Глава 22. Новая весна

18+. Присутствуют упоминания о нестандартных женских сексуальных отношениях.



Звезда Лейтена, Планета Гуриасс, Хилликийское королевство, имение Графини Сеттской. 4 день Поры Синего Шатра 2170 г. Эры Великого Пророка. (19 апреля 2335 г. по календарю Земли).



Юная весна-красавица окончательно вступила в свои права. Солнце каждый день поднималось в синем небе все выше и выше. Зеленели травы на лугах, на которых уже паслась крестьянская скотина, а из леса за упитанными ревущими животными алчущими глазами наблюдали когтистые хищники, пытаясь улучить момент, когда вооруженные пастухи будут смотреть в другую сторону.  Днем было уже довольно жарко и зимние вещи селян отправились в сундуки. Распустились в  полях первые весенние цветы, щебетали в поднебесье птицы, радовались, кликали солнышко  мелькающие в небе птерозавры. В лесах, правда, было еще сыро, да кое-где в хвойных борах еще можно было найти последние островки стремительно исчезающего снега. Лесные чащи оглашались воем и ревом бьющихся по весне за самок здоровенных двуногих ящеров. Ночи, правда, еще были прохладными.

А в имении графини жили в ожидании грядущего праздника. Ждали домой барыню, да не с пустыми руками, а с подарками.

Священница Моане, живущая в доме Жю Сет, многое узнала в эту пору о житье-бытье своей извечной соперницы, и мировоззрение ее во многом повернулось с лета на зиму*.

Первым ее познанием стало то, что прислуга в доме графини одевается получше, побогаче иных свободных горожан и чувствует себя весьма вольготно, не стесняясь перемывать госпоже косточки в ее отсутствие. Но даже ворчат о ней с каким-то уважением, – мол, барыня, конечно, и стерва порядочная, и страшна в гневе, но лучше житья, чем у нее в доме, не сыщешь.

Второе – что слухи о ее «кровожадности» и распутности были самую малость преувеличены. Точнее, не преувеличены даже, а составлены неверно. Как-то раз Моане случайно услышала перебранку, когда ссорились две девушки:

- Вот я госпоже все расскажу, что ты про нее брешешь!

- А я про тебя расскажу, и что? Я говорила, что у нее две полюбовницы до Ули были, это правда, она и сама этого не скрывает. Она им недавно свободу дала и замуж выдала! За это она не так разозлится. А ты сказывала, что у нее роман с городским губернатором был, а это ложь! Госпожа вообще мужчин не переносит! Вот за это она тебя высечет до рубцов кровавых.

- А ты докажи! Тебя саму высечет, что визжать будешь!

- Да и ладно, потерплю! Она только десять первых ударов сильно сечет, потом уже так, для виду… Подумаешь! А вот тебя спать с собой заставит и шелковой любовью заниматься!

-  Да и пожалуйста! Хоть высплюсь по-человечески! Заодно Ули подвину, а то ишь, любимица госпожи выискалась! Я тоже деньги да подарки хочу! Чем я хуже Ули? Я даже моложе буду. И красивее!

- Ты? В каком-то месте ты красивее? Вот я, да, красивее Ули в сто раз! Только вот госпоже белокожие да курносые нравятся, чисто варвары!

- Нет, Ули порченная… Старый барин ее, говорят, испортил, да выгнал. Она к госпоже нашей и сбежала… Госпоже порченные нравятся... А скромница ей зачем? Будет в кровати лежать, глазами моргать, как дура!

- А ты бы не моргала, как дура?

- Я бы не моргала! Подумаешь, работа, лежи да барыню ублажай! А она тебе за это деньги дает, подарки, да шоколадом куалийским кормит! Да хоть всю жизнь работала бы так!

- Так есть такая работа! Публичный дом называется!

- Я тебе, ящерица сутулая, за такие слова все волосы выдергаю..!

Перебранка действительно чуть не переросла в рукопашную, но тут пришел лесник и всех разогнал. В смысле, пришла Рамла с большой скалкой:

- Это я сейчас вам обеим волосы на кулак намотаю! А ну марш работать, а то в отсутствии госпожи я плеть возьму! Чтоб у вас обеих языки повываливались, змеи! А ну, кому деревяшкой вдоль спины Святую Молнию прописать?!

Моане немного выпала в осадок от таких тайн Сетского двора. Она-то думала, что богатая хищница Жю Сет силой тащит «на растерзание» понравившихся ей жертв, несчастных молодых девиц, а тут, оказывается, между «жертвами» еще и конкуренция существует, кого терзать будут! Читать морали девушкам она пока не решалась, помня, что находится в чужом доме.

И атмосфера в доме была вполне семейная.  «Угнетенные» служанки и "замученные" невольницы (вполне прилично одетые и с характером «палец в рот не клади, руку откусят») ругались между собой довольно часто, даже пару раз чуть ли не в волосы друг другу вцеплялись, но все же друг друга любили и помогали, будто родственники. А купленная когда-то на аукционе, как живой товар, негритянка Рамла, в отсутствие Жю Сет командует всем домом. И есть еще флегматичный, невозмутимый седой Стор Клонто, который куда-то ездит, встречается с какими-то людьми, потом телефонирует графине по специальному «волшебному глазу». И все друг с другом помаленьку общаются, смеются, хвастаются, сочувствуют…  Свою хозяйку обсуждают…. Силве, ее, Моане обсуждают… В общем, Жю Сет перестала быть в сознании Моане каким-то потусторонним монстром, превратившись в обыкновенного человека, женщину, хоть и капризную, но и с достоинствами. Достоинствам графини, кстати, почти все девушки завидовали и мечтали о таких же…

А раньше Моане на полном серьезе думала, что здесь, в имении Сетт, царит жестокая тирания, а люди забиты и замучены до крайности. А здесь жизнь кипит на зависть иной оперетте!

Сама Моане тоже будто перенеслась в какой-то сказочный мир. Она не жила здесь затворницей или пленницей, она во всем помогала людям, и сама трудилась, как могла, не гнушаясь и ручной, нечистой работы.

 Утром она вставала на волшебную круглую платформу, которая сама знала, куда ей лететь, и мчалась в церковь, на утреннюю службу. Потом возвращалась в дом Жю Сет и здесь занималась теми же делами, - исповедовала, помогала словом, советом, а вечером проводила краткое богослужение в самом доме ведьмы, на которое собиралась вся прислуга, и даже хмурые разбойники Груаппе захаживали, робко стояли в гостиной. Пару раз поприсутствовал и кузен Стеллы Хорсе Жю Клидат, - на редкость приятный, образованный благородный мужчина, вот только все время "под градусом". Познакомился он и с Силве, звал в гости Моане и племянницу, обещал пожурить свою сестрицу за все ее художества.

Моане сдружилась с трудолюбивой Рамлой, которая рассказала ей, что жутко боится за свою хозяйку, которая рискует жизнью ТАМ, в небе. Моане очень удивилась такой беззаветной преданности и почти что материнской любви рабыни к своей повелительнице. Бывает же такое?!

Моане помнила, что хлеб свой должно добывать честным трудом и бралась за любую работу. Например, помогала Рамле на кухне, девушкам-служанкам убирать комнаты, иногда натыкаясь на следы игрищ графини или на давно забытые вещи. Все найденное Моане относила Рамле, хотя иные вещи ей и в руки было брать противно. Рамла осенялась Молнией и просила прощения за свою хозяйку, обещая с ней сурово поговорить. Спрашивается, и кто здесь хозяйка?

Моане даже выходила с метлой на аллею и подметала дорожки сада, подстригала кусты, помогала крестьянкам собирать первые плоды и ягоды. Своей скромностью и трудолюбием Моане заслужила всеобщее уважение, даже у разбойников, которые почтительно кланялись ей, прося прощения за свои действия в тот черный день.

Оказывается, в самом доме графиня не возбраняла исповедовать хилликианскую веру. Был краткий период в начале весны, когда пыталась запретить (те самые черные дни, когда Силве отдавали в неволю графине), но, как рассказывали сами слуги, именно юная «барышня» и заставила (уговорила, умолила) Черную Ведьму разрешить вновь исповедовать Святую Веру. Как она ее убедила – только Бог и Пророк знают. И вот за это Моане очень беспокоилась, - что тут произошло? А Силве ей не рассказывала.

