Начало

Начало.
Глава 1.
За окном -минус сорок. Печка дует, как на старом дедовском москвиче. Равчик хоть и четвертого года, но тачка надежная. К особняку Вертикова лечу на всех парах. Черная полоса с белыми штрихами подныривает под брюхо и исчезает с ровным шелестом за багажником. То ли соли не жалеют, то ли хозяин, как шептались в курилке, теплый пол проложил. Но тем сильнее контраст с хвойным воинством. Седые великаны стройными рядами тянутся вдоль обочин, слипаются километров в пяти в искристую точку.
Через три минуты дорога уперлась в ворота. Чугунные высотой в два человеческих роста те распахнулись с неожиданной легкостью. Ни тебе будки с охраной, ни фонарика в лицо. Но, зная директора, упрекнуть в разгильдяйстве не выйдет: по периметру посверкивают объективы камер. Да не простых, а с распознаванием лиц хоть ночью, хоть в туман с дождем. Так что единственная причина, по которой не прострелили колени -статус «приглашенный» в базе данных.
Мишлемовские покрышки четко проскрипели по итальянскому граниту, джип замер у ступеней. Максим вышел. Как черт из табакерки, швейцар. В белом костюме, перчатках. Вежливая улыбка на белом, как простыня, лице. Сизые губы вызывают неприятные ассоциации. Похоже, парень отморозил все и вся. Если спляшет румбу, звон переплюнет колокольный. Парень юркнул в машину. Та стронулась с места, медленно покатила к стоянке.
Окинув ревнивым взглядом сверкающие спины мерсов, крузеров и гелендвагенов, Максим с негодованием отвернулся. Мы -люди науки. Мы -те, кто создает этот мир, придумывает эти самые мерсы, системы видеонаблюдения, оружие, гидромассаж и даже пластиковый стаканчик, через который тебе жжет пальцы горячий капучино. Но пользуются этим другие. Почему? Все просто: ценности потребителя и творца отличаются кардинально. Если встанет выбор: продавать водку или изобрести лекарство от рака -что выберет предприимчивый делец? Правильно: открыть рюмочную. Не колеблясь. Мысля у основной массы просты: срубить бабки по-быстрому, да свалить из рашки. Правда, сейчас, когда маски сброшены, когда на западе арестовывают под шумок все активы, и эти всепропальщики начинают прозревать.
Но такие как я, мы, увы или к счастью, не такие. Вздохнув, сглотнем голодную слюну, и пойдем брать в долг до зарплаты. А потом -грызть гранит науки. В надежде, что когда-нибудь мир изменится. В том числе и благодаря нам.
Максим поднялся по ступеням. Ни наледи, ни признаков снега. Словно на территории поместья действуют иные законы физики. Или некое силовое поле.
Почему-то каждый раз, как к директору приезжаю, ожидаю увидеть двух швейцаров. Огромных, как собакевичи. И обязательно в эполетах с золотыми галунами. Ну, или в хромовых сапогах наконец. Интересно, что это за хром такой? Вроде металл… Бедняги: на морозе в такой обуви долго не простоишь -без пальцев останешься.
Но каждый раз Вертиков поражает. Ни пошлых намеков на борокко, рококко и прочей петушино-помпезной дребедени, ни охраны из чемпионов мира по бодибилдингу и кикбоксингу. Все просто и рационально: система распознавания и динамического отслеживания лиц, костей черепа с искусственным интеллектом. В связке со скорострельными пулеметами Кетлеркох и парой терминаторов отечественного замеса «Кузькина мать».
Двери отстрелились. На улицу в клубах пара едва ни выпала полуголая парочка: Еремин с Потаповой. Главный космогинеколог и астрофизик. Интрижку меж ними подозревали давно. Но сейчас спалились по полной -не отвертяться. У Потаповой сползла одна бретелька -сверкнул розовый сосок. При виде Максима пьяненько захихикала. Прикрывая торчащие дойки рукой, послала обоим воздушный поцелуй и убежала.
Мы с Ереминым проводили подпрыгивающий зад бараньими взорами. Как только захлопнулись двери, разом выдохнули. Еремин протянул руку:
-Макстрофакатор -бродяга! Решился-таки. -приобняв за плечи, повел, похлопывая, внутрь. -Думал, опять продинамишь.
Прихожая пять на восемь с гардеробом по левую сторону. Стиль -серый мрамор и серебро.  Дальше раздвижные двери метра в два с половиной.  При приближении отстрелились в стороны. В лоб ударил объемный звук: «Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна! Ночная бабочка, но кто же виноват!?»
Еремин придвинул голову, прокричал:
-Молодец, что приехал.
-Почему? -напрягая голос, спросил я.
Еремин сделал большие глаза, сообщил заговорщицки:
-Сонька с Танькой интересовались.
Максим втянул голову в плечи, украдкой покосился по сторонам. Слева одна, справа -вторая. Приближаются две светские львицы: крутые бедра, узкие талии. Обтягивающие платья подчеркивают каждый изгиб. В красном Татьяна-блондинка с пурпурными губами. Слева Соня -брюнетка в изумрудном чулке. Словно содрала кожу с огромной анаконды. По загривку пробежали мурашки -Максим передернул плечами. Соня взяла под руку, очаровательно улыбнулась Еремину:
-Андрюша, мы украдем твоего друга?
-Надолго? -Еремин кивнул вглубь зала. -А то я хотел…
-Как получится, -Софи смерила Максима с ног до головы. Задержав взгляд на развилке, промурлыкала. -Все зависит от Максима Витальевича.
-И всегда зависело, -грудным голосом выдохнула Татьяна. -Правда, Максим?
Она прильнула всем телом. Внизу живота моментально набухло. От оттока крови в глазах потемнело. На мгновение, кажется, даже потерял сознание. Голоса истончились. А когда вычленил себя из музыки, ощутил под задницей мягкую кожу дивана. Татьяна прижимается всем телом справа, Соня -слева. Нога на ноге, чему-то смеется, запрокинув голову. Налитые кровью губы влажно блестят. Язычок мелькает меж белоснежных зубов, то и дело демонстрирует глубокую глотку. Максим с трудом поднял взгляд от выпирающих молочных желез. На фоне чинно прогуливающихся сотрудников рассыпает комплименты Жиглов -записной жиголо. Сонька хоть и хихикает, но не отходит. Знать, всерьез нацелилась.
Максим обреченно выдохнул, решил было притвориться спящим, ну, или сомлевшим, как тургеневская барышня, но тут в груди стукнуло, заколотилось взахлеб. Ноздри уловили терпкий аромат жасмина, ушей коснулся знакомы до боли голос:
-Привет, девочки! Что-то наша звезда притихла? Максим Витальевич, как вы?
Максимом буквально выстрелили с дивана.
-Прекрасно, Лиза, привет!!!
Соня наморщила носик, Татьяна через силу улыбнулась.
-Конечно, забирай.
Под «Белый танец» Ротару девушка потянула Максима за собой. В середине зала меж танцующих пар она прильнула всем телом, аромат духов дурманит голову. Максим взял руку, левую положил на талию. Лиза опустила голову на плечо, выдохнула.
-Я не умею танцевать, -прохрипел Максим не своим голосом.
-Это не важно, -чувственно прошептала Лиза и пощекотала ресницами щеку.
Максим подумал -получилось слабо -но согласился:
-Ты права, -и обнял за талию обеими руками.
Они двигаются в такт. Девушка положила ладошки Максиму на плечи. Глаза сверкают, как звезды. Губы распухли, приоткрылись. Свет люстр отпрыгивает от жемчуга зубов. В груди колотится. Максим чувствует жар ее тела, аромат чистой кожи, сердца стучат в унисон… И тут в динамиках скрежетнуло, звуки вальса оборвало грубо, словно хулиган разбил витрину:
-Я танцую голым на столе! -проревело со всех сторон. -Пьяным на столе, пьяным на столе! Снова счастье улыбнулось мне в Дуба-дуба-дубае-е-е!!!
Максим скривился, в бок толкнули. Со всех сторон шушукаются. На столе у сцены исполняет стриптиз Вертиков. В зюзю пьяный уже стащил одну штанину, прыгает на второй ноге и орет в упоительном угаре:
-Я танцую пья-а-аный на столе в дуба-дуба-дубае-е-ее-е!!!
Охрана попыталась стащить шефа. Но тот на секунду остановился, сфокусировал на бодигардах разбегающиеся глаза. Ноги подгибаются. Вертиков вперил наманикюренный перст в белобрысого крепыша, сообщил абсолютно трезвым голосом:
-Кто полезет, уволю.
Охранники переглянулись. Вскинув руки, отступили. Сделав каменные морды, встали по бокам импровизированного танцпола.
Посуда звенит, бокалы подпрыгивают. Недолго думая, народ начал хлопать в ладоши. Кто-то выкрикнул:
-Александр Борисович, Александр Борисович!
А тому только этого и надо: запрыгал с удвоенным усердием. На очередном прыжке в воздух взлетела тарелка с креветками. Кто-то из аудитории взвизгнул. То ли не фанаты ракообразных, то ли платья пожалели.
Через пять минут разнузданных плясок в зал ворвалась толпа народа. В окружении цветастых платьев, черных кудрей медведь на задних лапах. Позвякивая цепью, вытанцовывает, взревывает что-то на своем зверячьем. Морды русские, явно цыган изображают. Если б ни Надежда Бабкина во главе сего кагала, подумал бы, что садисты животное мучают. Вертиков почти свалился в руки к охране, заорал.
-Маэстро, музыку!
-Ехали на тройке с бубе-енца-ами-и-и, а вдали мелькали огоньки-и-и!..
Вертиков наткнулся на нас с Лизой, подхватил под руки.
-Аа! Сладкая парочка! Ну-ка, ну-ка! -и поволок в цент украинского борща.
-Танцуют все!!!
Грянула музыка:
-Дорогой длин-ною да ночкой лунною, да с песней той, что в даль летит, звеня-а-а!
Вокруг захлопали, стучат в бубны, мелькают разноцветные платья. Иссиня-черные волосы стегнули по лицу крупными локонами. Лиза смеется, танцуя, хлопает в ладоши. Вертиков хохочет, выписывает кренделя. Галстук приспущен до пупа, пиджак измят. Кто-то сунул в руку бутылку. Взгляд выхватил черно-белую этикетку «Русский стандарт». Не переставая приплясывать, Вертиков запрокинул бутылку. Забулькало. Только пузырьки заглыкали, потянулись от горлышка ко дну.
Бодигарды криво улыбаются, но препятствовать не решаются. Все крутятся вокруг, вертятся. Только возле шефа круг почета. Народ косится с уважением. Вертиков допил, подхватил последние капли языком. Лиза смотрит со смесью ужаса и восхищения. Глаза, как плошки. Ноги Вертикова подогнулись. Он ухватился за Максима, мокрые губы растянулись в благодушной улыбке:
-Максик, я тя лублу.
Флюиды пьяного довольства проникли в каждую клеточку. В голове шумит, Максим ощутил подобие нирваны. Губы растянулись до ушей.
-И я люблю вас, Александр Борисович.
-Да-ро-гой, -запел Вертиков, приобняв второй рукой Бабкину, -лунно-о-ю-у!
Они пошли в пляс. Вокруг вертятся, крутятся, мелькают цветастые платья, напомаженные лица. Медведь ревет, колотит в бубен. Максим почувствовал подступающую дурноту, скосил глаз на Вертикова. И без того разогретое алкоголем лицо побагровело, застыло. По горлу прокатился ком. Вертикова перегнуло пополам, он издал:
-Бее-е-е!!! -изо рта вырвался фонтан желтоватой жижи с полупереваренными креветками, во все стороны ударил смрад этанола и желчи. -Бе-е-е-е!!!
Неподалеку взвизгнуло, донеслись схожие звуки. Похоже, эмпатия, будь она неладна, работает во всех направлениях.
Вертиков повис на Максиме. Жуткая вонь подбадривает желудок повторить бесовскую эквилибристику.
-Александр Борисович, -охранники попытались снять царя, но тот взбрыкнул, заорал:
-Пшли во-о-он!!! Холуи гр..гребаные!!! Максимушка, я!.. Да мы с тобой!!.
Максим показал жестами, что справится. Похлопывая шефа по спине, повел-потащил к лестнице. Бабкина развела руками, сделала знак. И под аккорды:
-До-ро-го-ой длинно-о-ою! Да но-очко-ой лунно-ою! -мы начали путь на второй этаж.
Пока вел, начальник неразборчиво бормотал:
-Скоро все закончится, скоро закончится ВСЕ! Понимаешь, Макс?
-Конечно, Александр Борисович, конечно, -успокоил Максим. -Только до кроватки доберемся и баиньки.
Вертиков отстранился. Мутные после литра глаза с трудом сфокусировались, обшарили лицо подчиненного.
-Нет, Максик, не понимаешь. -Приблизив слюнявые губы к уху, прошипел. -Все! Закончится все!
-Ну, конечно. -согласился Максим, подводя Вертикова к застеленной красным шелком кровати. -Еще пара часов -и гости разъедутся.
Директор свернулся калачиком, подтянул колени к подбородку. Сунув ладошки меж ног, пробормотал неразборчиво:
-Дурак ты, Максимушка. Дур..хр..хры-ии…
Максим хмыкнул, укрыл шефа краем покрывала. Отступив, полюбовался работой. За спиной загудело, на стену слева бросило красные отсветы. Максим сдвинул брови, оглянулся. Комп ожил. Похоже, умный дом решил, что коль хозяин прибыл, пора просыпаться. Мало ли чего захочет. Но не в этот раз. Не дай бог. Он еще «Ленинград» не включал. А врубит -вообще свет туши.
Решившись, Максим подошел к столу, нажал мышкой на иконку «пуск» и.. замер. Взгляд разом охватил картинку на экране. Будь то кухарка или поломойка, даже б не поняли. Но я… Хоть и младший научный сотрудник, всего лишь кандидат в доктора наук, но в теме разбираюсь. Коль уж тружусь в лаборатории астрофизики. Особенно название заинтересовало: «Прогноз столкновения». К тому же внешний вид анонсируемого объекта здорово напоминает комету Галлея. Но вот размеры… 200 км в поперечнике. Вытянута, как картофелина. А состав: стальное ядро с примесью никеля и силикатов. Хрень какая-то… Скорость -треть от световой. Максим присвистнул. Вот это пуля. Хмыкнув, щелкнул по названию «Армагедон». Не повезет тому, кто окажется у тебя на пути.
Максим щелкнул по кнопке «рассчитать». Через десять секунд на экране прорисовалась траектория. Вернее две. Одной из которых оказалась траектория Земли. В горле пересохло, глаза расширились. Мышка выскальзывает из вспотевших рук. Все еще не веря в происходящее, перевел взгляд на дату: третье сентября 2024. Понедельник. День, когда дети пойдут в школу, детский сад. День, когда жизнь во Вселенной оборвется…
Максим перевел потрясенный взор на кровать. В груди бешено колотится. От притока крови зашумело в ушах, на лице щиплет кожу, пальцы подрагивают. Вертиков все еще в позе эмбриона. Постанывает, подергивает ногой. То правой, то левой. Словно щенок, убегающий от большой страшной овчарки. Брови сдвинуты, лоб потный. Увы, бедной псяке ни спрятаться, ни скрыться.
Максим двинулся было к постели, наклонился, но заколебался… Ну, разбудит шефа, попытается вытрясти инфу… И что? Во-первых, тот может сказать, что все -лишь игра, прогноз одного из тысяч вариантов типа: «Что будет, если…» -и если так, то потревожившему явно не поздоровится. Не даром ПК зовется ПК, то бишь персональный компьютер -личная территория. Нет, надо как-то иначе. Поглядывая на кровать, Максим подошел к компу. Активировав на телефоне вайфай, подключился к системнику. Программа -дешифратор на диво быстро подобрала код: «Гладиатор». Максим усмехнулся: любимый фильм шефа. Тот, когда прокат шел, оплатил всему офису поход в кинотеатр. Понятное желание неофита приобщить темный народ к настоящему искусству.
Дверь скрипнула -в комнату, впустив приглушенные звуки музыки, заглянул охранник:
-Ну, как он?
Максим спрятал телефон за спину, прижал палец к губам:
-Тсс. Кажется, спит.
В руке прожужжало: файл скачался. Сунув смартфон в задний карман, попятился к двери. Прикрыв за собой, сказал с заботой:
-Пусть отдыхает.
Кивнув, Максим направился в сторону томных звуков. Охранник загородил спиной дверь. Сложив руки на достоинстве, вперил взгляд в стену перед собой.
Пока спускался по лестнице, наблюдал, как на сцене томно выгибаются три восточного типа красотки: темноволосые, широкие бедра ходят из стороны в сторону. Под полупрозрачной вуалью проглядывают соблазнительно округлые груди. Свет юпитеров отражается от белоснежных зубов. В подведенных глазах таится загадка. Ресницы длинные, словно крылья махаона. В одной из танцовщиц Максим с удивлением узнал Лизу. Заметив взгляд, та слегка улыбнулась, амплитуда движения бедер расширилась. Руки взлетели к потолку, меж белоснежных зубов мелькнул огненный язычок.
В груди заколотилось, перед глазами замелькали всякое-разное. В кармане провибрировало -сердце заныло. Сладостные картинки истончились, исчезли клочьями тумана под ударами яростного огня. Раскаленные горы в сотни и тысячи километров накатывают с низким ревом. Вырастая, как ложноножки, истончаются у основания. Если бы такой полип оторвался, жизнь на Земле прекратится через пару часов. Ах, да… Она же и так исчезла…
Перед внутренним взором пронеслись камни, что при ближайшем рассмотрении оказались огромными глыбами некогда голубой планеты. Сотни, тысячи километров… Миллиардолетняя история величаво кувыркается неровными разломами. Палеозой, мезозой, архей… То, что было. И то, чего никогда не будет… Не повторится, не оживет. Ибо даже крохотной бактерии, даже вездесущим вирусам и бессмертным Сибирским тараканам не выжить в горниле звезды. Почти 6000 градусов на поверхности и пятнадцать миллионов в центре. Как говорится, без вариантов.
Тряхнув головой, Максим протолкался к выходу. А вокруг хлопают в ладоши, двигаются в такт музыки. На лицах жгучая заинтересованность: что же там такое? Действительно, что? Пара сисек, жопа с ляжками; глазки, носик, сочный рот. Все тлен и прах. Всего через пару-тройку десятилетий. Ах, да… У нас и этого нет…

Глава 2.
Гардеробный услужливо придержал пальто. Максим продел руки в рукава, потянулся к двери. Как двое из ларца по бокам возникли Татьяна с Соней. В норковых шубах. У Сони волосы поблескивают, как вороново крыло, ниспадают антрацитовым водопадом до середины плеч. У Татьяны собраны в причудливо -белый хвост. Навроде гладиолуса. Даже бусинки вплетены умело, словно тычинки.
-Максик, ты куда? -Татьяна обняла справа.
-Уже уходишь? -надула губки Соня.
-Подвезешь? -вскинула бровь Таня. -А то скучновато стало.
Максим бледно улыбнулся, пожал плечами.
-Не вопрос.
Авто уже у порога, негромко урчит, гоняет воздух. Так что, не смотря на двадцатиградусный мороз, замерзнуть не успели. Девчонки устроились на заднем сидении, хихикают, щупают холодными ладошками друг дружку за ляжки.
Максим объехал фонтан с писающим мальчиком, миновал арку ворот. Те неслышно закрылись, отрезая странный мир натужного веселья от суровой зимы Подмосковья. Через три минуты вырулили на Волоколамку. Несмотря на поздний вечер, навстречу течет нескончаемый поток огненноглазых зверей. То ли по случаю пятницы, то ли просто рабочий люд после трудового дня  разъезжается.
По Ленинградскому за полчаса добрались до Беговой. Максим взглянул в зеркало.
-Мне на Сухаревскую. Вас куда забросить?
Соня перекинула волосы с правого на левое плечо, ответила томно:
-На Текстильщиков.
Татьяна накрутила локон на палец, надула губки:
-А мне в Курьяново.
Изнутри поднялась мутная волна тоски в пополам с раздражением. Уже решил было по ТТК до Текстильщиков, как Татьяна предложила с двусмысленной улыбкой:
-Вообще-то мы работаем на Сретенке. Если найдется лишняя раскладушка, можем у тебя заночевать.
Максим пожал плечами:
-Да ради Бога, -и свернул налево.

Шестнадцатиэтажный дом из желтых керамических камней. У тамбура два фонаря. От шаровидных плафонов исходит мягкий одуванчиковый свет. Видно каждую грань брусчатки. На лавке, исписанной телефонами и признаниями в любви, обжимаются двое подростков. Пацан смерил оценивающим взглядом вновь прибывших. Скабрезно усмехнувшись, показал большой палец. Девчонки захихикали. Максим скривился, приложил чип к двери.
Поскрипывая, лифт взобрался на последний этаж, со вздохом раздвинул створки. Правая секция. Стальная дверь. Первая с левой стороны. Ни замка, ни глазка. Соня обернулась, брови приподнялись:
-А… Как?..
Максим подошел ближе. Дверь вздохнула, поздоровалась низким контральто:
-Добрый вечер, Максим Витальевич.
-Здравствуй, Клэр.
-Эти.. с вами?
-Да, Кларисса, это мои гостьи.
Дверь бесшумно отворилась и так же бесшумно перекрыла проем за Татьяной.
-Значит, готовлю ужин на троих?
-Нет, нет, мы сразу спать: завтра рано вставать.
-Прям сразу? -засомневалась невидимая Клэр.
Девчонки захихикали, посмотрели на потолок с одобрением, словно заговорщики. Максим покосился на них, пока раздевались, вздохнул обреченно:
-Тогда что-нибудь легкое.
Татьяна ушлепала в ванную, Соня -на кухню. Максим сказал в пространство:
-Девочек не обижай -слушайся.
-В пределах гостевого протокола? -уточнил ИИ.
-Да.
-Ай!!! -донеслось из ванны. -Горячо!
Максим покачал головой.
-Клэр, я же просил.
-Ладно… Но я ревную.
-Не нужно, -Максим грустно усмехнулся. -Тебя никто не заменит.
Через двадцать минут визги и песни из ванной стихли. Девушки вышли -по комнате потек запах шампуня. Странно, но такого.. аромата свежести и чистоты у меня не было. И в то же время что-то зовущее. От чего сердце бьется чаще, а перед внутренним взором мелькает всякое -разное.
Татьяна в белом халате с чалмой на голове. Соня завернута в полотенце с голосисечной девой. Томный взор, пухлые после горячей ванны губы. Она подошла танцующей походкой, взяла Максима за гениталии -внизу набухло. Задумчивый взгляд прояснился -по губам пробежала шаловливая улыбка. Татьяна подошла слева, погладила щеку. Пальчики пробежали по груди.
-Значит, хандра не настолько?
-Максим тяжело задышал, прорычал:
-А вот сейчас и посмотрим.
Схватив девушек за одеяния, дернул к себе.
…Два часа борьбы с переменным успехом. От трения едва ни задымилась постель. Потные тела, хриплое дыхание. Максим лежит на спине, смотрит в потолок. Девушки на груди справа и слева. Щекочут ресницами кожу.
-Ты просто великолепен, -прошептала Соня и прижалась сильнее.
-О, да, -жарко выдохнула Татьяна, -ты-Бог!
Максим невесело улыбнулся. Если бы… Достаточно на микрон отклонить курс кометы и через три года они с Землей разлетятся так, что и в телескоп не увидеть. В Хабл разве что… Но нет. По странной прихоти судьбы все это исчезнет. Разом, в одночасье. Однако, сей факт вовсе не уменьшил потенцию. Словно организму не важно, словно не верит, что смертен. Да, наверное, так и есть. Инстинкт работает, пока не сломается спусковой крючок. Или не исчезнет вместе с носителем.
…На работу добирался два часа. Проклял все и вся. В первую очередь чрезмерно активного мэра: в преддверие дня города тот развил просто кипучую деятельность. Бордюры да плитку каждый год меняют. А теперь решили все разом. В большинстве регионов дорожники по ночам работают, а здесь даже гастарбайтеры столичные: знают права. Так что и без того стесненные городские артерии зауживаются еще больше. С другой стороны, приказ о тишине… Но вот на удалении от спальных районов кто запретит?
Половина народа в офисе бледные до синевы. Добронравов откинулся в кресле, на лбу мокрое полотенце. Из туалета слышится обессиленное: «Бее-е-е!» -и звук бомбардируемого унитаза. Бодронакрашенные герл хихикают, косятся на стол Юлианы. Та сидит неподвижно, как монумент, черные очки в пол-лица, печатает одним пальцем. Словно черная вдова.
Хряков присел на стол по соседству, похохатывает. Красномордый, три подбородка. Необъятное брюхо колышется, словно штрудель. Вокруг собралась группа из шести мужиков в белых халатах. Морды довольные. Лучатся счастьем и ностальгией.
-А Мансуров-то, Мансуров!.. Накидался так, что ни хрю, ни му! С полчаса мордой по столу тыкался, видать, салат искал. Но нашел отличную замену.
Все разом посмотрели на Розу-бессменного со дня основания института завхоза. Кроме стервозно-бесовского характера славится пятым размером груди. Не замужем, без детей. Но к пьяным мужчинкам питает какую-то болезненную страсть. Так что, когда Мансуров уткнулся мордой в Розин бюст, все поняли, чем дело кончится.
Максим тяжело вздохнул, опустился за стол. Вперил бараний взор в экран. Хряков повернулся всей тушей -стул истошно заскрипел -блекло-голубые глазки на заплывшей физии обежали вновь прибывшего с ног до головы.
-Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?
Максим поморщился.
-Александр…
Хряков покосился по сторонам, наклонился к уху. Пахнуло жуткой смесью перегара, пота и дезодоранта.
-Я видел, -заговорщицки прошептал он, -как ты покинул банкет с такими кралями, что весь институт позеленел…
-От чего? -вяло поинтересовался Максим.
-От зависти. -Хряков наклонился еще ниже. -И как прошло?
-Как в битве за Севастополь, -Максим включил комп, добавил после паузы. -Только в этот раз наши победили.
Хряков хрюкнул, Оглядел Максима по-новому.
-Ну, ты, брат, даешь. Респект и уважуха. Но, если нужна помощь, ты того: не стесняйся. Мы завсегда за кореша...
-Не сомневаюсь, -хмыкнул Максим и зашел в систему.
На экране снимки далеких квазаров. Вот J50T за десять миллиардов световых, а вот K709F8 за пятнадцать. Но самый интересный G405M потому, что открыл его на прошлой неделе я -Максим Горбанев. Да к тому же пульсация варьируется в пределах трех часов, что свидетельствует о сверхвысокой скорости вращения. Но сейчас это не радует, хотя даже вид обычного звездного неба наполняет душу ужасом и восторгом. Но теперь, когда угроза реальна… Чувствую отвращение и апатию. Хочется спрятаться, скрыться… Ничего не видеть и не слышать… Может, потому прижимистый Вертиков и устроил вечеринку под стать Киркоровской, чтобы забыться, не думать о смерти. Убежать в спасительный виртуал. Максим тяжело вздохнул. Если б помогло…
До обеда полчаса. Зашуршало, застукали дверцы -местные красотки понадоставали  тюбиков с губной помадой, тушью, кремами и прочими отделочными материалами. Интересно, если собрать хоть десятую долю и направить на развитие космической отрасли, какой эффект бы дало? Возможно, этих ста миллиардов зелени  хватило бы, чтобы разработать и запустить пилотируемые корабли к другим планетам. Возможно, на Луне или Марсе уже стояли бы сверхпрочные купола. А я бы всматривался в звездное небо с окраин Плутона.
А может быть, смогли бы создать такие ракеты, лазеры или иную плазмо-мегахрень, что с легкостью превратила бы в пыль гребанную комету. Тогда и переселяться бы никуда не пришлось.
Возможно, еще не поздно… Максим почувствовал нарастающее возбуждение -вскочил. Хряков покосился из-за соседнего стола, хмыкнул:
-Ты чего такой взбудораженный? Девчонки пригласили? Не забудь про меня.
Максим скривился, словно уксуса хлебнул.
-Вагиноман.
-Эт точно! -довольно хохотнул Хряков. -А еще жопо, сисько и ляжкоман. Но вроде бы это не запрещено.. пока?
Мансуров повернулся, демонстрируя опухшую харю, проворчал:
-Если радужные добьются своего, можешь в лес уходить. Нормальным места не останется.
Хряков стиснул пухлые, как жопа младенца, кулаки, сузил глазки:
-Никогда, слышишь, никогда! Эта мерзота не победит ни-ко-гда!!!
К ним подошла Эльвира -старший научный сотрудник. Любительница процессов на планетах Солнечной системы и большой специалист по Венере.
-Не ссорьтесь, мальчики. Что случилось?
-Да вот Хряков не хочет в задницу трахать.
-Правда? -Эльвира вскинула бровь. -А куда тогда?
Хряков покраснел, ноздри задергались.
-Да хоть куда, -процедил он. -Да и в жопу не против. Только в женскую.
Эльвира улыбнулась, провела пальчиками по жесткой щетине на макушке Хрякова.
-Баловник. Сегодня свободен?
Хряков вытаращил поросячьи глазки, вскрикнул:
-Еще как!
Глава 3.
К трем частота походов Леночки к кофеварке снизилась до раза в час. Значит, шеф более или менее отошел. Не в силах терпеть, Максим зашел в приемную. Из-за монитора поднялась голова. Модные очки, подведенные глазки. Мордашка глупенькая, как у надувной куклы. Но за плечами юрфак и факультет управления предприятием. Оба с красными дипломами. Так что палец в рот не клади.
-Да?
-Шеф у себя?
-Конечно, -поджала нататуашенные губки секретарь. -Работает.
-Можно?
-Он вызывал?
Максим чуть покраснел, качнул головой.
-Нет, но дело срочное.
Леночка обворожительно улыбнулась, повела плечиками.
-Взорвалась сверхновая -и нас скоро ждет мучительная смерть под ударом космического ветра?
Максим дернулся. Ох уж эти женщины. Не умом, так чуйкой берут. Искусственно рассмеявшись, ответил:
-Нет, все хоть и плохо, но не настолько, не настолько.
-Ой, боюсь, боюсь! -она посмотрела снизу вверх щенячьими глазами. -Но ты же меня спасешь?
Максим посмотрел долгим взглядом на девушку, натянуто улыбнулся.
-Постараюсь.
-Хам! -Леночка вскинула носик, отжала кнопку селектора. -Александр Борисович, к вам Максим Витальевич. -Из селектора что-то буркнуло. -Говорит, что дело не терпит отлагательств. -после паузы наклонила голову. -Хорошо. -Она отпустила кнопку, перевела взгляд на Максима. -Можете войти. Но не задерживайтесь: через двадцать минут -видеоконф.
-Справлюсь, -коротко ответил Максим и распахнул дверь.
Вертиков сидит за столом, подперев кулаками голову. При звуке открывающейся двери буркнул:
-Здравствуй, Максим. Садись. Случилось что?
Унаседившись напротив, Максим всмотрелся в лицо директора. Под глазами черные мешки, белки красные от полопавшихся сосудиков. На столе поднос с кофейником. В комнате хоть топор вешай от бодряще-густого аромата Мокко. Тут же початый блистер с таблетками аспирина.
Максим сочувствующе вздохнул, поинтересовался:
-Не пробовали антипохмелин? Говорят, классная штука.
-Кто? -щурясь сквозь бронницы век, буркнул Вертиков.
-Что: «Кто»?
-Кто говорит? Тот, кто ни разу не бухал всю ночь? А потом через три часа на работу?
-Ну., -Максим развел руками.
Вертиков взял кофейник. Носик зацокал о чашку. В белое полилась тягучим черная струя.
-Все проверено, -сообщил он брюзгливо. -Хрень полная. Лучше кофе с аспирином ничего пока не придумали.
Закинув в рот горсть таблеток, запил. Отерев губы салфеткой, шеф вперил в Максима чуть посветлевший взор.
-Ну?
-Поимаете., -Максим ослабил галстук, пальцы забарабанили по столу. -Когда мы с вами поднялись наверх…
-Так, -Вертиков откусил огурец -пахнуло кисловато-соленым, зажмурился от удовольствия. -продолжай.
Максим опустил глаза, сбивчиво пояснил:
-Вы пнули кровать, засыпая. От толчка, по-видимому, сдвинулась мышка - загорелся монитор…
Вертиков замер с полуоткусанным огурцом во рту, брови поползли вверх. Осторожно положив огурец на блюдце, промокнул губы салфеткой. Глаза впились в Максима.
-И?
Тот пожал плечами.
-Я пошел выключить, чтобы свет не беспокоил…
Стиснув челюсти, Вертиков обматерил вполголоса излишне услужливых.
Максим собрался с духом, выпалил:
-И увидел все.
Директор подобрался, как коршун при виде цыпленка. Максим почувствовал нарастающее напряжение. Стиснув губы, Вертиков процедил:
-Что же?
-Столкновение… Земли с кометой.
-И все? -Вертиков откинулся на спинку стула, делано рассмеялся. -Я думал, фотки, на которых куролесил с тремя цыпочками из бухгалтерии. А это… Это всего лишь репродукция. Моделирование. Хобби у меня такое, понимаешь? Люблю посмотреть, что будет, если…
Максим сдвинул брови, смотрел на директора с недоверием:
-То есть не отражение реальной ситуации?
Вертиков дробно рассмеялся.
-Полноте, батенька. Об этом уже бы во все колокола звонили. Конечно, нет. Фантазии -не более того.
Похлопывая по плечу, Вертиков проводил гостя до двери.
-Все будет хорошо, дорогой товарищ. В Багдаде все спокойно.
Дверь захлопнулась, отрезая кофейный туман. Максим прислонился спиной к косяку. Сердце колотится, гоняя волны крови, в черепе бьется с каждым ударом: «Врет же, сука, врет!»
-Максим Витальевич, кофе?
Максим вздрогнул. В полуметре ладная фигурка секретарши. Телепортировалась что ли? Посмотрев диким взором на любительницу минетов, вывалился из приемной.
Целый день, терзаемый сомнениями, бродил от стола рабочего к кухонному. Народ привычно шутит, заигрывает друг с другом. Зашла Лиза -в груди защемило. Давнишняя еще со школы любовь. Но как-то не сложилось. Увлекся наукой, подчеркнуто не обращал внимания. Но вот судьба свела. Девушка работает в отделе по связям с общественностью: организовывает конференции, презентации. Ведет страничку в инстаграме, канал в ютюбе. Постоянно улыбается, чертовка. Но все как-то боязно. Красавица, спортсменка, комсомолка(то бишь член партии Единороссов). А я кто? Астроном -референт. Мальчик на побегушках у наших мэтров. Но что, если прав? И тогда смогу спасти мир? Если расскажу… Возможно, это заговор, возможно, Вертиков -маньяк (кажется, Чикатиллу в профиль напоминает малость). И решил, коль жена упрыгала на Гавайи со стриптизером, погубить ее и всю планету за компанию?
Максим потер лоб, почувствовал прилив адреналина. Если расскажу, спасу всех. И тогда… От переизбытка чувств едва ни взлетел. Их взгляды встретились. Сердце екнуло, бешено заколотилось: «Посмотрела, посмотрела!»
И что это вы, Максим Витальевич, такой.. энергичный? -лукаво улыбнулась девушка. -Никак в глубинах космоса обнаружили что-то невероятное?
Сердце сжало тоскливым холодом, кадык задергался.
-Я… Гм.., -промямлил Максим.
Елизавета подошла вплотную. Аромат духов проник в нос, вскружил голову. Девушка взглянула снизу-вверх, прошептала:
-Незачем искать так далеко. Счастье рядом. Лишь руку протянуть.
Она взяла Максима за запястье. У того затряслось все, что только может трястись.
-Я.., ээ.., -он кивнул  на дверь. -Мне надо…
-Попудрить носик? -понимающе улыбнулась девушка.
Максим развел руками, виновато улыбнулся.
-Хорошо. Но, если захочешь пообщаться…
Она грациозно развернулась и, покачивая широкими бедрами, направилась к гардеробной. Когда дверь закрылась, Максим с облегчением выдохнул. Сердце колотится. Кажется, даже дыхание задерживал. По плечу хлопнули -Максим подпрыгнул, оглянулся, выворачивая шею. Хряков ржанул:
-Перепужался? Не ссы: солдат ребенка не обидит, -он показал большой палец. -Девка -огонь. Ты главное член из жопы вынь. Они хоть и выглядят независимыми и насквозь офеминистенными, но внутри зайчики пушистые. Никому не признаются, но жаждут забраться на колени или на ручки, свернуться калачиком. Чтобы их защитили, закрыли от всего на свете. Между собой, конечно, могут хвастаться, как приловчились писать в писсуар, но на самом деле жаждут, чтобы решали за них. Хотят отдаться, довериться. Понял? Полностью.
-Да…  Но все же…
-Никаких «все же», -отрезал Хряков. -Женщина, что не доверяет партнеру -именно внутренне, а не на словах -даже кончить не сможет.
-Правда? -усомнился Максим. -А если на первом свидании?
-И такие есть, -согласился Хряков. -Честные давалки. Кончают, как пулемет. Предмет зависти основной массы телок и вожделенная мечта мужиков. Но основная масса -обычные. У них в первую очередь должен кончить мозг. Проиграть всю ситуацию изнутри.
-Танцы? -предположил Максим.
-Верно, -подтвердил Хрюков. -Не что иное, как сублимация полового акта. Если девушка увидит тебя, зримо представит в роли партнера, мужа и отца, -он хлопнул в ладоши. -Все: она твоя.
Максим вскинул бровь.
-Так просто?
-Просто? -прищурился Хрюков. -А ты попробуй. Убеди современную герл, что умнее, сильнее ее и большинства боев. А если та еще занимает более высокую должность?
Максим почесал затылок.
-Да… Хорошо хоть, что в науке эти герл еще не…
-Разве что лаборантки, -хохотнул Хрюков и хлопнул по плечу. -Все-таки не зря природа разделила человека на две половинки.
-Вот она специализация, оказывается, когда началась…
-А то.
Перед окончанием работы написал Вадиму Садоеву -сокурснику по факультету аэрокосмических исследований. Вадик трудится в БТА Карачаево-Черкесии.
Телефон засветился, запрыгала иконка видеовызова. Экран задергался, показывая скуластое с пышными усами лицо.
-Максим-хан, -протянул кореш тягуче-гортанно. -Сколько лет, сколько зим. Как дела? Семья как?
Губы Максима дрогнули в улыбке.
-Твоими молитвами.
-Не женился еще? Приезжай к нам. Такую дэвушку найду, по гроб жизни благодарить будэшь. Детей наплодите. Что еще для счастья нужно?
Максим собрался, сообщил отрывисто:
-Посмотреть сектор J583KL.
Усы покачались из стороны в сторону, лицо приблизилось, в глазах недоумение.
-Брат, да зачем тебе это? У тебя самого обсерватория под боком. Ты же в ГАИШе?
-Да.., -Максим помялся. -Но, понимаешь… Тут такое дело… Начальник взъелся, а исследовать надо: идея интересная.
-И чем же? -хмыкнул Садоев. -Что там такое, чего нет в соседних секторах?
Максим задержал дыхание, затем выпалил:
-Астероид размером с треть Земли.
-Ну.., -Вадик отодвинулся от экрана. -Этого добра во Вселенной хватает. Или в нем что-то особенное?
Максим помялся, прислушался к звукам. Он заперся в туалетной кабинке. По бокам еще две, но вроде тихо: пока не заняты. Из коридора доносятся голоса. То громче, то тише. Цокот каблуков…
-Верно, -приглушенно подтвердил он. -Прости, но пока больше сказать не могу.
-Почему?
-Нужно проверить. Иначе резонанс разрушит не один мост.
-Ладно, -Вадим улыбнулся. -Привет Присыпке и Позделло. Недавно видел Андрюху в блоге про котиков. Лучше бы что-нибудь про танки рассказал. Или гиперзвук.
-Это да.  В этом рубит. Но пушистых любит больше.
-Бывает. -Вадим покрутил телефон, показывая зал, накрытый огромным куполом. -Сейчас посмотрю туманность T197KL -я ее Розой зову- сделаю снимки, а потом твоей займусь. Договорились?
-Заметано.
В приподнятом настроении поехал домой. Не смотря на дождь, пробки и осточертевшие рожи ближневосточных гостей, на Чкаловскую прибыл в хорошем расположении духа. Заскочив в «Пятерочку», купил салат из морской капусты, огурцы, помидоры, кефир и яблоки с апельсинами. Старушки на кассе рассматривают с интересом. У всех мясо, нарезки, сласти и спиртное. Маленькая бабка лет за восемьдесят спросила:
-Никак, милок, веганство практикуешь?
-Точно, -подтвердил Максим. -На днях наткнулся на труды Николаева о лечебном голодании -загорелся.
-Хорошее дело, -оживилась старушка. -Я лет десять, как голодаю по две-три недели раз в полгода. И вот результат.
Максим оглядел бабульку. Сморщенное как яблоко лицо, пигментные пятна на лбу, щеках. Пальцы, как куричьи лапы.
-И?
-Не помогло, -улыбнулась бабка вставной челюстью. -Намедни сто годков исполнилось. То тут побаливает, то там.
Максим удивленно присвистнул.
-А если б еще и полностью перешли на овощи и фрукты? На постоянку?
-Фу! Какая гадость! -соседнюю бабку, больше напоминающую сноп, передернуло. -Мы что козы? Настоящему человеку нужна настоящая еда.
-Это какая? -хитро прищурилась соседка.
-Шмат сала на тонком слое хлеба. Такой, чтоб в пасть бегемоту не влез.
Старушка-веганка оглядела товарку задумчивым взглядом, протянула:
-Бедному бегемоту с тобой, Клава, не сравниться.
…Прошло два дня. Раз пять Вадиму звонил, но лишь гудки. А в конце вежливое: «Абонент не отвечает. Перезвоните позднее». Чувство напряжения растет час от часу. Все внутренности сжимаются в тугой узел. Пробовал отгородиться, отвлечься на работу, но вышло не очень: отвечаю невпопад, запорол десять снимков. Вертиков вызвал в кабинет, устроил выволочку:
-Максим Витальевич, что происходит?
Максим развел руками, вильнул глазами в сторону. Вертиков нахмурился, повысил голос:
-Сосредоточьтесь: здесь решаются проблемы вселенского масштаба, а вы витаете в облаках! Или вам работа более не интересна? Так на ваше место сотня претендентов. Стоит только открыть дверь - снесут, затопчут и на обочину выбросят. Этого хотите?
Понурившись, Максим сгорбился, словно побитый щенок. Стиснув челюсти, пробормотал:
-Нет.
-Вот и хорошо. -Вертиков хлопнул по подлокотникам, встал. -Идите работайте, товарищ Горбанев. А на досуге хорошенько подумайте над своим поведением и.. будущим. Оно может стать как перспективным, так и весьма безрадостным.
Посмотрев на директора с хмурым недоумением, встал, вышел. До конца дня работал, как проклятый. Вечером, торопясь на остановку, набрал номер Вадика. В ответ раздалось: «Вы ошиблись. Такого номера не существует». Внутри все сжалось. Максим остановился посреди перекрестка Университетского проспекта и Вернадского. Народ толкается. Молча, словно стадо роботов. Даже не смотрят. Обходят, пихаются, но ни слова, ни возмущения. Словно роботы, запрограммированные куда-то бежать. Куда? С работы в магазин, потом домой. Поесть, повисеть в соцсетях. Посмотреть сериал. Затем спать. Утром подъем, завтрак. Бежим в метро или на автобус. И так день за днем. На выходных -на дачу или в гости. Или в гости на дачу. Ругаем смрад города, но и месяца не выживем без благ цивилизации. И так день за днем, год за годом…

