говорить и забыл свое имя. Сейчас вертолет либо разобьется о ближайший склон, либо его собьют.
 
  Вдруг в самый критический момент, когда все пришли в полное отчаяние и больше не надеялись разбудить летчика, кого-то из советников осенило. Он достал фляжку со спиртом и вставил ее в рот пилоту.

  Тот сделал несколько глотков, мгновенно вскочил и, разразившись трехэтажной нецензурной бранью, заревел басом что есть мочи:
 
  - Что за люди, а?! Безобразие. Вертолет посадить не могут!
 
  Он по-хозяйски влетел в кабину, небрежно отпихнул радиста в сторону, едва заметным движением кисти развернул винтокрылую махину и мастерски совершил посадку в назначенное место.
 
  Пассажиры лежали вповалку, не веря своему счастью, а он выглядел совершенно спокойно, словно ничего не произошло, только долго еще зло приговаривал:

  - Вот люди, конченые мерзавцы, надо же, из-за такой ерунды выспаться не дали!

Продолжение см. Палящее солнце Кандагара -3.