Баллада о Стеклянном Человечке

     Если вы, любезный читатель, любите сказку Вильгельма Гауфа «Холодное сердце» так, как я ее люблю – то есть по крайней мере больше всех других сказок – и если вы, поразившись ее феноменальной приближенностью к обыденной жизни без того, чтобы она утеряла свою бессмертную сказочную субстанцию, хотя бы раз задумались о том, а есть ли в вашем житейском окружении люди, похожие на ее героев, и шире – могут ли они вообще быть – то в таком случае моя скромная персона окажется вам далеко не бесполезной, –
     послушайтесь моего совета : поезжайте в Мюнхен, и как можно скорее, не откладывайте это благородное дело : проверить великую сказку на ее жизненную эссенцию в долгий ящик, возьмите сверхсрочный отпуск, наврите работодателю что-нибудь насчет болезни ваших родственников, воспользуйтесь любой горячей турпотевкой и – добро пожаловать в нашей скромной баварской столице! отель ваш забронирован, но если вы хотите сэкономить деньги на ночлеге, приезжайте ко мне, у меня хорошая гостевая комната, она все равно пустует, кроме того, оба громадных балкона моей квартиры, все в бамбуковых решетках с плющами, выходят на Альпы, вам очень понравится! главное же, я вам дам адрес одного врача в Швабинге – это студенческий район Мюнхена – который и является, по моим тщательным наблюдениям, точной копией славного Стеклянного Человечка из упомянутой выше сказки.

     Объяснюсь : этого врача я узнал в бытность мою продавца ковров, он был знаменит тем, что выписывал больничные по малейшему желанию пациента и в безграничном количестве, я тогда вел войну ни на жизнь, а на смерть с моим работодателем, и потому такой врач представлял для меня бесценную находку, его адрес дал мне один приятель из бывшей Югославии, почти все пациенты этого врача были иностранцы, они приходили к нему только за больничными, и не было еще случая, чтобы, войдя в приемную, человек не выходил оттуда с заветным желтым листком, –
     нужно сказать, что получить больничный в Германии, не будучи на самом деле больным, не так уж и трудно : человек просто утверждает, что он плохо себя чувствует, а поди-ка, проверь, и вот он одну, две или три недели свободен, как ветер, –
     но врач все-таки подотчетен больничной кассе, теоретически она может его и проверить, а кроме того нужно учесть и немногочисленный обслуживающий персонал : что они думают по этому поводу и как они воспринимают происходящее? ведь одно дело выписать безосновательно больничный раз, другой, третий, десятый, а другое дело – выписывать его всем подряд в течение лет и даже десятилетий, и вот по моим наблюдениям вышло, что девушки в этой врачебной практике воспринимают своего шефа на полном серьезе, но это же невозможно! обычно врача нужно просить о больничном (если, конечно, вы на самом деле не больны), нужно немного симулировать, нужно убеждать, нужно, если хотите, требовать, словом, нужно немного поработать, ведь под лежачий камень, как говорится, вода не течет, –
     а тут сам врач спрашивает : «На сколько вас выписать? давайте сначала на одну неделю, а потом я продлю вам еще на одну», при этом, кроме измерения температуры, давления и заглядывания в глотку тот божественный врач, кстати говоря, чистокровный немец, никаких методов лечения не предпринимал, категорически! однажды моя жена пожаловалась на головную боль, так тот испуганно замахал на нее руками и твердо заявил, что с головной болью ничего нельзя поделать, вот разве что выписать больничный, чтоб она сама поправилась.

     Он был небольшого роста, имел непропорционально крупную голову, а голубые глаза его смотрели твердо и испытывающе, что на первый взгляд совершенно не соответствовало тому, чем он от открытия до закрытия своей врачебной практики только и занимался, в сущности, он не был таким простаком, каким мог показаться при первом посещении, у него были, оказывается, свои личные предпочтения, больничные он выписывал всем, это верно : такова была его жизненная задача, однако одним он их выписывал по чувству долга, а другим из любви, и чтобы ее добиться, –
     помните, как в сказке Петер Мунк никак не мог вспомнить волшебный стишок, который надо было произнести на Еловом Бугре, в самом сердце леса, чтобы Человечек появился?

                Хранитель Клада в лесу густом!
                Средь елей зеленых таится твой дом.
                К тебе с надеждой всегда взывал...