Глава 4.

Жутко тянуло повернуть налево и идти на остановку по готовым алгоритмам, но повернул направо. Через полтора часа, сделав две пересадки с 28 такси на Сокольническую линию, затем у Саларьево пересел на 911 автобус. Наконец, добрался до Вокзальной площади Внуковского аэропорта. Народу тьма тьмущая. С чемоданами, сумками. У кого перемотаны синей, белой пленкой. Сотни желтых, белых такси. Все пипикают, ругаются с акцентом и без, стремясь занять более высокое место под солнцем. Вездесущие армяне выкрикивают: «Такси, такси!» -пристают к выходящим. Особенно к тем, кто шарит глазами по сторонам. Сразу понятно: либо не вызвали, либо в первый раз. Таких можно и перехватить. Тем более, что время стоянки ограничено. А если твоего клиента забрал кто-то такой же ушлый, что делать? Без обид. Просто бизнес.
Максим протиснулся сквозь толпу. Стекло крутящихся дверей. На него среагировали, как гончие псы на добычу. Но, видя, что ни сумки, ни пакета, тут же потеряли интерес.
Пройдя через металлодетектор, Максим направился в сектор внутренних авиалиний. Отстояв пять минут, заказал билет эконом-класса до Ростова. Там пересадка на автобус. Но все-таки десять часов пути -не сутки на колесах.
До посадки -два часа. От нечего делать да к тому же, чтоб не дать панике накрыть с головой, бродил по залу. Изогнутый по пологой дуге. Правая стена представлена витражным остеклением. Верх наклонен наружу. Прерывается в местах выпадов пирамидальными тумбами. Вдоль витражей изгибается полоса потолка метров на шесть шириной. Собранная из линеарных панелей в хаотичном порядке покрыта лучами светильников.
Остальная часть потолка -переплетение труб. Пространственная конструкция кровли опирается на трехтрубные опоры, расставленные друг от друга метров через двадцать. В мраморе пола отражается крестовый набор светильников. Темные штрихи плит зовут в дорогу.
Изнутри стены обшиты зеленым гранитом. Прямым углам сказано решительное: «Нет». Даже справочные терминалы изготовлены в виде перевернутых пирамид.
Спустя час объявили посадку. Тех, кто летит в первый раз, видно сразу: еще за полчаса выстроились в очередь. С чемоданами, детьми. Словно опасаются, что не хватит времени. Кто поопытнее, сидят до последнего: в самолете все равно заниматься тем же. Хотя, может, не в опытности дело. Если у человека низкая самооценка, если в жизни никто не ждет(во всяком случае он так считает), то думает, что и самолет поступит так же. Хотя каждый раз слышим, уже после того, как весь народ толпой заломился в салон, что продолжается посадка на такой-то рейс.
В самолет заходили прямо из здания аэропорта. Выход № 22 привел сквозь решетчато-тентованное чрево тоннеля к люку.
-Здравствуйте. Добро пожаловать на борт, -улыбается при входе стюардесса. -Ваш билет, пожалуйста.
Максим показал посадочный талон. Взгляд обежал бело-зеленую униформу. На ладной фигурке сидит, как литая. Место в середине салона. Примерно баш на баш братьев из ближнего зарубежья с славянско-курносыми фэйсами. То ли домой на выходные, то ли отдыхать. Со всех сторон гортанный говор. Не то, что националист, но предпочел бы слышать родную речь. Хрен знает, что вон та усатая морда в кепке базлает. Еще и пялится эдак нагло. Может, рассказывает соседу, как в разных позах мою маму имел.
-Дамы и господа, заканчивается посадка на рейс j95LF. Просьба, сесть и пристегнуть ремни. Сейчас стюарды покажут, как действовать в чрезвычайной ситуации.
Спереди и посередине салона встали стюардесса и стюард. Словно по команде с суфлированием на русском, а затем на энглише, продемонстрировали обращение с кислородной маской. Рассказали, что в первую очередь одеть взрослым, а уж затем -детям. Что спасательный жилет находится под сиденьем каждого кресла, а вещи нужно убрать на верхнюю полку или под кресло впередисидящего пассажира. Интересно, когда на китайском начнут дублировать?
Наконец, самолет тронулся. Минут десять выруливал из аэропорта-чуть подтряхивало, еще пару минут стоял на взлетной полосе. Видно, очереди дожидается.
Щелкнуло, над головой раздался басовитый баритон:
-Дамы и господа, говорит капитан самолета Геннадий Ветров. Да, полный тезка. Можете поржать: привык. Кхм… Самолет готов к взлету. Во время набора высоты попрошу пристегнуть ремни и оставаться в креслах.
За стеклом загудело, по бокам замелькала ограда, тряска усилились в корреляции с гулом. Но через двадцать биений сердца все прекратилось. Вжало в спинку кресла, кровь прилила к мозгу. Максим повернул голову к иллюминатору. За двойным стеклом медленно уплывает вниз и назад взлетное поле. Сотни самолетов разных авиакомпаний. От Аэрофлота до Венгерских авиалиний.  Самолет накренился на правую сторону. Стало видно крыло. Кончик чуть подрагивает. Внутри екнуло. Насколько же все зыбко… Стоит заклепкам отлететь, образуется щель. Польется топливо. От удара птицы или космического мусора -вспыхнет искра. И все: финита ля комедия.
Но будем надеяться на лучшее. Под брюхом алюминиевой птицы проплывает огромная агломерация. Чем-то напоминает нейронную сеть. Аксоны дорог сплетаются в ядра развязок. Все горит застывающим золотом. Дендриты оканчиваются во дворах неясными контурами геометрически правильных структур. Самолет поднялся выше. Под потолком щелкнуло, раздался бодрый голос:
-Дамы и господа, самолет находится на высоте 10000 метров, скорость -850 километров в час. За бортом минус шестьдесят семь по цельсию. Полет проходит нормально. Приятного путешествия.
И то же самое на энглише.
Через пять минут звякнуло. Символ «Не курить» и «Пристегнуть ремни» погас. Народ разом зашебуршился. Рядом с облегченным выдохом расцепил ремень потный, как свежесваренный хряк, мужик. Сарделичные пальцы мелко-мелко подрагивают. Отерев со лба пот, мужик поднялся. Спереди женщина в возрасте Лолиты: подкаченные губы, татуаж, серебристые волосы. Мужик пихнул пузом кресло. Женщину отбросило вперед. Из стаканчика плеснуло на модные брюки коричневой жижей -мощно пахнуло кофе.
-Эй! Вы что!?
-Простите, простите, -толстяк завилял глазками, побагровел еще больше. -Мне нужно в туалет.
-Знаете, сколько стоят брюки? – женщина встала, уперла руки в боки. -Вы.., -она смерила убийственным взглядом толстяка с ног до головы. -Вы испортили брюки от Кардена!
-Я.. оплачу, -заверил мужчина и заспешил вдоль прохода к хвостовой части.
Проход явно узок, так как весь путь страдальца сопровождали крики и гортанная ругань.
-Русская свинья! Лучше бы в стойле остался.
Рядом седоусый мужчина в строгом сером костюме. Изучает инструкцию по безопасному перелету. Губы искривились в полупрезрительной усмешке, обнажая белоснежные зубы:
-Наверное, много ест свиней.
-Он и сам, как свинья! -гортанно поддержал щетинистый джигит.
-Тогда это каннибализм, -сделал умозаключение усатый. -Таким не место среди правоверных.
-Как после него в туалет заходить? -нахмурила брови облитая женщина
Изнутри поднялось что-то темное, жгучее. Оно росло, вздымалось, как лава… Внутренности жжет, выдавливает нехорошее. Максим медленно сообщил деревенеющими челюстями:
-Вообще-то… Я тоже ее ем.
На него со всех сторон посмотрели со смесью презрения и отвращения. Щетинистый прорычал:
-Значит, и тебя надо…
-Что? -Максим прищурился.
-За борт отправить. К родственникам. На ферму.
-Да неужели? -ноздри задергались. Максим выпятил губы, встал. -А кто, по-твоему, изобрел этот самолет? Смартфон, через который можешь увидеть жену, поговорить с сыном за тысячи километров? Кто придумал авто, на котором не даешь спать соседям? Ты что ли? Чурка поганая?
Джигит заорал, вскочил. Выдернув Максима из кресла, ударил в нос. В глазах вспыхнуло, вышибло слезы и кровавые сопли. Максим закричал, ударил чем-то нападавшего в живот.
-Ааа! -заверещал тот, как резанное порося, отшатнулся. Выпуклые глаза провернулись.
Из бока торчит карандаш. Белая рубашка быстро пропитывается красным. Закатив глаза, джигит рухнул на пол. Седоусый выругался невнятно, гортанно прошипел:
-Ты что, неверный, наделал!? Тебя ж сейчас на клочья порвут!!!
На Максима бросились со всех сторон. Перелазили через кресла, по головам. Как разъяренные муравьи. Повалили, били, царапали. Хорошо хоть, что стюарды подоспели вовремя, кое-как отбили. Максима увели в кабину пилота. За стенкой крики, гул. Всюду кнопки и циферблаты. Капитан взял рацию, сказал настойчиво:
-Уважаемые пассажиры, прошу занять свои места. Вследствие экстренной ситуации принято решение сесть в Туле. Полиция во всем разберется. Не допускайте самоуправства.
-Открой, собака! Будем судить ублюдка по закону шариата!
Пилот стиснул зубы, желваки взыграли. Покосившись на опухшее в кровоподтеках лицо Максима, спросил ласково:
-Ну, что, Савельич, покачаем крылышками?
Второй пилот -мужик под пятьдесят -осклабился, засучил рукава, обнажая увитые сытыми змеями предплечья.
-А то!
Они защелкали тумблерами, пальцы пробежались по кнопкам. Первый пилот буднично пробубнил:
-Наблюдаю неопознанные летающие объекты. Похожи на птиц. Осуществляю маневр «Уклонение».
И резко наклонил штурвал вправо и вниз. За стенкой заорало, забухало. Словно обернутые в кофту шары для боулинга посыпались в лунки. Хрип, гортанные маты про косоруких русских свиней и их матерей ишачек.
-Ну, конечно, -осклабился командир и хлопнул по подставленной ладони 2-го. -Как без этого.
И рванул штурвал на себя. Двигатели надсадно загудели. Нос самолета выпрямился и тут же начал задираться. Только смолкшие гортанные вопли возродились и удалились в фейерверках грязных эпитетов. Капитан откашлялся, сообщил в пространство:
-Кажется, миновали облако неопознанных птиц. -Из приемника неслось: «Первый, первый, какие нахрен птицы на высоте десяти тысячи метров!? Ты в своем уме!?» -Прошу экстренную посадку: нападение на пассажира. Требуется срочная медицинская помощь.
Максим обреченно выдохнул. Еще и на пятнадцать суток ко всему прочему заметут. Он пощупал телефон. Что ж Вадька -то не отвечает?.. Может, мобилу утянули? Народ сейчас ушлый: нае.. ближнего своего и возрадуйся. Нет, конечно, у муслимов, как и у иудеев, ближнего обманывать нельзя. Соответственно мусульманина и иудея. Но вот всех остальных… Как Яхве, так и Аллах лишь «спасибо» скажут. Ну, и прочие бонусы правоверному.
Через полчаса самолет сел. В дверь стукнули пару раз. Но затем гортанные голоса удалились. Еще через пять минут в дверь простучало как-то ритмично. Что-то вроде «бессамемучо».
На экране деформированная морда мужика в костюме полковника полиции. Капитан кивнул помощнику:
-Савелич, открывай.
Второй пилот разблокировал дверь. Зашел мужчина в форме. За спиной маячит стюард с растрепанной стюардессой. Это те, что в момент инцидента оказались на другом конце самолета.
-Ну, и где бузотер? -полковник снял фуражку, промокнул клетчатым платком розовую лысину.
Максим поднялся, убрал руку от глаза. Полковник крякнул, криво усмехнулся:
-Вижу, что путь к светлому будущему тернист.
-Весьма, -буркнул Максим.
Полковник кивнул омоновцам.
-Сопроводите товарища.
Те придвинулись, молча заломили руки. Так и выволокли на трап под протестующие возгласы команды. Трап под сорок пять градусов. Потянул вниз, словно пудовая гиря. Руки вывернуло так, что связки затрещали. Максим скрипнул зубами, напряг мышцы. Внизу толпа абреков. Загоготали, заулюлюкали:
-Бандит, истинный бандит! -крикнул седоусый. -Требуем самого сурового наказания.
-На каторгу!
-Смертную казнь! -поддержали из толпы.
-Голову отрубить! -выкрикнул подросток лет двенадцати.
Полковник поморщился, чуть отстранился. Мало того, что восточным красноречием забрызгали, так еще и смрад гнилого мяса и тухлого лука. Аж с ног сбивает. Он поджал губы.
-В России смертная казнь отменена.
-Отдайте нам! -не унимался усач. -Будем судить по закону шариата. Покалечил брата шайтан!
Полковник проводил хмурым взглядом удаляющуюся скорую, посмотрел на активиста. За спиной последнего согласный гул десятка мужских голосов. Женщины позади, помалкивают. Но в карих глазах неодобрение. Полковник стиснул челюсти, обронил тяжело:
-Он не мусульманин. Да даже по шариату на смерть не осудят.
Седой подступил ближе, заявил с презрением:
-Не тебе судить, гяур.
Полковник прищурился. Положив руку на кобуру, медленно выговорил:
-Не мне… На это есть специальные органы, целая система. Судебная. Слышали о такой? И вы в те структуры явно не входите. Еще есть вопросы?
Он красноречиво повел глазами на омоновца. Придерживая одной рукой Максима, второй поднял автомат. Черный зрачок посмотрел сразу на всех. Толстопузый абрек презрительно усмехнулся, отмахнулся волосатой лапищей:
-Да что ты, начальник пугаешь? Вы же поссать без приказа не можете. Вы же.. русские.
И столько в его фразе презрения, что Максим почувствовал жгучую ненависть. Слева загрохотало. Левое ухо заложило от выстрелов, а правое -от визга. Краем глаза ухватил, как абреки попадали на бетон взлетно-посадочной вместе с бабами, закрыли головы халатами. Полковник оглядел три десятка цветастых задниц, удовлетворенно хмыкнул:
-Правильной дорогой идете, товарищи. Урря!
И зашагал к зданию аэровокзала. Омоновцы ослабили хватку, Максим даже смог чуть выпрямиться. До входа метров триста. Все это время шел за полковником в полунагибе. Его провели через нержавеющую вертушку. Работники в синей униформе, пассажиры провожают наш квартет заинтересованно-тревожными взглядами. Средь последних узнал того толстяка, за которого впрягся.
-Вы что делаете!? -рыжие брови поползли вверх. -Он же меня спас!
-Это наша работа, -отрезал полковник и толкнул белые створки с надписью «Служебное помещение». -Вызвать нужно было.
-С десяти тысяч метров? -не поверил рыжий коротышка. -Вы, ребята, конечно, судя по сериалам, супермены, но даже Голливудские сценаристы до такого не додумались.
Полковник смерил с ног до головы хмурым взором конопатого, буркнул:
-Поговори мне еще.
Максима посадили за стол. Как и у двух стульев напротив друг друга, ножки намертво вмурованы в пол. На столе спецнаручники с цепью. Та продета сквозь стальное кольцо, приклепанное к столешнице. Пристегнув Максима, омоновцы отошли к двери. Один вышел, второй подпер двери с этой стороны. Полковник унаседился напротив. Сняв фуражку, отер потную лысину. Спрятав белый платок, поднял глаза. Рыбьи, они застыли на синей подушке Максимова фэйса. Взгляд чувствуется физически. Как переваливается с бугорка на бугорок, срывается в ущелья глазных брустверов, застревает меж глыб сербурмалиновых щек. Полковник вытащил белый листок, пододвинул к Максиму.
-И что же мне с вами делать, Максим Витальевич?
-Медаль дать! -проорало за дверью.
-Какой мэдал!? -гортанно возмутилось оттуда же. -На кычу шайтана!
Полковник помял подбородок. В этот момент что-то завибрировало. Полковник похлопал по груди, залез во внутренний карман. При взгляде на экран брови поползли вверх. Нажав кнопку, осторожно поднес смартфон к уху.
-Слушаю, Александр Павлович…
По тому, с каким уважением произнес, Максим понял, что звонит кто-то с большими погонами. Слушает молча. Лишь кивает через раз.
-Понял, Александр Павлович, -и медленно положил трубку на стол.
Подняв взгляд, несколько секунд изучал лицо Максима. Тот почувствовал себя не в своей тарелке. Хотя, казалось, куда больше. Полковник чуть повернул голову, сказал в пространство:
-Сними наручники.
На лице придворного стража не дрогнул ни единый мускул. Сделав два шага, отомкнул стальные браслеты, вернулся на место. Морщась, Максим растер красные рубцы. Те медленно бледнеют, расходятся.
-Что это значит?
Полковник поморщился, кивнул на дверь.
-Свободен.
-Но как же?.. -Максим попытался принять виноватый вид, но вышло плохо.
Полковник двинул массивными плечами.
-Потерпевший не станет предъявлять претензий. А так как вред не относится к тяжким, то без заявления не сможем открыть дело.
Внутри все взыграло. Максим вскочил, схватив руку полковника, затряс.
-Спасибо, спасибо!
Тот поморщился.
-Не меня благодарите.
Максим захлопал глазами.
-А кого?
Полковник дернул уголком губ, ответил неопределенно:
-Есть тут.. защитники русского народа. Все: на выход.
Максим с некоторой опаской открыл дверь. Но, как оказалось, напрасно. Снаружи пусто. Только жужжит машинка полотера. Что-то типа тех, на которых здоровенные балбесы сталкиваются в загоне и ржут, как не в себя.
В кармане задергалось, запиликало. Максим вытащил телефон, взгляд упал на экран - в груди екнуло: Вадик.
-Алло! Ты чего молчал, бродяга!? Я тебе столько раз звонил!
Трубка выслушала тираду, тяжело вздохнула:
-Максим?
У того в горле слова замерли, улыбка медленно истаяла.
-Кто это?
-Баба Галя.
-А Вадик где? Я звонил ему раз сто…
После тяжелой паузы трубка ответила безжизненно:
-Умер Вадик. Сегодня похоронили.
Максим как стоял, так и сел. Благо скамья под ноги попалась.
-Как умер? Когда!? Я же с ним говорил три дня назад.
-Убили. Как раз три дня и прошло.
В ушах зазвенело. Пространство приблизилось, обступило черным мушиным роем. Стало трудно дышать. Губы посерели.
-Ппонял., -еле слышно выдавил. -Простите…
Трубка помолчала, тяжело вздохнула… Щелкнуло, затем: «Пик, пик, пик…»
В черепной коробке колокольный набат. С каждым ударом пространство вздрагивает, ноги подкашиваются. Максим рванул воротник -на пол посыпались пуговицы. Звон в ушах превратился в тонкий комариный писк, черные мухи как с ума сошли. Откуда-то из бесконечности долетели по доплеровски растянутые обрывки слов:
-Что-о-о-о с ва-а-ами-ы-ы… С ва-а-ми-и-и-ы все в порядке-е-е?
Максим поморщился, потрес головой. Над ним склонилась девушка. Темненькая. В карих с поволокой глазах неподдельная тревога и сочувствие. Максим с трудом разогнулся, посмотрел вправо-влево, выпустил спертый воздух.
-Да, -он криво усмехнулся. -Все «Ол райт».
-Точно? -девушка придержала пошатнувшегося Максима под локоть. -А то вы какой-то бледный.
Максим поднялся со скамьи. Разведя руками, чуть склонил голову:
-Офисный планктон к вашим услугам. Сидим день деньской в четырех стенах. Света белого не видим.
-На юг собрались? -понимающе кивнула девушка. -За витамином Д? -она протянула узкую ладонь. -Я тоже. Яна. Еду в Сухуми к дяде. Лето обещают жаркое. Планирую поджариться до черна. -она потупилась, щечки чуть порозовели. -Ну.., местами.
Максим улыбнулся, пожал Дюймовочке ладонь.
-Макс, -глаза зацепили экран с расписанием. Один из них выдал: Тула -Нью-Йорк. В голове дзинькнуло -улыбка померкла.
-Нет.., скорее на запад.
-На дикий? -с лукавым прищуром поинтересовалась знакомая.
Максим развел руками, согласился:
-Судя по поведению наших партнеров…
С пониманием улыбнувшись, девушка вытянула нержавеющую ручку из черного походного чемодана.
-Приятно было пообщаться. Увы, мне пора., -она чуть задержалась, но Максим не среагировал. Улыбка померкла, девушка опустила взгляд. -Может быть, когда-нибудь и встретимся. Земля круглая.               
Максим посмотрел на нее как-то странно, словно видел что-то иное, ответил деревяно:
-Вряд ли, -и направился к стойке регистрации.
Девушка смотрит вслед. В глазах печаль и неясный зов. Тряхнув головой, дюймовочка приподняла уголки губ и поцокала к выходу на взлетное поле.

Глава 5.