Да и сама Силве изменилась. А вот в лучшую или в худшую сторону, - это как посмотреть… Повзрослела она сильно, хмуриться стала чаще, деловой стала, - но не забывалась, не смотрела в одну точку, как бывало раньше. НЕ ВЫКЛЮЧАЛАСЬ… И именно, что деловой, - приходит рано с утра к Рамле, спрашивает, что делать надо, что может – выполняет по дому, вместе с остальными служанками, которые ее немало уважают, а потом идет заниматься, да книги читать, - Жю Сет ей приказала заниматься самообразованием. Блокнотик себе завела, дела туда записывает в список, и потом исполняет. Так Жю Сет ее научила…  А сейчас у нее работа – библиотеку графини разобрать, где уже которое поколение пауков новоселье справляет, да список составить. Чисто маленькая приказчица! Так она еще крепостных девушек читать, считать и писать учила понемногу, особенно свою подругу Ули. И про это Жю Сет тоже знала и ... была абсолютно не против!

Горько Моане видеть племянницу, дворянку, прислугой у Черной Ведьмы. Но что она могла поделать? Жю Сет, кстати, на Силве не так уж и давила (Не знала Моане, какой кошмар пережила ее племянница в самом начале!) И одела она ее дорого и красиво, вот только излишне по-взрослому. И Моане боялась, - не покусилась ли Черная Хищница на…? Дальше она и думать не хотела.

А уж вечером они оставались одни, и все было, как раньше. Силве опять оттаивала, они вместе читали книги, беседовали, а потом Силве засыпала у нее на коленках, пока Моане гладила ей волосы… А уж ночью Силве приходила к ней, и они засыпали в обнимку, как и раньше... Моане что-то мешало любить ее по-матерински, безусловно,  -  все же она любила Силве именно как неродная тетка, как бывшая жена ее дяди. Наверное, сказывалось отсутствие своих детей… Но все же больше ЖАЛЕЛА, чем любила.

И все же появление Моане в доме Жю Сет стало очень своевременным и пошло девочке на пользу. Моане удивилась, что Стелла переступила через свою гордость и неприязнь к ней, и стеснила себя ради Силве.

У Силве появилась подруга – невольница Ули. И если Силве не работала по дому, и не была с ней, с Моане, то секретничала о чем-то с Ули. Это не могло не беспокоить Моане. По слухам, Ули была девушкой «нечистой», порченной… Чему она научит благочестивую Силве? Да, и еще, -Ули вообще никого не стыдясь, говорила, что любит госпожу Стеллу больше всех на свете.
                               
А когда прилетела Стелла в очередной «отпуск», Моане, да и вся дворня, поразились разительным переменам, произошедшими с графиней.

 У Жю Сет на левой стороне груди появилась новая куалийская награда, рядом с первой, – еще одна круглая медаль, на этот раз серебристо-металлического цвета, на серо-синей пятиугольной колодке.

Но сама графиня немало постарела.  У нее появились морщинки под глазами, были заметны несколько седых ниточек в пышной,  черной короне волос. Это все еще было не так заметно. Но глаза…

Моане помнила Жю Сет до отлета, помнила ее нахальный, озорной взгляд красивой стервы. Сейчас по глазам ее можно было подумать, что она прожила уже целую жизнь и видела своими глазами, как рушится мир, и ангелы с трубными голосами зовут души на Последний Суд Божий. И, да, - над верхней левой бровью у графини появился небольшой, едва заметный шрам.

И сигареты…. Теперь графиня почти непрерывно курила. Сигарету за сигаретой, безо всякого мундштука, как мужчина. Несомненно, там, на звездах Жю Сет пережила что-то страшное. Даже Рамла забеспокоилась:

- О, госпожа, нельзя так много курить! Что вы, мужчина что ли? Это же вредно для женщины! Да и что служанки подумают? Что с вами происходит?!

- Пусть что хотят, то и думают… - ответила Жю Сет, глядя куда-то в стену. – Акклиматизация у меня… Привыкла уже к воздуху, бедному кислородом…

- А откуда у вас куалийская медаль?!

- Да…так… - нахмурилась госпожа. – Камней космических много перетаскала с неба, а там серебро было… Вот мне и дали…

- А шрам откуда?

- Ой, игралась я с кошечкой, погладила ее по животику, а она вырываться стала, да и поцарапала меня маленько! Или вы не знаете, что у куалийцев тоже кошки живут? Еще вопросы будут, госпожа прокурор?! – раздраженно ответила Жю Сет.

Рамла неодобрительно покачала головой, не веря ни единому ее слову, и пошла в кухню.

- Ваша Светлость, разрешите спросить вас? – уже не выдержала и Мать Муна. – Не сердитесь на меня за назойливость, но мне, право, интересно, - а что вы там делаете у куалийцев?

- Да разное… - устало посмотрела на нее Стелла Жю Сет. – Вожу, в основном… Камни с неба* собираю, солдат перевожу, почту забираю… Ничего такого экстремального... Возчиком при штабе работаю, в общем… Вы только меня не допрашивайте, мне сейчас даже думать больно от усталости. Я вам, кстати, подарок привезла! Извините, топора нового не было! Куалийцы топорами не пользуются. Они их в музеях хранят.

С этими словами Стелла протянула ей коробку из материала, похожего на очень плотный картон. В них Моане обнаружила пару черных сапог из неизвестного, но добротного материала. А слева от сапог – блок сигаретных золотистого цвета коробок-пачек: часть с красным кружочком, часть с синим. И название на неизвестном языке. Моане покраснела – она всю жизнь стыдилась своего греха, но поделать ничего с табакокурением не могла.

- «Yava». Здесь крепкие и обычные, – сказала Стелла. – Попробуйте, какие лучше… Я сама к русской «Yave» приохотилась, рекомендую… А сапоги крепкие, хорошие… И водонепроницаемые. Они, кстати, летать могут… Я вам потом покажу…

- Благодарю вас, Ваша Светлость, - поклонилась Моане. – Я здесь тоже сложа руки не сидела. Хоть я и священница, но хлеб свой зря есть не хочу. Чем могла, помогала….

- Я знаю, мне уж рассказали… - усмехнулась графиня. – Вы тут службы служите для прислуги? Дом совсем в богадельню превратили? Порядочной нечистой силе и присесть некуда скоро будет… Нет, я не то чтобы в претензиях, может оно даже и хорошо… Потом поговорим… 

А между тем, в гостиную, где они находились, сбежалась почти вся прислуга в доме. За подарками… Сплошь молодые женщины…

Все процессы жизнеобеспечения в доме остановились… Девушки и женщины, служанки, крепостные и личные рабыни Жю Сет с редким азартом и ожесточением делили подарки, которая привезла графиня. Кое-кто по инерции убирал со стола, кто-то подметал, поглядывая в сторону пункта раздачи слонов, чтобы про нее не забыли. А графиня стояла и распоряжалась:

-   Низа! Ты две пары чулок заказывала? Держи три. Айя! Помнишь, я тебя за волосы драла и серьги твои поломала? Так вот тебе новые сережки! Из титана с рубинами, лучше прежних. Бешеных денег стоить будут! Только на рынок не надевай, щипачи* вместе с ушами снимут, и не заметишь! Графиня Жю Сет свое слово держит! Соаре! Кто платье заказывал и косметичку? Держи! А это на зиму для мальчишек твоих, чистая шерсть! Гуна! Держи, ночной наряд тебе, чтобы мужа соблазнять! Оденешь его разок, и на других баб он и смотреть не будет! А если будет, ко мне приходи, мы ему отомстим! Куалийки в этом ночью шалостями всякими занимаются, а чем наши женщины хуже? Ханнаве! Лекарства для ребенка куалийские. Хорошие, хорошие, африканские, считай, что себе брала… Ули! Улити!

- Здесь я, госпожа! – выскочила вперед сияющая девушка.

- Держи! Платиновое колье тебе, как у барыни благородной! А это твоей сестренке, платьев набрала… И «умное» колечко… Зайди потом, покажу как пользоваться!

