Патриот

Ну конечно же, и меня не оставляет равнодушным Тучков мост! Или, там, Поцелуев …
Но я не о том – тогда бы я не удержался и непременно приплёл бы и Хельсинки со Стокгольмом – с верхней палубы Силья или Викинга, для вящей пошлости,  -
как бонус аддишн к тому, что не не нуждается ни в каких дополнениях.
А итого мы поимели бы замкнутый круг бессмыслиц типа: «Ах! Прага – самый красивый город, но Париж он как-то величественнее»… - Именно, что «как-то» …
Или: «В Сингапуре есть одно местечко – таки оно мне отчётливо напомнило Житомир».
Ну-ну, ценители прекрасного.
Щёлкайте дальше своими мыльницами, кадрируя строго по центру ушастую голову спутника по вояжу ...

А люблю смотреть в окно. Иногда я туда фотографирую.
А за окном - , угадайте с трёх раз, – ага, помойка! прямо по центру, но с годами я перестал её замечать, чего не скажешь об объективе.
Зато.
Когда салют, я с 13 этажа вижу, как крыши покрываются машущими и орущими людьми,
и боюсь за них – вдруг кто свалится.
Когда иней, деревья в щелях и провалах дворов становятся похожими на застывшие облака,
а когда май – на облака зелёные, трепыхающиеся.
И я боюсь за них – вдруг спилят.
Или опять в июне облепит черёмуху эта срань, и превратится нежное трепещущее ароматными лепестками дерево в платиновую мумию,
на которую в августе не усядется бурлящая стая дроздов, и не полезут дети ещё раз убедиться, что ягоды - горькие и вяжут …

Дети, играющие на асфальтовых полосках и гравийных прямоугольниках сверху кажутся мотыльками, а ползающие по асфальтовым полоскам автомобили – нестрашными, но я всё равно боюсь.
В моём дворе ничего такого не случалось, тьфу-тьфу, поэтому я боюсь всё больше и интенсивнее – смотрю, как едет самосвал, и … держу его взглядом вобщем. А на обвешанных роликами и велосипедами засранцев просто матерюсь сквозь два стекла: «куда ты, б-****ь! Стоять, придурок!» - им всё равно не слышно, а мне - помогает …

Если дождь, - мимо помойки ползут зонты.
Увидеть капли на лужах с 13 этажа невозможно, но если поиграть с собственным хрусталиком,
то можно увидеть сам дождь – светлые штрихи на тёмном фоне блочной девятиэтажки напротив.
В дождь, как известно, настроение резко улучшается. У питерцев во всяком случае. - Можно не рваться гулять, а сидеть с чаем и телевизором, поглядывая – нет ли просветов. - Нету? ну и ладно: сегодня – фильм с денирой и коньяк с колбасой …

Когда ноябрьским вечером по телику начинают качать патриотизм, - то призывая всех святых,
то целуя какие-то знамёна, - я глохну и слушаю шелест трепыхающихся деревьев,
я старательно слепну на смачные теракты, авиакатастрофы и досадные факты дедовщин,
и в моих невидящих зрачках встают виды из окон домов, ставших и бывших моим домом.
И мне начинает казаться, что я люто ненавижу немыслимо огромную уродливую Россию,
и даже - Питер, попытка осмыслить который всегда оборачивается головокружением, депрессией
и приступом мизантропии …

Не прозревая на воркующий телик, я пью и накладываю виды из окон - одно на другое,
и они мне кажутся всё краше и родней. Хоть иди уже целуй какое-нибудь знамя!
К счастью, тянет в сон, и тут уж не до знамён.
Наверное, я патриот. Сонный патриот этих никому не нужных деревьев, их щебета и шелеста,
патриот чёрных на белом снегу букашек-людей, щербатого асфальта, голубей и помоек.

Прекрасная и омерзительная страна, в которой меня угораздило родиться, не то что бы не трогает меня - но трогает в какое-то другое место. Возвращаясь в неё, я самым циничным образом юродствую на границе, кривляясь и сально обыгрывая словечко «Родина».
Любой психолог проконстатирует, что таким образом я просто защищаюсь от стресса.
Но, попадая в свой двор … в свои дворы … да на хрен мне вообще об этом с вами распинаться!

Хотя, нет, я закончу. – Даже просто проезжая свой двор насквозь на велике, я становлюсь сильнее, мудрее и добрее.
Пусть не надолго – до первого раздолбанного перекрёстка, где жирный бесстыжий дэпээсник напомнит о Гондурасе или (а то и «и»!) жирный бесстыжий урод с огромным золотым крестом на складчатой шее рванёт ничего не включая направо из левого ряда и я еле успею затормозить …
 

2009