Аэропорт имени Джона Кеннеди с самолета выглядит более, чем футуристично. Нет, конечно, в целом куча построек, транспортных артерий, стоянки и тысячи такси. Но при снижении, пролетая над зданием терминала, чувствуешь, как будто спускаешься то ли к морю с его скатами, то ли к чему-то неземному. Сплайн-сводчатая кровля, наклонно-дуговые глаза витражных систем. Ни одной прямой линии. Видны снежные наносы. Благо -не Сибирь. Иначе б стоимость конструкций выросла на порядок. В Эмиратах вовсе отстраивают такое, что волосы дыбом. В том числе из-за мягкой зимы. Правда, и финансовая составляющая немаловажна.
Однако, туристов сие заботит мало. Половина салона фотает смартфонами через стекла иллюминаторов, тут же постит. Как же: я тут был. Он же Вася, он же Гогик. Как же мало человеку нужно: выделиться из общего стада. Что и понятно: на такого обратят внимание самки. А на самку -самцы. Инструмент эволюции. Впрочем, это не гарантирует, что в будущее пойдут здоровые дети. Но все-таки, все-таки…
Иные же ведут вполне обыденную жизнь: дом-работа, работа-дом. Правда, результат этих поездок… Расширение кругозора? Что? Можно и так? Возможно… Хотя для большинства это лишь маркер: смотрите, чего я добился. Был в Европах, Египте, Сочи, на Тайванях… И еще в десятках… И? Чего вынес-то? Какую пользу? Что принес в клюве для родного села? Или только: «Как в этой Рашке хреново … Надо отсюда валить!»
А может, сделать так же или даже лучше, чем в тех же Эмиратах, Египтах и Тайванях? Глядишь, тогда и валить будут не от нас, а наоборот.
Внутри здания аэровокзала все тот же футуристический дизайн: ни одной ровной линии. Лишь сплайн и дуги колонн, плавно переходящие в кровлю. Все смыкается в точке, словно архитектор -большой поклонник морских звезд, гротов и всего с этим связанного.
По красному ковролину спустились по лестнице. Стойка регистрации из бетона. За ней девушка в бирюзовом с красными сумками. За спиной табло в виде инопланетного фэйса.
Объяснив, что хочу купить билет до Midland/Odessa, получил радостный ответ, что это невозможно: нужно сперва добраться до аэропорта La Cuardia, а уж потом…
Что и пришлось сделать. Сперва на поезде до четвертого терминала, затем полтора часа на автобусе. Народ самый разномастный, но вполне обычный. Ни рогов, ни зеленых морд. Разве что попадаются черные да желтые.
Шатл едет по выделенной полосе без остановок. Единственное препятствие -светофоры. Но это -неизбежное зло.
Многоуровневые развязки. Более строгие геометрические, но с неким запросом на изящество. Порыскал в телефоне. Сверху белый. Более восьмидесяти самолетов присосались, как пиявки. По полупрозрачным внутренностям протекает что-то темное, полупереваренное.
Прошли таможенный контроль. При виде русского паспорта полисмен остро взглянул на фото, на меня.
-Раша?
-Раша, -подтвердил я.
-Цель прибытия? -перешел он на ломанный русский.          
-В гости к другу. Туризм.
-Гостевая виза истекает через десять дней. Если к этому времени не покинете страну, вас депортируют.
-Шери велл.
Тот поставил штамп. Я забрал паспорт с билетом и направился на посадку.
-Нахер мне ваш мурашник? -проворчал Максим вполголоса. -У самого дома такой же.
…Шесть с половиной часов в самолете - не хухры-мухры. Еле поднялся. Хотя за время полета несколько раз ходил в туалет, разминался. От самолета до здания аэровокзала везли на автобусе. Внутри полукруглые фермы, дуговые навесы. Но, конечно, масштаб не тот. Простенько, но со вкусом.
Как вышел на привокзальную площадь, налетела стайка таксистов. Что-то гыргыкают, буклетами трясут. А когда один из них подступил с армянским акцентом, почувствовал некую нежность и флер ностальгии.
-Дарагой, дамчу, куда хошь. Турист? -он оглядел Максима, но ни сумки, ни даже пакета. -Или по делу?
Максим сдержанно улыбнулся.
-Совмещаю приятное с полезным.
-Аа… На конференцию, значит… Тридцатая аэрокосмическая конференция -это… Да… Важная, наверное, штука…
-Именно.
-Но я только до Форт-Дэйвис.
-Почему? -Максим приподнял брови.
-Дальше только на спецшатлах, -водила развел руками. -Секретность. Сам понимаешь.
-Что ж.., -Максим пожал плечами. -И на том спасибо.
За сто баксов добрался до городка. За окном жара под сорок, но в машине кондишен. За кормой пыльный шлейф, над головой безоблачное небо. Вокруг горы, прерии, заросли кактусов и чего-то жалко-лиственного.
Городок   -не городок, а что-то вроде деревни на тысячу жителей. Или дачный поселок. Местные трудятся на обслуге богатых отдыхающих. Часть домов используют под сдачу работникам обсерватории Мак-Дональд. Та в горах в двадцати пяти километрах от города. Так что добраться по утрам да на выходные -труда не составит.
Городок возник, как и большинство в Штатах, как форпост для борьбы с индейцами. Те не раз испытывали колонистов на прочность. Да и захватывали. Но постепенно коренных перебили или загнали в концлагеря под названием «резервации». Так что более или менее устаканилось.
Максим вышел из машины -на плечи обрушилась волна расплавленного олова. Водила помахал рукой, в облаке удушливой пыли развернулся -и был таков. С тоской проводив старенький форд, Максим направился к зданию. Словно вышедшее из вестернов, сооружение напоминало о славном прошлом деревянными уступчатыми фасадами. На втором этаже терраса. Так и представляется, как баядерки выставляют свои прелести напоказ. А у двери шериф. Не даром по бокам по метровой звезде. Наверняка, лет сто назад здание выполняло роль отделения полиции. А сейчас…Он присмотрелся. Отель.
Максим толкнул деревянные створки -на плечи, затылок задуло прохладой, зазвенели колокольчики. От столиков повернулось с десяток рож, уставились с интересом. Половина с явными признаками краснокожести. Остальные -белые. Треть в стилизованной одежке под восемнадцатый век: шляпы с широкими полями, остроносые сапоги. Максим пошарил взглядом, но кобуры не приметил ни у кого. То ли хорошо прячут, то ли времена не те.
В помещении штук тридцать отсеков, разделенных деревянными полуперегородками. Народ вернулся к еде, видимо, не сочтя меня опасным или интересным. Максим подошел к лысоватому мужчине в переднике. За барной стойкой тот беспрестанно протирает стаканы. Взгромоздившись на круглый стул, заказал:            
-Кофе.               
 Бармен исполнил пожелание, пододвинул блюдце с сахарными печеньями, протер со стола несуществующие пылинки.
-По делу иль в гости?
-Последнее, -скупо ответил Максим, бросая взгляд по сторонам. -Знаете Сергея Белого?
Бармен оживился, заулыбался.
-Оо, Сергей?! Да, да! Вы его друг? Сразу почувствовал знакомый акцент. Как климат? Наверное, жарковато?
Максим прищурился, подыграл:
-После наших-то снегов и белых медведей?
Бармен хохотнул. Перегнувшись через стойку, сообщил доверительно:
-Сергей всем доказывает, что у вас зима не всегда. И что медведи на улицах встречаются реже, чем в Огайо. Но ему не верят.
-А фотки показывал?
-И даже ватсап включал, -заверил бармен, -просил брата покрутить камерой. Обычная квартира. На термометре за окном плюс тридцать. Девушки полуголые, рэнджроверы, майбахи да тойоты. Словно где-нибудь в Калифорнии.
-И?
-Назвали лжецом. И чуть не побили.
Максим вскинул брови.
-За что?
-Что нарушил детскую веру в прекрасную сказочную страну. Страну чудовищ, суровых мужчин и останавливающих на скаку кентавров женщин. Которые блюдут в железных поясах… Да, да, блюдут и машут из окон высоких юрт вслед могучим охотникам за китами.
Максим хмыкнул, кивнул на посетителей.
-Смотрю, у вас колорита даже побольше.
-Вы про шляпы с сапогами? То насущная необходимость: солнце печет, как оголтелое. А тарантулы со змеями порой вцепляются так, что лишь толстая кожа и спасает.
-Ну, а нас спасают куртки с синтепоном и центральное отопление.
-Везде свои плюсы и минусы, -пожал плечами бармен.
Максим отпил глоток черной жижи, покрутил чашку на столе.
-Не подскажите, где Сергей обитает? Мобила села. Наверное, от перегрева… А зарядника в такси не оказалось.
Бармен покивал.
-Подскажу, как не подсказать, -он мотнул головой в сторону дверей. -Как выйдите, соседнее здание налево. Там еще аптека. Ну, и отель «Две звезды».
-Спасибо, -Максим протянул руку, бармен хлопнул по ладони.
-Рад помочь. Передайте Сергею, чтоб заглянул вечерком: в картишки перекинемся.
-Ол райт, -Максим положил на стол десятку, вышел из бара, провожаемый десятком взглядов.
Едва за порог, накрыло обжигающим пологом. В горле тут же пересохло, на зубах заскрипело. В глаза укололо, но проморгался быстро. Прямо по курсу горы. Из-за кучерявых отрогов выпахивает желтым, порыкивает мотор. Пыльная взвесь пытается всползти в безоблачное небо, прикинуться барашками, да грехи не пускают.
Не смотря на зной, Максим вразвалочку преодолел пятнадцать шагов, открыл дверь отеля. В лицо повеяло прохладой. Медленно выпустив воздух, подошел к стойке. Администратор -молодой латинос с прилизанными волосами -улыбнулся профессионально:
-Слушаю.
Максим побарабанил по стойке пальцами.
-К Сергею Белому.
Парень бросил взгляд на стену с ключами, брови поползли вверх.
-Двести четвертая. Обычно в обсерватории пропадает, а тут… Наверное, выходной.
-Наверное, -согласился Максим. -Отпросился по случаю моего прибытия.
-Родственник? -улыбнулся админ.
-Старый друг.
-Тогда по лестнице на второй этаж. В конце коридора.
-Благодарю, -кивнул Максим и заскрипел по дубовой.
Коридор метров пятнадцати длиной. С каждой стороны по четыре двери. В торце широкое окно. Через засиженное мухами стекло проглядывает с десяток домов. Неровным рядом взбираются на поросшие кактусами холмы, да там и обрываются, словно отрезанные невидимым барьером.
Максим пару раз стукнул в дубовую дверь с позолоченным номером «204». Та скрипнула, полотно отошло от коробки.
-Сергей? -Максим сунул голову в дверь. -Серега, ты дома?
Через проем из прихожей в зал увидел Сергея. Тот смотрит куда-то в сторону. На звук покосился. Максим заметил в позе, выражении лица друга тревогу.
-Чего замер? Иди встречай гостя. Грибочков привез, огурцов соленых. Надеюсь, не испортились.
Максим поставил сумку на пол, достал банки. С широкой улыбкой и снедью в руках вошел в зал. Глаза Сергея расширились, рот только начал открываться, как в затылке грохнуло. От черного фейерверка сознание помутилось, мир стянулся в точку и с противным писком растворился.

Глава 6.

…Вой сирены, шипящая скороговорка над головой проникли в уши, развеяли мрак. Максим пошевелился, застонал: в затылок словно кайло вогнали. Скуле твердо. Максим провернул глазное яблоко -из щели пола выглядывает рыжик. Совсем как у нас в общаге.
Пахнет железом и чем-то тревожащим. По карманам похлопали, что-то вытащили.
-Эй-эй! Вы что делаете!? Максим попытался встать, но не смог расцепить руки за спиной. Что происходит!?
С двух сторон дернули вверх -резкая боль в плечах -пол и стены поменили положение. Чернокожий лейтенант бубнит что-то на энглише. Кажется, про право молчать, адвоката и прочую дребедень. В конце поинтересовался довольно членораздельно:
-Вы все поняли?
Взгляд Максима прикипел к дальней стене. В брызгах красного с вкраплениями серого. От такой экспозиции желудок сжало. Девушка в синем халатике отдирает что-то пинцетом. Везде флажки. Максим опустил взгляд, вздрогнул. На полу, лицом вверх, Сергей. Лицо залито кровью, во лбу дыра -кулак пролезет.
-Что!? Как?.. -прохрипел он не своим голосом. -Мы же только что с ним разговаривали. Как такое возможно?!.
Лейтенант кивнул подчиненным. Губы затвердели.
-Уводите.
Долговязый рыжий капитан и крепенький латинос сжали руки с двух сторон, поволокли к выходу. Максим обернулся, спросил в тревоге и страхе:
-Но что? Что я сделал? Я не понимаю…
-Кореш говоришь? -лейтенант зло усмехнулся, кивнул на труп. -Порешил, значит, друга.
-Что!? Не может такого быть! Пустите! -Максим рванулся. -Это какая-то ошибка!
Лейтенант сжал зубы, бросил:
-Пакуйте.

До участка ехать не более пяти минут. Кондер в старом кадиллаке не работает, да и, наверное, отродясь не было. Так что наслаждались жарким дыханием прерий. И когда подъехали к очередному домику из вестерна, песок скрипел не только на зубах, но и в заднице. Правда, как только открыли остекленную дверь, обдуло прохладой. Потолок из белых плит «Армстронг» 600х1200. Вместо двух плит посреди помещения кондер. Створки медленно ходят вверх -вниз, разгоняют прохладу. Напротив входа за стойкой регистрации полная женщина с нашивками старлея.
-Привет, Донна, -поздоровались стражи. -Прекрасно выглядишь.
Щечки женщины порозовели.
-Спасибо, Майк. Куда его?
-В допросную.
Донна что-то нажала -прогудело. Дверь у лестницы справа дрогнула. Максима ввели, усадив на стул, пристегнули наручники к кольцу посреди стола. Так же молча вышли. Слева -зеркало во всю стену. В блестящей поверхности отражается такое знакомо-незнакомое лицо: брови домиком, круглые глаза, серые губы. Прогудело -дверь отщелкнулась. Лейтенант вошел с папкой под мышкой, бросил на стол. Сняв костюм, повесил на вешалку, туда же отправил шляпу, закатал рукава. Максим ожидал увидеть горы мышц, но руки, как руки, только черные.
Демонстративно медленно лейтенант размотал веревочку на папке. Внутри екнуло. Если спросит про Мерфиуса, точно сплю.
-Что вы делаете в Америке, мистер, ээ… Горбанев?
Максим сплел пальцы, пожал плечами:
-Я же говорил: турист. К другу приехал.
-Чтобы убить? -негр прищурился, спросил медленно. -Вы, случайно, не знакомы с Петровым? Нет? А с Бошировым?
Максим откинулся на стул, цепи натянулись, звякнули.
-Да вы издеваетесь!? Какой Петров, что еще за Боширов?
-Ваши соотечественники, -охотно пояснил лейтенант. Прищурившись, он следит за выражением лица Максима. -В последнее время их много, где видят. Случайно не из их команды?
Максим выпучил глаза, смотрел секунд десять, потом поднял очи к горе:
-О, Господи, до коле!?
-Вам плохо? -участливо осведомился Лейтенант. -Водички?
Максим тяжело задышал, крепко-крепко зажмурился.
-Спокойно, спокойно. Я знал, что у вас все дерьмово, но чтоб настолько, -он выдохнул, раскрыл глаза.
-Так, -Максим хлопнул по столу. -Первое: ни Петрова, ни Боширова не знаю. Разве что по Юсовским статейкам. Второе: никого я не убивал. И в-третьих… Вы что!? Совсем сдвинутые!? Он же мой друг!
Лейтенант закинул ногу на ногу, пожал плечами:
-Даже родственники друг друга убивают. А уж друзья в развеселую пирушку… На раз-два. Так что повторяю: зачем?
Максим стиснул зубы, покачал головой.
-Дайте ручку с бумагой.
Лейтенант повеселел, пододвинул искомое.
-Давно б так.
Через час на столе два исписанных листка бумаги.
-Вот, -Максим щелчком перекинул признание на другой конец.
Лейтенант взял один листок, всмотрелся. Брови сошлись на переносице.
-Ничего не понятно. Это на каком языке? Или шифр?
Максим усмехнулся, покачал головой.
-Нет. На русском. Коль уж я из страшной Рашки, то и писать должен на страшном русском. -Максим на секунду задумался. -А, может, и говорить?
-Нет-нет, лейтенант выставил руки. -Не стоит. Как хорошо, что хоть говорите по-человечески. -он покосился на молчаливого сержанта, но тот покачал головой. Вздохнув, лейтенант просительно посмотрел на Максима. -Вы бы не могли перевести, а то.., понимаете…
Максим усмехнулся:
-На сто миль вокруг ни одного русского? Ну, и глушь…
Лейтенант развел руками. Максим побарабанил пальцами по столу, испытующе посмотрел на лейтенанта.
-А мне это зачем? Быстрее переведу, быстрее в суд потащите.
Лейтенант пожал плечами.
-Да… Но, если, действительно, не виновны, это в ваших интересах.
-Хорошо, -Максим взял бумажку, пробежал по первым строкам глазами. -Здесь говорится, что третьего октября сего года я прибыл в гостиницу, чтобы повидаться с другом. Поднялся на второй этаж. Дверь открыта. Вошел. Увидел Сергея. Тот стоял в зале с застывшим лицом. Белый, как полотно.
-Полотно? -переспросил лейтенант.
-Как потолок, -пояснил Максим. -Я позвал. Сергей посмотрел так, словно хотел предупредить. А потом «Бах!» И я очнулся на полу в наручниках.
Лейтенант повертел листки, испытующе взглянул на Максима.
-Горничная с администратором говорят иное.
-В смысле? -Максим отодвинулся, уставился в упор на лейтенанта.
-Администратор вырубил вас канделябром после того, как вы застрелили Сергея Белого. Хладнокровно и безо всякого сожаления.
Максим отодвинулся от стола, брови взлетели на середину лба.
-Что за чушь!? Админ был внизу. Как он мог успеть?
-Именно. Услышав грохот наверху, прибежал и обнаружил вас стоящим над телом с пистолетом в руке.
Максим отодвинулся от стола, скрестил руки на груди.
-И что же я делал? -поинтересовался он с саркастической усмешкой.
-Говорил что-то о предателях народа, о проклятых демократах.
-По-английски?
-Ну, да, -лейтенант кивнул, потом заколебался. -Хотя Шульц не уточнил.
Максим зло усмехнулся, наклонился, оказавшись глаза в глаза со следователем:
-Так уточните. Вы же должны знать, что в момент стресса люди говорят на родном языке. На том, что забит в подкорке.
Лейтенант нахмурился, пожевал губы.
-Знаю…
-Либо простой админ в захудалом техасском городишке знает русский, либо брешет, как попова собака.
-Что такое «попова»?
-Как ксендзов пес, -пояснил Максим.
-Проверим. -лейтенант поднялся. Повернув к сержанту голову, бросил. -Глаз с него не спускай.
-Есть, шеф! -сержант вытянулся по струнке, пожирал белесыми глазами начальство. -А вы?
-Схожу в отель. Еще раз побеседую с Генри.
-Есть сомнения?
-Ты же слышал. В словах парня есть доля правды. А любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого.
Сержант потемнел, желваки вздулись.
-Как у братьев Альварес? Все знали, что те творили в Эксвиле. Но адвокат добился, чтобы улики не прикладывали к делу. Мол, собраны без соблюдения протокола. -он взорвался, прорычал. -Какой к дьяволу протокол, когда эти сволочи расстреляли целую семью на глазах у сотни зевак!!?
Лейтенант развел руками, добавил с сожалением:
-Ни один из которых не подтвердил это официально.
-Потому, что боялись последовать за беднягами.
-И не без оснований.
Прошло не полчаса, а раза в два больше прежде, чем из коридора послышались шаги. Неторопливые, словно у маньяка из какого-нибудь юсовского ужастика. Внутренне сжавшись, Максим выпятил челюсть, откинулся на спинку кресла. Дверь открылась. Вошли портье и лейтенант. Злорадно улыбнувшись, портье сказал на ломаном русском:
-Ну, здравствуй, убийца.

Глава 7.

…Школьный автобус несется по идеально ровной полосе. Устремляясь в даль, та смыкается в точку на горизонте. По бокам мелькают пейзажи полупустыни. Желто-коричневая почва пышет жаром. Где в одиночку, а где небольшими группками торчат средь золотых барханов чахлые кустики. Вон справа взвихрились пылинки -шмыгнула под корни кустов такая же желтая ящерица. На вершине холма в паре десятков шагов от обочины тушканчик. Поджав лапки к груди, провожает черными маслинами развеселый экипаж.
Максим отвел взгляд от окна. Рядом здоровенный угрюмый негр -любитель кошек. Забил почтальона до смерти за то, что пнул Мурзика. Я, как и он, да и остальные полста зэков, прикован стальной цепью к тросу посреди прохода. Все в красных робах. Наверное, чтоб не потерялись. А каждый встречный мог сказать: «Вот он, вот он злодей окаянный!»
Везут в тюрьму Хансвилл. Большинство заключенных -убийцы да насильники. Почти все уверены, что отсидят пару лет да выйдут по амнистии. За исключением меня, соседа-негра и еще пятерых: трех мексиканцев из Диоза де ла мерт и двух белых нацистов.
У первых -ритуальное убийство двух семей. А белые братья организовали в лесу хижину имени Адольфа, где задушили газом из выхлопной трубы около трех десятков представителей власти, у которых обнаружили больше одного процента крови цветных или монголоидов. Ну, а меня квалифицировали, как убийцу за деньги. Мол, злобный Мордор (он же Кремль) нанял киллера, чтобы устранить утекание мозгов. Что выглядело в глазах присяжных столь логично и нормально, что возникает закономерный вопрос: «Почему наши этого не делают?» Моссад устраняет врагов еврейского народа по всему миру, Советы искали, вывозили предателей на родину. А дальше лоб зеленкой и к стенке. Чтоб другим неповадно. А мы? Настолько беззубые либерасты?
Ну, да ладно… Эти вопросы пока отложим. Сейчас более актуально, как выбраться из этого клоповника. Максим украдкой оглядел окружение. На руках браслеты, цепь к тросу. По три охранника с дробовиками в голове автобуса. Даже если отомкну, пристрелят при попытке к бегству. А если и пронесет, в пустыне долго не побегаешь: солнце убьёт столь же надежно, как и смертельная инъекция.
…Через два часа подъехали к Хансвилю. По салону пронесся горячий шепот:
-Корпус Берда, ворота Берда…
Максим наклонился к соседу, спросил украдкой:
-Вилли, что за ворота?
Тот воззрился, словно на пришельца из самых закоулков дальней галактики, но все же пояснил:
-Ворота дьявола. Через них, -негр помрачнел, -прямая дорога в ад.
-Раскаиваешься? -с интересом спросил Максим.
Негр стиснул зубы, мотнул лысой башкой.
-Нисколько. Ненавижу, когда маленьких обижают.
Максим покивал, оглядел бледные лица.
-Похоже, народ не рассчитывал попасть в Хансвиль подобным образом?
Негр невесело ухмыльнулся, ответил с горечью:
-Ну, еще бы. Сюда привозят смертников. -он наморщил лоб. -Но в самом деле… Или законы по дороге ужесточили, или все-таки рассортируют.
-На кого?
-На тех, кто скоро сдохнет и тех, кто грешное небо малость покоптит.
…И в самом деле: после того, как дозвякали до проходной, нас пятерых оттеснили налево, а остальных направо. Максим кивнул вслед уходящей цепочке:
-Что там?
Вилли угрюмо глянул, буркнул:
-Медсанчасть и санпропускник. Заглянут в жопу: вдруг чего запрятал -он зло ржанул -потом фото на память, душ и белая роба.
-А нам?
Вилли перевел взгляд на приближающиеся стальные двери, медленно ответил:
-Сейчас увидим. В таком качестве я еще не был.
В коробочке из восьми охранников они подошли к небольшому зданию из темно-красного кирпича. Чем-то смахивает на церковь или больницу. За дверями небольшой тамбур. От пола до потолка перегораживает пространство стальная решетка. Прутья в три пальца толщиной. За зеленоватым стеклом двое охранников. Длинно пропищало -решетка отъехала вправо. Половина охранников осталась снаружи. Остальные с автоматами наперевес вошли внутрь вместе с нами.
Первым отцепили Зорге -двухметрового викинга с фашистскими взглядами.
-Сел за то, что голыми руками забил пятерых моих братьев, -шепнул Вилли зло.
-Наверное, не просто так? -осторожно предположил Максим.
Негр скривился, нехотя пояснил:
-Решили с телкой в переулке поразвлечься. И приспичило этому уроду мимо проходить… Эх.., -он отмахнулся. -Весь проулок в крови и мозгах. А под конец и телку за ногу и об угол.
Максим охнул, вытаращил глаза:
-А ее-то за что!?
-Чтоб дура не визжала. Они, понимаете ли не одобряют-с. Мол, настоящие арийские женщины ведут себя прилично. Фашик чертов!
Зорге молча прошествовал в стеклянную кабину. Дверь с чмоканьем захлопнулась. Из-под пола, потолка выметнулись струи то ли пара, то ли газа. Здоровяк заорал, замахал руками. Когда пар рассеялся, Зорге стоит, опираясь руками о колени. Предплечья перевиты толстыми венами, бугрятся, как у билдера. Сам красный, как вареный рак. Очумело трясет головой.
-Суки! -прохрипел Зорге. Капилляры полопались. -Чуть ни сдох.
Стеклянные стенки с шипением втянулись в потолок. Двое дюжих охранников подхватили здоровяка под руки, полу-повели, полу-потащили.
В спину уперлось что-то твердое и холодное.
-Пшел!
-Эй, эй!
Максима вытолкали на стальной круг, сдернули одежду. Пальцы ног ощущают пупырчатый холод. Сверху опустилась стеклянная колба, чпокнуло. Зашипело -из-под ног выстрелили струйки газа. На долю секунды раньше успел зажмуриться, задержал дыхание. Через несколько мгновений подул теплый ветерок, загудело. Чпокнуло, над ухом рявкнуло:
-Ночевать собрался!? Двигай!
Герметичная дверь отворилась. В руки сунули свернутое одеяло, простыни и оранжевую робу. Хотел тут же одеться, но конвоиры подтолкнули.
-Успеешь, -выпятил губы мексиканец. -Не Аляска.
-Белая свинья должна ходить голой, -хохотнул здоровенный негр и окинул плотоядным взором максимову задницу.
Максим зябко передернул плечами, анус сжался в иголочное ушко.
-Ты тогда кто? Зоофил?
Негр огладил лысину, хмыкнул:
-Похоже на то.
 
Справа и слева тянутся стальные решетки. Часть пустует, но в двух из трех люди. В белом. Прильнули к решеткам, кто-то заулюлюкал. Справа негр за два метра растянул толстенные губищи в слащавой улыбочке:
-Эй, малышка, давай ко мне: не обижу.
-Заткнись, Вилли! У тебя конец в полметра -можешь и сам пососать. Давай сюда, красавчик. Я с тобой нежно, как с девушкой, -позвал кучерявый мужик. Рваный шрам через лоб, перевит мышцами, словно качок-химик.
Максим стиснул челюсти. Твари! Озабоченные твари!!!
Хотя чему удивляться, если годами не видят женской юбки. А инстинкты-то никуда не денешь.
…Под свист и приглашения добрались до конца коридора. Максима подвели к предпоследней справа. В груди екнуло: в полутьме на нижней койке лежит кто-то здоровый, как носорог. Негр заметил изменившееся лицо Максима, хмыкнул.
-Уверен, вы с Зорге поладите.
Максим зябко повел плечами.
-Как Юса хочет поладить с Россией?
-Это сейчас узнаешь. -пикнуло, решетка отодвинулась в сторону. -Заходи. -Дверь с лязгом захлопнулась. -Руки в отверстие. -Максим сунул руки с бельем в прорезь, негр блымкнул глазищами, отомкнул наручники. -Свободен.
Максим грустно усмехнулся. Бросив тряпки на верхнюю шконку, растер запястья, оделся. Зорге подпер щеку рукой, лениво поинтересовался:
-За что взяли? -он потер арийский нос. -Хотя можно не спрашивать: убил кого-то из черного списка.
-Что за список? -Максим подошел к кровати, заправил простынь.
Зорге пожал массивными плечами, начал загибать пальцы:
-Убил представителя закона, ребенка или инвалида. Судью, например, за яйцо подвесил.
Максим обошел комнату по кругу, провел рукой по стене. Холод бетонных блоков. Небрежно-вогнутая расшивка. Все это монотонно-серое. Лишь белый потолок вносит некоторый диссонанс. Правда, тоже бетонный.
-Не поверишь: мне здесь не место. По ошибке взяли.
Здоровяк расхохотался.
-Ты прав: действительно, не поверю. Если кого и угораздило попасть сюда, то не напрасно. В девяносто девяти случаев из ста через блок Берга проходят самые отпетые. Так что не строй из себя целку: не поймут.
Максим пожал плечами.
-Как хочешь. Но это правда.
Зорге полежал с минуту, спросил лениво:
-И что же за ошибка?
-Обвинили в убийстве старшего научного сотрудника.
-За это не казнят.
-Оказался секретным агентом, -вздохнул Максим.
Зорге цвыкнул через зубы, пошкрябал белесую щетину на подбородке.
-Не свезло. И как приплели?
-Застукали рядом с трупом с пистолетом в руке.
-А на самом деле?
-Ни хрена не помню, -Максим опустился на скамью, сжал голову. -Помню лишь, как очнулся на полу в луже крови, а вокруг копы.
Зорге встал, похлопал по плечу.
-Похоже на постстрессовую амнезию. Но суд не принял это во внимание?
Максим скривился, мотнул головой.
-Врачи сказали, что я в порядке. Не считая разбитого затылка. Но отнесли данное обстоятельство к издержкам гражданского ареста.
Слева в коридоре послышались голоса, смех, грубые шуточки про хижину дяди Тома и оборзевших ниггеров. Мимо под аккомпанемент цепного звона провели Вилли. Зорге стиснул челюсти. Их взгляды перекрестились, как двуручные мечи. Кажется, даже искры брызнули.
-Ненавижу ниггеров!
-Почему? -спросил Максим.
Зорге обернулся. Вскинув белесые брови, смерил с ног до головы сокамерника:
-Ну.., -он пожал плечами, -они же ниггеры. По определению.
Максим потер подбородок, предложил:
-А если назвать… Ну, скажем… Колокольчиками или там песи-коллой?
Зорге выпятил губы, сплюнул:
-Что за бред? Ниггеры -они и в Африке ниггеры. Тупые, косные. Только и могут, что рэп читать и в баскетбол гонять.
-Еще в бокс, -поддержал Максим.
Зорге поморщился.
-Да, да, в силовых видах спорта равных нет. В основной массе. Где мозгов не надо. Эволюция уж так постаралась, что ниггеры в целом крупнее и физически сильнее белой расы. Но кому сейчас это нужно? Экскаватор в тысячу раз сильнее самого сильного негра, машина быстрее. А кто их изобрел?
-Белый? -прищурившись, предположил Максим.
-Правильно, -одобрил Зорге и продолжил с тем же наездом. -Где ты видел хоть одного негра-ученого? Я имею ввиду настоящего ученого: теоретика. Кто познает тайны Вселенной. Проникает в глубины микромира. Создает новейшие материалы.
Максим наморщил лоб, развел руками:
-Признаюсь: не знаю таких.
Зорге вскинул подбородок.
-Именно. Так что ничего удивительного, что хочу всех связать и на дно Марианской впадины.
Максим покивал, спросил с сомнением:
-Но неужели они не приносят никакой пользы? Прям совсем никакой?
Зорге нахмурился, скрестил перевитые стальными канатами руки на бочкообразной груди.
-Например?
-Там, где требуется сила и выносливость: армия, полиция, стройка, прислуга. Тот же спорт.
Зорге покачал головой, поморщился.
-Согласен.. частично. Но только не в руководстве. Принятие стратегических решений доверять тем, у кого в голове вместо мозгов кость -преступление. В том числе и в отношении тех же негров. Ведь от неправильного решения погибнуть или просто пострадать могут в той или иной степени все.
Максим развел руками.
-Не поспоришь. А как в отношении азиатов? Или мусульман?
-С ними сложнее. -Зорге потер лоб. -Первые горазды к репликации: воруют технологии и копируют. Наводнили мир дешевыми и не сильно качественными товарами. Но что-то принципиальное изменить не в силах.
-Но те же китайцы ушли в технологии гиперзвука гораздо дальше Юсы, -не согласился Максим.
-Ворованных технологий, заметь. Все-таки русские создали гиперзвуковое оружие раньше. И оно уже на боевом дежурстве. К великому огорчению Пентагона.
Максим хмыкнул.
-Есть такое.
-А что касается муслимов… Те даже к копированию не расположены. Им бы дамасский меч в руку да на верблюда. И со звериным кличем на танки. Вот только даже не поцарапают.
-Зато размножаются бешеными темпами.
-В этом не откажешь, -согласился Зорге. -Много гибнет -много рожают. Кто-то берет количеством, кто качеством. Десяток ракет, созданных коллективом в сотню белых, могут уничтожить сотню-другую миллионов скакунов с мечами и превратить пески в стекловидную массу. Или Марс в цветущий сад.

Глава 8.