- Спасибо вам, богиня моя! – От избытка чувств Ули бросилась на колени перед хозяйкой, но та, нахмурившись, жестом руки отогнала ее, - не афишируй, мол….

- А почему это Ули такая красота? – послышался чей-то недовольный голос. – Я тоже такую хочу!

- А то сама не знаешь… - ехидно ответил другой голос. – Она же «личная», для личных нужд!

- Так, а кто тут по плетке соскучился?! – разозлилась Жю Сет. – У кого-то язык длинный, во рту мешается?! Так я укорочу горячей железкой зараз! Кому хочу, тому и дарю подарки дорогие! Рамла! Где она! Ко мне, моя покорная рабыня!

- Чего вам еще?! Делать нечего?! – недовольно проворчала «покорная рабыня» с половником в руках.

- Держите! – Жю Сет ухнула ей в руки роскошную, мягкую шубу до пола и два шелковых халата.

- Мамочки! – завизжала Рамла, оглядывая сокровище. – Это мне?! Где же я такую роскошь одену-то?! Да такой шубы и у королевы нет!

- На зиму вам! На базар ходить будете, чтоб перед вами лавочники вприпрыжку дверь отворяли! Она еще и цвет менять может, и разговаривает… А в халате разрешаю вам на работе находиться. Все лучше, чем эта ваша жуть, которая на вас сейчас.

-Спасибо вам, госпожа! – заслезилась кухарка. – Ангел, а не хозяйка! Только что же вы одних зимних-то вещей набрали?

- Ну вы же меня сами так учили, – по весне и летом зимние вещи дешевеют! Летнее зимой надо брать, а зимнее – летом. Вам летних не хватает? Один мой шкаф могу пожертвовать. Моане!

- Я, Ваша Светлость, - улыбнулась священница, глядя на добрые дела графини.

- Возьмите… Я тут Силве курточку привезла и платьишко легкое, на лето… А это ожерелье я ей сама отдам, когда она вернется. И коробку пирожных, «Красный Октябрь». Так, а кто конфет хочет?

- МЫ!!! – закричали все женские голоса в доме.

- Еще одна «личная»! – раздался уже знакомый женский голос про Силве.

- Ох, я тебя, мерзавка, сегодня кнутом-то попотчую! – разгневалась Жю Сет. – Язык, как помело! Задница твоя сегодня как винная ягода будет, обещаю! Или, правда, на язык клеймо поставлю, дождешься!

- А чего, как помело?! А я тоже к вам в личные хочу! И стараться буду не хуже!

- Ты будешь стараться?! – удивилась Жю Сет. – Да тебя не добудишься до света, особенно по «божьим» дням*! Сиди уже где сидишь, и не греши! Мужчин лучше позови!

Дошла очередь и до Клонто, и до Груаппо с его молодцами. Клонто пожаловали, также как и Моане, новыми сапогами, яловыми, со скрипом… Моане впервые за все время пребывания в доме нечистой силы увидела, как расцветает лицо старого вояки, как он встал по стойке «смирно» и вытянулся во фрунт перед графиней:

- Вольно, сержант! – добродушно улыбнулась Жю Сет. – Такие вы хотели? Ручаюсь, что таких сапог и у генерала не было. Они, кстати, с подогревом. И очки вам, вот… А вам, господа, кожаные портупеи привезла. Хорошие, для охоты, с универсальными подсумками и кабурами, для пороха, для патронов, для ножей… Вы ведь охотники?

- Да нет, мы пастухи скорее, а не охо… Ах, ну точно, конечно, охотники! Забыл! – хлопнул по лбу спохватившийся подручный Груаппо.

- Да, есть такое увлечение, - поохотиться иногда! – хитро оскалился главарь «охотников», с почтением снимая шляпу. – Благодарим вас, хозяйка! А ну что, деревенщина, забыли, как надо благодарить благородную госпожу?! – прикрикнул он на своих архаровцев.

Разбойники, как один, сняли шляпы и поклонились, будто отряд мушкетеров перед королевой.

- В следующий раз что-нибудь для девочек своих закажете… А сейчас, господа, прошу вас помочь. Нужно электростанцию с корабля выгрузить… Я все-таки откреплю наше имение от государственной сети, которая деньги жрет! Сама светом торговать буду!

Тут госпожу позвали, сказали, что прибыл один из тех мужиков-лесорубов, с которыми она когда-то искала бревна. Жю Сет с небольшим свертком выскочила в переднюю, где уже кланялся ей старый знакомец Гулар – дюжий седой мужичина в телогрейке, солдатских штанах и высоких сапожищах.

- Доброго тебе здоровьичка, барыня! – Гулар улыбнулся во весь свой беззубый рот, потом сразу нахмурился. – Слыхали мы про молодого барина… Горе какое! И тебе, слыхали, непросто было… Вижу, постарела ты от горюшка совсем… И рады бы помочь, да чем тут поможешь! Мы, барыня тебе меду собрали в лесу, дикого! Вон, я бочонок привез!

- Ой, не напоминайте, Гулар, - скривилась, словно от боли Стелла. – До сих пор его голос слышу!

- Молчу, молчу, - понимающе махнул рукой Гулар. – Упокой, Боже, душу чистую!

- За мед спасибо, пригодится! – улыбнулась сластена Жю Сет. Но глаза ее так и остались старушечьими. – А я ведь вас не просто так позвала. Помните, вы говорили, что вам бы такой прибор, которым бревна таскать можно? Так вот он! Берите, он вашей артели пригодится!

- Ой, барыня! – испуганно схватился за голову Гулар. – Да я так сказал… Да как же нам с таким колдовством обращаться-то, мы-то мужики простые! И деньжищ-то наверное стоит великих!

- Слышать ничего не хочу! – надулась барыня. – Берите и владейте! Где бы мы, господа, без вас, тружеников, были?! А потом я и дальше хочу у вас лес брать по низкой цене, так вот вам и вложение мое в дело ваше!  Пользоваться им и ребенок сможет… Сейчас покажу!

Пока Стелла объясняла дровосеку, как пользоваться прибором из будущего, Моане вновь погрузилась в раздумья… Оказывается, Стелла еще и привозит вещи своим слугам, да еще и за свой счет?! Это уже просто в голове не укладывалось! О ее строгости она слышала, слышала, что она со своих жертв и неугодных чуть ли не кожу заживо сдирает, а оказалось, она их еще и обеспечивает, и одаривает?! Это меняло ее представление о Ведьме напрочь. Или это она опять устроила спектакль для нее, Моане, чтобы показать себя хорошей?

На самом деле Моане ошибалась на счет Жю Сет полностью. Жю Сет и правда почти всегда привозила своим слугам какие-то обновки. Разумеется, не всегда и не всем, но частенько... И объяснялось это не благородством, не лицемерием и не желанием презентовать себя с лучшей стороны, а куда прозаичнее… 

Стелла, погрузившись в мир хилликийской деревни, просто влюбилась в нее. И переняла многие особенности сельского менталитета. И для селян и для слуг своих она была сейчас не только госпожой и не только благородной дамой, но и удачливой селянкой, которая вроде как ездила в город и приехала домой, - а удачливая селянка должна привезти подарки для своих земляков. Обыкновенный деревенский, хуторской менталитет… И ее слуги и невольники, получается, и были ее земляками-селянами, с той же ЗЕМЛИ, которую они обрабатывали, и которых оставить без какого-никакого подарка, - ну просто свинство! А Стелла была вроде как старшей, главной, хоть и благородной, но все же СЕЛЯНКОЙ.

Она могла пользоваться плодами их труда, могла бить и наказывать их, могла увести в спальню понравившуюся девушку, - но за этого она и заботилась о них, как старшая. И лечила селян, и принимала роды, и помогала деньгами и зерном, и судила по справедливости. И, - это Моане выяснит позже и снова будет удивлена, - Жю Сет вовсе не была барыней-белоручкой. Она сама умела и шить, и стирать, и еду могла приготовить, и даже скотину доить, хотя сама молоко на дух не переносила. И нередко грозная барыня могла и к плите встать, или к столу, резать и чистить овощи в помощь своим кухаркам, или отправиться вместе со служанками посуду мыть, или даже тряпкой и руками на коленях вымыть пол, если уж совсем припрет. Пару раз она принимала роды у скотины, помогая новому животному появиться на свет, - проще говоря, вся в выделениях и навозе, вытягивала за задние ноги теленка из утробы самки. И песни народные, женские, про нелегкую судьбу она знала, и любила.  Поэтому она и была для селян СВОЕЙ, народной барыней. Уроки жизни в селе Жю Сет уяснила на «отлично». Да и они были для нее в большей степени СВОИМИ, чем вся ее благородная дворянская братия.

