вицца

Сколько верёвочке не вица. А – конец.
А) конец
Б) никакого «бэ», т.к. – конец
И) очень удобно
А я вот не ощущаю, ни удобства, ни верёвочек.
Это так кажется, что – верёвочки, а в реальности – ни фига.
Идёшь ты по улице. Раз идёшь, значит – куда-нибудь,
и она, улица, тебя как бы тянет. Как верёвочка. И вектор – ясен.
И развернись (вбок, опять же, - никак) – только потеряешь время. Или - работу, или - бабу
(это смотря, куда идёшь), но в конечном итоге – время,
а значит некоторое потерянное время спустя – опять будешь идти по улице.
Но.
Какая же это верёвочка? Когда ничего потянуть за неё нельзя, и вообще – потянуть,
и смотать – нельзя, и – не вьётся ни разу. Не свивается, не развивается.
Это – тоннель, в который можно падать, лететь, свистеть, сползать.
А верёвочек – нет.
Одни концы.
Каждый человек, каждая дверь, каждый званый и не званый обед или похороны,
или автомобиль. Особенно – автомобиль.
Мир состоит из концов.
А потянуть не за что. Ничего не вытянуть, поэтому и начинает казаться,
что вытягивать – нечего.
Отсюда – всякая бесовня, мистика.
И всякие глупости, вроде силового поля на Москвой, в виде сетки,
которое удерживает все концы в нужной ориентации – как намагниченные опилки.
И всякие религии. У кого попроще – попроще, из книжек.
У кого плотность потребления более чем в 2 раза выше среднего -
своя, личная религия, невроз называется.
У кого более чем в 2 раза ниже среднего -
сама дешёвая и доступная. Бабло называется.
Никаких верёвочек.
Отсюда – бубнёж вместо общения.
Под коньячок.
Мне бы оно на хрен не нужно, такое общение,
но во-первых – Она … не то чтобы настаивала, но всем своим нутром хотела, хотела, хотела -
чтобы я попался.
Во-вторых – мне самому было интересно.
Всё ж таки – Её друг. И не только (или не столько), но – что-то вроде гуру. Полугуру. Недогурок, короче …
Почти член семьи. Где-то между Её мужем и их собакой – по своему в этой семье положению.
Он подвалил прямо на светофоре – вылез наверное из тачки перед поворотом и подвалил,
пока я любовался убывающими красными секундами.
Ни хера он не экстрасенс. Да и слово это вообще дурацкое!
Подумаешь, узнал! А фотки на что?
Я даже задумываться не стал – может, вообще он или ещё кто меня пропасли предварительно.
Нет, я понимаю, что так думать – паранойя, но я ведь и не думаю!
Просто – может. И нефиг думать.
Подвалил и говорит: «я смотрю ты ходишь как все – на зелёный!»
Я буркнул было «чё?…» но успел врубиться, что чел меня знает,
и говорю: «так голубого – хрен дождёшься! раз в полтора часа врубают.»
Он пошутить попытался, тебе мол голубой ни к чему,
а я уже на красный пошёл – вижу, что машин на Башенной нет, и – потопал.
Ему с перехода вполоборота махнул: бывай, мол.
Тут уж он – впросак. Хожу я быстро, а он – полноват-с.
Догнал, подрастерявшись, изложил намерения.
Я вежливо выслушал, один только раз «ёбтути» вставил.
В итоге – общаемся мы под коньячок. Я спокоен, о себе – мало, расслабляюсь,
жду, когда Её муж явится и мне яйца отрезать начнёт.
Гуру трёт чего-то неубедительно, я в сотый раз мысленно примеряюсь к его морде.
Задача с подвохом – он сантимов на 10 повыше и грудь с пузом - одним колесом – подскочить мешают.
Она говорила, что он меня в телике увидел и сразу узнал.
Чушь, думаю. Там передача была про ленинградское телевидение -
ну и в главе о том, как охренительно много внимания юношеству уделяли, - я собственной персоной, сижу с умным видом в передаче «Парус» и какому-то жиду-журналисту киваю и поддакиваю.
Правдоподобно. Работал у меня дед на телестудии. Водил, показывал, сажал, стёбу ради на съёмки всяких передач.
Было. Но в то, что этот шаман-абитуриент меня именно так опознал, ни разу до этого даже на фотках не видя, - это конечно фигня.
Доходы у меня – средние. Свечку могу поставить, могу с айзером об исламе поболтать,
но в Ейного гуру конечно не поверил. А вот морду набить гуре – желал.
Посасывал ихний задристанный мартель и думал:
«Вот коньячок кончится, - и обязательно набью …».
Потом Она пришла. Мы сухо поздоровкались, она сделала звонок на дачу няне и принялась пить Мартини,
а гуру оживился и стал про Новую Землю байки рассказывать.
А я - про совхоз. Мне больше не про чего.
А она типа скучала.
А на компе ихнем на реверсе какая-то протяжная электронная музыка крутилась.
А муж так и не пришёл.
и коньяк медленно, медленно допивался, а морда так не набилась, потому что - на фига?
Ушёл я за полночь, будто не приходил.
Помню, он нас фоткал зачем-то.
Отпрыгивал в сторону, чтобы наши рожи друг на друга без фотошопа наслаивались – и неуклюже клацал самсунгом,
а я лениво и важно давал советы – как клацать.
Ещё помню – как на метро успел и ужасно радовался.
И ещё – как мою память наутро словно адриланом промыли,
и я помнил одновременно всё и не только события, имена, даты,
но и все все-все-все свои ощущения –
например, как ждал Её звонка, а сам не звонил и мучился от чего-то вроде собственной подлости, как изнывал от того, что надо о чём-то говорить,
а – не хочется, потому что уже поздно и хочется домой,
как изнывал (совсем уже по-другому) – от сексуальных фантазий,
в центре которых вроде бы была Она, а вроде бы и вообще непонятно кто,
и как тупо боялся идти на какой-то экзамен,
и как вспоминал все эти ощущения – вдруг ни с того ни с сего -
тремя годами позже, пять лет, семь, двенадцать и шестнадцать спустя,
после того как мы расстались. Навсегда.
И – массу других, презабавнейших ощущений,
не имеющих, я уверен, уже никакого отношения ни к чему.
Красивое такое мартельное похмелье.
И ещё помню, как забыл это всё напрочь (а чё там помнить-то?)
и как вспомнил – когда верёвочку нашёл.
Конкретную.
И можно было потянуть. И было что вытянуть.
Я взял ножницы и с усилием ими щёлкнул.
И вся фигня – авоськи над Москвой и голубые светофоры,
Её всевозможные портреты сразу во всех возрастах, одеждах и позах,
вкус мартеля и названия заливов на Новой Земле – вся вся фигня встала рядом, ни сколько не мешая, и уставилась туда же куда и я.
И - брызнула и остановилась кровь,
и - воздух дал знать свой резкий вкус и жестокую плотность,
и ослепило,
и кто-то закричал,
и бесконечное количество концов смотрело своими тупыми и острыми обрубками,
туда же, куда я и вся фигня у меня за спиной,
удивляясь
и радуясь



8.06.09