Через пару часов по коридору заскрипели колесики, распространился запах мясного и сдобного. В животе квакнуло, заворочалось. Зорге скинул ноги со шконки, довольно потер ладони:
-Кормежка.
Соседи оживились, зашебуршились. Волны возбуждения прокатились вслед за запахами. Толстая тетка дотолкала тележку до камеры напротив. Мексиканец встал, поинтересовался:
-Так, так… Что у нас сегодня?
Та что-то буркнула невразумительное, достала тарелки. Лицо вытянутое, губы, как у верблюда.
-Давай, красавица, не жалей харчей. Одна у висельника радость. Ну, и ты, наша ненаглядная. Дай я тя расцелую.
Мексиканец прильнул к решетке, вытянул губы трубочкой. Тетка подошла вплотную, ткнула шокером в шею. Мачо затрясло -свет замигал -отбросило в глубину комнаты. Народ заулюлюкал, посыпались комментарии:
-Кобылка-то норовистая. Так его, Герда, так! Пусть не лезет немытой рожей в калачный ряд.
Зорге встал, выпятил грудь:
-Я благородных кровей: потомок герцога Засельского из Бургундии. Предлагаю тебе руку и сердце.
-Пф! -фыркнула Герда и кокетливо поправила белокурый локон. -Нужен мне твой ливер.
Но поднос Зорге ушел раза в полтора тяжелее. Во всяком случае в сравнении с Максимом.
Когда подъехала к последней камере, сказала:
-Господин Шмидт, добрый вечер. Это ваш последний ужин. Желаете что-то особенное?
Чавк и шуточки как отрезало. В животе похолодало. Зорге отодвинул поднос, подошел к решетке. Как и два десятка висельников. Настала такая тишина, что можно услышать шелест мушиных крыльев, коли таковые б обретались здесь. Жаль только, что в стерильном воздухе даже тараканов не водится. Словно каждый глоток воздуха смертоносен для живого.
После продолжительной паузы, раздалось:
-Кхм… Что-то у меня аппетит.. пропал.
-Значит, как обычно? -осведомилась тетка.
-Если это можно так назвать.., -тяжело вздохнув, согласился голос за стенкой.
Тележка с бабой в связке укатились. Лязгнуло, пикнуло. Зорге вернулся за стол. Минут пять ели в молчании, словно тень смерти закрыла солнце. Заставив свернуться лепестки, спрятаться, пока непогода ни пройдет. Вот только не пройдет.
Когда челюсти задвигались чуть быстрее, Максим осторожно поинтересовался:
-Как думаешь, когда настанет наша очередь?
Зорге остановил ложку на полпути ко рту, медленно положил на тарелку.
-Даже раньше, чем хотелось.
Максим вскинул бровь.
-А тебе хочется?
Зорге поковырялся в пюре, ответил тихо:
-Жизнь -не сладкий пряник. Жизнь -борьба. С самим собой, с обстоятельствами, с окружением. Жизнь -тяжкое бремя. Каждый раз, когда просыпаемся, делаем выбор: встать или еще полежать, пойти на работу или, сев в кресло, тупо пялиться в телек. Терпеть хамство начальника, тупость подчиненных или забить на все и взорвать к чертовой матери этот несовершенный мир.
Максим указал взглядом на шесть поперечных шрамов на правой и пять на левой:
-Ты так и сделал?
Зорге проследил за его взглядом, скривился.
-Порой жизнь настолько невыносима, что это кажется лучшим, если ни единственным выходом. Когда задаешь людям, себе, Творцу вопрос: «Зачем ЭТО все?» -а в ответ лишь разводят руками и советуют не забивать голову, а пойти по бабам, дернуть стопочку. Или кокса нюхнуть. И тогда хочется просто взять и перерезать самому себе горло.
Они помолчали, Максим смотрит на напряженного, как струна, здоровяка.
-Но? Я слышу в твоих словах отчетливое: «Но…»
Зорге усмехнулся, потер шрамы на левом запястье.
-Но порой случается такое, что заставляет верить в высшую силу. Случай, который показывает цель, наполняет жизнь смыслом. И тогда мир расцветает, играет красками, словно самый дорогой бриллиант.
За стеной послышался приглушенный голос:
-Пора, Герхард.
Звякнуло. Затем еще раз, еще… Звуки приблизились. Максим подошел с Зорге к решетке, смотрит завороженным взглядом на процессию. Абсолютно лысый альбинос в оранжевой робе шествует в окружении четырех охранников. Рядом священник с библией. Поравнявшись с нами, альбинос остановился, медленно повернул голову. Взгляд холодный, как у рептилии или богомола. Мои и рыбьи глаза арестанта встретились. Зрачки расширились. По спине пронеслись мурашки размером с откормленных мышей, шерсть на загривке встала дыбом. Руки и ноги сковало. Максим не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться. Рыжий охранник подтолкнул Шмидта в спину. Осужденный качнулся, вынужденно сделал шаг…
И тут же отпустило… Воздух со свистом ворвался сквозь зубы, сердце бешено колотится. Рядом отсапывается Зорге, вытирает трясущейся рукой пот.
-Что это было? -прохрипел Максим.
Зорге опустился на скамью, выдохнул:
-Да у него кликуха Коа.
-И что?
-Ты типа не рубишь? В детстве Маугли не читал?
Максим нахмурился.
-Читал.
-Ну, вот. Мы для него что-то типа бандерлогов.
Максим вытер лоб, сказал с нервным смешком:
-Я уж думал, скажет трубным гласом: ты следующий.
Зорге пошкрябал подбородок, ответил задумчиво:
-Вообще-то есть такое поверье. У приговоренного к смерти открывается третий глаз. Он видит тех, кто уже одной ногой в могиле.
Максим скривился.
-Что не вызывает особого удивления.
-Это точно.

…Народ шушукается. Кто-то делает ставки: сразу скопытится или помучается. А если так, то сколько минут. Большинство ставят на одну. Если верить статистике. Максим вскинул бровь:
-И как узнают?
Зорге улегся на кровать, закинул руки за голову.
-Охрана в теме -сообщат.
-Они что? Тоже ставят?
Зорге усмехнулся.
-Не совсем. Они скорее механизм поощрения или наказания. В общем кому как.
Максим почесал затылок.
-И что ж с нас взять? Сигарет и то не дают. Кроме задниц ничего и нет.
Зорге смерил Максима с ног до головы, хмыкнул. Тот почувствовал некоторую скованность, поелозил.
-Эй, эй!
Зорге усмехнулся, улегся поудобнее, уставился в потолок.
-Да не парься: я не любитель. Чего не скажешь о некоторых надзирателях.
-Ээ? -Максим застыл с раскрытым ртом.
-Ну, а что ты хочешь? Хоть какое-то развлечение.
Максим покачал головой. Что-то мало забавного. Только залез на шконку с целью вздремнуть часок-другой, как звякнуло, заскрипело. Зеки оживились. За стенкой кто-то смачно причмокнул, проревел: «Жратва!»
Сокамерник как лежал, так и лежит. У дальней стены показалась тележка. Ее толкает охранник поперек себя шире. Останавливаясь у решеток, запихивает подносы и тут же катит дальше. Его брат-близнец показался из-за угла, остановился перед ними. Зорге приподнялся, подпер щеку ладонью.
-Здравствуй, Роджер, -сказал он доброжелательно. -Как жена, как здоровье?
Охранник сунул в щель один за другим два подноса, отвел взгляд.
-Спасибо, поправляется.
-Передай ей и деткам пожелание здоровья и благополучия.
-Обязательно, -буркнул охранник и заторопился дальше.
Максим перевел удивленный взгляд с охранника на Зорге.
-Это что за дела? Вы ж только что в десна ни целовались.
Ариец сдвинул брови.
-Попридержи язык.
Максим выставил руки.
-Ладно, ладно. Не хочешь, не рассказывай.
Он взял поднос, сел за стол.
Минут пять слышалось лишь чавканье и сербанье. Наконец, Зорге пояснил:
-В одном дворе с ним выросли. Пару раз вместе с семьей его выручал.
-Тогда что ж так?..
Зорге скривился, поковырялся в тарелке.
-А тебе б понравилось, когда друг оказался?..
С минуту сокамерник яростно орудовал ложкой, затем отбросил миску на середину стола. Желваки разгладились, Зорге срыгнул, поднял осоловевший взгляд.
-Ладно… Не парься. Что было, то прошло.

Ночью снилось что-то черное липкое. Оно охватило ноги, поднимается все выше и выше. Наконец, полилось в горло, накрыло с головой. Я кричу, захлебываясь, но ни звука. Лишь мертвая тишина.
Очнулся весь в поту, сердце бешено колотится. Резко сел на шконке. Внизу постанывает Зорге, скрипит зубами. Максим свесил голову. Здоровяк комкает простынь, та трещит вместе с матрасом. Где-то справа звякнуло, протяжно заскрипели несмазанные петли. Зорге вздрогнул, но не проснулся. Максим зябко передернул плечами.
Шаги становятся все громче и громче. Неторопливые они настраивают совсем не на оптимистический лад. Три темных великана остановились напротив проема. То ли огры, то ли гоблины.
-Горбанефф? Макс?
-Да, -едва выдавил Максим пересохшим горлом.
-Пора.
Максим содрогнулся, зубы лязгнули.
-Как пора?
Зорге сел, спросил хмуро:
-А последний ужин?
-Рановато для ужина, -пояснил двухметровый негр. -А завтрак, как мне кажется, ему не нужен. Или ошибаюсь?
Максим с трудом сглотнул. Едва ни сблеванув, помотал головой:
-Нет.
-Тогда давай руки.
Максим подошел к решетке. Повернувшись, просунул руки в отверстие. На запястьях клацнуло холодное. Пикнуло, дверь дрогнула, чуть отошла. Два фонарика в паре с дробовиками скрестились на арестантах.
-К стене.
-Ты чего в глаза, начальник, светишь? Чего светишь?!
-К стене! -мексиканец передернул затвор.
Зорге выдвинул ладони перед собой, заверил примирительно:
-Да иду, иду. Только ж не по-людски, сэр. Словно в Кубе какой-нибудь занюханной.
-Поговори мне еще, белый ублюдок! -процедил мексиканец и с лязгом захлопнул решетку.
-Брат! -послышался крик сзади. -Я буду за тебя молиться.
Максим скривился, побрел по коридору. С обеих сторон за решетками видны фигуры зэков. Они смотрят вслед. Молча, неотрывно. Словно видят во мне себя. В кошмарном сне.
Минут десять шли по коридору. Максим смутно удивился. Словно в Пентагоне. Наконец, вошли в комнату пять на четыре. Главенствующее положение занимает устройство -нечто среднее меж дыбой и крестом. На перекладине и по низу толстые ремни -краном не порвешь. Максима подвели, усадили. Все это под дулом винтовок. Руки, голову, ступни, грудь и бедра притянули к сооружению. На голову надели спецсбрую, притянули к скамье. Максим даже не сопротивлялся. Навалилась апатия: «Мол, ну, и пусть, ну, и ладно. Вот не станет меня, тогда поймут, оценят. Твари неблагодарные. Я же для них стараюсь, а они…»
Шторки прямо передо мной раздвинулись. Провернув глазные яблоки, разглядел в полутьме десятка два человек. Впереди начальник тюрьмы с женой. Глаза горят, губы облизывает. Похоже, пришла за очередным оргазмом. Интересно, - вяло булькнула мысль, -что за игры устраивают с благоверным дома?
Слева приблизился священник. Худощавый в строгом однобортном костюме. Серые глаза смотрят бестрепетно. Изнутри исходит непогрешимая уверенность. Лицо аскетично, твердые губы. В руках толстая книга. Черный переплет, серебристый оттиск.
-Покайся, сын мой. Облегчи душу.
Максим стиснул зубы. Если бы помогло. Оббил бы башкой все церковные приходы. Даже на Гималаи к тибетским мудрецам поднялся. Но увы: как бы и каким богам ни молился, астероид даже не шелохнется. Ни на микрон.
Над ухом забубнило:
-Приведешь ты меня на злачные пажитя. И когда пойду я долиной смертной тени, да не убоюсь зла, ибо ты со мной…
Справа у стены усатый мужик в песочного цвета униформе со звездой шерифа на груди. Огладив седые усы, спросил дежурно:
-Последнее желание?
Максим помедлил, процедил сквозь зубы:
-Выживите.
Шериф вскинул кустистые брови, ответил замедленно:
-Постараемся.
Лежбище начало опускаться. Окно исчезло из вида. Потолок с 4-мя светильниками на побеленном фоне оказался перед глазами. Шериф кивнул чуть заметно. Мужчина в белом халате нажал красную кнопку. Штопор начал вдавливать первый из трех сосудов. Зеленоватая жижа потекла по пластиковым трубкам, вошла в вены чем-то теплым и успокаивающим. Потолок закружился. Все завертелось круговоротом. В это время грохнуло. Кто-то истерично закричал. Затопало. С приглушенным звоном разлетелось стекло…
Максим воспринимал все словно сквозь ватное одеяло. Перед глазами замелькали черные мухи. Угольная метель завертелась, взвихрила мириады тонн пепла, заволокла взор.
Тело куда-то поплыло. Или пол… Все так относительно… Стены закачались, затрясло… Грубые голоса. Сквозь ватные затычки пробился стрекот. Пробки вылетели. От грохота заломило в висках. Максим обвел воспаленным взором окружение. Темно-зеленый ребристый полукруглый потолок. Сверху нависло измазанное зелено-черным лицо в шлеме и такой же униформе.
-Не спи, -он отвернулся, прокричал в салон. -Ол райт, сэр. Он очнулся.
Слева подуло жарким, грохот усилился, скамья под ним заходила ходуном, больно ударила в копчик. Максим скосил глаз. В открытый проем уплывает назад и вниз тюремный двор. Часть кирпичного забора разрушена. Пробив толстенную стену, посреди двора на куче битых кирпичей застрял бульдозер. Из трубы у кабины сизый дым.
На газоне средь глыб кирпича разбросаны тела. От здания с желтой крышей бегут десятка два огненно-красных мурашей. На стене вертухаи. Сквозь грохот винтов раздался стрекот. Несколько красных споткнулось, покатились кубарем. Двое вернулись, но тут же завалились лицом вниз. Максим почувствовал глухую ненависть. Зубы заскрипели, кулаки стиснулись. Встретил бы кого из охраны, разорвал в клочья. И это при условии, что побыл ЗК всего ничего. А что говорить о тех, кто год, два, десять? Земля то круглая. И тому, кто не в теме, космос периодически напоминает. И тогда мы словно просыпаемся, ощущая сопричастность с бытием. Ужасаясь и одновременно восторгаясь огромностью и невероятной сложностью такого на первый взгляд простого мира. Говорят же, что все гениальное -просто. Вполне возможно, так и есть. Может быть, мы просто не можем разглядеть ту нить, стержень, вокруг которой наворачиваются все события.
…Через пару часов непрерывного грохота и тряски пол накренился, а тело полегчало. С надсадным ревом вертолет начал снижаться, приблизились серые плиты взлетной полосы, тряхнуло. Максиму помогли сесть. Когда начал спускаться, снизу протянулись руки в серо-желтой униформе.
Сухой воздух, на зубах заскрипело. Под ногами каменистое плато, жесткие стебли каких-то трав. Максима поддерживают с двух сторон. Следом из вертолета выбрался седовласый джентльмен. Поправив безукоризненный костюм, вытащил из внутреннего кармана письмо, вручил Максиму. Тот взял, поднял взгляд:
-Что это?
-Деньги и паспорт.
Максим пролистал, брови полезли на лоб.
-Крис Хартер? Место рождения -Огайо?
-Да.
-И что мне с этим делать?
-Езжай домой.
Максим обвел взглядом пустошь, метрах в трехстах сереет полоска стены, вилюжится по неровному склону. Седовласый покачал головой.
-Не стоит. Через официальную границу безопасней. Должна быть отметка о въезде.
Мужчина поставил ногу на ступеньку вертолета. Винт начал раскручиваться, поднялись клубы пыли.
-Зачем вы мне помогаете!? -крикнул Максим.
Мужчина пожал плечами.
-Я не хочу умирать.
-Но как я?.. -растерянно спросил Максим и вынужденно отступил от вихря пыли и грохота.
Вертолет с ревом приподнялся на пять метров, сместился в сторону и полетел над пальмами в огненную клоаку заката. Максим проводил долгим взглядом вертолет. Когда железная стрекоза растворилась в багровом мареве, выдохнул, оглядел себя. В красной робе. Так далеко не уйдешь. В метре рюкзак, до середины присыпанный песком. С некоторой опаской приоткрыл, внутри взыграло: джинсы и клетчатая рубаха; кепка с надписью «Нью-Йорк» и ботинки.

Глава 9.

…Часа два добирался до автострады. Машины в пять рядов. Со всех сторон пипиканье, водилы орут. Потные, краснорожие. Что ни удивительно: на улице за сорок. Поголосовал, так посмотрели, как на психа, задраили окна. Пришлось вернуться на обочину. На остановке толпятся смуглокожие люди да пара белых. Невысокий мужчина в красных шортах и полупрозрачной майке толкнул в бок:
-Амиго, можешь пока расслабиться, -сообщил он на ломаном английском, -бус прибудет минут через двадцать.
-О кей, -кивнул Максим и вытер пот. -У вас всегда так жарко?
Мужчина вскинул брови, переспросил:
-Жарко? – он пожал плечами. -Да нет, нормально. Бывает жарче. Но мы привыкли. -он прищурился. -Ты, наверное, с Аляски? Белый, как червяк.
Максим усмехнулся.
-Близко, близко.
Автобус подошел по расписанию. Народ входит чинно -видимо, проблем с транспортом нет -рассаживается по местам. К шлагбауму подъехали по крайнему ряду. Народ заволновался.
-Документы проверяют? -спросил Максим у давешнего собеседника.
Тот сидит спереди, выглядывает в окно.
-Чего-то нервничают. Может, наводка поступила? По ящику передали, что из Хансвиля сбежало около сотни заключенных. В том числе около десятка смертников. Но вряд ли так быстро добрались бы сюда. Если только не на томагавке. Ха-ха!
Максим засмеялся несколько скованно. Когда дошла их очередь, двери распахнулись, вошли двое в защитной униформе. Один белый, второй мексиканец. Пока последний проверял документы, белый держит ружье наизготовку. Максим вытер вспотевшие руки о штаны, сердце колотится.
-Сэр, ваши документы.
-Да, да, -Максим облизал губы, подал паспорт.
-Кристиан Хартер?
-Верно.
Белый изучил паспорт, вернул.
-Счастливого путешествия, -он козырнул, вместе с напарником направился к дверям.
Сосед выдохнул, откинулся в кресло.
-Ну, теперь без пересадок, -воткнув в уши беспроводные капли, мазнул пальцем по смартфону и закрыл глаза.
Через пару минут автобус зашел под мост. Поток машин разделился на два рукава: четыре ряда по левую сторону и два -на правую. Правда, за мостом один ряд прилип от соседнего. Так что к красной вывеске «Меxico» подъехали уже по трое. В салоне прохладно, овевает ветерок. Максим с сочувствием смотрит на теснящихся у железного борта буса автолюбителей. Красные, распаренные. Вцепились в баранки, готовы взорваться от малейшего толчка. Но терпят, скрипят зубами и терпят. Только ноздри раздуваются, как у породистых коней.
Автобус подкатил к пропускному пункту. Водила небрежно махнул удостоверением. Погранцы даже ухом не повели. Как пережевывали бубль-гум, так и пережевывают.
За проходной проезд сузился, что, впрочем, не помешало набрать приличную скорость. Водила словно спешит наверстать упущенное: разогнал автобус за сотню. Благо трасса позволяет. Не смотря на гористую местность, пальмы за стеклом так и мелькают. Минут двадцать двигались вдоль стены, затем свернули к центру. Автобус проехал мимо огромного шара в десять этажей. Максим погуглил: местный культурный центр. Символизирует жемчужину. Хотя по благоустройству можно и без комментариев догадаться: лестницы поднимаются уступами радиальной развертки. Чуть ближе к дороге из коралловых сегментов выплескиваются голубые струи. Прямо в камне светильники. Словно сотня гномов раскрыла тайные сокровищницы.
Если вдоль трассы со стороны необычного сооружения деревья голые, то справа глаз радуется буйной зелени.
По круговому перекрестку объехали четырехгранный шпиль, выбрались на трассу.
…Минут двадцать добирались до аэропорта. Ничем необычным ни снаружи, ни изнутри не отличается. Разномастный смуглолицый народ с небольшим вкраплением черных и белых. Говор и неторопливое, словно в патоке, движение.
Через час посадка. Боинг 707. А через два сошли по трапу в аэропорту Сан-Хосе-дель-Кабо. Интерьер белый с мазками черного. Дизайн стен и потолков чем-то напоминает соты. В кафе Старбакс пять человек: четверо смуглых латинос и один красный, как вареный рак, крепкоплечий дед. Синяя рубаха закатана до локтей. На столешницу опираются толстые перевитые синими веревками руки. При виде Максима заулыбался, подошел с чашкой кофе.
-Можно?
-Да, прошу, -Максим указал на стул.
Дед унаседился, отхлебнул бодрящий напиток.
-Ты не подумай чего. Просто за месяц первое человеческое лицо.
-Да я и…
Дед щелкнул пальцами, привлекая внимание.
-Эй, мучачо! Кофе моему другу! -он глянул на Максима, спросил вполголоса. -Какое предпочитаешь?
Максим покосился по сторонам. Всюду смуглые лица. Примерно то же чувствовал, когда приехал из Новокузнецка в Москву. Шагу не ступить, чтоб ни наткнуться на друзей из ближнего зарубежья: в ЖКХ, магазинах, транспорте. Каждый раз, прилетев к матери в гости, испытываю нечто сравни экстаза. Лишь от того, что попадаю в свою среду. Пусть бывшие уголовники или будущие, пусть воры, но свои, родные. А не эти.., странногомонящие. Хрен знает, чего там бакланят. Как в мультике: «Винни, Винни, за что!? Молчишь, свинья, наверное, херню всякую думаешь».
-Мокко. Без сахара.
Мужик крякнул.
-Сурово. Далеко лететь?
Максим усмехнулся.
-В Москву.
Мохнатые брови поползли вверх. Он хлопнул собеседника по плечу, заулыбался:
-Раша?
-Она самая, -подтвердил Максим и отпил глоток. Тот прокатился обжигающим комом в желудок -в голове прояснилось. -Проблема?
Мужик замахал руками:
-Боже упаси! -он приобнял, сообщил заговорщицки. -Мой старик во вторую мировую в плен попал к фрицам. Два месяца мыло ел. Пока в сорок четвертом Советы не освободили. А по возвращению в Техас мамку мою встретил. Так что, если б не Раша, не сидел б сейчас с тобой. Как и брат мой, и тысячи, да что там… Миллионы мужчин и женщин. -он стиснул руку, добавил прочувственно. -Так что поклон Раше. И светлая память павшим.
Он щелкнул пальцами
-Эй, мучачо!
-Си, синьор? -черноволосый прилизанный смугляк подбежал, белое полотенце через руку.
-По текилле мне и моему другу.
-Нет, нет, -запротестовал Максим. -Мне еще ехать и ехать.
Мужик отодвинулся, нахмурился.
-Так и мне не идти. Обидеть хочешь? Не выпить за мир во всем мире, за детей -это же кощунство. Все равно, что щенка пнуть или котенка удавить.
Максим развел руками. Взяв стакан, разом замахнул. По горлу прокатился огненный ком, рухнул раскаленным слитком в желудок. Мужик уважительно крякнул. Повторив Максимов трюк, съел лимон, занюхал рукавом.
-Фред, -он протянул широкую мозолистую ладонь. -Фред Ричард Мэнсон -охотник за головами.
Максим вскинул брови. Фред усмехнулся.
-В вашей стране такое не практикуется. Но в Штатах работает с основания. Нечто вроде стражей порядка по найму. Или судебных приставов. Специфического толка.
Максим покивал, поинтересовался:
-И кого ищите?
-Мигеля Сальвареса -одного из главарей банды «Белая смерть». В прошлом году перебрался из Колумбии в Штаты. Развил бурную деятельность по контрабанде кокаина. Но спалился на жадности. Бегунок сдал, когда прищучили за драку в баре. Плакался, что у него семеро детей, а Сальварес забирает девяносто пять процентов выручки.
Максим хмыкнул:
-У нас говорят: «Жадность фраера сгубила».
Фред ржанул:
-Ха-ха! Точно подмечено.
Мэнсон кивнул налево. Максим повернул голову. В паре метров на одной из сотен скамей трое: пожилая пара за семьдесят да лысый парнишка в татухах от пят до ноздрей. Черные горошины стреляют из-под низкого лобика. Не смирился. Такому только дай возможность удрать. Максим смерил парня снизу до верху, сообщил с долей ревности:
-Что-то на альфа-самца не похож.
Мэнсон хмыкнул, пояснил:
-Такие больше гонором берут да наглостью. Где двухметровый амбал спасует, шкет пролезет: хоть и метр с кепкой. Если не боишься ножа и пистолета, не мутит от вида крови, то рост и вес не так уж и важен. Что двести, что пятьдесят кило, дохнут одинаково. Особенно, если вогнать перо в бок.
…Через час объявили посадку. Как ни прискорбно, но тэкилла сродни медовухе. Действовать начала минут десять назад. И так же бьет в ноги: тяжелые, как колоды. В голове легкая эйфория. Так что к турникету подползли навеселе: Мэнсон с одной стороны, я -с другой. Как трое товарищей. Мигель попытался выдернуть руки, но не тут-то было: от наручников не убежишь.
-Хватит обжиматься, -прошипел он люто, -пидоры!
-Ну, ну, -успокоил Фред с глумливой ухмылкой. -Постарайся расслабиться и получить удовольствие. Следующие двадцать лет тебе это пригодиться.
-Мусорня гребанная! -процедил Сальварес и стиснул зубы.
-Синьоры, -профессионально улыбнулась администратор, - ваши документы.
Мэнсон протянул два паспорта. Женщина проверила первый, открыла второй -кровь отхлынула от лица. Подняв глаза, встретилась взглядом с Сальваресом. Тот жестоко ухмыльнулся, в глазах зажглось злое торжество.
-Да, детка, это я. Собственной персоной. Вижу, взмокла. Я б тебя отодрал, да эти два гнома прилипли. Разве что на клык. Ты как?
Девушка зарделась, ушки запылали. Опустив глаза, пролепетала:
-Проходите.
Сальварес захохотал. Виновато улыбаясь  по сторонам, Мэнсон злобно шипел в промежутках:
-Заткни пасть, скотина! Иначе пристрелю!
Сальварес покосился на охотника, ухмыльнулся:
-Вряд ли: за дохлого получишь от кактуса колючки.
-Уверен? -Фред вытащил из кармана смятый листок, расправил.
На нем черно-белая фотка Сальвареса, краткий перечень преступлений, номер постановления об аресте. А внизу сумма в двадцать тысяч долларов и приписка: доставить живым или мертвым. Сальварес враз сбледнул, захлопнул рот. Мэнсон оглядел пассажира по-хозяйски, подтолкнул к выходу на летное поле.
-Шагай, дитя Смерти.
Сальварес буркнул что-то под нос, но шаг прибавил. Над головой раздался противный женский голос, словно у всех враз заложило нос:
-Заканчивается посадка на рейс 2435 из Сан-Хосе-дель-Кабо до Лос-Анджелеса. Всех опоздавших прошу пройти к выходу номер пять.
…Летели часа четыре с копейками. Мэнсон, едва водрузив зад в кресло, захрапел. Сальварес толкал в бок, шипел про переполненный мочевой, но деду хоть из пушки стреляй. Еду принесли через полтора часа. Сальварес задрал нос, отказался. Но а Мэнсону, похоже, снился чемодан долларов: больно уж рожа довольная.
За бортом раннее утро. Над летным полем носятся ласточки, орут, как оглашенные. Прохлада ночного сна стелется легким туманом, едва закрывая голени. Воздух наполнен влагой и смесью асфальта с колесной смазкой.
Всклокоченный с набрякшими веками Мэнсон повел по сторонам налитыми кровью глазами, дернул Сальвареса за цепь.
-Кондыляй давай, -просипел он. -Ссать охота: мочи нет.
Сальварес скрипнул зубами, но перечить не стал. Похоже, знает, что с бодуна и в зубы получить можно.
В аэропорту распрощались: мне полсуток ждать пересадки, а Мэнсон взял такси. Когда Сальварес садился в машину, наши взгляды встретились. Пахнуло такой ненавистью, что внутри все застыло. Словно внутри шкурки хомо прячется загнанная в угол крыса.

…В Домодедово прилетел выжатый, как лимон. Полторы суток полета, ожиданий трансфера, пересадок и задержек рейсов превратились в двое с половиной. Задница онемела на второй день. К концу понял, каково голему.
В такси полулежал. Когда машина съехала с Варшавского шоссе на ТТК, позвонил Поздей:
-Макс, дружбан, ты куда запропостился!? Я звоню тебе, звоню…
-Не в роуменге был, -ответил Максим устало.
-А! -догадался Поздей. -Отдыхать ездил? Загоревший, поди, свежий, как муромский огурчик.
Стиснув зубы, Максим перевалился на другой бок.
-В точку, -сквозь зубы выдавил он. -Сам как?
-Лучше всех! Ха-ха! Ты же знаешь.
Максим кивнул.
-Серега с тобой?
-А то, -раздалось в трубке с энтузиазмом. -Давай подтягивайся. У нас тут боди-арт в самом что ни есть незамутненном виде.
Максим поморщился. Хотелось борщу горячего да на боковую.
-Поговорить надо.
-Без проблем. Подтягивайся.
-Нам бы местечко тихое, а не эти феромоно-мускусные стада.
-Да чем тебе мешают? -донеслось из динамика с долей обиды. -Зато, знаешь, какой энтузиазм у народа? Прям-таки горят желанием изменить себя к лучшему.
Захотелось сблевануть. Едва сдержав позыв, покачал головой:
-Нее… Давай завтра?
В трубке посопело, вздохнуло с деланным сожалением:
-Ну… Как знаешь. Тогда скажу Лизке, что не придешь.
Внутри все подпрыгнуло. Да так, что макушкой едва ни пробил крышу такси.
-Ты что сразу то не сказал!?
-А ты и не спрашивал, -отпарировал Поздей независимо.
-Выступает? -спросил Максим с долей ревности.
-Еще как, -хмыкнул Поздей. -Отжигает так, что у деда Митяя -местного сторожа- стояк, как в восемнадцать. А такое случалось лишь при Сталине.
Максим стиснул зубы, бросил:
-Жди: подъеду через полчаса. -Максим нажал «отбой», похлопал водителя по плечу. -Амбер Плаза.
Когда толкнул дверь такси, в уши ворвалась музыка. По глазам стегнули огни. Максим прищурился. По мостовой пробежали голые девки, вымя подпрыгивает в такт. Но так быстро, что подробности не рассмотреть. Так что за растление не привлечь. Однако, глаз улавливает. Как двадцать пятый кадр. Мозг реагирует, выплескивает гормоны. Поэтому в здание вошел с неясным томлением и набухающими гениталиями.
Пройдя металлодетектор, попал в стайку девушек. Фиговые листочки едва прикрывают задницы. Соски закрыты золотыми колпачками. Жаркие тела прильнули с боков, щеки загорелись от жарких поцелуев. Когда вырвался из смеха, объятий и поцелуев, ширинка расстегнута, а на шее болтается венок из лилий.
По ступенькам бежал с горящими ушами. За спиной смех и скабрезные шуточки. Бабы толпой, что стадо обезьян: смелые до нельзя.
На втором этаже сверкают вспышки. По помосту вышагивают девушки в таких нарядах, что явно никогда и никуда не оденут. Что-то среднее между попугаем и питоном. Только вместо обычных желтых пятен проглядывает нежнейшая женская плоть. Средь коловорота див узнал Лизу. Спина выпрямлена, подбородок вскинут. Золотые соски смотрят вперед, как турели пулемета. Максим невольно сглотнул -кадык дернулся. Девушка заметила -кончики губ приподнялись, в глазах мелькнули смешинки. Максим смущенно улыбнулся, отыскал взглядом Поздея с Пересыпкой. Те бурно дышат, как мультяшные Гаффи. Языками можно дорожки выстилать. Глазки масляные, глупы-е-е.
…-Давайте, девочки, поторапливайтесь!
В гримерку вбежал менеджер. Золотистый костюм переливается, как у питона. На голове: аля я упала с сеновала, бороздила головой. Туфли из змеиной шкуры. И сам весь шустрый, как электровеник: то помаду возьмет, то по заднице шлепнет, то за сиськи подергает. По всей гримерке прокатилась волна веселых воплей и визгов. Менеджер упал в кресло, тут же вскочил.
-Лиза, ну, что у тебя? Почему еще не готова? Та вертится перед зеркалом. То с правого бока посмотрит, то с левого. Надув губки, обиженно сообщила:
-Кажется, помада не подходит к цвету глаз.
Гарик материализовался, как джин из табакерки. Взяв девушку за подбородок, повернул голову вправо-влево.
-Нда, милочка, ты права… Что-то не так. -он щелкнул пальцами. -Эй, Толик, Фиона! Ко мне!
Из-за штор выскочили двое в передниках.
-Да, шеф!? -в глазах щенячья преданность. Были б хвосты, все бока б поотбивали. -Мы здесь, шеф!
Гарик ткнул в девушку наманикюренным пальчиком. Перстень сверкнул брюликом.
-Что можно сделать с вот ЭТИМ? Глаза сменить? Помаду?
Фиона уперла руки в боки.
-Только не помаду. Это же Лорейн Ту Жур. У нас обязательства.
-Да, да, -Гарик закинул ногу на ногу, побарабанил пальцами по столу. Из-за колец вышло что-то типа крещендо. -Тогда глаза. Девочки, что у нас с линзами?
Толик раскрыл ящичек. Пара сотен всех форм и оттенков. Плавают в коротеньких баночках, переливаются в свете ламп.
-Выбирай.
Лиза приложила пальчик к губам, сообщила жеманно:
-Мне нравятся голубые.
Гарик поморщился.
-Да, да, конечно. Но общий тренд -золото. Так что давайте, девочки, налетайте. С пылу, с жару.
Манекенщицы заулыбались, зашушукались, подошли ближе. Толик с Фионой сперва установили линзы Лизе, затем обошли остальных.
Не прошло и полчаса, как женщины-вамп с красными губами и длиннющими того же цвета ногтями выбежали к сцене. Глаза сияют золотом, от улыбок можно ослепнуть. Тяжелые шторы отделяют от зрительного зала. Но сквозь щели гудит многоголосый аншлаг. Мужчины, женщины, дети. На лицах предвкушение. Гарик приобнял Лизу и Виолетту, сказал с подъемом:
-Давайте, девочки, покажем, кто настоящие владыки сцены. Вперед!
Грянула песня BEYONCE, занавес распахнулся. Женщины встали друг за другом, раскрылись, как десяток мечей. И тут же разошлись. Изгибы бедер, подведенные глаза, острые ногти. И тут откуда ни возьмись в изящных руках возникли катаны. Свет юпитров отскочил от острейших лезвий -зал охнул. Смесь красного и стального свиста заставил зрителей затаить дыхание. Судя по взбледнувшим мужчинкам, с месяц не смогут жен радовать.
Мечи сверкают, свистит рассекаемый воздух. Женщины танцуют, выгибая бедра. Острейшие лезвия проносятся в миллиметрах от нежной плоти. Лица источают силу и независимость. Словно говорят, что им никто не нужен -сами справятся с любыми трудностями. А в трудной ситуации могут и сами подставить плечо.
Музыка оборвалась в момент, когда воткнули мечи в пол, подбородок вверх, грудь ходит волнами. Зал вскочил, взорвался криками и бурными аплодисментами. Сергей с Поздеем переглянулись, неуверенно похлопали. Конечно, круто: ничего не скажешь. Но как к такой подойти? Каждый раз ожидая отравленного жала?

Глава 10.