Когда дровосек откланялся с подарком (отобедать в доме он категорически отказался, зато с охотой принял блок куалийского курева и чуть ли не платье барыни целовал), усталая Стелла вернулась в гостиную.

А здесь царило настоящее женское торжество: задирались юбки, натягивались чулочки, пояски, подвязочки и бюсты, наносился макияж, примерялись обновки… Шло безудержное хвастовство своей красотой друг перед другом… Даже Рамла пустилась в воспоминания, завернувшись в свою шубу:

- Я в юности тоже красавицей была… Стройная, изящная… За меня, между прочим, мой первый хозяин миллион заплатил, и это еще когда было! Тогда миллион большими деньжищами был!

- Так себе повод для гордости, - скептически заметила Жю Сет. – И потом, что вы врете, я вас за сто тысяч купила!

- Это я уже старая была, побитая, потасканная, - горестно вздохнула Рамла. – Да и последний перед вами хозяин меня унизить хотел, поэтому и поставил такую низкую цену.

- Я вас унижать не позволю! – поддержала негритянку графиня. – Я бы так с вами не поступила. Буду продавать, миллионов пять за вас запрошу, не меньше.

- Спасибо, госпожа, - сказала, было, Рамла с благостной улыбкой, пока до нее не дошел смысл сказанного. – Как продавать?! Меня?!

- Шучу, расслабьтесь,  - примирительно сказала Жю Сет. Но Рамлу уже было не остановить:

- И не стыдно вам такое говорить, госпожа? Хотя…воля ваша, конечно…

- Тогда перестаньте нести всякую чушь! – рассердилась Жю Сет. – Я вас не знаю, как на свободу выгнать, а вы мне еще мозги сношаете!.. Так, закройте рот! Я уже знаю, что вы мне скажете! Закройте рот, Рамла, от греха, а то я вам сейчас свободу подпишу!

- Нас, нас на свободу отпустите! – послышались женские голоса. – Мы воли хотим!

- А вам рано еще! – ухмыльнулась графиня. – Зачем вам воля, что вы с ней делать будете? Молодые еще! А Рамла за труды свои еще на пенсию выйдет!

- А что такое пенсия?

- А будет она целыми днями отдыхать и ничего не делать, а я ей буду за это деньги платить и на море возить!

- Мы тоже так хотим! – взмолились девушки.

- Вот отслужите мне пару десятков лет, да детей моих кормить будете, подумаю. А Рамла – моя матушка-кормилица. Она меня на руках носила, маленькую, и грудью своей выкормила… Вы себя с ней не равняйте! Я живая благодаря ей!

- Да ладно уж вам… Только как это так, целыми днями ничего не делать?! – удивилась Рамла. – Вы точно смерти моей хотите! Это же наказание, за что только не пойму?! Я, пока вас нет, молюсь за вас…

- Богиня, спаси меня! – обреченно закатила глаза к потолку бедная Жю Сет. – Опять начинается…




…- А вот это куалийские воины на тренировке, - объясняла Жю Сет, демонстрируя в центре комнаты голограммы-фотографии.

Вокруг нее, на креслах и скамейках, да и просто на полу, как в синематографе, расположились ее девушки и жадно вглядывались в образы далекого мира. Только попкорна в руках не хватало.

Стелла сначала хотела им показать достижения земной цивилизации, - диковинные здания, машины, летающие по воздуху, чудесный энергокупол… Но это молодым девушкам было неинтересно. Что им какие-то машины? Им на мужчин хотелось посмотреть! Какие-такие эти куалийские молодые мужчины. Это тоже было частью развлечения девушек, будущих невест, - хоть на небесных красавцев посмотреть да повздыхать!

Первое же фото советских бойцов в спортгородке привело хилликианских девушек в состояние, близкое к экстазу. Перед ними появились как живые образы высоких, спортивных, мускулистых красавцев с далекой звезды. Но что было еще важнее, - эти мужчины были полуобнажены, в одних только штанах и берцах.
 
Комната тут же наполнилась ахами, вздохами и девичьим хихиканьем. Одна из девушек даже попыталась потрогать голограмму:

- Ой, они же голые! Стыд-то какой!

- Не хочешь, - не смотри!  Ой, красавцы какие!

- Вот бы с таким по деревне прогуляться, всем на зависть!

- А чего гулять-то?! Вот на сеновал бы с таким сходить, - это да!

- А чего они белые-то такие? У них там что, совсем солнца нет?

- И волосы-то, волосы, светлые, как у барышни! А лицо мужественное. Вот бы эти волосы-то погладить?!

- Ой, он на меня смотрит! Я сейчас от одного его взгляда рожу!

- А зачем их в клетку-то посадили?!

- Это не клетка! – объяснила Жю Сет. – Это гимнастический снаряд. Воин сильным да стройным должен быть!

- А они женатые, да?!

- Кто как… Там, кстати, много холостых…

- Госпожа, возьмите нас с собой! - завыла половина аудитории, глядя с мольбой на графиню. Графиня поняла – зря она сказала про холостых:

- Да кто ж вас туда пустит-то? Это же как заграница, только еще дальше! Закрытый военный объект… Туда только мне можно!

Графиня поняла, - зря она сказала, что только ей туда можно. Повисло неловкое, нехорошее такое молчание…

Стелла даже чуть испугалась, почувствовав на себе добрые и любящие взгляды обычно робких девушек,  - не грянет ли сейчас бунт и не забьют ли ее тут голыми руками и тяжелыми предметами от зависти?! А в глазах девушек ясно читались пожелания всего хорошего жадине-хозяйке.

Стелл поспешила переключить картинку. Но там было еще хуже,  - Аспидов и трое его бойцов с голыми торсами, в темных щегольских очках, с плазмометами наперевес позировали для местного фотографа. Чисто старинный Рэмбо в четырех экземплярах…

Стелла стала чувствовать, как у нее чешется переносица и горят уши, будто их драли.

Следующее, даже не фото, а видео. Крепкий, смуглый бородач разбойничьего вида в серо-пятнистом костюме-робе с тремя звездочками на плечах играл на объемном, семиструнном инструменте какую-то песню.

- Это наш командир. Полковник армии. - пояснила Стелла.

- Какой же это полковник? - удивились девушки. - Это бродяга, разбойник какой-то! Что мы, офицеров не видели что ли? У полковника-то и мундир разноцветный, и перья разноцветные на шляпе, и орденов полна грудь. А это разве офицер?

- А вот поет как! Это да-а-а!

Жю Сет не стала спорить. Она и сама, когда снимала это видео, залюбовалась Вершининым и даже на пару мгновений влюбилась в него.

- Черны глаза-а-а в окошке том... Гуляй да пой, казачий Дон!  - Хриплый голос сурового полковника вытягивал, как мог, слова старинной казачьей песни.

- Аааах! - вздыхало женское население инопланетной цивилизации.


Следующее фото – бойцы соревнуются в перетягивании каната. Опять одни полуобнаженные Петры да Иваны… Стелла и сама не понимала, почему она собирала такие фотографии. В каком-то забвении что ли была?  Ох как сейчас любят и обожают ее все женщины этого дома!

Да и сама Моане со стыдом уличила себя в вожделении мужских полуголых тел. Стелла включила еще одну картинку, пытаясь найти что-нибудь нейтральное. Нашла еще краше…

Спортивный зал был полон молодых солдат. На серой стене горела надпись на русском: «Приветствуем участников Военной Спартакиады!» И пятеро суперменов в плавках (в плавках!)  и татуировках соревнуются в поднятии двухпудовых гирь. Мускулы, вздутые жилы, брутальные лица, и рельефное изображение чего-то загадочного в обтягивающих плавках присутствовали в наличии... И роспись на мускулистых телах со словами «НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ», «12 СЕКТОР» и «ВОЛОГДА». Плюс непременные серп и молот на мускулистой, волосатой груди одного русского красавца.

