Селёдка под шубой

Канун Нового года. В кают-компании наряжена ёлка. За бортом полноводная река Конго плещет своей лёгкой волной. Ангола предоставила бережок для якоря. Здесь, в широком устье, кораблик ждёт своей очереди на выгрузку. Надо будет подняться против течения реки с сотню километров, там в порту Матади и будем сдавать мороженую, доставленную от побережья Западной Сахары.

Дедушка Мороз отмерил тринадцать счастливых ступенек вверх, ступил на мост. Не спеша, по-хозяйски погрузился в капитанское кресло, принял вахту. К слову, кресло это здесь было не всегда. Старое кресло от мерседеса протёрли до дыр. По волшебству появился торговец подержанной мебелью. Он приволок более подходящее: широкое, мягкое, обтянутое блестящей кожей, с механизмом массажа, который, впрочем, был неисправен. 20 евро собственных денег выложил Дед Мороз за это чудо преображения. Зато новое капитанское кресло имело как минимум два чудесных свойства. Сидя в нём, Дед Мороз неизменно вспоминал самые яркие и необычные сказки — это раз. И два — оно неизменно собирало вокруг себя слушателей.

Вот и нынче постепенно стала подходить ребятня: кто вахтенный, кто свободный от вахты. Образовался круг для общения.

— Что детишки, рассказать вам сказку, а может и не сказку? — начал Дед Мороз.

— Сказывай, послушаем.

— Послухаємо.

— Распавядай, — отозвались ребята в уже начавшей сгущаться темноте африканской ночи. Конечно, все разговоры на судне по-русски, но белорусские и украинские словечки нет-нет да и проскакивают в общении.

— Было это лет двадцать назад на рефрижераторе “Капитан Кузьмин”. Или ОАО, или ЗАО “СевРыбХолодФлот”? Память не удержала, как тогда называлась наша славная контора. События ведь развивались очень стремительно, делёжка происходила молниеносно. Плавсоставу за всеми тонкостями той борьбы за активы компании было не уследить. А битва на берегу велась нешуточная. Управленцы все свои силы сосредоточили на этой войне и, чтоб не распыляться "по мелочам", флот в полном составе передали в управление буржуям, компании East Wind.

Август 2001 года. Мы оказались без работы. Была на то объективная причина. Ведь рефрижераторы советских проектов имели сравнительно большой тоннаж. А данный сегмент мировых перевозок мороженых грузов узок. Объёмы Минрыбхоза СССР ушли в прошлое вместе с самим министерством. Потому мы часто оказывались в режиме ожидания груза. А надо сказать, капитаны каждого судна имели в своём распоряжении довольно объёмную инструкцию от ИстВинда о том, как поступать при всяких разных ситуациях. Вот и на случай такой неопределенности имелся специальный пункт: “...если у вас нет работы, и вы не знаете что делать, следуйте в исходную точку Key West”. Так “Капитан Кузьмин” (бывший ТР “Украинский комсомолец”), преодолев Атлантический океан, оказался в десяти милях от этого самого южного города Соединённых штатов.

Экзотическое место: с одной стороны этот самый Ки-Вест; с другой стороны, в 150 километрах, Гавана. Если упасть в дрейф, на течении 5-6 узлов, нас бы там носило… Пришлось бы заводиться, возвращаться… Глубины ж порядочные, на якорь не станешь. Удивление капитана от выбора такой точки в качестве стартовой было неимоверным. Пришлось проявить советскую смекалку. Зашли мы в Мексиканский залив, во внутренние воды Америки. Ну не сильно, так, на полшишечки. Глубины стали 50 метров, бросили яшку. Стоим тихонечко, слушаем 16 канал — ну, не гонят нас…

Простояли мы там неделю. А это, я вам скажу ребятки, место, где зарождаются все самые сильные ураганы. Ливни нас моют, громыхает, молнии бьют! Антенну сбило молнией. Наконец, пришло указание следовать вдоль побережья Америки на север. В заливе Мэн с базы “Даурия” взять груз мороженой селедки. Хоть какая-то движуха началась.