-Эй, донжуаны, -Максим хлопнул обоих по спинам.
Поздей подпрыгнул, Пересыпко обернулся медленно, словно во сне.
-Да?..
-Пойдемте пообщаемся. Есть тихое место?
Поздей кивнул в сторону выхода:
-Туалет в коридоре. Пойдет?
Максим скривился, махнул рукой:
-С пивом...
-А что случилось? -поинтересовался Пересыпко.
-Да так, -ответил Максим неопределенно и покосился на Поздея. Тот все оборачивается. Максим похлопал по плечу. -Пошли, пошли: сейчас станет гораздо интереснее.
-Куда уж больше? -пробормотал Поздей, но поплелся вслед за товарищем.
На третьей ступеньке тряхнул головой, ускорил шаг. Похоже, решил расквитаться с проблемой побыстренькому. Максим невесело усмехнулся. Если бы…
Сперва в туалет вдвинулись Поздей с Серегой, замыкающим -Максим. Поздей подпрыгивает, ухо оттопыривается, как в мультике про Большое Ухо. Взгляд то и дело погружается в себя.
Пересыпко отвернулся от суетного перца, перевел взгляд на Максима.
-Что случилось?
Максим оглядел друзей. Внутри сжалось. На миг стало жалко разрушать их конфетный мир. Мир, в котором все хорошо. А если и не совсем, то решаемо. Видно, что таится за поворотом. Мир, который можно контролировать. Во всяком случае вера в это помогает преодолеть трудности и неожиданные беды. Что лишь флуктуации на пути к цели.
-Я только что из Тихуаны…
В течение получаса Максим рассказал про убийство в Москве и Штатах, про тюрьму и побег. И про то, чем все это вызвано. Пересыпко нахмурился, скрестив руки на груди, смотрит исподлобья. Губы сжаты. Еще немного и бросится, как бык на красные трусы тореадора. Красный, как вареный рак, Поздей остервенело чешет затылок. Рванув волосы на макушке, ошалело уставился на клок каштановых кудрей, перевел взгляд на Максима.
-Ты это серьезно или прикалываешься?
Максим молча сдвинул рукав кофты, повернул предплечье ладонью вверх. На запястье синеет QR-код.
-И что?
-Смартфон распознает?
-Да, -Поздей пожал плечами. -Как-то скачал приложуху.
Он вытащил айфон, навел камеру на запястье. На экране высветилась надпись: Хансвиль, девятый блок, смертная казнь восьмого ноября две тысячи двадцать первого. Глаза по-полтиннику. Он перевел взгляд на Пересыпко:
-Серега, а сегодня какое?
Тот бросил взгляд на умные часы на левом запястье, брови поползли вверх.
-Оно самое.
Поздея затрясло, телефон выпал из ослабевших пальцев на керамогранит. Но Андрей даже не вскрикнул. Хотя раньше из-за царапины на ботинке был готов придушить и ребенка. Прислонившись к стене, поднял голову:
-Это что же получается… Ты мог быть уже мертв?
Максим криво усмехнулся.
-С учетом того, сколько добирался и разницы во времени, пора хоронить. Правда, те хлопцы вряд ли б трое суток стали дожидаться. Сожгли б, как дохлую свинью, и дело с концом.
Парни подошли, обняли. Так молча постояли несколько секунд, черпая поддержку друг в друге. Максим хлопнул друзей по спине. В это время открылась дверь. Ввалился весь в блестках с помадой на губах парень. Прилизанный, костюмчик облегает фигуру, блестящие серебристые туфли. При виде троицы понимающе усмехнулся, зашел в кабинку. Поздей нахмурился, Пересыпко скривился, махнул рукой.
-Да ладно тебе. У этих детей Х мозги так повернуты. Просто в линейке алгоритмов не заложено иных вариантов.
Пересыпко медленно выпустил спертый воздух, поднял тяжелый взгляд на Максима.
-Что будем делать?
Тот потер лоб, медленно ответил:
-После всего, что было, уверен, что это серьезно. Если оставить все, как есть, наш мир неминуемо погибнет. Но я этого не допущу. Мы не допустим. Люди должны знать, что их ждет. Мы не бараны, которых вожаки ведут на бойню. Или просто отпустили на все четыре стороны. Ну, а если и так, то и средь баранов могут найтись те, кто проломит любые стены. Я просто не верю, что ничего нельзя сделать. Возможно, именно те, кто сейчас пляшет и поет в счастливом неведении, могут спасти мир. Но они должны знать.
Он обвел лица друзей воспламененным взглядом. Поздей растерянно моргает. Пересыпко стиснул челюсти, выдал короткое:
-Аминь.

Лифт скрипит, постанывает, как изношенные суставы столетнего старца. Высотка времен Хрущева. Судя по обилию телефонов и фонетики обшивка не ремонтировалась со сдачи в эксплуатацию. Большинство телефонов на уровне глаз, но за неимением места вползают все выше и выше. Даже на потолке с десяток. В большинстве предложения интим-услуг. Парочка «Ремонт», «Поклею обои. Ровно», «Грузчики. Еще не пили». Какие-то затерты краской, что-то нарисовано поверх. Интересно, сколько той разбитной Люське годков? И где она сейчас? Если даже телефон городской? Наверное, давным-давно бабушка с кучей внуков и стервозными невестками.
Лифт облегченно выдохнул и остановился. Пару секунд подумал, затем раздвинул створки. Высунув голову, с опаской просканировал пространство под ногами. Похоже, баба Надя сегодня нас все же посещала: из мусора лишь пара окурков да темные пятна. Еще утром их венчали аккуратные такие шоколадные пироженки. Разбросанные в творческом беспорядке при скудном свете тридцативатной засиженной мухами лампочки производные кондитерской фабрики представляли серьезную угрозу. Однако, годы соседства с семьей Хрякиных не прошли даром. Сотни попаданий развили практически гуддиниевские способности. Мины слезоточивого действия обнаруживаются даже при закрытых глазах.
Добравшись до двери с номером двести семнадцать, вжал кнопку. Звонок задребезжал громко, противно: каждый раз вздрагиваю. Почему-то кажется, что сейчас выскочат какие ни есть соседи и обгавкают за все хорошее.
Открыла жена. В переднике, руки в муке, из кухни по коридору валит аромат жареного минтая. В животе квакнуло.
-Добрый вечер, дорогой.
-Привет, родная, -Антон Владимирович чмокнул жену в щечку. Пахнет обалденно. Толченка с рыбой?
-Да. Побегу на кухню, а то пригорит.
-Хорошо, -Антон Владимирович проводил жену любяще-тревожным взглядом, снял пальто.
В последние пару месяцев Лида стала следить за собой, села на диету. В тренажерку записалась. Схуднула кило на десять. Но при этом стала как-то холоднее. Вроде бы все тоже самое, но целую словно через ледяную стену. Улыбается все так же, однако…
Антон Владимирович вздохнул, разулся. Из-за закрытой двери в паре метров справа по коридору доносятся звуки рэпа. Словно молотком по затылку. Дверь открылась -музыка возросла десятка на два децибел- вышел долговязый парнишка.
-Привет, сынок, как школа?
Тот в огромных наушниках, в штанах будто наделал пару куч после праздничной возжираловки. Не обратив на отца ни малейшего внимания, прошлепал на кухню.
-Эй, мам, жрать охота. Чо есть?
-Марш в ванную! -донесся окрик из царства пирогов и супа. -В чем руки!?
-Так домашку делали, -донеслось виноватое. -По обществу училка тему задвинула «Жизнь полная красок».
На кухне настороженное молчание. Затем шепот, что перекрыл музыку:
-Где Дулечка!? Где моя котейка!!?
-Да ладно тебе, мам… Сидит где-нибудь в шкафу: мышей сторожит.
В это время с истошным: «Мя-а-уу!» -из комнаты сына вылетел пушистый ком. Только и разобрали, что ЛГБТ отдыхают. Кошка пулей пересекла коридор, пронеслась по залу и шмыгнула за диван. Следом выбежал еще один парень. Ромка-друг Сергея. Руки в краске, морда виноватая. Сын стиснул челюсти, стегнул злобным взглядом по лицу кореша.
-Ну, ты, Ромка и муда-а-ак… Я тебе что сказал!?
Парнишка утер нос, потупился.
-А чо я? Она это, а я… Вот и., -он развел руками.
-Чо, чо, -Сергей замахнулся -Ромка втянул голову в плечи. -Теперь неделю посуду мыть.
-Да ладно тебе, -буркнул Ромка успокаивающе. -У меня эта опция входит в основной пакет.
Антон Владимирович вздохнул, проводил сына кротким взглядом. Раздевшись, повесил пальто на вешалку, помыл руки и сел к столу. Жена внесла сковородку, поставила посредине. Едва подняла крышку, волны аромата ударили в лоб. Желудок квакнул, запрыгал меж ребер.
-Мм.., -прикрыв глаза, промычал глава семейства.
-Мальчики, к столу! -крикнула жена.
Из-за музыкальной стены донеслось недовольное:
-Да идем, идем…
Почесываясь и позевывая, парни вышли из комнаты. Лида встретила их в коридоре. Стоит, уперев руки в боки, взгляд прокурорский. Вскинув бровь, заявила безапелляционно:
-В ванную.
-Ну, ма-а-ам! -Сергей вытер руки о штаны. -Смотри.
-Ну, ну, -хмыкнула Лида. -Марш давай!
Сын вздохнул. Сгорбившись, поплелся в туалет. Ромка за ним, оглядываясь и глотая, оглядываясь и глотая. Выскочили на диво быстро, целеустремленно направились к столу.
…Минут через двадцать, когда доедали рыбу, ток-шоу Уральских пельменей прервалось. Сперва показалось, что экран просто потух, но затем в глубине замигали серебряные искорки. Из бесконечности протаяла голубоватая дымка. Приблизилась, сформировалась в планету. Судя по очертанию континентов, Земля. Сын наморщил нос.
-Па, ты что переключил на Дискавери? -с обидой спросил сын. -Мы же всегда пельменей вечером смотрим.
Лида покивала, воззрилась укоризненно:
-Милый, в самом деле: перестань баловаться.
Антон Владимирович покраснел, запротестовал:
-Да я ничего не делал. Вы что!? Это какой-то вирус.
Жена наморщила лоб, нажала на пульте одну, другую кнопки. Везде одно и то же. Камера медленно наезжает на Землю, горизонт постепенно расширяется. Облака толкаются под ногами, словно стада баранов. Великанских, кудлатых. Вот виртуальный глаз нырнул в сугроб, по бокам понеслись бело-серые клочья…
Внезапно просветлело. Далеко-далеко под ногами лоскутное одеяло. Несколько зеленых фигур , остальные -желтые. Квадраты, параллелограммы, треугольники, трапеции тянутся вдоль нитей, огибают клочки зелени. Серебристые ручейки втискиваются кривой вилкой в осенний листопад.
В следующий миг камера уже на земле. На залитом солнцем лугу то тут, то там покачивают на ветру ветлами липы, вязы. Под сенью дерев отдыхают группы, семьи с детьми. Мелюзга визжит, носится наперегонки с собаками. Кто-то из папашек швыряет тарелки. За одной такой понесся пятнистый далматинец. Уши болтаются по ветру, морда веселая. Прыжок -и тарелка попалась.
Внезапно потемнело. Народ задрал головы -солнце закрыла черная тень, края заискрились. Пара мгновений -и искры пропали. Темное пятно сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее начало расти. Ореол превратился в кольцо, а затем в лимб. Люди закричали, заметались по поляне. Собаки завыли, тоскливо, безысходно. Матери, отцы хватают детей, бегут куда-то… Как стадо. Всюду крик, плач, вой…
И лишь один человек остался на месте. Камера поймала в прицел, объектив наехал. Он смотрит вверх, затем голова повернулась, взгляд нашел меня. И в это время что-то огромное, раскаленное с диким ревом рушится с небес. Экран щелкнул и погас. Сердце колотится, как бешеное. Они переглянулись. Сын посмотрел на подрагивающие пальцы, поднял голову.
-Па., эт-то что было?
Антон Владимирович вытер пот, ответил хрипло:
-Нне знаю… Кажется, фильм-катастрофа.
Жена пощелкала кнопки, но везде черно. Зашуршало… Из полутьмы протаяли три лица. Маски, как в «Виндетте» или «Я-робот». Понятно, что мужчины. Разного роста. Тот, что посередине, на полголовы выше остальных. Справа широкий, колобковатый мужчина. Слева тщедушный. Голова, как у щенка. Тот, что посередине, вскинул подбородок, выдал машинным голосом:
-Это не кино, не мультики. Вам показана смоделированная реальность. Катастрофа произойдет через три года. С вами, с ними -он кивнул по сторонам- со мной. Хеппиэнда не будет. Астероид Армагедон столкнется с Землей двадцать второго июля две тысячи двадцать четвертого года. Не выживет никто: планету расколет на сотни фрагментов. Часть полетит в объятия Солнца, часть рассеется по периферии солнечной системы.
-Не выживут даже знаменитые Сибирские тараканы, -вставил мелкий. -Про изнеженных пиндосских даже не говорю.
-Погибнет все, включая одноклеточных, -добавил толстяк. -Разве что вирусы выживут. Пролежат миллионы лет в трещинах астероидов. Пока какой-нибудь камень не залетит на планету со средой, пригодной для жизни.
-Погибнем все. Нас не станет. И это все: на экране промелькнула заставка из небоскребов, ракет, войн, детей, влюбленных парочек, стариков, яхт -исчезнет. Все напрасно, если мы с вами не возьмем дело в свои руки. Не придумаем, как остановить, убрать безумие от наших берегов. -высокий шагнул. Лицо заняло всю камеру. -Люди, проснитесь! Беда пришла!! Человечество -это мы. Мы! Понимаете?

…Кабинет в стиле «ультра-техно»: окно от пола до потолка, стены в черно-белой раскраске. Черный ламинат. В зеркальном потолке цвета ночного неба отражается диван, стол. За последним лысоватый мужчина быстро-быстро подписывает бумаги. В дверь робко постучались.
-Да-да, войдите.
Полотно из черного дуба приоткрылось, заглянула секретарша. Насиликоненные губы, приклеенные ресницы. По последней моде подведенные в стиле китайско-японской гейши.
-Сергей Геннадьевич, к вам Суетковский.
Директор поморщился, спросил резко:
-Что хотел?
-Говорит, неотложное дело.
Директор стиснул зубы, выдавил неохотно:
-Хорошо… Пропусти.
Секретарша исчезла. Вместо нее вдвинулся Антон Владимирович. К помятому коричневому пиджаку, за которым скрывается явно не богатырская грудь, прижата красная папка. Директор вскинул подбородок, приподнял бровь. Гость покосился на кресло слева от стола, но хозяин кабинета смотрит требовательно. Похоже, на долгие разговоры не настроен. Гость помялся, протянул флэшку.
-Хочу кое-что показать.
-Что?
-Помните двухнедельной давности вирусное видео «Армагедона»?
-Ну да, -недовольно подтвердил Шнайдер. -По всем каналам крутили. И что?
Гость помялся, сообщил могильным голосом:
-Это.. не просто хайп.
-Да ну? -директор откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу. -И что же?
-Я поговорил с одним из знакомых, -он сделал многозначительную паузу.
 Директор подобрался, взгляд заострился.
-Из тех?..
-Из них, -подтвердил с долей гордыни Суетковский.
-И?
-Сказал, что «Армагедон» существует. И движется прямо к Земле.
-И столкнется? -прищурился Шнайдер.
Антон Владимирович вздохнул, подтвердил невесело:
-С вероятностью девяносто девять процентов. -он вскинул голову, продолжил горячечно. -Я знаю, что у вас есть выход на директора завода имени Хрунищева и на главу Роскосмоса. Я разработал ракету, способную поразить цель в космосе задолго до приближения к Земле, рассчитал траекторию. Нужно срочно начать изготовление…
Глаза горят, лицо пошло крупными пятнами. Директор встал, с примиряющей улыбкой приобняв гостя, подвел к окну. Вид с сотого этажа башни Москва-Сити открывается необыкновенный. Небо наливается ультрафиолетом, огромный до красна раскаленный шар прячется средь высоток, бросает по изогнутым зеркалам огненные стрелы. Внизу все белым-бело. Темная лента Москвы-реки огибает бока серо-мраморного канала. Сотни тысяч точек ползут по своим мурашным делам. Целеустремленно и неостановимо. Миллионы в блестящих коробочках, сверкая фарами, плывут в оранжевой крови меж столетними зданиями. Медленно-медленно поворачивает башенный кран. Директор посмотрел на все это с умиротворением, спросил мирно:
-И что? Думаешь, все это исчезнет? Что Господь допустит смерть своего самого совершенного творения?
Антон Владимирович вздохнул, опустил голову.
-Возможно, это его решение. Возможно, мы не оправдали его доверия. Пошли не тем путем… Он обвел тоскливым взглядом комнату. На стальных подставках, как монумент гедонизму, вольготно и гордо расположились фаллоимитаторы, вагины, в углах -резиновые куклы. Все из новейших, самых современных материалов. Безопасных и естественных. Произведены из натурального каучука. На заводе, где уже пять лет работаю главным конструктором.

Глава 11.

…На Красной площади ни протолкнуться.  Народ теснится, жмется, как селедки в бочке. Не смотря на октябрьский морозец, лица распаренные, щеки красные. Что и не удивительно: сто тысяч батареек нагревают воздух: мама не горюй.
-Мы хотим знать! Мы хотим знать!! -скандирует толпа. -Рогозина на ковер!!!
От синхронного скандирования вздрагивают здания, из древних швов Исторического музея высыпается пыль. Минут через тридцать по толпе пронеслось: «Шшш!» -Все вытягивают головы, кто-то подпрыгивает, встает на носочки. С десяток здоровенных парней в кожаных куртках посадили девчонок на плечи. Те тут же вытащили телефоны, навели на сцену. Краснощекий, довольно-сытый Рогозин придавил руками воздух:
-Тише, граждане, тише. Вы правы: знание -сила. Что именно вы хотите знать?
По толпе прокатилась волна раздражения, затем пеной на гребне сформировались выкрики:
-Мы умрем!? Планета погибнет!? К нам летит астероид «Армагедон»?
Улыбнувшись блаженно-приторно, Рогозин ответил мирно:
-Конечно, умрем.., -толпа разом охнула, отшатнулась. Глаза по полтиннику. Рогозин приподнял уголки губ, заверил. -Но не сегодня.
-Не сегодня!? -выкрикнули из толпы. -Конечно, не сегодня! Армагедон же прилетит через два года. Тогда-то и придёт пушистый полярный зверь.
Рогозин прижал правую руку к груди, лицо виноватое.
-Прошу прощения за неуместную шутку. Лишь хотел сказать, что мы все проживем отпущенный Господом срок и отойдем в свое время в мир иной.
-Не через два!? -выкрикнул моложавый мужчина с обширной залысиной.
-Нет. Вот вы, молодой человек, протяните еще лет пятьдесят. Конечно, при правильном питании и здоровом образе жизни. А там, глядишь, и с генами смерти разберемся. Возможно, никому больше умирать не придется.
-Об этом еще Гете мечтал, элексир бессмертия выдумывал, а воз и ныне там.
-Но Гете не знал, что такое ДНК, и как ее можно менять.
В толпе зашушукались…
-А что насчет астероида? -крикнул бородатый дядька лет шестидесяти. -В сети данные, что он приближается. Там и место показано, и траектория.
-Действительно, -легко согласился Рогозин, -приближается.
Кто-то охнул, пара субтильных юношей и девиц закатили глазки. Упасть не упали, но на соседях повисли. Толпа превратилась в многоглазого рака.
-И не один, -продолжил глава Роскосмоса. Около сотни разных форм и размеров. Но по нашим расчетам большая часть сгорит в атмосфере, а особо крупные пролетят мимо.
Субтильный мужчина в Чеховских очочках и такой же бороденке выкрикнул пискляво:
-Но как же графики траекторий, что выложены в сети?! Подделка?
Рогозин пожал плечами.
-Да. Самая, что ни есть стандартная.
-Но кому это нужно?
Рогозин сдвинул брови, сделал шаг к краю трибуны. Всмотревшись в толпу, сообщил шепотом:
-Врагам общества. Тех, кто хочет раскачать лодку.
-Не понимаю…
Рогозин усмехнулся, кивнул на Спасскую башню.
-Все просто: сейчас три часа дня. Рабочего дня. Только по Москве митинг собрал двести тысяч человек. Блокировано движение. Да и вы не работаете. В общей сумме от одного дня протеста по всей стране мы с вами не досчитаемся более тридцати миллиардов рублей. Задумайтесь, кому это нужно. Ответ найдется сам.
Но мужичок не сдается.
-В других странах, том же США, акции масштабнее.
Рогозин кашлянул, покосился по сторонам.
-Не стоит забывать о транснациональных корпорациях. Ими руководят лица без родины. Их цель -вовсе не повышение вашего благосостояния, моего или граждан тех стран, в которых они когда-то родились.
-И какова же?
-Власть, личное бессмертие. А масса народа для этого, по их мнению, уже не нужна. Вы -куча постоянно жрущего и срущего, потребляющего быстро истощающиеся ресурсы быдла. У этих.. нелюдей -не побоюсь этого слова -мракобесов нет ни Родины, ни Отчизны. Их цели порой столь далеки от человеколюбия, что волосы становятся дыбом.
-Возможно, они все-таки думают не о человеке, как таковом, -предположил дальний родственник Чехова, -а о Человечестве в целом?
Рогозин прищурился, желваки вздулись.
-Когда к тебе придут и скажут, что для блага человечества нужно из тебя и твоего ребенка сделать мыло, посмотрим, что скажешь.

Максим медленно бредет от площади Селезневской к Суворовской. Под ногами шуршат красно-желтые листья клена, поблескивает мокрый асфальт. На дворе конец октября. Но откуда-то с экватора прикатил циклон, вместе с дождем принес и тепло. Народ спешит, глаза горят. Словно дома ждет не опостылевший зомбоящик с упаковкой пива, а что-то небывалое. В голове протаяло вялое: «А может быть, у них по-другому? Может быть, спешат потому, что дома ждет недописанная книга, статья по конструированию ДНК, что позволит не болеть, поднимать тонны, перепрыгивать стоэтажные дома? Может быть, вон тот прыщавый юнец мечтает не о телке с соседнего подъезда, а грезит об ассемблере -первом наноботе, который изменит мир? Или вот тот неприметный серый, как моль, очкарик? Возможно, это Юсовский шпион? Или конструктор звездолета, что через пару десятилетий позволит долететь от края до края Вселенной всего за пару часов? Возможно… Или просто, как миллионы других, возвращается в свою конуру после еженедельного посещения своей Лариски.»
Максим скривился, перебежал через Самотечную в Екатерининский сквер. В гениталиях пусто, зато мозги очистились. Почему-то всегда стыдно. Зачем, спрашивается, потратил три часа? Цветы, кафе… Вытанцовывал, как павлин… Рубашку гладил? Чтобы сбрызнуть в резинку пару грамм спермы? Уж проще в душе... Но, когда спермотоксикоз, куда там… Налитые кровью глаза так и ищут мокрую щель, пахнущую волосатой обезьяной. Максим вздохнул, послышались шаги. Он обернулся, но кроме женщины с кокерспаниелем в сотне шагов никого не заметил. Пожав плечами, ступил на переход на Самотечный бульвар. Припаркованная за перекрестком черная шевроле «тахо» резко подала задом. Двери отстрелились. Максим и пикнуть не успел, как руки завернули за спину, втолкнули на заднее сидение. Машина сорвалась с места. Вильнув корпусом, свернула на Делегатскую и понеслась по Садовой.
Справа и слева тесно. Горячие плотные, словно нагретые на солнце бревна. Квадратные челюсти, низкие лобики. В голубых глазах мелькает пейзаж придорожной жизни. Максим попытался вздохнуть полной грудью, но вышло не очень.
-Что это значит? -спросил он сквозь зубы.
На переднем сиденье крепкоплечий мужчина в черном костюме. Серебристый ежик процеживает расшалившиеся лучи. Поправив переднее зеркало, встретился взглядом с Максимом. Ровный загар говорит о недавнем турне по ближнему востоку. Костистые скулы натянули гладкую кожу до предела. Прямой нос и высокий лоб формируют прямо-таки нордический облик. Твердые губы раздвинулись -сверкнул ровный белый ряд:
-А сам-то как думаешь? Есть варианты?
Максим закатил глаза, протянул:
-Решили подбросить бедного путника до дома?
-Хм… Еще.
-Черные транспантологи?
Седой хмыкнул, раскрыл папку.
-Максим Витальевич Горбанев. Тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения. Таганрог. В три года с родителями и сестрой переехали в Москву. Сестра -врач. В прошлом году отец с матерью умерли от коронавируса. Перенес тяжело. Отстранился ото всех. Винишь сестру, что не смогла спасти. Организовал клуб «Земля будущего» из десяти человек. Трое из которых -друзья детства, а остальные -хакеры из Дарк Нета. Создал инфовирус «Армагедон». Только экономике России нанес ущерба в три миллиарда.
-Рублей? -робко поинтересовался Максим.
В машине запахло презрением. Похоже, попутчики такими единицами не пользуются.
-Евро, дорогой, евро. И это только у нас. Продолжить?
-Нет, -процедил Максим сквозь стиснутые зубы и посмотрел исподлобья. -Что вы хотите?
Седой хмыкнул, захлопнул папку.
-Все, что хотели, получили.
-В смысле?
Седой не ответил, кивнул на дорогу.
-Наслаждайся. Такое увидишь не скоро.
Спустя час петляния по пробкам свернули с Госпитальной на 1-й Краснокурсантский проезд.
Максим скривился.
-Лефортово?
-А ты чего, дорогой ждал? Санаторий «Минеральные воды»?
Максим стиснул челюсти. Смеркалось… Машина остановилась перед стальными воротами. Голубые. Фары мигнули два раза. Решетчатая преграда дрогнула, отвернула налево. Прямо по курсу бордовые ворота. Явно не из фанеры. Перед крыльцом бетонный блок. Понятно: русский антитеррор. Как зашли, уперлись в алюминиевый витраж. Широкое стекло похоже на стенку аквариума. Не сразу и прошибешь. За стеклом мужчина лет пятьдесяти. Лицо багровое, под глазами трехярусные мешки. Седой хмыкнул, кивнул на Максима:
-Оформляй клиента.
-Щас. На часы глянь.
Седой вскинул запястье к глазам.
-Еще пятнадцать минут -успеешь.
-Ага! - возразил капитан сварливо. -Мне еще к пересменке готовиться. -он сделал попытку закрыть окно.
Седой наклонился, сообщил вкрадчиво:
-Не сделаешь, торопиться не придется... Вообще.
Капитан вскинул рыжие брови.
-Почему?
Седой пожал плечами:
-В банкомат разве что. За социалкой.
Капитан выбурчил глаза, секунд десять изучал пришельцев, затем дернул щекой:
-Давайте документы.
Седой щелкнул пальцами. Два молодца вытащили паспорт. Правый передал боссу.
-Горбанев, -прочитал охранник, -гм., что-то знакомое… Не родственник ли Александру Прокопьевичу?
Максим двинул плечами.
-Внук.
Седой перевел взгляд на Максима, обратно, прищурился:
-Кто это?
-Да вы что!? -капитан выпучил глаза. -Легендарная личность. В пятидесятых ловил бандюг столь изощренными способами, что методы вошли в анналы поисковой практики. Его книга «Все оставляет следы» стала бестселлером как по эту, так и по другую сторону закона. -он посмотрел с жалостью на Максима. -За что тебя, паря?
Дверь открылась -седой толкнул в коридор.
-Яблоко от яблони…
Зеленые стены, стальные двери с кучей запоров. Тянутся по бокам коридора серыми прямоугольниками. Над головой решетчатое перекрытие. Сквозь стальной частокол виднеются двери. Выше еще ярус. Ну, да… Так следить проще. Рифленый настил отдает под ногами эхом. Каждая из восемнадцати ступенек издает свой звук. Словно тюремный клавесин.
Поднялись на второй этаж. У камеры номер двести семьдесят девять в плечо толкнули:
-К стене!
Максим повернулся, уткнулся лбом в салатовую краску. Холодно. За руки подергали. Стальные браслеты отстегнулись. Тяжело заскрипело. Максима подтолкнули к приоткрытой двери. В нос ударило животным теплом, застарелым потом, жестокостью и безнадегой.
-Посиди пока здесь: все новенькие -так что не наедут. Если зубы покажешь.
Максим скривился, вошел в камеру. Беленые стены. В паре мест в углу над окном и над шконкой отвалилась штукатурка. Виднеется кирпич. Слева в углу небольшая отгородка. Судя по амиачно-желчному смраду -параша. У правой стены три двухярусных шконки. Заправлены честь по чести, как в армии. За столом у окна четверо лысых мужиков. Уставились на пришельцев, словно Коа на бандерлогов. Конвоир кивнул на Максима:
-Принимайте постояльца.
Дрищ лысый весь в наколках встал, развязной походочкой направился к Максиму.
-Эт мы завсегда.
За спиной с лязгом хлопнуло -Максим вздрогнул -загремели засовы.
-Добрый вечер.
-И тебе не хворать, -кивнул расписной. -За что чалишься?
Максим покосился настороженно на замершие в ожидании лица, пожал плечами:
-Пока сам не пойму. Подстава какая-то.
Лысый хмыкнул, хлопнул по плечу.
-Ну, тогда ты на месте.
-Почему?
-А тут виноватых днем с огнем не сыщешь . Все -жертвы обстоятельств.
Максим скривился, кивнул на шконки:
-Где можно устроиться?
-Средняя снизу свободна.
Максим кивнул. Кинув постельное белье в изголовье, лег, закинул руку за голову. С расспросами никто не лезет. Мужики достали карты, расписали тысячу. Голоса азартные, но постепенно потускнели, слились в шум дождя. Очнулся лишь, когда заскрипела дверь. Вспыхнул свет. Неприятный голос рявкнул:
-Подъем! Убрать постель!
Заскрипело. Зеки кто с ворчанием, кто молча поднимаются. Максим покосился по сторонам. Трое худых: кожа да кости. Один расписной. У окна высокий согбенный, как новогодняя карамель. Пятый с приличным брюшком. Похоже, не один я -первоходок.
Гуськом потянулись к сортиру. Максим стиснул зубы, дождался очереди. Хоть внизу обжигающе горячо, но пошел последним. От облегчения едва ни кончил. Сполоснув руки, хотел сесть на кровать, но расписной покачал головой:
-Не, бажбан, иди к столу: побазарим.
-Чего? -не понял Максим.
-Поговорим, - повысил голос расписной.
Максим пожал плечами, подошел к окну. Расписной указал кивком на край скамьи:
-Садись. Рассказывай.
Максим присел, криво усмехнулся.
-О чем?
-Кто ты, что, с чем едят? Играть будешь?
-Нет, спасибо.
Расписной пожал плечами, раскинул на пятерых. Максим посмотрел в окно. Еще темно, но звезды медленно тускнеют. Внутри тоскливо сжалось. Понятие «Небо в клеточку» из книг и фильмов перешло в реальность. Насколько суровую, узнать еще предстоит.
Зэки опять играют в «Тысячу». Максим следит с ленивым интересом. Расписной посмотрел требовательно:
-Ну?
Максим дернул щекой, нехотя ответил:
-Младший научный сотрудник аэрокосмических исследований в Роскосмосе. Отвечаю за безопасность сетей связи. Ну, и в целом за безопасность. То есть отвечал…
Журавль наморщил лоб
-Охранник что ли? -наморщил такой же высокий лоб журавль.
Максим хмыкнул.
-Что-то типа…
-И что охранял?
-Базы данных.
-Базы? -встрял толстяк. Глаза загорелись. -Базы -это хорошо. Овощные, фруктовые. Ликеро-водочные. У вас что хранят?
-Данные. Мега, кило, терабайты данных.
-Кило? -худосочный облизнулся. -Это нам знакомо. Кило на грудь принять -милое дело. Правда, Петруха?
-Каждому, -Петруха плотоядно облизнулся и с ожиданием посмотрел на Максима.
Тот скривился.
-Боюсь, удовольствия от этого не получишь, -он вздохнул. -А, судя по тому, что я здесь…
-Так ты из-за работы? -поинтересовался расписной Батя.
-Из-за превышения служебных полномочий, разглашения гостайны и нарушения общественного порядка.
-О чем речь?
-Слышал про Армагедон?
-Библейский или..?
Максим пожал плечами.
-А это как посмотреть. Результат во всяком случае, будет схожим.
-Аа, -догадался толстяк, -так это ты был в маске мима?
Сокамерники переглянулись, уставились на Максима с ожиданием. Тот скривился, пожал плечами.
-Один из…
Мужики отложили карты, подсели ближе, забросали вопросами:
-Так что насчет астероида? Это правда или просто хакерская атака, чтоб воду помутить? Кстати, последнее получилось на все сто! Мы три тачки угнали, благодаря беспорядкам.
-На чем и спалились? -хмыкнул Максим.
-Да не… -В баре задрались. Толстый сломал одному баклану нос. Оказался сынулей полковника с Петровки. Вот всех и загребли.
-А если б не оказался?
Батя почесал синюю паутину на впалой груди, сверкнул золотой фиксой:
-Дали б по печени и поинтересовались, где такой смелый живет.
-Чтоб жаловаться раздумал?
-Точно, -кивнул расписной и сплюнул. -Но не срослось.
Толстяк придвинулся ближе. Бросив взгляд по сторонам, словно у стен и вправду уши, приглушенно спросил:
-Так что с Астероидом? Всем кирдык?
Максим опустил глаза, сжал зубы.
-Судя по данным радиотелескопов и вычислениям, да. Через два года астероид «Армагедон» врежется в Землю, расколет планету на сотни кусков. Невероятной силы землятрясения, километровой высоты цунами, извержения, взрывы в тысячу раз превышающие по мощности, чем те, что произошли в Хиросиме. -Максим вздохнул, покачал головой. -По итогу остатки безжизненных камней разлетятся по солнечной системе. Часть сгорит в объятиях Солнца. Часть станет поясами астероидов на орбите Плутона…
В камере повисла гнетущая тишина. В окно заглядывает солнце, но желтые зайчики не в силах разогнать невидимую вуаль смерти.
Скрежетнуло, дверь отворилась. В проеме маячит мужик. В синей униформе, на интеллигентном лице круглые очочки. Рядом тележка. За спиной вертухай с автоматом. Очкастый оглядел пришибленных постояльцев, поинтересовался с подъемом:
-Чего, как опущенные?.. В воду? Мама пришла, молока принесла. Кому дать соснуть?
Расписной скривился, сплюнул:
-Да пошел ты, гоблин..,  лесом. Сам у себя... Не нагибаясь.
Очкастый хмыкнул, сделал вид, что уезжает. Расписной вскочил.
-Эй-эй! Шуток не понимаешь? -он протянул руки. -Давай баланду. А то совсем грустно.
Очкастый притормозил, опустил очки на нос.
-Оно и видно. -и разлил по мискам.
Мужики потянулись гуськом. Каждому по чашке желтоватой жижи и куску серого хлеба. Максим взял свою, повернулся, но потом вспомнил:
-А ложка?
-Первоходок? -лениво поинтересовался очкастый и достал исподнизу поднос со столовыми приборами.
-Выбирай.
Мужики замерли. Толстый с ложкой у рта, остальные только усаживаются. Максим перевел взгляд на поднос. Куча ложек: алюминиевые закругленные. Часть с дырками, остальные -целые. Вроде бы и здорово: пометить можно, но слышал про дырки что-то нехорошее. Поколебавшись, взял обычную алюминиевую полустертую от многолетнего использования ложку, направился к столу. Мужики переглянулись, подвинулись. Дверь закрылась.
Минут пять за столом лишь сербанье и чавк. Максим не торопился. Гороховый суп никогда не казался таким вкусным. И пусть вместо мяса плавают обрезки свиной шкуры, но желудок урчит, хрюкает. Так что пойдет, еще как пойдет.
После завтрака настроение улучшилось. Даже неминуемая смерть от астероида уже не казалась такой неминуемой. В голове лениво ползает залихвастское: что-нибудь да придумаю. И не смущает, что в тюрьме.
Через полчаса пришел уже другой сотрудник: сборщик посуды. Метра под два, костистый, скуластый. По сравнению с ним вертухай-лейтенант выглядит мальчиком для битья. Расписной обрадовался, помахал рукой:
-Здорово, Пифагор. Как жизнь?
Зеки оживились. Мужик оглядел камеру. Глаза из-под кустистых бровей смотрят остро, словно скальпель профессионального хирурга. Взгляд зацепился за Максима, тяжелая челюсть шевельнулась:
-Проснулся -уже хорошо. Значит, еще зачем-то нужен. Знакомое лицо. Мы с вами нигде не встречались? В Сколково на выставке 2020 или в Абу-Даби?
Внутри встрепенулось.
-Да, возможно, -кивнул Максим. -Но я вас.., -внутри щелкнуло. -Аа! Профессор Рубенштерн!? Вы представляли проект по органическому синтезу в условиях вакуума. -Максим оглядел тюремную робу на массивной фигуре. -Как же так?
Великан пожал плечами.
-Превратности судьбы. Бывайте, хлопцы. -и захлопнул дверь.
Максим обернулся к сокамерникам. Расписной раскинул карты, перетасовал колоду.
-Говорят, взяли, когда мет варил. Вроде как не хватало пару миллионов для покупки какого-то оборудования.
Максим сел на кровать, схватился за голову.
-Твою ж мать! До чего довели страну… Это ж виднейший ум современности.
-Циолковского тоже сажали. И ничего.
-Да, -согласился Максим, -но ненадолго. А что сможет Пифагор на Лубянке? Сейчас не начало двадцатого века. Нужно сложнейшее оборудование. А не тележки с баландой.
Расписной посмотрел на карты, кивнул толстому. Тот положил даму.
-Не волнуйся: он здесь всего лишь полдня. Выполняет в качестве наказания общественные работы. Остальное время трудится в Сколково под усиленной охраной.
Максим, что грыз ногти, выдохнул.
-Разве что так… Хотя.., -он махнул рукой. -Какие исследования, когда через два года…

Глава 12.