- Не переключайте, госпожа! – завизжали женские голоса. – Дайте посмотреть, как мужчина выглядеть должен!

В комнате стало раз в два светлее от блеска женских глазок, которые пытались определить, из какого же материала сделаны эти образцы мужского белья. Стелла с лицом палача у рычага гильотины включила видео. И образы пришли в движение, а комната наполнилась молодецким гиканьем и дружными мужскими голосами: «Паша, давай!», «Леха, жми!» и далее в таком же духе. Смугленькие южанки аж ротики пооткрывали, когда небесные великаны пришли в движение.

- Ой, а что у них там? Что за палки?! – спросил наивный девичий голосок.

- А замуж выйдешь – узнаешь! – ехидно ответил чей-то бывалый женский голос. – И что за палки, и куды эти палки девать!  Главное, чтобы палка была, а не дохленький стручочек!

- Стелла, Ваша Светлость, выключите этот срам! – возмутилась Моане, закрывая сама себе глаза рукой. – Не вводите девочек в искушение! Ей-богу, стыдобища, порнография какая-то!

- Нет! Не выключайте! – раздались голоса, которые были похожи на мольбу жаждущих о глотке воды в пустыне за минуту до смерти.

- Срам один! Ужас! – возмутилась Рамла, внимательно рассматривая масштаб ужасов. – Они что, такие бедные, что не могут одежду купить?! Особенно вот этот, беленький курносенький мальчишка! Давайте я его усыновлю, одежду хоть куплю мальчонке! 

- Да нет, это просто спортивный праздник,  - улыбнулась Стелла. –  Военная спартакиада! Спортом в одежде не занимаются!

- Силы им девать что ли некуда? – недовольно сказала Рамла. – Шли бы дров нарубили! Или поле бы вспахали! После пахоты у них сил бы на ристалища не осталось! А то ишь ты..!

Но у молодых женщин была иная точка зрения:

- Хотим таких женихов! Да хоть бы и не женихов, просто парней таких хотим! НЕ ВЫКЛЮЧАЙТЕ, МОЛИМ ВАС, ГОСПОЖА!

Однако под напором строгой священницы Жю Сет сдалась и изображения пропали под разочарованный вой женщин. Так кричат, когда висят на одной руке над пропастью, и последний палец соскальзывает:

- Ну НЕЕЕТ же!

Крик сорвался в пропасть…  Повисло траурное молчание…

Потом Моане встала и поучающим тоном сказала:

- Вот теперь всем глаза закрыть и покаянную молитву прочесть! Ибо вожделение и похоть – грех великий! Через вожделение непристойностей дьявол женщину с честного пути отвращает!

- Святая мать, вообще-то я в этом доме командую! – поднапряглась Стелла. – А что такого, если девушки увидят, как должен выглядеть мужчина, как правильно кто-то сказал? А то наши наедят себе пузо, жиром заплывут и считают, что они неотразимы, что им все должны! Зато всем молоденьких девственниц подавай! А женщина тоже имеет право выбирать по сердцу!

- Только не в деле спасения души! – запротестовала мать Муна. – Вы им, извините, мужские непотребности показывали! А за кого им замуж выходить? Где вы им здесь таких найдете?

- За пузатых, спившихся и затасканных пусть выходят! – съязвила Жю Сет. – У нас же любой мужичонка, - уже царек! Это только женщина – второй сорт, любым «штанам» должна быть рада, что на нее внимание изволили обратить!

- Перед Богом все равны! – строго сказала Моане. – Счастливые браки совершаются не через разглядывание голых тел, а через душевное единство…

И тут Моане поникла… Она испугалась, что Стелла упрекнет ее в неудачном замужестве при всем народе. И по глазам грешницы-графини было видно, что именно об этом она и думает. Но… Стелла, видно, схватила себя за язык, подарив священнице только выразительный и красноречивый взгляд. Моане поняла, что Стелла пощадила ее, и поспешила воздать ей должное:

- Ее Светлость, госпожа Жю Сет, видимо, обладает очень сильным духом и уже не реагирует на куалийские мужские тела и их языческие игрища, они для нее как братья. А у девушек молодых не такая сильная воля, как у Ее Светлости, они и в грех вожделения впасть могут! Ваша светлость, наверное, возвращаться женщинам к работе пора? Как вы прикажете, госпожа наша?!

Моане благоразумно не стала воевать с Ведьмой в ее же доме. Стелла тут же кивнула, и гнев в ее глазах погас, они вновь стали старушечьими, знавшие какой-то самый большой ужас в жизни, после чего остальные страхи уже не так важны. Сама Стелла знала, что после того, как девушки пойдут в свои спаленки, там еще до утра будут обсуждать достоинства русских силачей. И как знать, может, не только обсуждать, но и с любовью утешать друг друга, что у них нет таких женихов… Обычное дело!

- Эх… А говорили, куалийцы-то богатые,  - разочарованно вздохнула одна из девушек. – А они беднее наших, одеты в какую-то рвань… И та уж полиняла, пятнами пошла, - где светлое, а где коришневое пятно. А где и вовсе зеленое… Не то пятна, не то и вовсе заплаты на штанах, одна на другой… Тоже мне, воины… Наши-то хвардейцы одеты, как принцы, вот где красота! Наверное, в момент бы им бока намяли!

- Ничего! – ответил ей кто-то из женщин постарше. – Такого бы жеребца в хозяйство заполучить, а уж на костюм приличный я ему сама заработаю! Главное, чтоб работящий был и непьющий! И по мужскому делу не слабый…!



…Когда праздник вожделения мужских прелестей закончился, Стелла вышла на улицу покурить. Разумеется, она могла курить и в доме, но ей хотелось побыть одной. Да и опять слушать брюзжание Рамлы не было желания абсолютно!

Шумел ветерок в ветвях деревьев… Пахло свежестью с моря… Тянутся над крышами деревенских домов протяжные народные песни…Как же хорошо дома!

Вдруг Стелла услышала из кустов кашель. Подошла посмотреть – там давилась дымом куалийских сигарет Моане, закрывая себе рот ладонью.

- Крепкие взяли? – понимающе спросила Стелла. – Они, красные, ядерные! Вы синие лучше возьмите, они послабее.

- Я их и взяла, - Моане прокашлялась, вытерла слезы. – Дым от них душащий… Красные-то как раз лучше, продирают хорошо… Особенно натощак.

- Натощак вам вредно… Курящая на голодный желудок женщина кончает раком, - усмехнулась Стелла. Но в переводе на хилликийский язык фраза уже не звучала так забавно.

- Все там будем, - обреченно махнула рукой Моане.

- Вы что по кустам-то прячетесь? – спросила Стелла. – Имейте в виду, змеи уже проснулись.

- А как вы хотите, чтобы я при мирянах курила в открытую? Сама призываю отвратиться от греха, сама же и грешу?! Что люди говорить будут?

- Вот то, что вы по кустам прячетесь, скорее породит волну кривотолков и слухов, – скептически заметила Стелла. – Вы не единственная служительница Бога, которая курит, не волнуйтесь. Если бы ваши грешили бы тем, что только курят, я про вашу церковь слова не сказала.

Они застыли друг напротив друга, каждая с сигаретой и своими думами и тревогами. Служительница Бога Моане с круглым лицом, светлой кожей и черными прямыми волосами, в темно-синем платье-балахоне, со знаком Молнии на груди. И большеглазая смуглая брюнетка в черном платье и знаком Зверя-Ящера. Не как соперники, а как..., даже не оппоненты уже. Непримиримых врагов объединила Силве.

- Как девочка здесь? – спросила Стелла, глядя куда-то в сторону темной на гаснущем послезакатном небе рощи.

- Ох, не знаю, что вам сказать! – посуровела мать Муна. – У меня такое чувство, что и не рада она мне особо… Отдаляется от меня, или мне так кажется… Вы были с ней суровы здесь?