Во времена Союза наши пароходики быстро бегали, узлов восемнадцать, топливо кушали с аппетитом. Ко времени, когда я стал капитаном, мне оставили узелков двенадцать, на издыхании уже был кораблик… И вот, мы раскочегарились, мчимся вприпрыжку, 12 узлов. Убегаем от очередного циклона, разразившегося в Мексиканском заливе и следовавшего за нами по пятам. Узнаём из новостей, что этот ураган несёт разрушения на побережье, судёнышки топит в море. Где-то на траверзе Нью-Йорка из тех же самых новостей узнали про атаку самолётами на башни-близнецы. Этот теракт был посерьёзнее урагана. Интернета у нас не было, слушали радио. Все нервничали, ожидали чего-то плохого. Принимали радиограммы из конторы, в них только какие-то сводки обыденные…

Так мы и притопали в залив Мэн. Здесь, на мёртвом якоре, наша база “Даурия” — последняя плавбаза СевРыбХолодФлота. Надо сказать, тогда уже директором СРХФ был уважаемый товарищ Леванов, по-моему Альберт Филиппович. Я с ним только издалека был знаком, так как начальству на глаза не лез. А он капитаном когда-то был на этой “Даурии”. И далее, когда была смена руководства, он в администрацию привёл всех своих. Многие из его старого экипажа стали с ним руководить флотом. Другие плавбазы, около десятка, быстренько-быстренько при делёжке флота продали, на иголки перегнали. Но вот эту, “Даурию”, её капитан-директор Леванов берег. Как памятник… самому себе.

Прилепились мы к ним. С ужасом видим: ржавая, ободранная, на палубе шаром покати. Всё украдено... По рассказам экипажа: то ли их продали, то ли отдали в аренду какому-то столичному бизнесмену далекому от моря. Оклады положили самые маленькие, копеечные, не рублёвые даже. Потому на эти зарплаты пришли пенсионеры. На переговоры с нашим грузовым штурманом вышел капитан. Ему было около 70 лет — самый молодой. Старпом и второй штурман были еще старше. Тем было куда более 70-ти, по трапам они ходили редко и направляли по всем делам капитана, который был помоложе, ноги у него были полегче.

С восхищением мы смотрели на капитана базы. Там целая делегация у нас собралась у борта, расспрашивали его. Узнали много интересного. Он просил у нас провизию, потому что этот его судовладелец в рейс дал муку, сахар и соль. Сказал, что раз будет рыба, ничего и не надо. Хлеб будете выпекать и рыбой закусывать. Здоровое питание. Поэтому капитан у нас просил колбасы, мяса…

Организовывалась перегрузка мороженой селёдки. Ящики советские, по 33 и 36 килограмм, по три ледышки в каждом. Ни шатко, ни валко шла перегрузка. Было время понаблюдать за работой плавбазы. Эта работа сильно отличалась от работы в советские времена. В худшую сторону… Подходили американские рыбаки, траулеры с полными трюмами полуживой селёдки. Насосом эту селёдку перекачивали на плавбазу. Весовая, морозилка, три брикета в ящик и в трюм домораживаться. Какое-то количество рыбы было наморожено ранее. Недостаточное для нашего большого транспорта. Поэтому мы стояли и, по мере готовности, потихонечку загружались. Хотелось ускорить дело, но наш грузовой штурман постоянно следил, чтобы ящики были достаточной кондиции, минус шестнадцать хотя бы. Американские рыбачки подходили очень редко. База часто простаивала. Работа шла медленно, лениво.

Зато для поддержания порядка, чтоб старики-разбойники не хулиганили, в рейс им дали охранников. Эти хлопцы были в чёрной форме. Тогда это было в ходу — на судно посылать охранников. У них палки большие такие были. Всё время швартовки, охранники стояли вдоль борта, следили, чтобы с транспорта не передавали алкоголь. Кстати, я передал бутылочку капитану-ветерану “за знакомство”. Её тут же конфисковали. Капитана тоже контролировали, да, капитан был под надзором этих самых охранников. Как их назвать? — Представителей судовладельца… Потом, осмотревшись, конечно, я восполнил утрату. Это что касается организационных моментов… В случае, если местные варили брагу или делали самогон, их обыскивали, дубасили палками, отбирали всё.

В конце моей сказки размер селёдки сыграет решающее значение. Потому нелишне пояснить, что в заливе Мэн селёдка маленькая. Этот молодняк мигрирует севернее, к Ньюфаундленду, к Лабрадору. Там превращается в большую, ценную, настоящую селёдку. А здесь — так… Значит, грузились.

