Все новенькие

Мой отец Иван Иванович всю жизнь проработал в колхозе шофером и когда вышел на пенсию, очень скучал по машине. К тому же он отдал мне для поездок в деревню свои «Жигули» и остался совсем безлошадным.
Как-то вечером мне позвонил мой друг Лешка Барашков.
– Помню, ты говорил, что батя твой хочет машину купить. Продаю свой «Москвич»!
Дело в том, что Лешка работал на АЗЛК в аппарате администрации завода и тот самый «Москвич» лично сопровождал из цеха в цех. Потом он перешел в коммерческую фирму, дела пошли в гору, и он купил себе иномарку.
  Я перезвонил отцу, и тот не раздумывая ответил:
– Беру. Завтра пусть приезжает с документами в гараж, сразу все и оформим.
  – Ты хотя бы для начала посмотрел на машину, – предложил я.
– Нечего мне смотреть, ей еще двух лет нет. Тем более машина от Алексея. Жду утром, – закончил разговор отец.
Недалеко от дома, на соседней улице, у отца был добротный кооперативный кирпичный гараж, который был для него вторым домом.  Здесь и должна была состояться сделка века. Лешка знал отца с детства и всегда с интересом и большой симпатией относился к его своеобразной личности. И все же, как пойдет и чем закончится торг, он не мог предположить...
На следующий день у ворот нашего гаража я застал отца в приподнятом настроении.  Вскоре подъехал и Алексей на «Москвиче».
– Иван Иванович, – обратился он к покупателю своего сиреневого авто, — вот тебе ключи, смотри.
– Машина хорошая, осматривать не буду, – сказал отец. – Забираю.
– Раз так, – ответил Лешка, – давай без торга. Только для тебя: одна тысяча двести зелеными, и она твоя.
Я с интересом ждал, что будет дальше.
Отец полез в карман пиджака, достал заготовленную пачку денег, подошел к Барашкову и, чуть смущаясь, объявил:
– Смотри: здесь по сто, но только одна тысяча. Зато все новенькие!..
И, видимо, для большей убедительности похрустел купюрами в руке.
Леха с невозмутимым видом взял деньги, спокойно положил их в барсетку, достал документы на машину, протянул их отцу и с уважением произнес:
– Владей!
Ровно через неделю мы поехали с ним в деревню, каждый на своей машине.  Для отца этот «Москвич» был последней большой радостью.