- Да… - ответила Жю Сет. – Первые два дня… А дальше стала ее матери завидовать. Покойной, я имею в виду…

- Она ее очень любила… - тяжело вздохнула Моане. – Я помню Силве маленькой, когда ее родители были живы. Девочка-солнышко, веселая хохотушка, не слезавшая с качелей. Улыбка не сходила с ее личика. А потом, когда все случилось, у нее как будто частичка души умерла вместе с ними. Вы можете себе представить, - Силве-хохотушка?!

- А  потом прошел атомный смерч.., - ответила Стелла, глядя потерянным взглядом в пустоту. – И смел все, - и улыбки, и качели… Остались только руины… С каменными статуями…

Моане с опаской посмотрела на Черную Ведьму, которая была не похожа сама на себя. Но это было только полбеды. Дальше последовал вопрос от Стеллы, после которого Моане стало откровенно страшно:

- У вас ведь церковка ваша в ремонте нуждается? Там у вас вечно крыша протекает… Ей сколько лет-то? Посчитайте, во сколько ремонт обойдется… Может, починим… Вообще, конечно, зимой это надо было сделать… Сейчас-то рабочих не найдешь, все по деревням, по полям разъедутся, а те, кто останется, дорого брать будут… Хотя неважно… Прикиньте примерную смету, во сколько обойдется…

- Бог всемогущий! – Моане испуганно коснулась большим пальцем лба, рта и груди, изображая Молнию. – Чтобы черная Ведьма, ненавистница хилликианской веры…предлагала церковь отреставрировать? Это что, шутка? Пытаюсь понять вас, Ваша Светлость, и не могу!

- Да я бы и рада пошутить, - предельно серьезно ответила Жю Сет. – Все-таки пусть лучше церкви стоят, чем идолы вождей всяких… Церковь хоть добру учит… Хотя… Если только сама не превратилась служителя дьявола, согласно линии партии… Ну вы-то по крайней мере и правда Богу служите, а не карману своему…

- Что с вами произошло, Стелла?! – чуть не вскричала от испуга мать Муна. – А где ненавистница хилликианства? Где Ведьма?! Вы простите меня, но… Когда Ведьма церковь хочет ставить, это и вправду страшно.  У вас горе какое-то?! Неужели кто-то опять умер?

- Ха! Если бы у меня! - усмехнулась Стелла, вытирая слезинку. – Вы знаете, я не буду говорить, есть ли бог, нет ли бога… Но дьявол точно есть, я вас уверяю! Я сама видела его капище… И… видела его мерзкую рожу…

- Что?! – не поняла Моане. – Где же вы могли увидеть дьявола? Живой человек не может увидеть дьявола, как и Бога, он бы умер на месте! Вы опять какой-то языческий обряд совершали? Просто, слышать это от вас...?

- Шокированы, да..? – посмотрела на нее Жю Сет, как на малое дите. – Нет, сударыня, дьявол, это не какое-то сказочное существо. Дьявол вполне реален. Хотите, покажу?

Жю Сет спроецировала из памяти устройства, которое носила на ухе, снимки того ужасного дня. Снимок статуи болхианского Вождя… Площадь мертвого города, где из-за повышенного уровня радиации даже трупы не разлагаются… Страшный конвейер с останками и детские черепа с пулевыми входными отверстиями.

Моане тяжело дышала, смотря на страшные картины другого мира, осеняя себя Молнией. Теперь и в ее глаза поселилась скорбь.

- Вот так выглядит мир, где дьявол победил, святая мать, - спокойным и будничным тоном сказала Жю Сет с интонацией пьяницы, которой море по колено. – Знаете, кем я сейчас себя чувствую? Насекомым! Мир велик, Моане, и в нем много миров, таких же как наш Гуриасси… Мы здесь занимаемся любовными страстишками, сражаемся на бумаге, у кого крючочек позаковыристее, чей нарисованный божок сильнее… Ходим по магазинам, на работу, боимся начальничков, министров, королей, покупаем себе тряпки, чулочки всякие… А в этот самый момент где-то кто-то там, - Стелла показала пальцем на звездное небо, - пускает малышам пулю в затылок и разбивает им головы… Просто за то, что они на свет родились… И ставит на их костях статуи своим богам, которые хотят крови. А церковь, – да, тамошняя церковь, - это благословляет. Это не камень в ваш огород, Моане, я поняла, что церковь бывает разной… И, кстати, когда я говорила хорошие слова про церковь, - такое тоже бывало, - я прежде всего, вспоминала вас.

- Теперь я вижу, Ваша Светлость, что все, что написано в Книге Откровений Грядущего, - правда, - ответила Моане, закуривая новую сигарету. – Пришел в мир Предтеча Дьявола, люди соблазнились ему, покорились, и даже церковь, которая на тот момент уже лишилась Благодати Божьей… А те, кто не поклонился, приняли мученическую смерть… Стелла, вы разрешите мне использовать ваш образ в моих проповедях? Кажется, я знаю, с чего я начну завтрашнее богослужение!

- Да пожалуйста… - махнула рукой Стелла. – Вы знаете, я много думала после этого… Я бы все на свете отдала, чтобы стать обычной, самовлюбленной, похотливой дурой, какой я и была раньше! Ведь вспоминаю этот спектакль, когда я забирала Силве… Ужас, так стыдно сейчас…! Правильно вы меня хотели топором зарубить, поддерживаю вас! А куалийцы… Они приняли меня поначалу враждебно. И когда была вскрыта эта могила, и кости невинно убиенных вновь увидели свет, они спросили меня буквально: «Вот та тьма, которой ты поклоняешься! Довольна ли ты?» А я говорила, вся в слезах: «Нет, это другая тьма, я не хотела их смерти!» А мне ответили, что тьма другой не бывает. Я бы еще поняла, если бы там было что-то типа Средневековья, где грубые варвары с мечами и топорами, которые и читать-то не умеют, рубятся за власть в королевстве и не щадят ни себя, ни других. Но, Моане, весь ужас-то в том, что это сделали люди ПРОСВЕЩЕННЫЕ! Знающие и про гуманизм, и про всякие нравственные заповеди, умеющие строить сложные машины… Это какое-то …просвещенное, сознательное варварство с учебником физики в руках! Наши гуманисты прошлого в стародавние времена мечтали о просвещении народа. Что ум просвещенный науками отринет варварство! А видите, как оно бывает…. Ум просвещенный вполне себе может быть варваром и людоедом, похуже средневековых дикарей!

- Может, Стелла, может, - ответила мать Моане-Муна. – Что такое ум? Ум – ведь это всего лишь инструмент наш, которым мы пользуемся на жизненном пути. Я говорила об этом в одной из проповедей. Ум, просвещение, изучение наук, - это все прекрасно, но одного этого мало! Должно быть и воспитание! Воспитание – не в смысле светские манеры и правила поведения, хотя и это важно… Воспитание – в смысле, воспитывать в себе Бога, Совесть! Ведь именно эту цель преследует Учение Божье! Над церковью смеются порой, что мы отстали от мира, от прогресса, от развития современной техники, а Церковь-то прежде всего проповедует Вечные Ценности, опираясь на примеры из прошлого. А уж прикладные науки – это дело светских властей, светских учителей. Да, я допускаю, что есть церковные служители, которые думают не о спасении душ прихожан, а о власти, о богатстве, о каких-то непристойностях… Есть! И им предстоит отвечать за души загубленные перед Богом на Последнем Суде, и спрошено с них будет тысячекратно, куда строже, чем с обычных мирян. И когда таких вот нечистых Совестью становится больше, чем Служителей Духа,  -вот тогда и уходит Благодать из Церкви, и наступают последние времена. Вы и сами это поняли сердцем своим! Поэтому хотите отреставрировать церковь, верно?! А без совести самый острый и образованный ум превращается в инструмент садиста. Изувера. Усердного и умного зверя. Ведь что такое дьявол по сути? Острый и изощренный ум без какой бы то ни было совести! Я вам даже больше скажу: в каждом из нас есть Бог и в каждом из нас есть дьявол!

- И в вас тоже? – удивилась Жю Сет.

- И во мне, - пожала плечами Муна. – Вот, курения хотя бы… И ведь ничего поделать не могу!