И вот, конец ноября, о нас вспомнили. Из конторы пришла радиограмма: следовать в сказочный город на Неве, в Ленинград по-нашему, по-советски. Покинули несчастную плавбазу “Даурия”. Весело, подгоняемые циклонами, с запада побежали на восток. В трюмах всего 4000 тонн селёдки, даже половину груза не набрали.

В порту Санкт-Петербурга наш лайнер поставили на самый первый причал. Вероятно, особая важность груза вынудила портовые власти определить нам место прямо напротив проходной. Ведь на календаре середина декабря. Как раз селёдочка к праздничному новогоднему столу россиян. Коммерсанты в службе реализации флота, наверно, потирали руки, предвкушая скорые барыши.

Стали ждать, кто же купит эту нашу селёдку. Первую неделю ждали с надеждой. Приезжали купцы, в основном с Кавказа почему-то, просили открыть трюма, достать ящик-другой, рассматривали и оценивали товар. Размер селёдки имел широкую градацию от микроскопического до гигантского. Самые исполинские экземпляры умещались на ладошке.

Купцы смотрели, обнюхивали и уезжали, ничего не купив. Один торговец-азербайджанец нам открыл тайну. Сказал, что если бы она была одного размера, хоть и мелкая, то взял бы на консервы. Как тюлька пошла бы… Но наш подлый размер — никуда. Всем барыгам в Питере было ясно, что наш пароход привёз не годную ни на что селёдку. Больше никто не приезжал.

Были даны объявления во все газеты. До нового года неделя. С Мурманска в помощь грузовому помощнику прислали технолога, который должен был помогать продавать наш товар. Снизили цену, началась продажа по ящику. Стоял огромный транспорт, сто семьдесят метров длиной. Подруливал очередной жигулёнок. Водила поднимался по трапу, давал талончик, просил выдать пару ящиков. Выходили вахтенные моряки, заказывали питание, открывали крышку трюма, грузовой помощник спускался в трюм (ниже одного твиндека, второго). В трюме находил нужный ящик из одной партии, второй ящик — из другой. Стрелами поднимали поклажу и выставляли на причал…

Уходил старый 2001-й. Экипаж транспортного рефрижератора “Капитан Кузьмин”, несмотря на все злоключения, весело встречал Новый год. На выходе из порта аллея такая идёт. И вот, из проходной выходишь... С утра до позднего вечера стояли женщины, начиная от школьниц и кончая пенсионерками, встречали моряков, кто их возьмёт. Конечно, самый ажиотаж при заходе в порт иностранных судов, а если их нет, то и "украинские комсомольцы" потянут. Знакомства происходили динамично. Картина, хотя и печальная, но с элементами комедии. И чего больше: комедии или трагедии? — мне неизвестно… Что ж, выручали девчонок. Старший механик завёл там семью, взял в дочки студентку Сонечку Мармеладову. Эти женщины снимали квартиры здесь же. Рядом с проходной ближайшие дома все были арендованы этими дамами.

Прошли новогодние праздники. Срок нам пришёл в док становиться. Думали, рядили. Решили эту рыбу выгрузить "на холодильник", все четыре тысячи тонн. Технолог остался в этом холодильнике дальше её продавать по возможности. Теперь коммерция пошла без нас.

А доки стояли на Канонерке. Залив уже полностью покрылся льдом. Буксиры нас обкололи, перетащили. Док притопили, внутри дока всё во льду. Мы туда залезли, тютелька в тютельку заползли. С огромными этими льдинами нас подняли. Целый месяц ремонтировались. Дальше мы должны были выйти, стать к причалу снова. Подготовиться к рейсу, взять топливо, груз… Но суть в том, что это селёдка даже через месяц не продалась. Продолжали платить за каждые сутки хранения какие-то огромные деньги. Не знали, куда её девать. Технолог этот сетовал, лучше б её за борт выбросили... Не знаю, чем эта история закончилась.

Такая вот несчастная американская селёдка, — подвёл итог своей сказке Дед Мороз.

Ребятишки помалкивали в темноте рубки. Для них истории старого капитана всегда навевали особый дух хоть благородной, но плесени, запах истлевающих летописей уходящего поколения. Зато под эти истории так хорошо грезилось об ожидающих их всяческих благах: о сказочных тальманских доплатах за перегруз, о тёплых встречах на берегу, о домашнем уюте, о праздничном новогоднем столе в кругу семьи с холодцом, с оливьешечкой и, конечно, с селёдкой под шубой.

27 декабря 2022 года.