…Весна. Максим шагнул за порог, вздохнул полной грудью. Все цветет и пахнет. Аромат яблони и вишни кружит голову. Под ногами снежные заносы из бело-розовых лепестков. Синие врата распахнулись. На будке красным по серому: «КПП». За засиженным мухами стеклом проглядывает сухощавая фигура. Максим вскинул руку:
-Прощай, начальник. Не поминай лихом.
Солнышко ласкает бритый череп. Народ двигается целеустремленно, словно фуражиры Формика поликтена. Парни, девушки, холеные Лолиты, менеджеры и просто работяги. В глазах каждого надежда на перспективу и светлое будущее.
Краснокурсантский сквер уже позеленел. Несмотря на середину апреля, газон вылез на ладонь. Меж травинок важно выхаживают вороны, посматривают то одной бусиной на прохожих, то другой. Время от времени птахи клюют землю. Наверное, червяков выискивают.
Мимо пробежала девчонка. В правой руке бутылка, в левой -смартфон. Блютусные наушники подмигивают синим. Прыщавый парень на скамейке проводил ладную фигурку тоскливым взглядом, снова уткнулся в телефон. Эх, ты… Будь я на твоем месте… Вчистил бы за кралей. Но, увы: я на своем. Максим помрачнел. Даже солнце стало светить тусклее. Он бросил мрачный взор по сторонам. Вот та девушка, паренек со смартфоном, мамашка с двойней, чинно прогуливающаяся вдоль ограды Екатерининского дворца. Все исчезнут: сгорят, утонут, взорвутся вместе с несчастной планетой. Через полтора года. Не останется ничего, кроме замерзших кусков плоти. Или пепла, мириад атомов, разлетающихся по безбрежной Вселенной -Максим стиснул зубы, заторопился к автобусной остановке - если ничего не предпринять.
В СИЗО думал много. Да и чем еще заниматься при нулевых навыках картежного дела? Решил обратиться в СМИ. Тема скандальная -должна пролезть.
Наконец, добрался до двора. Родной с малых лет. Внутри потеплело. Максим огляделся, рот расплылся в дурацкой улыбке: все по-прежнему. Разве что одну скамейку сперли. На второй держат оборону три старушки. На душе отлегло, кончики губ сами собой поползли вверх.
-Здрасти, Марь Петровна, Зоя Александровна. Приветствую, Антонина Владимировна.
Подслеповато щурясь, Мария Петровна встала, просеменила вплотную.
-Максимушка, ты что ль?
Максим раскинул руки, прижал тщедушное тельце.
-Я, бабуль, я, -приговаривал он, поглаживая старушку по белому затылку.
-Где ж пропадал, касатик? Мы с девчонками заходили проведывать пару раз, но никто не отвечал. Хотели в милицию писать, но Владимировна отсоветовала. Мол, дело молодое: может, кралю нашел или там на Север на заработки подался.
Максим покачал головой, на лицо упала тень:
-Увы. Был в местах, не столь отдаленных.
-Ох, ох, -заохали бабульки, Марья Петровна прижала сухонькие ручки к собранным в жемок губам. -За что ж, Максимушка?
Максим стиснул зубы, отвел глаза:
-За правду, бабуль, за правду, -и вошел в подъезд.
Створки лифта сошлись со скрипом, пол дрогнул. Покачиваясь, кабина поползла вверх. Ехать пару минут: как-никак двадцать четвертый. Пока ждал, разглядывал себя в зеркале. Сквозь истончившуюся кожу выпирают скулы. Челюсти сжаты. Во взгляде настороженность. Готовность принимать удары и давать сдачу. Максим потер левый бок, поморщился. Шрам все еще ноет. Не всегда, а так: время от времени. Вертухаи подослали быка. Если б ни братва, лежал бы под дерновым одеяльцем. А так бугай лишь кишки успел попортить прежде, чем отоварили. Два метра ливера собакам выкинули. Что, впрочем, небольшая потеря.
На зеркале добавился телефон какой-то Саньки. Чуть ниже прейскурант: классика, минет, анал. Что уже практически стандартный пакет. Мелькнула мысль заглянуть к этой Саньке, ведь терять-то нечего. Однако, и прибрести не получится… Разве что сифилис.
В квартире все по-прежнему. Максим зашел в зал, провел пальцем по столешнице. Пыль собралась в валик, оставляя на сером полотне лакированную полосу ольхи. Нажал на компе «резет» -ноль реакции. Пощелкал выключателем -ситуация та же. Похоже, отключили за неуплату. С опаской открыл холодильник -пахнуло гнилью и плесенью. Сотни засохших мух, останки бекона и яблок. Раздувшаяся бутылка с молоком. Отвинтил крышку -в нос шибануло уксусом так, что едва ни сблеванул. Выкинув в мусорку, распахнул окно, перевалился через подоконник. Свежий ветерок ворвался в квартиру, взметнул мириады пылинок.
-Эй, сосед! -раздался слева радостный вопль. -Здорово!
Максим повернул голову. Из лоджии через кухню выглядывает кудлатая башка. Рот до ушей, морда красная, под левым глазом фингал. Гарик -мастер по ремонту обуви, ключей и чипов. Похоже, ночка была еще та.
-День добрый, -согласился Максим.
-Братан, ты куда запропастился? -вопросил Гарик с наездом. -У тебя свет отключили, а расходы на всех раскидали. А?
Максим поморщился.
-Но ведь я не пользовался.
-Не важно, -прервал армянин. -Все должны платить.
Максим почувствовал, как под ложечкой зажгло, начало пробиваться на поверхность что-то колючее, темное. Стиснув зубы, посоветовал:
-Слушай, сосед… Живешь спокойно, живи.
-А то что? -вспетушился Гарик.
-А то все может измениться. Круто и неожиданно.
-К лучшему? -нагло осклабился армянин.
Максим смерил пренебрежительным взглядом оппонента от широкой залысины до волосатого пуза, поджал губы:
-Сомневаюсь, -и задвинул окно.
Взгляд упал на пол. Полным-полно засохших листьев. Материн гладиолус торчит из горшка зелено-коричневым черенком. Земля твердая, как камень с высолами. Внутри зазвенело что-то тонкое. Последнее живое, что связывало с родителями. Кот ушел на второй день после похорон матери. И лишь цветок напоминал ее руки. Да и то… Эх…
Максим принес с кухни совок с веником. Собрав листья, отнес в мусорное ведро. И тут раздался звонок. От неожиданности выронил инвентарь, чертыхнулся. В груди заколотилось, руки и лоб мгновенно вспотели. Кто бы это мог быть? -подумал Максим, подходя к двери. Заглянул в глазок, хмыкнул. Не Гарик и не полиция. Максим скинул защелку, распахнул дверь. Посыльный в бело-красной униформе спросил буднично:
-Максим Горбанев?
-Да.
-Вам посылка. -он протянул бумажный пакет и электронную книжку со стилусом.
Максим принял, расписался на автомате. Посыльный козырнул, вышел из кармана. Пожав плечами, Максим захлопнул дверь, заглянул в пакет. В то же мгновение он задергался, завибрировал.
-Твою ж! -Максим вытащил трясущейся рукой черный брусок. -Что за херня? Алло!? -зло выкрикнул Максим. -Что за шутки!? Кто это?
-Не важно, -ровно ответила трубка. -Важно лишь то, что хочу сделать.
Максим отодвинул двумя пальцами штору, выглянул в окно. Во дворе ничего необычного: ни черных мерсов, ни толпы ОМОНа.
-И что же?
Мужской голос посоветовал:
-Достаньте то, что в пакете.
Максим буквально, как рак, высунул один глаз, обшарил просвечивающие внутренности. Что-то вроде карты. Виза голд, кажется.
-Достану, -раздумчиво сообщил Максим, -а пластик смазан какой-нибудь гадостью типа новичка. Кирдык -и лапки кверху.
-В трубке хмыкнуло:
-Хотел бы убрать, стал бы освобождения ждать? В тюрьме сделать это гораздо проще.
-Так была попытка. -Максим потер бок. -До сих пор шрам побаливает.
-Конкурирующая группировка, -виновато пояснил голос. -Не уследили. Но с момента инцидента ситуацию взяли под жесткий контроль.
Максим хохотнул:
-Заметил. Вертухаи чуть ли опахалами мух ни сгоняли. Обращались, как с королем.
-Что короли?.. Их тьма. Как бы ни назывались: президенты, канцлеры, премьеры или Повелители Вселенной. А вот людей, желающих изменить мир. А самое главное: готовых отдать за это жизнь и свободу -по пальцам перечесть.
Максим повертел карту в руке. Без имени. Даже Momentum R не нарисовано.
-И что с ней делать?
-Все, что угодно, -ответил голос. -Лимит не ограничен.
-Чего? -Максим не поверил своим ушам. -Совсем?
-Абсолютно.
-Вы что: Рокфеллер?
В трубке хмыкнуло:
-Нет, но близко, близко.
-Не понимаю, -Максим потер лоб. -Это какая-то шутка?
-Если бы, -в голосе собеседника проскользнула нотка печали. -Ржал бы сейчас, не переставая.
-Но что тогда?
-Через полтора года мир превратится в пепел. Все надежды на будущее, все, что сделано, и то, что еще только предстоит, пойдет прахом. Если так, то получается, жили зря. Все мы: мириады, мириады людей. Женщин, мужчин, детей и стариков страдали и любили напрасно. Мы исчезнем, словно и не было такого вида, как человечество. Словно вся боль и победы -лишь мимолетная мысль капризного дитяти. Понимаете?
-Понимаю, -прошептал Максим и тяжело вздохнул.
-Кому станут нужны тонны зелени и килобайты данных? Да и не будет их. Все сгорит в звездном огне. Если только…
Максим прищурился, спросил напряженно:
-Если что?
-Если только что-то ни сделать. Что-то такое, что придаст смысл всем потерям, всей боли и радости, страданиям и взлетам, что протянулись от первой амебы до высоколевельного сапиенса. Мы призваны изменить Вселенную. Пока не знаю, как, но что в этом наша цель и смысл, уверен абсолютно.
-Но что могу сделать я? -спросил Максим. -Один?
В трубке помолчало, ответило сумрачно:
-Не знаю. Но знаю одно: тебе судьба мира не безразлична. И в песок голову не сунешь. Ты задаешь вопросы и ищешь ответы. Я лишь даю возможность реализовать те решения, что придут в голову тебе. Вам в голову: ведь у тебя есть друзья, что поддержат любую авантюру. Даже самую дикую. Не стесняйтесь: порой именно самое безумное -единственно верное. Прощайте.
-Подождите, подождите! -заторопился Максим. -Но как же отчитываться?
-Никак, -раздалось из трубки. -Лимита нет. Тратьте по своему усмотрению. У вас полная свобода. Можете бухать, колоться, купить остров или яхту, завести тысячу наложниц. А можете что-нибудь сделать. На последнее я надеюсь особо.
В трубке щелкнуло. В груди бешено колотиться, в голове легкая эйфория, словно после пары бокалов шампанского. Максим набрал последний номер, но в ответ: «Набранный вами номер не существует. Проверьте правильность набранного номера». Максим сглотну, отжал кнопку. Посмотрев в затруднении на карту, набрал полузабытый номер.
-Алло? -раздался до боли знакомый голос.
-Анастасия Петровна? -голос охрип. -А Сергей дома?
В трубке охнуло:
-Максим? Максимушка!? Ты что ль?
-Я, Анастасия Петровна, я. Так что с Сергеем?
-С месяц, как съехал., -в голосе проскользнули плаксивые нотки. -Купил под Зеленоградом домик и съехал. В даунфишеры подался. -женщина всхлипнула. -Я даже секты такой не знаю. Помоги сыночка вернуть, Максимушка-а-а!!!
Максим зажмурился. Сделав пару глубоких вздохов, ответил сквозь стиснутые зубы:
-Постараюсь, -и нажал отбой.
Малость подумав, набрал Поздея. Долгие гудки. Затем щелчок и сиплое:
-Алле-о?
-Андрюха? -на всякий спросил Максим.
-Ну…
-Это Максим.
-Какой еще Максим?
-Горбанев.
-Максим.., -в трубке тупо замолчало. -Чо из СИЗО теперь звонить можно?
-Я дома.
-Ух ты! -непритворно удивилась трубка. А я думал все: кирдык. -трубка помолчала, выдавила нехотя. -Ты, если что, заходи.
-Обязательно. Буду через час.
-Эй-эй, братан, попридержи коней! -испугалась трубка. -У меня не прибрано. Давай как-нибудь позже.
-Ладно, -согласился Максим, -позже, так позже.
До Суворовской площади добрался за полтора часа. На выходе из метро Достоевского в лоб ударил кулак воздуха. Едва ни сбил поток воздуха. Рядом заворчала бабулька:
-Никак не могут настроить. Ироды.
С чем не могу не согласиться.
…На пятый этаж поднялся бегом: благо насиделся так, что лезет из ушей. Дерматиновая дверь изрезана. Потертая кнопка еще советского звонка сопротивляется отчаянно, но надо, надо. Затренькало противно, громко. Хотя на фоне ударных… Максим приложил ухо к двери, но лишь гулкие: «Бум, бум, бум…» -и невнятные голоса. Нажал на звонок раз, другой. Потом озлился, заколотил, что есть мочи. Глазки на соседних дверях потемнели. Явно жильцы оценивают степень опасности. На всякий случай постарался сделать лицо, как у амера: улыбка до ушей, но за пазухой нож. Все, как учил Карнеги. Спустя пять минут послышалась ругань- дверь распахнулась. На пороге возникло существо: разлохмаченное, под глазом синяк, лицо опухшее - лишь отдаленно напоминает Андрея.
-Поздей…
Того шатает, ноги подгибаются. Подслеповато щурясь, всмотрелся в пришельца.
-Макс? -он скривился. -Блин… Я ж сказал, что не в форме.
-Вижу. -Максим заглянул в квартиру. Дымный смог клубится под потолком. Лишь от пояса и выше неясный просвет. -Зайду?
Поздей почесал свалявшиеся волосы на затылке, пожал плечами:
-Давай.
Максим прошел, помахал руками, разгоняя смог. Сладковатый дым дурманит голову. На диване вальтом две голые девки. Сопят в живописных позах: возьмите меня семеро. На кресле рядом с диваном патлатый парень. Откинулся на спинку, закатил глаза. На журнальном столике шприцы, жгут, какие-то пакетики. Максим обернулся, взгляд скользнул на предплечья Поздея. По десятку точек на левой и чуть меньше на правой. Поздей скривился, отвел глаза. Потом вскинул взгляд, заявил с вызовом:
-Уходить, так в кайф: обдолбанным в ноль и с красоткой на члене.
Максим покачал головой, заглянул в шифоньер. Шибануло потом, блевотой, дерьмом и кровью. Внизу куча тряпья с подозрительными пятнами. На вешалке сиротливо висит малиновый костюм. Парадно-выходной. Помню, как Поздей в нем еще Универ заканчивал. Максим снял пиджак со штанами, швырнул другу.
-Одевайся.
Тот с трудом поймал, зыркнул подозрительно:
-Зачем? Здесь меня любят любого.
-К Сереге поедем.
-Ха! -Поздей бросил костюм на диван. Девки недовольно заворочались. -В прибежище баб Ванг? Да ни в жизть! Там же мухи на лету дохнут. Да и не важно все -он сел на тот же диван, закурил и пояснил с горечью. -Ты же знаешь.
Максим подошел, взяв Поздея за грудки, подтянул вплотную.
-А если я скажу, что мы можем все изменить, что еще есть шанс все исправить?
Поздей скривился, словно съел кучу лимонов, отвел взгляд:
-Херня какая-то, -он кивнул на стену. Там прилип допотопный телефон с дисковым набором номера. -По решению суда меня не подпускают ни к чему, что связано с цифрой. А если нарушу, загремлю туда, где Макар телят не водит. На всю жизнь.
Максим покивал, но Поздея не выпустил.
-А если скажу, что шанс есть? Что ресурсы, которые оказались в моих руках, могут все изменить? При правильном использовании? Что тогда?
Поздей обшарил недоверчивым взглядом лицо Максима. В глазах вспыхнула надежда. Схватив друга за плечи, тряхнул, воскликнул:
-Если это так, если не врешь -а я вижу, что не врешь -я с тобой!
-Тогда одевайся: проветримся.
Глава 13.

…До Зеленограда добрались, когда солнце скрылось за крышами домов, по проспектам пролегли длинные тени. Прямо за оградой станции дорога. Машины припаркованы у двенадцатиэтажных домов. Керамогранитные фасады хвастливо выпячены бежевым глянцем. Привокзальная станция в стиле начала девятнадцатого века. Разве что сберовский терминал разбавляет зеленым фасадом патриархальную атмосферу. Да толпы гастарбайтеров: гутарят что-то по-своему, нагло посматривают на проходящих мимо женщин. Максим стиснул зубы. Изнутри поднялось что-то нехорошее, мохнато-пещерное. Захотелось схватить узкоглазую мразь и шандарахнуть мордой об асфальт. Максим с силой выдохнул, кивнул на стоянку такси. Если задуманное не выгорит, то проблема межнациональных конфликтов рассосется… Вместе с конфликтующими.
На пересечении реки Сходни и Голеневского ручья стоит дом схимника Иеремия. В самом центре Зеленоградского лесопарка. Добрались, когда остывший до красна диск скрылся за соснами. Раздолбанная колея так мотала заморский мерс, что скрип пружин и матерки водителя перепугали всю живность. Такси отбыло. Прошло несколько минут, как рык мотора растворился меж столетних сосен. Со всех сторон легло одеяло тишины. Вновь запели цикады, неуверенно чирикнула засыпающая птаха, пробежала над головой белка. Замерла в паре метров. В правой лапке шишка. Лузгает, посматривает на пришельцев черной бусиной.
Максим взглянул на Поздея: желтый, под глазами мешки, но лоб прорезан морщинами, губы сжаты.
-Дальше пешком.
С полчаса двигались по тропинке. Внезапно повеяло свежестью, слуха коснулось журчание. Раздвинув еловые ветлы, ступили на поляну. Вечерний полумрак, мощно пахнет клевером. На поляне господствует дом. Бревна толщиной в обхват взрослого человека покрыты до окон мхом. Стекла зеленые мутно-бражные. Гонтовая крыша потемнела от времени, в щелях зеленеет мох. Над крылечком навес. На нем возлегла коза. Смотрит на пришельцев подлыми глазами.
-Привет, животина, -Поздей помахал рукой, -где хозяин.
Коза пряднула ухом, но, что характерно, ничего не ответила. Максим заглянул в дом. Внутри царит печь: настоящая русская. Дубовый стол, скамьи под стать: из половинок бревен. Не то что сломать, поднять не просто. Вкусно пахнет гречневой кашей. Но внутри ни души.
-Пойдем к реке: Серега любит воду.
Метров через тридцать поляна переходит в косогор. Каменистая тропка вилюжится к оврагу, соревнуясь с журчащим ручейком. Откуда тот выбрался, из-под каких корней, одному лешему ведомо. Но бежит, журчит, переливается червонным золотом заходящего светила.
Тропка привела к заросшему камышами берегу. Раздвинув жесткие стебли, вышли к небольшой заводи. В окружении ивняка медленно и неторопливо речушка несет темные массы слева направо. Свиристят цикады. Над водой носятся стрекозы и мошки. То и дело из темной глади выныривает серебристое тельце, хватает зазевавшееся насекомое и с плеском падает обратно. По всей, насколько хватает взгляда, реке идет вечерний жор.
Под ногами хрустит гальчатый песок. От берега метров на пять в темную гладь врезается дощатый причал. На конце человек. В клетчатой рубашке, ноги в воде. Максим с осторожностью ступил на причал. Под ногами скрипнуло, чуть качнулось. Поздей, как привязанный, идет следом. Приблизились к мужчине: русая бородка, усы, волосы до плеч. Не поворачивая головы, тот сообщил ровно:
-Я ждал вас.
Максим вскинул бровь.
-Да?
-Да, -подтвердил Сергей и поднялся. Штаны закатаны до колен, с босых ног стекают капли. -Пора.
Поздей поморщился. Кажется, скрип вызывает в мозгу далеко не скрип извилин.
-Да? И что?
-Что-то менять.
-С этим не поспоришь, -согласился Поздей и пощупал череп.
Такое ощущение, что тот чужой. А мозг покинул жилище и отправился в более благоприятное место. Когда расселись за столом, Сергей открыл заслонку, ухватом вытащил котелок. Поздей беспокойно заелозил, покосился на хозяина, по сторонам. Сергей поставил емкость на стол.
-Чего ищешь?
-Ну.., -Поздей пожал плечами. -Ступу, Бабу Ягу или на худой конец метлу.
Сергей усмехнулся, кивнул в дальний угол. На столе склянки, реторты, что-то булькает, переливается. Зеленая, синяя, белая субстанция превращается во что-то иное, оседает на дно колб прозрачными желто-красными кристаллами.
Поздей скорчил мину.
-Как-то не вписывается в общий колорит.
Сергей пожал плечами.
-Зато поможет.
Сняв колбу с синеватой жижей, протянул Поздею. Тот подозрительно осмотрел булькающее варево, отодвинул лицо:
-Шо се?
-Антитоксикант. Выведет всю гадость в течение часа.
-Прям часа? -не поверил Поздей. -Обычно неделю ломает.
-Без вмешательства фармацевтики, -согласился Сергей. -Но в твоем случае все иначе.
Максим похлопал Фому неверующего по плечу, добавил успокаивающе:
-Пей, Андрюха: две головы хорошо, а три…
-Трехголовый мутант, -проворчал Поздей, но запрокинул склянку.
Гречневая каша хоть и без мяса, но с молоком и маслицем. Пахнет обалденно! Да и на вкус вполне, вполне. Едва успели оприходовать треть сосудов, как Поздей замер. Взгляд погрузился в себя, словно у Тибетского монаха в поисках изначального Янь. Под столом кто-то утробно проворчал. Лицо Поздея побагровело, из пор выступили крупные капли пота.
-Ой! -Поздей схватился за живот, взгляд метнулся по сторонам. -Где-е-е ту, ту-туа-лет?
-За домом во дворе, -неторопливо пояснил Пересыпко.
Осторожно выбравшись из-за стола, Поздей поковылял к двери, зажимая булками анус. Минут десять работали ложками. По мере того, как в тарелках пустеет, в животе тяжелеет. Наконец, дверь хлопнула. Зеленый, как муромский огурчик, по стеночке, по стеночке подполз Поздей. Рухнув на лавку, вытер пот трясущейся рукой. Сергей придвинул к товарищу тарелку. Во взгляде Поздея протаяло отвращение, кадык дернулся.
-Не сегодня, -пробулькал страдалец и отодвинул угощение. Подняв мутный взгляд на Максима, выдавил. -Давай рассказывай.
Максим оглядел друзей, положил на стол черный пластик карты. Те покосились на нее, на Максима. Сергей вскинул бровь.
-И?
-Лимит не ограничен.
Поздей с Сергеем переглянулись, уставились на Максима во все шесть глаз:
-То есть? В смысле?
Поздей повертел карту, переспросил:
-Совсем, совсем?
-Абсолютно, -заверил Максим. -Можешь закупить пару тонн кокса или лайнер. Цифра даже не изменится.
-Почему? -Поздей наморщил лоб.
-А нет ее: цифры.
-Во блин!
-Пригласишь всех нарколыг мира, -продолжил Максим.
Поздей нахмурился, отодвинулся.
-Нах? Самому мало.
Пересыпко мечтательно зажмурился, предложил:
-Еще оргию можно устроить. Как в Матрице. Истрахать всех и вся. С детства мечтаю отодрать Мадонну.
-Фу! -Поздей передернул плечами. -Она ж старая.
-Да? -Сергей почесал кудлатый затылок. -А мне представляется этакой белокурой красоткой…
Оба повернулись, с ожиданием посмотрели на Максима.
-Ну, что? -Поздей потер лапки друг о дружку. - Закатим вечеринку, чтоб стены тряслись?
Максим побарабанил пальцами по столу, испытующе посмотрел на парней.
-И это все? Все, на что хватило воображения?
Они переглянулись, Поздей пожал плечами.
-Для начала. Потом еще что-нибудь придумаем. В Дисней-Ленд съездим, в Лас-Вегас метнемся.
-Сожрем какую-нибудь гадость. Редкую, но оччень дорогую, -с придыханием добавил Пересыпко . -Трахнем Эфиопку. И чем страшнее, тем лучше. Желательно, чтоб на обезьяну похожа.
-Может, тогда сразу орангутангу? -предложил Поздей.
-А что!? -Серега перевозбудился, глаза загорелись. -Давай!
Максим хмыкнул, крутнул квадратик в пальцах.
-Значит, обдолбаемся, обтрахаемся и двинем кони под звон небесных сфер?
-Неплохая смерть? -Поздей хлопнул друга по плечу. Отстранившись, спросил с прищуром. -Или есть иное предложение?
Максим помолчал, спросил, не поднимая глаз:
-Помнишь, Серега, из-за чего чуть с медфака ни отчислили?
Пересыпко криво усмехнулся, двинул плечами:
-Такое забыть… На всю жизнь рана.
Максим всмотрелся в потемневшее лицо друга, осторожно спросил:
-А если не забывать, а расковырять? Если гнойник не трогать, то возможна гангрена. А мы поступим наоборот. Вскроем. Докажи лысоухим, что им только говно есть, а не председательствовать в научной комиссии.
-Ура! -Поздей стукнул кулаком по столу, зашипел. -Мы им всем покажем! Обдолбаемся и покажем, где бомжи зимуют!
Пересыпко отодвинулся от стола, всмотрелся с некоторым недоверием в Максима:
-Хорошее предложение. Но, боюсь, любое исследование, если и не потонет в реках ханжеского дерьма, просто не успеет пройти все этапы апробирования и испытания. Наше старичье скорее сдохнет, чем признается в неправоте. Это ж сколько лет потрачено зря? Сколько бумаги измарано? -он покачал головой. -Нет, братец. Да и зря все это: просто не успеем.
Максим смотрит, не отводя взгляд. Ударяя по ладони кулаком, чеканит:
-Я не предлагаю идти обычным путем. Сложные задачи требуют неординарных решений. Мы отпустим этапы лицензирования и регистрации. Наша задача проста: сделать так, чтобы человек выжил.
Поздей слушает с отупелым выражением на сытой морде. Икнув, похлопал рыжими ресницами, нахмурился. Затем в глубине глаз протаяло понимание:
-Ты говоришь.., ик! О евгенике?
Сказал и втянул голову в плечи. Парни замерли, косятся по сторонам и в потолок. Словно вот прям счас гром средь ясного неба. И молнии расколят богохульников от затылка до зада. Но… Не поразил. Максим выпрямился, расправил плечи.
-Да, -он смотрит прямо. -Про евгенику. А почему, собственно, нет? Все юсовские блокбастеры, вся политика толерантности подготавливает к тому, что скоро появятся то ли инопланетяне, то ли мутанты с ИИ в обнимку. Которые люди по поведению, по стремлениям, по чему-то более общему, чем две пары ног, рук и внешний облик.
Поздей внимательно следит, спросил напряженно:
-И по чему же?
Максим пожевал губы, двинул плечами:
-Например, по отношению к жизни и смерти, по общности к цели, по стремлению к красоте и упорядоченности. Разве важно, как выглядит соратник, если идет рядом и в трудную минуту подставляет плечо. Так ли уж важно, сколько у него Х, У или вовсе Z хромосом? Синий он или она, зеленый или вовсе с членом на лбу?
Поздей поморщился, протянул задумчиво:
-С членом?.. Ну.., не знаю… Однако, когда вижу, как негра лезет к белой девушке, хочется сломать шею. Пусть даже тот ох какой охрененный программист.
-Инстинкты, -согласился Сергей. -Дремучие инстинкты размножения. Если подправить генокод…
-Не остановится ли эволюция, когда исчезнет ревность и конкуренция? -засомневался Поздей.
Максим хлопнул по столу, прерывая спор. Парни враз посмотрели на него. Максим кивнул на часы с кукушкой.
-Через полтора года, если нечего не предпринять, мир сгинет. И тогда свобода: никакой конкуренции. Ни у кого и ни с кем: за неимением носителей.
Парни понурились, пристыженно засопели. Сергей исподлобья зыркнул, сдвинув брови поинтересовался.
-Что предлагаешь?
-Организуем лабораторию.
-Но нас пасут, -робко вставил Поздей.
-Под прикрытием, -гнет свою линию Максим.
-Каким?
-Сверху варганим кокс или мет, а под землей проводим эксперименты с генетикой.
-А что.., -Поздей почесал затылок. -Может прокатить. И бандиты, и менты на прикорме. Плюс техника для химлаборатории… Может, и не прочухают. Нужно только, чтоб не сильно открыто. Но в то же время, чтоб ни у кого сомнения не возникало, что здесь кайфоварка.
…Через неделю начали завозить технику. Не слишком открыто, но и не особо таясь. Группка из десяти гринписовцев попробовала устроить на въезде пикет, так бойцы Димы Бутовского: крышевика со стороны бандитов -вмиг скрутили и вывезли в неизвестном направлении. Судя по тому, что в криминальных сводках ни намека, а в инете появилась статейка о том, что группа меценатов проводит реставрацию памятника русскому зодчеству, собеседование прошло успешно. Похоже, внешний стиль лаборатории придется подогнать под определение.
Основную лабораторию решили делать под землей. Рассматривали вариант классического строительства. Но это же огромный котлован в половину лесопарка. И тогда никакими реконструкциями не оправдаешь: зеленые начнут бросаться под траки бульдозеров, как леминги. Идейных людей хватает до сих пор. Даже в нашем насквозь меркантильном мире. Поэтому, когда Поздей отыскал где-то под Красноярском фирму «Плазмотрон», закатили мини-вечеринку. Эти ребята изобрели землепроходчик, что формирует антигравитационную сферу. В результате распихивает частицы грунта по сторонам. Из-за дикого давления те нагреваются, слипаясь в стекловидную толщу. Судя по описанию, толщиной от полуметра до метра.
-Фига себе! -Максим покрутил головой. -Это же прорыв! Ребята -будущие Биллы Гейтсы.
Поздей кашлянул, вылил ушат воды на разгоряченные головы:
-Установка экспериментальная. Три из десяти опытов привели к взрывам чуть слабее, чем в Хиросиме. Хорошо, что для апробирования выбрали тундру. Иначе бы без жертв не обошлось.
Тишина… Только тихонько потрескивают дрова в камине. Максим внимательно оглядел парней, протянул руку ладонью вверх.
-Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Один за другим парни хлопнули по подставленной ладони. На том и порешили. И уже через неделю установка «Звездный червь» прибыла в Зеленоград. Вместе с ней из контейнера выпало трое заспанных парней. Один в круглых очках и бело-пятнистом халате. Волосы словно у профессора из «Назад в будущее».
Охрана выставила автоматы, командир рявкнул:
-Стоять! Кто такие!?
Парни замерли, как суслики, вскинули руки:
-Ээ… Мы с этим. В комплекте, -лохматый нажал на кнопку пульта.
-Ложись!!! -отчаянно крикнул командир, бросаясь плашмя.
Но ничего не произошло. Лишь жужжание и поскрипывание. Из темноты выползла смесь батискафа и танка: в навершие огромная жемчужина -видны вытянутые морды солдафонов, в основании -тракторные треки. Командир охранников выглянул из-под руки, скрипнул зубами. Неторопливо поднявшись, отряхнул форму, сунул кудлатому под нос автомат:
-Еще раз что-нибудь подобное выкинешь, станешь счастливым обладателем новой дырки.
-Да неужели? -парень усмехнулся, что-то нажал.
Неведомая сила швырнула всех от шара, закатила в кусты. Треск, ругань. Пролетающие над головой вороны воспарили, словно на поверхности поспевающего теста. Когда выдрались из зарослей терновника -поцарапанные, злые -изобретатели уже суетятся у звездного червя, прилаживают спусковые полозья. Командир охраны остановился за спиной, смотрит с неодобрением. Не поворачиваясь, кудлатый ответил на невысказанный вопрос:
-В моих руках устройство с мощностью, что Хиросима покажется легким ветерком. Нервировать не советую: от страха еще нажму не на ту кнопку. Ну., вы поняли.
Командир скрипнул зубами. Ни слова не говоря, вскинул кулак, показал знаками на периметр. Так же молча бойцы разошлись, скрылись в зелени, как лесные призраки.
Профессор вытер замазученные руки о тряпку, протянул руку.
-Александр Петухов -один из создателей сего чудо-агрегата.
-Данила Крузенштерн, Алексей Дулов, -представились остальные.
Максим пожал всем троим руки, кивнул на пахнущий смолой дом:
-Перекусим или на площадку?
У гостей словно по команде пробурчало в животах, но предводитель покачал головой:
-Сперва дело: мураша нужно убрать из-под обзора, -он кивнул на просвет в соснах.
Максим задрал голову. Меж сосен проглядывает ультрамарин да колет глаз майское солнце. Воздух постепенно прогревается, жужжат пчелы, носятся оводы и прочая мушкара. Парни морщатся, шлепают по рукам и ногам.
-Большой брат не спит, -с неприязнью пояснил Петухов и с размаху размазал овода по плечу.
Максим усмехнулся.
-Надеюсь, средь насекомых соглядатаев нет.
Они остановились на торце дома перед воротами в гараж. Именно здесь планируется будущая лаборатория. Парни переглянулись, без тени улыбки посмотрели на Максима.
-Не исключено.
Сделав вывод, что паранойя и гениальность -родные братья, решил не усугублять: мураша загнали в подвал и пошли обедать. В доме вкусно пахнет живицей. Струганый стол, скамейки из досок, стены -все светится желтым. Пересыпко снял с простой двухкомфорочной плитки кастрюлю, сообщил с виноватой улыбкой:
-Немного выбивается из колорита, но в полевых условиях…
-Не перебирают, согласился Петухов и открыл крышку.
Глава 14.