- Ох, мне бы ваши проблемы! – вздохнула Жю Сет. – У меня таких дьяволов с десяток, не меньше… И тоже безнадежно… Мне бы хотя бы не выпускать их на свободу… Знаете, Моане, вот задумаешься… О мире, о Вселенной, о нашем месте в ней… Какое мы будущее оставим нашим детям? В каком мире будет жить Силве? Ули? А не превратится ли наш Гуриасси в такое же кладбище цивилизации?

- Если забудем Бога, имеет все шансы, - грустно сказала Муна.  –Ведь и сейчас проклятое оружие все более совершенствуется. И вот здесь я бы, простите, прервала бы все связи с Куали и запретила бы эту вашу… галактическую Сеть и куалийские мыслительные машины для обработки информации и дальней междупланетной связи. Ведь с какой же силой и быстротой сейчас изобретается смертоносное оружие! Винтовок им мало, изобрели эти проклятые пу…пулеметы! А танки, эти железные чудовища? А пушки? А аэропланы из металла? Я уж не говорю про ваши адские огненные орудия! Все делается для того, чтобы убивать как можно больше людей за минуту, за секунду! И никто не крикнет им: «Остановитесь! Во что вы хотите превратить наш мир?! В человеческую бойню?!» А этот мир стал мертвым, если я правильно поняла, после изобретения особых бомб? А представьте себе, если кто-то из наших умников с мертвой совестью добудет такие чертежи и захочет сделать такую же бомбу здесь?! Или, например, ваш огненный пистолет! Вы представляете, если ваше огненное оружие попадет в руки, например, разбойников?!

Жю Сет не стала огорчать Муну и рассказывать ей, что чертежи куалийских вооружений 20 века уже давно лежат в ящиках столов секретной службы и Генерального Штаба. В том числе и атомной бомбы. И не появились они лишь потому, что пока хилликийская промышленность просто не может освоить промышленное производство этих вооружений. Даже американский автомат Томпсона или русская самозарядная винтовка СВТ времен Второй Мировой войны, или американская же М-1 Garand для хилликийской промышленности слишком сложны и дороги. Для создания автоматических винтовок типа М-1, не говоря уж о чем-то более сложном, вроде М-16, нужно, например, уметь выплавлять несколько видов стали, о которых на Гуриассе и слыхом не слыхивали. На производстве тех же СВТ-шек местные оружейники просто разорились бы, хоть бы их и скупила вся армия, вместе с полицией и частниками! Местные оружейники только-только подобрались к производству подобия русского автомата Федорова 1917 года, которых в Королевстве было изготовлено всего-то несколько сотен штук. А уж о расщеплении атомного ядра местным физикам и мечтать-то не приходится! Но Жю Сет понимала – пройдет всего несколько десятилетий, и новые средства производства появятся, и новые орудия смерти наводнят армии стран Гуриасси. И как это отразится на ведении войн между королевствами? Тем более, когда и придумывать-то ничего не надо - есть в наличии готовые схемы и чертежи!

Что касается «огненного пистолета», то есть плазменного бластера, тут было совсем просто. Во-первых, любое современное оружие, - это не просто кусок стреляющего металла, это боевой компьютерный комплекс, запрограммированный прежде всего, на своего владельца. И попади бластер в руки гипотетического разбойника, он просто отключится и не выстрелит. Дальше в мегакомпьютер Гражданской Оружейной Базы уйдет сигнал о том, что бластер утрачен, а Система вычислит его местонахождение и решит, что с ним сделать, - сохранить до возвращения в руки землян или расплавить, превратить по сигналу в бесформенную спекшуюся массу. И если даже предположить, что некий недоброжелатель из отсталого мира все же смог заполучить целый бластер и даже, - о, чудо! – разобрать его, чтобы понять, как он работает, то он при всем желании его планы обречены на провал. Не сможет человек из эпохи паровых или даже дизельных двигателей понять принцип работы плазменного излучателя, или как маленькая обойма-батарея в мизинец толщиной может хранить объем энергии больший, чем вырабатывает средняя хилликийская угольная электростанция за несколько лет. Это Стелла, как смогла, объяснила священнице, понимая, что в главном-то совестливая хилликианка права.

- И все же, Стелла, злодейки из вас не получилось! – улыбнулась мать Моане. – И слава Богу и Пророку! Не сдали вы экзамен дьяволу, не приняли Тьму в сердце свое человеческое! Иначе не потрясла бы вас эта страшная картина ада во плоти! И не рыдали бы вы над останками несчастных. И знаете, вот еще что… Я, как служительница Божья, считаю нужным исполнить долг свой и по отношению к этим несчастным жертвам Нечистого. Хоть чем-то помогу им, упомяну в заупокойных молитвах наших, попрошу Бога об упокоении душ инославных.

- А вы разве за нехилликианцев молитесь? – недоверчиво спросила Жю Сет.

- Это личное дело каждого священнослужителя, но я помолюсь, - с готовностью сказала Моане. – Я верю, что Бог один для всех народов и миров. Просто его везде называют по-разному… Вы не знаете их имен? Считается, что именные молитвы доходят до Бога быстрее… Хотя, инославные и не имеют святых покровителей в нашей вере… Ничего, я самому Пророку Хилликию Большую молитву прочту за людей, невинно убитых слугами дьявола в чужом мире. Они ТАМ разберутся!

- Это вы очень хорошо придумали, - улыбнулась Стелла, вспоминая свой сон и разговор с Ковуном. – А имена..? Ох-хо-хо, да если бы и знала, - как пять миллиардов имен упомянешь? Молитесь уж за всю планету разом…


Спустя час…


- Моя несравненная госпожа вернулась! – Ули в своем черно-белом платье служанки, сверкая глазками от радости, почтительно склонилась перед графиней, которая уже переоделась в домашний халатик. – Я очень скучала о вас!

- Я по тебе тоже… Иди сюда, моя радость! – улыбнулась Стелла. – Иди ко мне!
Она взяла за руку свою невольницу, посадила ее на колени, и долго с удовольствием щекоталась с ней носами. Потом не выдержала, поцеловала ее по-куалийски в губы и притянула голову девушки себе на грудь:

- Понравился мой подарок?

- Очень! – смутилась Ули. – Подарок-то королевский! Мне теперь все в доме завидуют! Только я его спрятала пока! Когда позовете на ночь, я его надену.

- Не обижают тебя? – нахмурилась Стелла. – Ты мне скажи, я обидчиков твоих в порошок сотру! Ты извини, миленькая моя, но на ночь я тебя звать, наверное, больше не буду. Хочешь, свободу тебе подпишу?

- Как не будете?! – вскочила Ули, со страхом и непониманием глядя на хозяйку свою. – Почему?! Чем я вас опять прогневала?!

-Понимаешь, Ули… - Графиня жутко смутилась, отводя в глаза. – Неправильно это все… Сбила я тебя с верного пути, негодяйка такая! Боюсь, погублю я тебя ЭТИМ. Ты счастья нормального достойна, я тебе добра хочу…

- Нет, оно, конечно, воля ваша… - задрожали губки у девушки. – Воля ваша, кого в спальню звать… Понимаю, знать, надоела я вам… Хорошо! Как вы прикажете! И подарка мне вашего не надо!

-Подожди, Ули! – Стелла попыталась схватить девушку, вскочившую с ее колен. Но Ули вырвалась и, закрыв глаза, выбежала из комнаты. К счастью, недалеко, - в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.

- Да что же это такое-то?! – всплеснула руками Стелла, прижавшись головой к белому, шершавому полотну двери. – Ведь ее же спасти хочу! От себя, черт возьми! Ули, ты слышишь меня?! Я правда люблю тебя. Я хочу, чтобы ты выучилась, в город поехала, замуж нормально вышла… Посмотри на меня! Вот я «шелковые простыни» выбрала себе, и что теперь? Нормально замуж выйти не могу! Так же хочешь мыкаться?! Открой, что я через дверь кричать должна на весь дом?! Ненормально это, понимаешь?! Стыдно мне перед тобой! Не должно так быть, я через это все прошла «от» и «до»!

- Сами говорили, когда в жертву меня приносили, что не стыдно! – прокричала Ули из-за двери. – Совратили вы меня, это верно, а теперь бросить хотите?! А я теперь кроме вас никого любить не могу! И что мне делать теперь?! С окна прыгать?