     «Но сколько он ни напрягал память, – замечает автор, – последняя строка никак не шла ему на ум», – вот также и я при первых моих посещениях, не умея найти путь к сердцу чудесного доктора, что-то лживо бормотал про мое плохое самочувствие и как хорошо было бы отдохнуть в домашней обстановке, –
     но все это было не то, доктор выписывал мне больничный, молча и неодобрительно качая головой, и лишь когда я однажды разговорился и стал просто рассказывать о себе, о своей работе, о семье, лицо его просветлело, глаза просияли, он стал часто и поспешно кивать, как будто говоря : «Да, это и есть та последняя строка, которую тебе надлежало припомнить».

     С тех пор мне больше ничего не нужно было просить у него, придя на прием и услышав знакомый вопрос : «Ну как ваши дела?», я уже никогда не говорил о своих болезнях – по совести, я терпеть не мог эти разговоры, а он, как я об этом только недавно догадался, тоже на дух их не переносил – а рассказывал ему что-нибудь из своей биографии, и он был очень доволен, складывалось впечатление, что эти сведения ему как пришельцу из другого мира, оказывались весьма полезными, –
     спустя четверть часа, высунувшись за дверь и увидев битком набитую приемную, он делал неописуемый жест, как бы говорящий : «Черт бы их всех побрал, не дадут поговорить по душам...», а затем, возвратившись к столу, выписывал больничный по максимуму, то есть на две недели, однако продлевать больничный он мог лишь на неделю, и тогда в его голосе звучала извиняющаяся нотка : «Вы, мол, понимаете, иначе нельзя...», – 
     да, и вел себя он точно так же, как тот оригинальный сказочный герой : те же нетипичные для людей ужимки, те же довольно странные и не совсем как бы к месту слова, –
     а главное : совершенно немотивированные даже с точки зрения врачебной профессии ежедневные и систематические деяния по освобождению простых людей – коими являются практически все работники, в отличие от работодателей – от тягостного, хоть и посильного ига «зарабатывания хлеба насущного в поте лица своего», точно он пришел в этот мир только ради этой необычной и слегка комической миссии,  у меня сложилось нешуточное впечатление, что вполне человеком его назвать нельзя, –
     но самое поразительное в его облике были глаза : напоминая по цвету летнее бозоблачное небо, они заглядывали в вашу душу настолько прямо и пронзительно и в то же время так безбольно и ласково, что при этом взгляде хотелось только одного : усесться удобно в кресло, расслабиться и рассказать чудесному доктору всю свою жизнь, не утаивая ничего, а в особенности болезненных и постыдных ее моментов, –
    право, никогда в моей жизни – ни до, ни после – не встречал я человека, которому готов был бы искренне исповедаться : быть может, потому, что воспринимал этого удивительного немецкого доктора не только как человека.

     Я вообще верю, что на земле живут не только люди и животные, но и существа из других миров, просто последние выступают в облике людей или животных, так уж получилось, других альтернатив пока нет, однако сущность их настолько отклоняется от привычного человеческого существа, что просто нельзя в них не предположить то, что я только что в качестве примера и предположил, –
     и хочется надеяться, что многие со мной согласятся, потому что хотя бы раз в жизни встречали человека, который нутром больше похож на ангела, гнома, демона или еще какого-то сказочного существа, чем на собственно человека : это, кстати говоря, первоосновная буддийская концепция, и жить с ней интересно, вольно и весело, кроме того, она, как пожалуй никакая другая, помогает понять окружающую жизнь, без нее я бы уж точно не понял моего любимого швабинговского врача, –
     между прочим, мое приглашение остается в силе, я понимаю : вам больничный от Стеклянного Человечка ни к чему, и вы все равно меня не послушаете, опять и в который раз полетев в Анталию, но какое бы там ни было теплое море, и как бы на убой вас там ни кормили – сознайтесь, только ради этих двух приманок вы и летите! – все же отпуск ваш, если по справедливости, иначе как насквозь пошлым назвать нельзя, и вы сами в глубине души это прекрасно знаете, просто вы пока еще не можете освободиться от железной хватки привычки, и с вами нужно иметь терпение, –
     а вот если бы вы слетали ко мне в Мюнхен и мы вместе зашли бы к моему любимому швабинговскому врачу – о, нет! это совсем не единственное развлечение, уж я бы позаботился о вашем отпуске, и вы не пожалели бы о потраченных времени и деньгах – так вот, к чему я веду? ах, да, в вашем отпуске – и быть может впервые – не оказалось бы ни йоты пошлости, а ведь это чего-нибудь да стоит.