Средиземное море. По левому борту на горизонте чернеет скалистое побережье Греции. Отдельными мазками разбавляют угрюмый пейзаж дома на Кикландских островах.
Огромный раскаленный до красна диск погружается в море, поджигая бескрайнюю гладь…
-Словно кровь… Целое море крови, -прошептала девушка, обхватив себя за плечи.
Рядом импозантный мужчина в костюме от кого-то и туфлях от чего-то. Запонки, перстень с рубином, седина в висках. Он положил широкую ладонь красотке на плечо, слегка сжал. Тепло разлилось по телу, успокоило.
-Джульета, дорогая, это всего лишь оптический эффект. Для кого-то сейчас и вовсе ночь, а другие ругают богов из-за постоянных туч.
Девушка смущенно улыбнулась, чуть смелее вгляделась в бушующее неистовство:
-Понимаю, милый, -прошептала она. -Но мы здесь и сейчас…
-Все будет хорошо. Пойдем. Через час твой выход. Нужно приготовиться.
Лифт спустил их в недра корабля. С верхней палубы на минус двадцатый. Коридор забит красотками. Только не теми худосочными воблами на подиумах, а широкобедрыми, полногрудыми герл, при виде которых кровь вскипает, а перед глазами мелькают скабрезные образы. Вместе с тем меж тел снуют женоподобные мальчики. Провожают гостей оценивающими взглядами. Каюта, как в пентхаусе в Эмиратах. За стеклом в подсветке резвятся рыбки всех форм и расцветок. Едва девушка села перед зеркалом, вбежала взбалмошенная тетка: рыже-красные волосы аля «я упала с сеновала», ресницы со спичечный коробок.
-Какой ужас! -всплеснула лапками тетка. -Вы все еще не готовы!
Мужчина поморщился.
-Джульетта готова всегда: ей ваши притирки и примочки не нужны.
Тетка распахнула глаза. Словно у японских мультяшек.
-О! Какой мове тон! Се тре, тре  мовей…
-Да, да, конечно, -мужчина отмахнулся. -Впрочем, делайте, что считаете нужным. Вас, женщин, не понять.
-Хоть кто-то признался, -удовлетворенно улыбнулась тетка и крикнула. -Жаннет, Беатрис! Быстрее сюда, негодницы!
Дверь справа распахнулась, торопливо вошли две девушки. Перед собой поднос, толстый ремень перекинут через правое плечо. На подносе притирания, тушь, помады, кремы, пилочки и еще миллион дребедени, которые мужчины считают женской блажью. Девушки вместе с теткой обступили Джульетту, загутарили, заквохтали. Мужчина стиснул зубы, приготовился ждать.
Когда через двадцать минут амазонки разошлись в стороны, вполголоса выругался: из трепетной лани, нежной и ранимой, герлс сотворили нечто себе под стать: воинствующая Мата-Хари. Смесь падшей женщины и Снежной королевы. Под современные веяния. Цель банальна -убить желание на корню. Чтоб мужчина не то, чтобы телефон попросить, подойти боялся. В общем ЛГБТ рулит. Жутко гордая тетка подбоченилась, обернулась:
-Ну, как?
Мужчина через силу улыбнулся, вяло похлопал.
-В ногу со временем.
Тетка важно кивнула.
-Это самое важное. Быть в тренде, поймать волну.
Мужчина тонко улыбнулся, уточнил с намеком:
-Плыть по течению?
-Ну, да, -согласилась тетка и потопала к выходу. -А то затопчут.
Девушки потянулись за ней, как гусята за мамой. Только что ни покрякивают. Когда дверь закрылась, Джульетта повернулась. Обшарив лицо мужчины, спросила упавшим голосом:
-Так плохо?
Мужчина подошел, провел кончиками пальцев по волосам девушки.
-Нет, золотце, что ты… Просто из прекрасной девушки сделали женщину-вамп. Не нуждающуюся ни в ком и ни в чем. Что всего достигает сама. Ей не нужны глупые мужчины, претят отношения. Работа -вот ее стезя.
Джульетта встала перед зеркалом, задумчиво накрутила локон на пальчик. Повернула голову направо, налево, наклонила.
-Да… Похоже… -она вскинула взгляд на спутника, спросила робко. -Может не выступать?
Поколебавшись, мужчина с усилием улыбнулся, покачал головой:
-Так долго готовилась. Иди. Сегодня один тренд, а завтра другой. В наших силах его изменить. Но какое-то время придется поиграть по их правилам.

Главный зал Жемчужины Востока -океанского лайнера последнего поколения -вмещает около тысячи человек. И к началу представления забит до отказа. Система вентиляции работает на пределе. От духов, одеколона, туалетной воды свербит в носу. Кто-то щеголяет в масках, инкрустированных бриллиантами или блестками. Не важно. Но только для таких бронтозавров, как я. А прочих просто забьют туфельками и завалят шляпками. Сбоку придвинулся прилизанный мальчик. Хотя уже лет тридцать точно не мальчик. Поклонившись, позвал почтительно:
-Мистер Андерсон, прошу за мной, -он направился к сцене.
Столик в первом ряду у помоста. Вид, что надо. Разве что у катарского шейха получше, но незначительно. Заиграла музыка. На подиум вышли две женщины -не женщины. Смесь павлинов и тканной фабрики. Без рентгена и не поймешь, что там и с чем едят. Выйти в таком на улицу невозможно: чисто из практических соображений: кто-то наступит, а может подол попадет в щель эскалатора. Да и пространства сей зверь занимает на десяток человек. Но собравшиеся хлопают, кто-то крикнул: «Браво!» То ли из вежливости, то ли отыскали какой-то глубинный смысл. Следом повалили трансвеститы в подчеркнуто женственных костюмах. Размалеванные, как портовые шлюхи. Одна из дам щеголяет с бородой и волосатой грудью. Свист и восторженные крики не смолкают.
Десяток парней в костюмах в облипочку с подведенными глазами и накрашенными губами не остались без внимания. Затем из-за занавеса вышли бизнес-леди. Гордые, в мужских костюмах. Стальные взгляды, втянутые щеки, высокие скулы. Смотрят прямо перед собой. По непокорности спорят лишь с торчащими дойками. Конечно, прикрыты костюмами, но от этого не менее опасны.
Заиграла музыка. Нервная, резкая. На помост выбежала пятерка герл. В одной из них узнал Джульетту. В руках мечи. Взмах -катаны сверкнули, смертельный ветер овеял лицо. Если у кого и зарождалось желание, то при виде лезвий скукожилось, спряталось под коврик и прикрыло глаза лапками.
Не сразу заметил людей в камуфляже. Те вынырнули, словно ниоткуда. И лишь когда музыка оборвалась, стало доходить, что что-то пошло не так. Человек в строго-однобортном черном костюме медленно поднялся на сцену. По толпе пронеслось перешептывание. Мужчина вскинул руку в черной перчатке, окрикнул:
-Молчать!
Если кто и внял, то в общем говоре не заметно. Из-за кулис выскочил толстячок. Прическа в артистическом беспорядке, губы накрашены, глаза подведены. Весь сверкает, как новогодняя елка. Даже туфли, что твой дождик.
-Вы кто такой!? -крикнул он в истерическом негодовании. -Это событие важнее коронации папы Римского. За ним следит более миллиарда человек. Почему прерываете?
Мужчина оглядел распорядителя от макушки до пят, процедил:
-Именно поэтому, -и выстрелил собеседнику в лицо.
Брызги и ошметки черепа с мозгами окропили группу вамп, окрасив их более реалистично, чем когда-либо. Одной из женщин пуля пробороздила щеку. Обнажились окровавленные зубы. Визг, крики… Толпа единым зверем ломанулась к выходу. Обезумевшая, с тысячами вытаращенных глаз и раззявленных ртов. Загремели выстрелы -ближних к дверям швырнуло обратно, повалило с десяток человек. Стоны, хруст костей и треск раздираемой плоти повисли над залом. Пули разлетаются веером…
Когда грохот выстрелов смолк, воздух заволокло дымом, пахнет порохом. Тесно, люди сгрудились вокруг помоста, как овцы, смотрят на страшных пришельцев с ужасом. Сотни разноцветных тел плавают в черных маслянистых лужах. Некоторые стонут, пытаются куда-то ползти. Кто-то икает в полной прострации, кто-то молится на иврите.
Человек в черном костюме взбежал на помост. Заложив руки за спину, прошелся от края до края. Под ногами хруст. Над головой в тени рамп искрит.
Седовласый мужчина вышел из толпы. Оглянувшись, повернулся к человеку в черном.
-Кто вы и что хотите?
Тот усмехнулся, ответил неторопливо:
-Мы -пуритане. Новые пуритане.
Мужчина подвигал складками на лбу, спросил:
-Зачем убили людей? Они вам не угрожали.
Черный костюм пожал плечами.
-А зачем давят клопов? Изгоняют с пастбища диких свиней или выпалывают сорняки?
-Но мы -люди, а не тараканы, -с гневом заявил седовласый и выпрямился.
Человек в черном подошел к полуголой красотке. Коснувшись перчаткой щеки-девушка затрепетала, на глаза выступили слезы- резко ответил:
-Вы давно забыли, каково это -быть человеком. Вы -лишь слабые подобия, тень на пруду. Человек -звучит гордо. Это звание, должность, которая не достается по праву рождения. Недостаточно вылезти из самки Homo, чтобы получить это звание. Нет. Его нужно заслужить: жизнью, поступками. А две ноги и руки есть и у макаки. Но ведь обезьяну не приходит в голову называть братом?
Седовласый поджал губы, отпарировал:
-На дворе не тринадцатый век. Чтобы заработать кусок хлеба, не нужно пахать от рассвета до заката. Всего хватает. В избытке. Уже не хватает работы. Особенно той, которая нравится.
Человек в черном заложил руки за спину, переступив с носка на пятку, отрезал:
-Тот, кто хочет, найти сможет.
-А как же: «От каждого по возможностям, каждому по потребностям?»
Черный костюм усмехнулся, у губ собрались жесткие складки.
-Ты, отец, путаешь нас с коммунистами. А это уже прошлое. Как-то основатель Израиля сказал, что не знает, что его народ хочет, но знает, что тому нужно.
-Это сказал Бен Гурион, -перебил седой. -За что схлопотал немало шишек.
Седой кивнул.
-Тем не менее, сложно упрекнуть в лицемерии того, чей народ тысячелетия бьется за самоидентичность, право жить так, как считают нужным. Их ассимилировали, изгоняли, убивали, но евреи все равно выжили и создали свое государство. И хоть я терпеть патлатых не могу, но такая позиция, такая настойчивость и борьба достойны уважения. -он кивнул. Бойцы взяли толпу на прицел. Многоглазый зверь отшатнулся, замер, вздрагивая. -Тот, кто не хочет жить, не достоин нашего мира. Вы сделали свой выбор. Огонь!!!
Глава 15.

…Из-за пригорка показался полицейский УАЗик. Покачиваясь на разбитой колее, остановился перед кучей щебня и песка. Дверцы распахнулись -на землю выбрались двое: слева краснощекий колобок с погонами подполковника, справа -худощавый горбоносый сержант. У последнего кепочка. Раза в четыре меньше сомбреро, чем у старшего по званию. Закрыв глаза, колобок потянулся до хруста в суставах, по толстым губам расплылась довольная улыбка:
-Хоррошо-о-о то ка-а-ак!
Пятисантиметровые каблуки вдавили иголки в толстый ковер. Сколько столетий собирались… Страшно подумать.
Из-за куч щебня выглянули двое восточного типа работяг. Один из джамшутов закинул в бетономешалку пару лопат щебня, второй долил воды из помятого пятнадцатилитрового ведра. Пухлый подошел, вскинул в приветствии ладонь:
-Здорового, пролетариат. Где хозяева?
-В доме, -ответил смуглый с повязанной на голове майкой. -Кушать готовят.
Сержант пощупал ветку рябины -на пальцах остался белый налет. Коснувшись указательного кончиком языка, усмехнулся, кивнул Колобку. Тот с прищуром проследил за столбом сизого дыма, выпыхивающего из пристроенной к зданию трубы, перевел взгляд на джамшута:
-А ну-ка, позови. Думаю, не сильно обрадуются, если поднимусь продегустировать.
Джамшуты переглянулись. Тот, что пощуплее, ломанулся в дом. Спустя пять минут вышел. А за ним показалась фигура в костюме химзащиты. Закрыв дверь, за которой клубился белый дым, сняла маску-противогаз с двумя фильтрами по бокам. Лицо распаренное. Бело-красные полоски по бокам на скулах уходят под подбородок.
-Товарищ генерал! -Андрей вытер руки о тряпку на поручне, взял пакетик, что висит тут же на гвоздике. -Какими судьбами? Решили причаститься к природе? Ощутить фибрами вселенский покой?
Колобок хмыкнул, окинул Поздея насмешливым взглядом.
-Именно, гм, фибрами. Дай, думаю, нюхну.., озона.
-Эт правильно, эт хорошо, -Поздей приобнял подполковника, повел к машине. Вручив пакетик, пояснил. -А это смола лесная, мед луговой, еще кое-какие средства.
-Для чего?
-Для душевного и физического здоровья, -заверил Поздей. -Работа в большом городе нервная. Что сказывается на телесном здоровье и.. потенции.
-Это точно, -вздохнул Колобок и отвел взгляд.
-Так что непременно настоечку на желудях испробуйте.
-Непременно, -заверил колобок и залез в УАЗИК.
Дверцы захлопнулись. Из-под колес вылетел щебень, УАЗИК укатил, попыхивая ЦЭГЭ.
Поздей проследил, как тарантас скрылся за поворотом, медленно затихая, поднес рацию ко рту:
-Можно начинать.
В подвале у стен кучи глины. Виднеются бетонные цилиндры свай. Петухов надел очки, похожие на те, что раньше носили летчики, скомандовал:
-Приготовиться.
Поздей с Максимом отошли к стенам, Пересыпко наоборот подался вперед. В глазах горят жажда знаний и чудес.
-Из-за экранов не высовываться. -Петухов проследил орлиным взором, чтоб все спрятались, добавил строго. -Уши оторвет, назад не прилепишь.
Все присели. На лице Пересыпко скепсис борется со страстной надеждой.
-Давай! -махнул Петухов рукой и присел за переливающийся радугой щит.
Дулов перещелкнул тумблеры. В глине перед башкой агрегата появилась вмятина. Его приподняло, зазвенели цепи. Бетонные блоки, к которым пристегнули технику, сдвинулись с места. Щиты подернулись рябью, пропахали землю вместе с затаившимися экспериментаторами.
-Леха, стой! -крикнул Петухов, но не успел.
От второго импульса дыра углубилась, стенки раскалились до красна, пахнуло жаром. Щиты потеряли устойчивость. Их перекрутило, пошли трещины. Грохнуло -осколки щитов вместе с парнями расшвыряло по сторонам. Дулова приподняло, как пушинку, впечатало в потолок. Вот только треск досок и ребер совсем не эфемерен. Дулов посинел, едва смог нажать кнопку на дистанционном пульту. Гудение агрегата как отрезало -Дулов рухнул на песок, застыл, словно хочет обнять весь мир. Гул стих, вибрация прекратилась.

…Земля, Земля, я Коршун. Как слышно? Прием?
-Коршун, я Земля. Слышно отлично. Код проблемы?
-Три икса. Тепловая сигнатура в паре с гравитационным всплеском.
-Район? -коротко спросила рация.
-Зеленогорск.
-Высылайте координаты.
Капитан Терещенко оглядел экипаж. Лица встревоженные. Роза даже рот приоткрыла. Капля сока выплыла меж зубов, медленно продефилировала к астрофизику Торсону. Поморщившись, тот аккуратно выловил оранжевую субстанцию салфеткой, убрал в закрытое ведро. Там таких подарочков плавает немало.
За толстыми стеклами огромный голубой шар с коричневыми проплешинами. Две трети скрыто облачным покровом. Над Тихим океаном собирается торнадо. По всем параметрам доберется до берегов Флориды. Похоже, брату снова лодку в доки прятать.
-Мы не знаем, что это, но ребята выяснят. Обязательно.
Роза наморщила носик, возразила на ломаном русском:
-Сэр, зная вашу любовь к «Секретным материалам», боюсь, что пропустят мимо ушей. Помните, как обнаружили месяц назад неопознанный объект?
Терещенко поморщился.
-Знаю, знаю… Это был корейский сверхзвуковой агрегат, но сейчас… Таких характеристик я не встречал.
-Дай то бог.

…Капитан Лейцмах бросил взгляд на часы, пальцы мнут кожаную оплетку руля. Шестая мазда десятого года. Конечно, не новье, но уже пятый год служит верой и правдой.
Переезд закрыт. Двое мужиков в красных жилетках подметают дорогу. Третий что-то вышкрябывает на рельсах пластиковой метлой. Вдали прогудело. Слева показался прямоугольный лик скорого. Хоть и день, но фары горят. За стеклом на месте лица машиниста расплывчатое пятно. И все это растет, увеличивается в размерах. С протяжным воплем, стуча колесами, огненноглазый монстр пронесся мимо и пропал. Потряхивание и вибрирование почвы затихло, сошло на нет. Интересно, откуда едут и куда направляются? Наверное, внутри каждого теплится надежда, подогреваемая жаждой перемен. Кто-то бежит от проблем, другие -наоборот. Но у каждого бьется мысль: «Скорей бы, скорей!» Только одного не учитывают: демонов. Которые как сидели на обоих плечах, так и сидят. Как в сказке про Машу и Медведя. И когда приезжаешь в другой город, иную страну, внезапно ощущаем дискомфорт. Не сразу: через полгода -год. Когда то, что удовлетворялось дома: близость друзей, общение с родственниками, родные с детства места -все это наливается красками, нереализованной тягой. Возникает тоска. И ты вдруг понимаешь, осознаешь, глядя на чужие стены, иные, пусть и красивые дома, великолепные сооружения: а оно тебе надо? Зачем? Работа и дом, дом и работа… Но ведь и на родине то же самое. При наличии удаленки можно сидеть дома и работать в Москве, Нью-Йорке, Сингапуре. Да где угодно. Но при этом общаться с родственниками, встречаться с друзьями. Обнять детей, жену. Пройтись по знакомым с детства местам, пошуршать листьями в березовой роще. С щемом вспомнить, как прыгал с гаражей здесь, подрался в роще там, а на сеновале впервые поцеловал девушку.
Сзади пипикнуло. Капитан чертыхнулся, вдавил педаль газа.
До заимки хода полчаса. Это если по навигатору. Но, едва свернул в лес, понял, что счастья не видать: колдобина на колдобине перемежается лужами грязи. Паразиты! Хоть бы щебнем посыпали. Хотя на обочине чернеют остатки асфальта. Похоже, ради соблюдения колорита, содрали полотно и чернозема насыпали. Раньше же по колено в грязи плавали. Стоит лишь посмотреть кинохроники столетней давности. Спасали разве что дощатые мостики. Но здесь решили вписаться в образ по полной. На очередной колдобине снизу под днищем скрежетнуло, зашипело. На табло загорелся индикатор. Из-под капота повалил пар.
-Твою ж налево!
Некстати в кармане запиликало. Лейтенант перевел ручку в положение паркинга, нажал кнопку:
-Да!
Из трубки испуганно пискнуло:
-Ой, Лешенька, ты чего такой злой? Что-то случилось?
Капитан проводил взглядом клубы дыма, рассеивающиеся средь вершин, с усилием растянул губы в улыбке:
-Да, нет, Заинька, все прекрасно. Как там Санька?
В трубке помялось, ответило с нотками трагедии:
-Как раз об этом и хотела поговорить…
-Ну, ну, -подбодрил Алексей.
-Нас вызывают в школу.
Внутри екнуло.
-Что стряслось?
Словосочетание «вызывают в школу» всегда ассоциировалось с чем-то нехорошим. Как минимум с прутом сирени во дворе. Даже когда вызывали меня по поводу дочери. Сердце враз в пятки уходит.
-Не знаю, -ответил трубка с нотками паники. -Но Пашина мама сказала, что Санька опять подралась. Палец Коле Бобикову сломала. -в голосе жены чувствуются подступающие слезы. -Лешенька, ее посадят по малолетке! А когда выйдет, будет вся в наколка-ах! И вприсядку под Мурку танце-ева-а-ать!!!
Капитан зажмурился, отсчитал до десяти. Выдохнув, сообщил медленно и ровно, как разговаривают с маленькими детьми и со взрослыми в состоянии стресса:
-Во-первых, за палец в тюрьму не садят. Максимум, что светит, постановка на учет в милицию.
-С этого все и начинается! -вскрикнула трубка раненой птицей. -Павлик сперва тоже в соседский дом залез. А потом магазин ограбил. А через два года после армии по пьяни друга зарезал. Все начинается с мало-о-ого!!! Все-е-е!!!
-Лена, дорогая, успокойся. Все будет хорошо. Возможно, Колька сам полез.
-Конечно, сам, -ворчливо подтвердила трубка. -В этом возрасте вы всегда норовите то за косичку дернуть, то юбку стащить, бабуины похотливые. Но не пальцы же ломать.
Капитан снял фуражку, вытер клетчатым платком распаренный лоб.
-Ладно. Но сперва с дочерью поговорим. Выслушаем ее аргументы, а потом в школу. Во сколько туда?
-В четыре.
Бросив взгляд на циферблат, капитан стиснул зубы. Осталось два часа. Если вызвать такси с эвакуатором прямо сейчас, успеваю. Сгоняю посмотрю, что там за бедлам, и назад.
-Хорошо. Подъеду сразу к школе. На площади слева кафе «На брудершафт». Ждите там.
-Целую, милый, -донеслось из трубки с облегчением.
-И я тебя люблю, солнышко!
Капитан нажал «отбой». Позвонил в автосервис, затем заказал такси. Первое прибыло через полчаса, а такси через сорок минут. Если все срастется, шанс есть. Лейцмах вышел. Ткнув в сигналку, направился быстрым шагом к объекту культурного наследия.
Минут десять шуршал по траве. Метров за сто свернул с обочины в лес, подкрался справа. Раздвинув ветки, всмотрелся в янтарный особняк. Не знаю, как он выглядел сто лет назад, но современное чудо из оцилиндрованного бруса охранять стоит. Стены лучатся солнцем. Аромат смолы навевает воспоминания из детства.
На поляне никого. Мешалка, куча щебня и поддон с цементом. Наверное, обед. Тишина… Над головой в ветвях чириканье, носятся, цокают коготками белки. За шиворот то и дело сыплятся иголки, скорлупки. Капитан передернул плечами, проворчал:
-Ух, паразитки! Клещей еще ни хватало.
Плюнув, выбрался из зарослей, отряхнулся и направился к гаражу. Именно там, судя по сигнатуре и произошел всплеск. Когда до темного зева оставалось пара шагов, пахнуло жаром, уши заложило от низкого гула. На грани ультразвука. Капитан отшатнулся, но ни пламени, ни дыма. Странно… Не похоже на взрыв.
Внутри полутьма. Дальняя стена скрыта во мраке. Капитан достал телефон, включил режим фонарика. Ээ, ребята, вот вы и попались. Чернильное пятно оказалось лазом диаметром в пару метров. Идеально круглый. Через полупрозрачные стенки виднеется глина, корни растений. Под ногами скользко. Словно лед или стекло.
На первых шагах едва ни навернулся. Рукой оперся о стену, зацепился за что-то. Подсветил фонариком -когти. А дальше лапка. Крот. Ей богу крот. Влип, как муха в янтаре. В груди забилось. Лейцмах поднял над головой телефон, повернулся вокруг оси. Кусок лопаты, детские сандалии, коровий череп, кабель с медными жилами. И все это зависло в стекловидной стене.
-Что за черт?.. -прохрипел он не своим голосом. -Что за?..
Закончить не успел: по тоннелю пронесся тугой поток тепла, с низким гулом сбил с ног. Лейцмах прокатился кубарем, затем пару метров на спине, забултыхал лапками, как майский жук.
-Ну!.. -скрипнув зубами, кое-как поднялся, вытащит ПМ. -Допрыгались, цуцики!
Капитан направился быстрым шагом к светящемуся проему. Тот окончился еще одним коридором. Диаметром в шесть метров. Шагах в тридцати виднеются фигуры в бесформенных комбезах химзащиты. На цокот шагов инопланетяне обернулись. Все в масках с фильтрами. В руках по щиту. Поверхность средства защиты переливается всеми цветами радуги, пульсирует. У дальней стены какой-то агрегат на гусеничном ходу. Сверху антрацитовый шар.
Капитан взял ближнего на мушку.
-Это что за бардак?! Всем к стене! Руки в гору!!
На пришельца уставились, как на чудо-юдо. Крайний слева, что трется около агрегата, посмотрел на братву, что-то промычал. Остальные кто плечами пожал, кто руками развели. Первый сдвинул маску на лоб. Первый сдвинул маску на лоб. Лицо распаренное, белые канавки на скулах.
-Ты кто, чел?
Лейцмах почувствовал глухую злобу. Скрипнув зубами, вытащил корочки, махнул перед вытянувшимися лицами.
-Оперуполномоченный главного разведывательного  управления при Роскосмосе капитан Лейцмах.
-И что? -с ленцой поинтересовался оппонент. -Мы что-то нарушили?
Лейцмах аж дар речи потерял. Глаза вслед за бровями полезли на лоб.
-Да вы, да я!.. Вы ж нарушили с сотню законов. В частности, проведение особо опасных экспериментов в зоне заповедника! Без оценки рисков для флоры и фауны. А также для местного народонаселения.
-Аборигенов, -уточнил оператор.
-Что? -не понял капитан.
-Местные жители, -любезно пояснил говорливый, -аборигены.
-Да как вы смеет!? Руки вверх! К стене!!!
Народ переглянулся. Самый говорливый переступил на другую сторону агрегата.
-Что нам грозит?
-Лес валить в Сибири на ближайшую пятилетку.
Мужик дернул щекой, покачал головой:
-Нет у нас столько времени, -и опустил маску.
-Отойди от агрегата! -Лейцмах навел пистолет на лоб оппонента, взвел курок. -Кому сказал!?
-Прости, капитан… Жаль, что так вышло.
-Что?.. -только и успел спросить Лейцмах.
Эксперементатор вжал какую-то кнопку. Капитана буквально разорвало на ошметки. Кровавые брызги, клочья ткани и внутренностей забрызгали остальных, стены, потолок. Малой, что было ринулся к оператору, остановился, снял маску. Лицо несчастное, губы прыгают.
-Что… Что мы наделали!?
Парень среднего роста обнял его за плечи. Взглянув неодобрительно на оператора, повел малого к выходу.
-Так было нужно, Андрюха. Цена тебе известна.
Тот понурился, кивнул.
-Знаю… Но как мы можем говорить о спасении.., убивая? Как?
Максим стиснул челюсти, обнял друга крепче. Аргумент о миллиардах смертей в данном случае не пройдет. Когда на первые страницы выходит тезис о ценности любой человеческой жизни, которая эквивалентна ценности Вселенной.., доводы разума бессильны. И хотя в этом случае тезис: «Цель оправдывает средства», - верен поистине, вера в общечеловеческие лозунги, как шоры коню. Шаг влево, шаг вправо -побег. Прыжок на месте -попытка перебраться во вражеский стан.
Из подвала вывалились едва живые: уплотнение грунта плюс спекание нехило воздух нагрело. Поздей присел на бревно у кучи щебня, вытащил пачку сигарет. Зажигалка щелкает, сигарета прыгает.
-Дай я. -Максим отобрал зажигалку. Огонек вспыхнул со второго щелчка. -Ты ж бросил?
Поздей усмехнулся уголком губ, нервно затянулся. Он старается не встречаться взглядом с другом. Смотрит на деревья, утопающее в хвое солнце, под ноги, но только не на друга. Сигарета подрагивает. Максим обнял друга за плечи, сообщил настойчиво:
-Так было нужно. Ты же понимаешь.
-Понимаю…
Максим смотрит на Поздея, но не может поймать взгляд. Он толкнул друга в плечо.
-Да брось. Если бы он арестовал нас или пусть даже рассказал, что, по-твоему, бы случилось? Ты прав: ничего хорошего. Так что прими все, как неизбежные жертвы на пути к сингулярности. Да что там сингулярность… Банальное выживание. Понимаешь?
Поздей кивнул и поднялся.
-Ты куда? Мужики в боулинг приглашают.
-По случаю?
-Окончания проходки. С завтрашнего дня начнем тянуть сети и завозить оборудование.
Поздей скривился, качнул головой.
-Да… Что-то устал…
-Ясно. -Максим всмотрелся в друга пытливо, хлопнул по спине. -Хорошо. Но завтра жду груз. Работы нельзя останавливать. График плотный.
-Есть, шеф! -Поздей отдал шутливо честь и направился к крузеру «Прадо».
Глава 16.