- Только попробуй! – на полном серьезе испугалась Жю Сет. – Что вы все моду взяли, с окна прыгать?! А ну дверь отвори, iklite! Приказываю!

- Не открою!

- Открой, высеку! Сидеть не сможешь, дура!

- Да хоть насмерть засеките!

В принципе, Стелла понимала девушку и не обижалась на нее, - она лишалась хлебного места. Когда у тебя на шее папаша-алкаш, сухорукая мать и малолетняя сестра, не то что к Ведьме, - к самому сатане в кровать ляжешь! Моралисты пусть побудут на ее месте, а потом философствуют.

- Жалование я за тобой прежнее сохраню, - заверила девушку Жю Сет, – Какая беда, не дай, Богиня, случится, - смело приходи ко мне, хоть ночью! И прости меня! Это я виновата, что втянула тебя в это болото! Не нужно тебе этого… Будь нормальной девушкой, женой, матерью. Иначе будешь, как я мучиться всю жизнь неприкаянная!

Вот тут дверь открылась, и на Стеллу из темноты неосвещенной комнаты смотрели как два лазерных прицела глаза разгневанной, заплаканная девушки:

- Не вы ли, госпожа, в последнюю нашу встречу говорили, что в постели двое сами решают, что нормально?! – Ули смотрела на хозяйку, сжав дрожащие губки, глазами, полными слез. – Не вы ли говорили… Вы думаете, что я с вами из-за денег? Из-за подарков ваших?! Да заберите вы их все!

- Мало ли что я говорила! – вскрикнула Жю Сет. – Ты что со мной, на любовь до гроба что ли рассчитывала?! Я тебе не мужчина! Это мужчины любят…и то не все, некоторые… А у «шелковичек» любовь недолгая! Хорошо, признаюсь, другую я девушку себе нашла. Не здесь, на Куали… Извини, Ули, наскучила ты мне! Все, что заработала ты, я тебе оставляю честно. А только другая мне теперь девушка нравится.

Глядя на страдания Ули, самой графине хотелось разрыдаться… Она почувствовала резкую боль в сердце, будто главный мотор сжали щипцами… Да, девушке сейчас больно... Стелла сознательно делала ей больно, мерзко и цинично лгала про новую любовницу. Но пусть она переживет это, и будет у нее на всю жизнь «прививка» от таких вот «добрых барынек». Пусть вспоминает ее, Жю Сет, с презрением и злостью. Чтобы никогда больше не было желания заниматься «шелковой любовью» с очередной греховодницей.

- Вы – чудовище! – прохрипела девушка. – Злая, жестокая Ведьма!

- Ну да, - прохрипела Жю Сет, у которой самой комок в горле разрастался все больше и больше. – Мы, ведьмы, такие. И не вздумай с собой ничего сделать! В окно прыгнешь, - на следующий же день мать твою и сестру продам в разные имения! Пока ты здесь, и они живут хорошо, поняла? Ничего, найдешь себе жениха, заведешь нормальную семью. Сама мне потом спасибо скажешь… А не закончим сейчас это, - потом проклянешь меня!

- Ненавижу вас! – Ули вскочила на ноги и, закрыв глаза ладошками, помчалась к двери. Жю Сет не стала ее останавливать.

Однако перед  дверью Ули остановилась и посмотрела в глаза Жю Сет:
 
- Не нужен мне ваш подарок! Замуж выйду за первого же встречного! И счастлива с ним буду, назло вам! И детей ему рожать буду! Поняли вы…гадкая вы ведьма?!

Она убежала, стуча каблучками. Жю Сет только сейчас позволила расслабиться и…разрыдалась, как девчонка, бессильно осев на пол.

- Очень хорошо, Ули! – сказала графиня, находясь в комнате одна-оденешенька. – Так и надо. И не связывайся больше с такими змеями, как я!

Она еще походила по комнате, обхватив плечи руками, стискивая собственные локти до боли, будто это могло остановить поток слез. В комнате было темно, лишь лунный свет тонким призрачным лучиком пронзал темноту. Бесшумно, будто на цыпочках, перемещался по комнате черный, стройный силуэт графини. Позвякивали на груди, ударяясь друг от друга, две куалийские медали, - «За боевые заслуги» и «За отвагу».

Вдруг снизу послышались голоса Моане и вопль Рамлы. Стелла, набросив платок на плечи и схватив плетку, помчалась вниз. Она подумала, что это обиженная Ули устроила внизу скандал и была полна решимости проучить девчонку, чтобы уж совсем берега не путала. Но уже на полутемной лестнице различила крик Силве.

А разве она не должна находиться в доме дяди? Она же только завтра должна приехать?!

Спустившись вниз, Стелла увидела содрогающуюся от рыданий юную Жю Хьяне. Ее обнимала плачущая Моане, рядом собрались девушки-служанки, спрашивали, что случилось, охали да ахали. Рядом сотрясала руками гневная Рамла, кого-то проклиная.

- Миленькая моя, не ездите больше туда! – плакала Моане.

Силве увидела спускающуюся по лестнице Жю Сет и в ужасе (или от стыда) закрыла лицо руками. Стелла силой отняла ее руки от лица и увидела порядочный синяк на нижней губе и щеке девочки. На щеке были видны четкие следы-царапины от женских ногтей, а на голове не хватало нескольких прядок волос.

- Кто это сделал?! – побагровела от гнева Жю Сет.

- Эта дрянь Рысца! – ответила за дрожащую Силве тетка. – Они о чем-то повздорили, и эта блудливая дрянь избила мою девочку!

- Да покарает ее Бог! Собственными руками бы задушила! – кипятилась Рамла.

Силве стыдливо опустила глаза перед Стеллой, будто лишилась чести.
Стелла испытала такое чувство безудержного гнева и ярости, как тогда, на Болхиа. Обидевшая Силве жена Жю Хьяне слилась в ее сознании с нацистами-болхиа, устроившими массовую казнь. Жю Сет, бряцая боевыми наградами, присела на колено и, как бы случайно отстранив Моане, обняла девочку, чувствуя, как прижимается к ней плачущая пленница.

- Госпожа, я не виновата! – прохлюпала Силве. –Я только сказала, что… Почему дядя не заступился за меня?!

- Все будет хорошо, - пообещала Стелла. Она поцеловала Силве в висок, поправила ей пальцами волосы, нежно погладила пальцем носик. Отстранилась, встала… Все присутствующие смотрели на нее с надеждой или недоумением, ждали его слова.
Две полусферы сошлись воедино, превысив критическую массу. Гнев переполнил душу Черной Ведьмы.  И она рявкнула так, что вздрогнули все, а Силве затряслась от страха и заплакала:

– Люди! Даю оповещение по боевой тревоге! Слушать мою команду! Соаре! Приготовь девочке ужин! Айя, Гуна! Помогите барышне раздеться и привести себя в порядок! Ханнаве! Быстро найди Ули и отправь ее к Силве! Клонто! Немедленно отправьте людей в поселок за полицией и фельдшером. Хоть живые, хоть мертвые, но чтобы мчались сюда! Будем составлять акт осмотра пострадавшей и фиксировать побои! Без моей подписи полицейского не отпускать! Рамла, Моане! Жду вас через пять минут в своем кабинете на совещание по чрезвычайной ситуации! Вызвать людей Груаппо, взять под охрану дом! Все, принять к исполнению! Бегом, mat vashu!

Жю Сет, сверкая своими колдовскими глазищами, вытащила очередную сигарету и затянулась прямо в гостиной:

- Рысца, жди в гости Черную Ведьму, дворянка ты картонная! Ох, как у меня давно на тебя руки чешутся! Я тебе устрою Терранскую битву…!


    
ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


«…Во многом повернулось с лета на зиму» - Крылатое хилликийское выражение. Аналог – «повернулось на сто восемьдесят градусов».

«Камни с неба» - Имеются в виду метеориты и небольшие астероиды, которые могут являться источниками ресурсов.

Щипачи – карманники, мелкие воришки.

«Божьи дни» - последний день недели, когда в церквах идут праздничные службы.