…Лиза подняла голову, чуть отодвинулась. Подперев кулачком подбородок, внимательно оглядела соседа. Самец тридцати лет. Белокурые волосы, такие же ресницы, тяжелый подбородок. Обычно сжатые губы чуть приоткрыты. Глазные яблоки под веками чуть двигаются. Значит, проходит быструю фазу сна. Грудь широка, как латы легионера. Южный загар равномерно покрывает каждый сантиметр кожи. Мускулистые руки, шесть кубиков даже в расслабленном состоянии. Украдкой сфоткала: будет что показать подружкам.
Лиза бросила взгляд на часы: шесть. Час на сборы, еще час на дорогу до Пятницы. Сегодня предпоказ купальников -нужно отрепетировать от и до. Тенденция на узкобедрых анимичных герл отходит в прошлое. Во всяком случае в России. Так что девочки подобрались -мертвого с постели поднимут. Устроители обещают аншлаг. Но это завтра. А сегодня самый минимум. А то даже средь уборщиков и работников сцены спят некрепким сном тайные папарацци и блогеры. А в такие моменты просыпаются, как мистер Хайд в докторе Джеккеле.
Осторожно сев, прошлепала в ванную. Десять минут на душ. В капельках влаги повертелась перед зеркалом: тоненькие ручки, узкие бедра. Помню в школе ни отжаться, ни подтянуться. Сейчас, правда, после трех лет танцев ноги и икры чуть оформились. Есть основание для гордости. Даже ягодицы округлились. Животик гладкий с тонким слоем подкожного жирка. Все упругое, ни тени целлюлита. Хотя, стоит признать, глядя на широкобедрых красавиц, пробуждается зависть. Понимаешь, что мода модой, но инстинкт не обманешь: мужчина щупает и мнет тебя: грудь, бедра -не абы как, а с целью подтверждения, что сможешь выносить и родить здорового ребенка. Без травм и нехороших последствий. Так что приходится поворачиваться боком, чтоб видел вздернутые ягодицы, выгибаться. Скрещивать ноги, чтоб бедра казались шире. Или носить объемные юбки. Сиськи, конечно, тоже не третий размер, но в этом даже есть преимущество: не обвисают до пупа. Правда, некоторым и так нравится. Но, как сказал мой знакомый, есть в этом что-то пидорастическое.
Сзади послышались тяжелые шаги, пахнуло жаром, теплой пастелью. Роланд обнял, поцеловал в шею. Приятно так, что закрыла глаза, отдалась ощущению.
-На работу? -от густого баритона внизу живота забегали мурашки.
-Да, -прошептала Лиза.
Роланд сжал грудь, горячие ладони опустились вниз, стиснули бедра. Губы пощекотали мочку уха:
-Может, ну, ее? Вернемся в постель, покувыркаемся?
Лиза поколебала, качнула головой. Развернувшись, уперла кулачки в грудь Роланда.
-Я с удовольствием, но… Ты же знаешь Антуана.
-Да.., режиссер у вас лютый, -подтвердил Роланд.
-И сама не хочу пропускать.
Лиза поцеловала мужчину в щеку.
-Иди досыпай. А мне нужно собираться.
Покидать мускулистое кольцо жуть, как не хотелось. Но работа есть работа. Почему-то всегда в приоритете. Наверное, поэтому до сих пор нет детей: ведь они все осложняют. Кто-то из подружек говорит, что не хочет, чтоб те нуждались, что это большая ответственность. Что хочет дать им все: машину, квартиру, хорошее образование. Но на самом деле все до прозаичного банально: так же, как и я, мои подружки боятся, что отношения, дети отнимут время и свободу, возложат на плечи груз ответственности. Уже не попрыгаешь на дискотеке, не позависаешь в баре до пяти утра. Единственная возможность зависнуть -у кровати. Когда малыш не спит от боли в деснах или колик живота. Мы трусим, что наш партнер -слово то какое в обиход ввели -бросит, окажется ненадежной опорой. И ты останешься одна. Это сводит с ума, заставляет сердце сжиматься от страха и неуверенности. Поэтому не заводишь серьезных отношений. Так… Секс на один-два раза. Больше полгода еще ни с кем не встречалась. Вот и с Роландом пора заканчивать: он хочет чего-то более интимного. Но так страшно открываться полностью. Словно снять одежду, невидимые доспехи и довериться незнакомцу. Как в русской рулетке: умрешь -не умрешь. Так что я лучше схожу в поход, съезжу в Дубаи, заберусь на Эверест. Зачем, правда, не знаю, но говорят, так надо. Пусть даже упаду и что-нибудь сломаю, но это не столь болезненно, как переживать очередной разрыв. Когда любишь, а тебя, оказывается, просто использовали, как надувную куклу.

…Рев и скрип пружин уже минут двадцать разносится по лесу. За это время в радиусе километра перебудил всю живность. И если вороны носятся всполошено над вершинами деревьев, то зверьки забрались в норки поглубже, закрыли глазки и дрожат. Вон даже белка забывает грызть шишку. Глазки-бусины смотрят в проталину меж еловых ветл неотрывно со жгучим интересом.
Наконец, показалась тупая морда МАЗа. Обрубленная, как у Мопса. Кабина раскачивается в противовес с кузовом.
Джамшут выбежал из подсобки, замахал руками:
-Эй, сюды! Сюды, я говорю! Задом, задом…
Маз развернулся на поляне, начал сдавать ко входу в гараж. Максим бросил взгляд на часы, на экран планшета. Наши спутники ушли за горизонт, а амерские еще не выскочили.
-Давайте ребята: у нас час на все про все.
Парни ринулись к фуре, открыли затворы. Водила высунул кудлатую башку, заорал, потрясая бумагами:
-Эй, эй! У меня пломбы! Потом скажете, что сперли то, се… Распишитесь сперва, что сняли в вашем присутствии.
Максим поморщился, поставил визу на бумагах. В паре шагов уже порыкивают в нетерпении два мини-погрузчика, шевелят вилочными захватами. Из-под фуры выдвинулся стальной пандус, уперся в землю. Пофыркивая СО2, погрузчик въехал внутрь. Через полчаса разгрузили первую фуру. Ящики тут же утаскивают в гараж. Маз отъехал, дал место товарищу. Народ уже слаженнее приступил к разгрузке. Но груз оказался погабаритнее. Пока подлаживали, время утекло, как вода. Максим бросает взгляд на часы, следит за разгрузкой. Осталось не менее половины, а спутник выскочит уже через пару минут.
-Не успеваем, -вяло сообщил Поздей.
Максим стиснул зубы, ругнулся:
-Черт!
-Что делать будем?
Под ложечкой засосало. Все, что угодно, только не это. Если отфотают оборудование, всей маскировке конец. Скрипнув зубами, бросил тяжело:
-Нас все равно обвиняют во всех смертных грехах, так чего терять?
-Сбить спутник?
-Именно, - глядя исподлобья, подтвердил Максим.
Поздей покосился по сторонам, спросил шепотом:
-А не вызовет войну?
-Вряд ли, -Максим жестко усмехнулся. -Эти сыклонавты только и могут, что санкции накладывать. Запускай.
Поздей пожал плечами. Пальцы забегали по клавиатуре. На экране ноута спутник с оттиском на блестящей боковине триколора открыл заслонку -сверкнуло. Звездно-полосатое сооружение накалилось, разделилось на две части и начало сходить с орбиты.
-Где упадет?
-По расчетам в тундре.
-Вот чукчам радость: саней из титана наделают.
Управились за час. Поздей вошел в раж: хотел и китаезов ухомякать, но тем повезло: шиновский соглядатай не вышел на эклиптику обзора.
В дополнении к профилям, фасадным кронштейнам, которых вытащили из первой, из второй извлекли пачек двадцать экструзии. Пересыпко оглядел работяг хмурым взором, поинтересовался:
-А нафига нам это?
Максим проводил задумчивым взглядом зад исчезающей фуры, покосился на голубой пятачок в проталине хвои.
-Чем черт не шутит… Может, и выгорит. -он подставил ладонь.
Сергей хмыкнул, хлопнул.
-В погоне за мечтой Гильгамеша?
-За ней родимой, -согласился Максим и заорал на Джамшута, который едва ни перевернулся на кочках:
-Только попробуй, сын Иблиса! Я из тебя быстро Буратину сделаю!!!
Узбек насупился.
-Обижаешь, начальника! Джамшут с пяти лет водит.
-Кого? Ишака?
-Ишак вообще мне брат родной. Урюка столько перевезли, сколько в Сибири снега нет. А в юности на буханке гонял. По горам да долам. Так что эти равнины, как стол биллиардный.
Максим отмахнулся:
-Вези давай, шумахер херов.

…Дверь открылась. Вместе с ней в комнату занесло шум десятка голосов, смех, запах травки и цокот каблуков. На периферии мелькнули чьи-то длинные ноги. Все закрыла здоровенная рама:
-А Славик… Чего смурной?
Вячеслав опустил руку. На скуле отпечаток от кулака.
-Думу, Леха, думаю.
-Аа… Тебя б в депутаты, -Алексей стянул один ботинок, второй содрал правой ногой -завоняло носками.
Вячеслав покачал головой:
-Таких у них навалом.
Проходя мимо стола, Алексей заглянул в телефон, понимающе хмыкнул:
-С Ленкой поругался?
-Да нет, -Вячеслав смахнул закладку, бросил смартфон на кровать. -Наоборот.
Алексей завалился на койку у противоположной стены. Кровать протестующе заскрипела, прогнулась до пола. Развешанные на стене полуголые красотки одобрительно посмотрели с постеров.
-Так чего нос повесил?
Вячеслав потер лоб, ответил с кривой усмешкой:
-Да обедали.. сегодня… Слово за слово… Сам не понял, как пригласил в ресторан.
-Так это же здорово! -Алексей вскочил, хлопнув по плечу, полез в холодильник . Пошебуршав, извлек батон и палку колбасы. -Наконец-то, хоть кто-то освободит твои помидоры. А то агрессивный -спасу нет. Махмуд сказал, что еще раз обзовешь чуркой, заррежет.
Вячеслав стиснул челюсти, желваки прокатились под кожей.
-Пусть попробует, -процедил он. -Я на своей земле. В отличии от некоторых.
-Так и он не чужак: родился в России, как и пять поколений предков. Как дед и прадед. Дед вместе с моим воевал против фашистов, получил ранение. Еще при советской власти из Ашхабада в Москву перебрались. Так что там с Ленкой?
Вячеслав, что было раздулся для гневной отповеди, замер, выпустил воздух.
-Да ничего. Дыра в кармане.
Алексей сделал бутер из тоненького куска хлеба и колбасы в два пальца, отхватил сразу половину. Вячеслав сглотнул, отвернулся.
-Так давай займу? Отдашь, когда сможешь.
Вячеслав покачал головой.
-Когда? Из доходов лишь степуха, которой едва на яблоки с кашей хватает.
-Да.., -Алексей почесал затылок. -Фрукты нынче золотые. Так давай к нам. На стройку народу требуется тьма: бетонщики, отделочники, каменщики. Не будешь пропускать, сотка обеспечена.
Вячеслав скривился, потер лоб. Мотнув головой, сообщил с сожалением:
-Извини, не могу…
-Почему? Приходи. Прораб у нас Палыч -мировой мужик. Че-нить подберет. Да и ватага студенческая отдельной бригадой. Не дрефь.
Вячеслав наморщил нос.
-Не в этом дело. Если буду работать, не смогу полноценно учиться. А для меня это важно.
Алексей развел руками, заверил:
-И для меня. Но я же как-то успеваю.
-Еще как, -хмыкнул Вячеслав, -Хворостович после предыдущего зачета едва с кафедры выход отыскал.
-Эт да, -ржанул Алексей. -Коньячок на кедровых орешках зашел на ура.
Вячеслав покачал головой.
-Я так не могу. Если учиться, то учиться. У человека одна голова и две руки. И внимание одновременно на двух делах не может концентрироваться.
Алексей согнал улыбку, обняв друга за плечи, сообщил скорбно:
-Тогда ходить тебе, брателло, оцелебатенным по самые гланды. Смотри, как бы из глаз ни полилось, ха-ха!
Дернув плечом, Вячеслав скинул руку.
-Да ну тебя. Лена не меркантильна.
-Не спор, -Алексей прихватил смартфон, улегся на диван. Закинув ногу на ногу, залез в инет. -Но первое свидание важно: запоминается на всю жизнь. Или ты ее сразу в подъезд потащишь?
-Балбес! -Вячеслав запустил в друга подушкой. Тот ржанул, уклонился. Хотел швырнуть обратно, но замер. Рука опустилась. -Славик, ну-ка подь сюды.
-Физику учу, -буркнул Вячеслав, отказываясь смотреть.
-Да иди сюда, дурачина: тема есть. 
-Поди, опять бабы голые, -буркнул Вячеслав и перелистнул страницу. Закон Гука для упругих тел.
-Да, блин, -Алексей вскочил, в два шага пересек комнату. -Вот: смотри.
-Что это? -Вячеслав наморщил нос, нехотя пробежал глазами. -Исследование лекарственного средства от иммунодефицита человека. Требуются добровольцы. Оплата -800 долларов. -Вячеслав перевел взгляд на друга, приподнял брови. -А ты чего? Халявное ж бабло.
Алексей посмурнел, скривился:
-Аа… Нее.., -Мне на работу надо. А тут пишут, что возможно нарушение координации, тошнота, потеря сознания. Сверзюсь с двадцатого этажа -никакие опилки не помогут. А тебе чего терять? Ну, подремишь на лекциях пару дней. Зато два дела сделаешь: и человечеству поможешь, и Ленку трахнешь.
-Да пошел ты! -сверкнув глазами, Вячеслав отвернулся.

…Пятница. Третий корпус МГУ гудит, как растревоженный улей. Все кучкуются, обсуждают вчерашнюю драку Роланда с дагами из МТИ. Нашли друг друга в парке у Селезневского пруда. Скамейку не поделили. Хотя та и тянется по всему периметру. Ролан осерчал от нахальства гастарбайтеров и поскидывал смутьянов в неглубокий омут. Только лягухи повыпрыгивали.
Роланд по-хозяйски подошел к группке девчонок. Глазами лениво раздел да так и оставил. Вячеслав узнал средь хихикающей братии Лену. Сердце защемило от нехорошего предчувствия. Здоровяк обнял девушку за плечи, масляные глазки прилипли к вырезу в блузке.
-Привет, чувиха. Классные сиськи… Ээ, в смысле красивая кофточка.
Девчонки захихикали. Глазенки горят. Уже готовы раздвинуть ножки. Лена напряженно улыбнулась.
-Спасибо, -она попыталась незаметно стряхнуть руку, но не тут-то было: держит крепко.
-Слушай, Елена Прекрасная, может, сходим сегодня в кафе?
Та стиснула губы, спросила в лоб:
-Зачем?
Тот растерялся, заморгал. Похоже, всегда получал согласие.
-Ну… Кофе попьем… На Москву-реку полюбуемся.
Девушка повела взглядом по сторонам. Все опускают глазки, словно прокаженная. Или боятся, или просто стесняются. Я, конечно, в такой ситуации тоже тушуюсь. Не знаю, что делать: то ли на помощь идти, то ли тихонько удалиться, чтоб знакомству не мешать. Их взгляды встретились -в сердце кольнуло. Лицо Елены озарилось светом.
-Нет, спасибо, -уже решительнее ответила девушка.
-А что так?
-Я иду с Вячеславом.
-С кем? -Роланд вскинул брови, огляделся. -И хде он?
Вячеслав раздвинул сгорбившихся сокурсников, подошел. Прищурившись, смерил здоровяка от макушки до пят, выпятил челюсть.
-Здесь. -Желваки вздулись. -А тебе б посоветовал убрать руки от моей девушки.
Девчонки охнули, зашушукались. Словно два оленя в битве за самку. Жуть, как возбуждает.
Роланд оглядел смельчака: на голову ниже, да и меньше кило на тридцать. По толстым губам скользнула издевательская улыбка.
-Такая девушка должна принадлежать лучшему.
-Я никому не принадлежу, -Лена поджала губы, сделал попытку отодвинуться, но скорее мышь клетку прогрызет, чем я мускулистый капкан.
Роланд двинул раменами, прогудел самоуверенно:
-Все кому-то принадлежат, детка. Такова жизнь. Но точно не этому шибздику.
Вячеслав придвинулся вплотную. Щелкнуло. Острое лезвие уперлось в мышцатый бок викинга. Тот дернулся, сбледнул с лица.
-Ты чего, ты чего?..
Максим впился глазами в тульский лик Козлодоева, прошипел:
-Слушай сюды, ублюдок. Еще раз тронешь мою девушку, и на пару дырок в тебе станет больше. Понял?!
Роланд медленно убрал руку, отодвинулся. Не глядя в глаза, проворчал:
-Но тебя ж посадят.
Вячеслав хищно улыбнулся. Глаза рыскают по лицу Роланда. У того даже черты стали меньше.
-Плевать! За удовольствие прикончить такого ублюдка, готов заплатить. Пшел вон!
Викинг вздрогнул, словно от удара хлыста. Стегнув ненавидящим взглядом, развернулся, быстрым шагом удалился. Когда массивная фигура скрылась за поворотом, все медленно выпустили воздух. Прозвенел звонок. Девчонки засуетились.
-Лена, идешь?
-Нам на химию в 302, -и ускакали.
Народ струится по коридору, толкается. Лица устремлены к светлому будущему. Девушка несмело взяла Вячеслава за руку, посмотрела снизу вверх.
-Так значит., до завтра?
Вячеслав покраснел, в ушах шум, перед глазами туман.
-Дда…
-Во сколько?
-Зайду в семь.
-Договорились, -Лена привстала на цыпочки, поцеловала Вячеслава в щеку. -До встречи.
Она побежала за подружками. Легкая, как лань. Ситцевое платьице чуть просвечивает. Сквозь тонкую ткань угадывается ладная фигурка. Подружки ждут ее у лестницы, стреляют глазками, хихикают. Как только поравнялась, зацокали по ступенькам, как молодые козочки.
-До встречи,.. -эхом отозвался Вячеслав и потрогал кончиками пальцев горящую щеку. Взгляд уперся в часы на стене. -Твою ж мать!
Он рванул, что есть мочи, в другую сторону. Электротехника ж. Эйнштейн убьет.
Северное крыло, кабинет 201. За дверью тишина. Лишь вещает скрипучий, как старый паркет, голос. Что-то про индукцию. Мысленно перекрестившись, постучал и открыл дверь.
-Константин Владимирович, можно?
-Аа, Рубцов.., -протянул тот желчно. -А мы уж ставки сделали, посетите ли нас или предпочтете внимание томной дамы. Похвально, похвально. Проходите, садитесь.
Под насмешливыми взглядами сокурсников сел за вторую парту. Алексей сзади, сопит в затылок, но спросить не решается. Вячеслав под столом вытащил смартфон, глядя одним глазом, зашел на сайт по исследованию лекарств и оставил заявку.

Глава 17.

…Полуподвальное помещение. Железобетонные стены на высоте в полтора человеческих роста переходят в клееный брус.
-Как в гараже, -нервно усмехнулся Вячеслав.
Девушка в марлевой повязке указала глазами на стул.
-Сядьте, снимите рубашку.
Вячеслав снял, повесил на спинку стула. Взгляд то и дело прилипает к дальней стене. Распашные двери перекрывают отверстие диаметром в три метра. Перед ними две фигуры в белых комбинезонах химзащиты. В руках белые, но от этого не менее смертоносные автоматы.
-Кто-то пытался проникнуть? -осведомился Вячеслав между делом.
Девушка пожала плечами.
-Вы, мужчины, вечно лезете, куда не просят.
Медсестра померила температуру, давление, заставила высунуть язык.
-Сейчас сделаю укол: для выявления аллергенов. -она набрала в шприц прозрачной жидкости.
В груди Вячеслава заколотилось, губы пересохли. Медсестра поднесла иглу к локтю, но Вячеслав согнул руку.
-Это.. необходимо?
Медсестра вскинула черные бровки.
-Вы же не хотите пятнами покрыться, как леопард? Или обзавестись парой ветвистых рогов?
-Нет, -Вячеслав нервно усмехнулся. -Только не рога.
-Тогда, -она указала глазами на руку.
Вячеслав стиснул зубы, опустил предплечье на стол. Кольнуло, словно укусил комар.
-Даже не почувствовал, -бодро сообщил Вячеслав. -Как вы умудряетесь?
Девушка улыбнулась одними глазами.
-Посидите пару минут. Затем возьмем анализы.
-Так быстро?
-Да. Эффект наступает в тече..ни..еээ пяти-и.. ми…
Звуки растянулись, словно патока. Не сходя с места, стены, странная дверь с охранниками поплыли, завертелись круговоротом.
-Что со мной? -заплетающимся языком спросил Вячеслав.
-Ничего, ничего, -заверила медсестра, не переставая кружиться, -все в порядке.
Как-то разом, словно телепортировались, по бокам возникли охранники.
-Прилягте. Это нормально, это показывает, что никаких реакций.
-Чего ж тогда скачете, словно шаманы на камлании?
-Развлекаем, -пояснила медсестра, выделывая коленца.
-Ннне ннадо., -цокая зубами, попросил Вячеслав, -Страшно, ажж жжуть…
-Сейчас, маленький, сейчас хорошенький, -в руках медсестры возник еще один шприц. В плечо укололо. -Ну, вот: лучше?
Хоровод успокоился. Из живота поднялось тепло, растеклось по венам, накрыло ласковой волной. Нега и блаженство наполнили каждую клеточку. Губы растянулись в дурацкой улыбке.
-Еще как!
Стены сдвинулись, с шипением распахнулись двери. Друг за другом надо мной проплывают светящиеся прямоугольники. Полупрозрачные стены наплывают и исчезают на периферии. Сквозь толстые стенки видны корни растений.
-Что это? -прохрипел Вячеслав в полукаматозе.
-Стекло, -ответила медсестра.
Она вышагивает рядом с каталкой, держит за руку. Полная грудь покачивается перед глазами, вызывая приятные ассоциации.
-Обычное стекло? -не поверил Вячеслав. -Но как?
-Тсс, -медсестра сделала большие глаза, сообщила заговорщицки. -Инопланетные технологии.
Вячеслав обшарил лицо в повязке внимательным взглядом, спросил страшным шепотом:
-И вы.. пришелец? Везете, чтобы ставить на мне жуткие опыты?
-Какой умница, -медсестра улыбнулась одними глазками. -Возьми пирожок на полочке.
Вячеслав почувствовал радость и возбуждение.
-Наконец-то случилось! Сотню лет мечтали о контакте, сняли тысячи фильмов, где первый контакт произошел конечно же в юсе, но нет: это случилось в России! Это просто невероятно!
-Точно.
Двери распахнулись, каталка попала в коридор раза в два больше предыдущего. Но этот освещен, как днем. Через каждые шесть метров двери с электронными замками. За несколькими видны силуэты.
-Там тоже идут эксперименты? -страшным шепотом осведомился Вячеслав.
-Самые бесчеловечные, -заверила медсестра.
Вячеслав засмеялся. Почему-то ни на грамм не верилось, что могут причинить хоть какой-то вред. Ведь завтра пойдет на свидание с Леной. И кто знает, возможно, она подарит первый поцелуй.
Каталка остановилась перед предпоследними дверями, створки раздвинулись. Изнутри выехала такая же каталка. На ней черный мешок. Чем-то напоминающий человеческое тело. Но это почему-то не беспокоит совершенно. Вячеслав сделал большие глаза, спросил страшным шепотом:
-Труп?
-Конечно, -кивнула медсестра и толкнула коляску.
Двери уплыли назад. Каталка подъехала к аппарату с отверстиями. Зашипело, в комнату вошли четверо. В таких же спецкостюмах. Только автоматы у двоих. Вячеслав пьяненько захихикал, губы растянулись в глупейшей ухмылке:
-Прям королевская охрана. Не бойтесь, мальчики: не съем.
Двое в масках переглянулись, лишь крепче стиснули автоматы. Медсестра с двумя оставшимися помогли перелезть на стол. Застегнули вокруг запястий и голеней ремни толщиной с палец. Поперек груди и живота перетянули аналогичными.
-Ох-ха-ха, хи-хи, -хихикнул Вячеслав. -Все по серьезному.
-Это лишь небольшие предосторожности. Сейчас введем вакцину и посмотрим, как организм реагирует.
-А браслеты зачем?
-На всякий случай. Вдруг мышцы непроизвольно сократятся.
-Аа.., -протянул Вячеслав. -Ну, тогда ладно.
Медсестра достала из холодильника склянку. Внутри бултыхается что-то зеленое, набрала пятикубовый шприц. У Вячеслава почему-то пересохло во рту. Медсестра перетянула вену жгутом, воткнула иглу. По мере того, как зеленого становилось все меньше, по вене заструилось горячее, отдало кипятком в мочевой пузырь и пятки.
-Ой! -Вячеслав инстинктивно напряг ягодицы. -Кажется, я описался.
Медсестра покосилась вниз, глаза улыбнулись.
-Нет. Всего лишь эффект от лекарства. Расслабьтесь.
Огоньки защелкали. Стальной цилиндр начал вращаться все быстрее и быстрее.
-Какое странное ощущение, -медленно сообщил Вячеслав. -Меня как будто распирает изнутри.
Медсестра передернула плечами, сквозь повязку просочился клубок пара. Взгляды двух белохалатников в масках прикипели к мониторам. Медсестра покраснела, горло раздулось. Грудь вздымается, как волны в бурю, ноги подкосились.  Она уже начала закатывать глаза. Один из охранников приподнял маску, заорал:
-Подать воздух!
Долговязый в белом вжал кнопку. Зашипело. Из углов в полу выстрелили струйки пара, осыпались инеем. Девушка упала на карачки, глаза как у рака, силится вздохнуть. Второй охранник подхватил ее под руки, выволок за дверь.
Те, что без автоматов, суетятся, тычут в кнопки, что-то орут друг на друга. Заскрежетало, посыпались искры. На очередном повороте кольцо застопорилось, комната содрогнулась. Весь аппарат начал сминаться, у койки словно у рахитичного ребенка подогнулись ножки. Один из масочников замахал руками, призывая к экрану. На нем, словно стальные опилки к магниту, к пациенту устремились искры. Причем отовсюду: начиная со сминающегося, как тающий пластилин, оборудования, кончая двумя врачами и Максимом.
-Что происходит!? -прокричал Максим, добравшись к одному из врачей. Если бы не поручень вдоль стены, уже б катился кубарем.
-Кажется, он поглощает материю! -надрывая гланды, ответил эскулап.
-Материю? -заморгал Максим.
-Да. Всю, что вблизи. Слышишь треск? Это балки. Еще минут десять, и здесь все обрушится.
-Нужно дать успокоительное.
-Можно попробовать, но в результате не уверен.
Максим скрипнул зубами. Схватив шприц с амитриптилином, двинулся к Вячеславу. В общем даже не так: его поволокло, словно по скользкому льду. Вот только запах горелой резины от подошвы говорит о ином. Вячеслав корчится на полу, выгибается. Кожные покровы потемнели, глаза налились кровью. Максим ткнул шприцем в шею. Кожа чуть прогнулась, но на этом все. Не идет, хоть тресни. Врач подбежал, с размаху ткнул шприцем в шею, но игла лишь с тоненьким дзиньком отлетела к стене. Кожа у Вячеслава засеребрилась. Он хватает ртом воздух, хрипит, вырывается.
-За-ды-ха-юсь… По-мо-ги-те-еее…
Врач дополз к столу, с трудом преодолевая сопротивление, взял еще один шприц. Вернувшись, попытался более осторожно, но игла не идет. Сейчас кожа даже не прогибается. Сухо затрещало. Ремни лопнули. Вячеслав отмахнулся с металлическим криком:
-Прочь! Уберите руки.
Врач отлетел. Стена вздрогнула от удара. Тело упало на пол бесформенным мешком с тряпьем. Вячеслав поднялся, неверяще осмотрел серебристые руки, торс, ноги, поднял глаза.
-Что? Что происходит? Что со мной?
Максим отступил на шаг, руки сжимают автомат.
-Тише, тише. Твой организм перешел на иной уровень.
Вячеслав задыхается, глаза лезут на лоб.
-Какой еще уровень? -прохрипел он. -Мне нужен воздух. Отойдите.
Максим покачал головой, на лице сожаление.
-Боюсь, что это невозможно.
-Почему? -набычился Вячеслав. Грудь бурно вздымается, но воздуха все равно не хватает.
-Потому, что ты уже не человек. По многим меркам.
-Что!?
-Просто взгляни на себя.
Вячеслав бросил воспаленный взгляд на руки, ноги. Каждый шаг оставляет следы. ПВХ плитка плавится, дымится. В воздухе мерзко воняет горелым пластиком.
-Твари! -прорычал Вячеслав и метнулся вперед.
Максим открыл огонь -АК 400 изрыгнул веер пуль. Вячеслав притормозил, но пули не причинили видимого вреда, со свистом разлетелись по комнате. Врач застонал, осел на пол. Серый монстр надвинулся. От удара Максима взметнуло. Комната резко сместилась. Его шандарахнуло о стену. Сознание и воздух вылетели из груди рука об руку. Но, как оказалось, ненадолго. Вскарабкавшись на карачки, поднялся, придерживаясь за стенку, и покондылял к выходу. Вместо двери оскалился алмазными зубьями проем в виде человеческой фигуры. Под ногами хруст, в коридоре голоса. Максим выбежал и остановился: торопиться некуда. Десятки покалеченных, стон, проклятия. Трое лежат без признаков жизни. Под ними растеклись лужи крови. В десяти метрах посреди коридора черное тело. Навзничь, грудь судорожно дергается. От тела исходит сияние. Вячеслав повернул голову. На Максима взглянули абсолютно белые глаза.
-Я умираю… Зачем? Ради чего?
Максим открыл и закрыл рот, с трудом сглотнул. Что сказать? Что человечество на краю пропасти? Что ради этого можно пожертвовать многим и многими?
-Мы… Мы хотели, как лучше… Прости.., -только и смог выдавить Максим.
Вячеслав грустно усмехнулся, отвернулся. Из обугленного рта вместе с искрами вылетело хриплое:
-Благими намерениями выстлана дорога в Ад.
Он закашлялся, выгнулся дугой и осыпался на пол грудой антрацита. Кристаллы подкатились к ногам. Максим тупо смотрит на кучу. В миллионах сверкающих граней отражается его глупая самонадеянная рожа. Народ снимает маски. На лицах облегчение и стыд вперемешку. Впрочем, понять несложно: что с таким делать? А если б на свободу вырвался? Разнес город? Пусть и не специально. Но когда сил немерено, контролировать получается не всегда.
-Уберите, -не глядя ни на кого, распорядился Максим.
-В мешки?
Максим стиснул зубы, процедил:
-Да.
У ворот гаража двое охранников. Автоматы наперевес. На лицах готовность тащить и не пущать, что бы оттуда ни вылезло. Максим усмехнулся. Еще бы. Когда за месяц жалование такое, сколько охранники нефтяного шейха за год не зарабатывают, энтузиазм растет по экспоненте.
Один из стражей приблизился бочком, спросил:
-Сложный вечер?
В глазах тревога и непритворное стремление быть хоть чем-нибудь полезным. Впрочем, здесь не только меркантильные интересы. Всех в проблему посвятили и пояснили задачу. Прониклись. Если сказать мягко. Так что жопу порвут, но задачу выполнят. Максим помялся. Втянув хвойный воздух, медленно выдохнул:
-Бывало лучше.
Оба смотрят с глубоким уважением и любовью, словно псы на хозяина:
-Может, помочь чем?
-Уже, -Максим хлопнул по плечу активиста, направился к фигуре метрах в тридцати, одинокосидящей на сосновом бревне в полтора обхвата.
Почти у края поляны. В паре метров колышется  на сквозняке можжевельник, шелестят листья папоротника, брусники. Максим присел рядом. Под задницей толстая заскорузлая кора. Все еще хранит тепло уходящего дня. Умолкшие было цикады вновь затянули нехитрую песенку.
-Как хорошо, -сообщил Поздей тихо-тихо, словно шелест осеннего ветра. -Не верится, что все это исчезнет в одночасье.
-И мне, -эхом поддержал Максим. -И мне…
По ноге кто-то ползет. Но сгонять, а тем более убивать не стану. Хватит на сегодня смертей. Максим покосился на трубу над домом. Черные клубы тянутся к звездному небу, сдвигаются под слабым ветром в нашу сторону. Поздей подставил ладошку. Угольная снежинка коснулась кожи.
-Ты думаешь об этом? Обо всех, кого убили? О семьях, которых оставили без родителей? О родителях, оставшихся без детей?
Максим стиснул зубы, брови сдвинулись. Пальцы сжали ни в чем не повинное бревно.
-Постоянно, -выдавил он с трудом. -Постоянно.
-И как? -спросил Поздей глухо. -Как спится?
Максим криво усмехнулся, прочертил прутиком борозду в хвое.
-Более или менее.
-Повезло…
-А у тебя с этим проблемы?
Поздей повернул голову. Небрит, сальные волосы, как у Бориса Джонсона. В мертвенном свете луны глаза с полопавшимися капиллярами вызывают ассоциацию с вурдалаками. Поздей хмыкнул.
-Проблемы.., -он пожевал губы, подбирая слова. -Мягко сказано. Не сплю третью неделю. Сижу на антидепрессантах и снотворном.
-Помогает?
-Мало. Подремлю чуток и просыпаюсь.
-Кошмары мучают? -с сочувствием спросил Максим, пристально изучая лицо друга.
- Один и тот же…
-Расскажи.
Поздей зажмурился, что было сил. Тяжело вздохнув, начал медленно, роняя слово за словом:
-Каждую ночь. Стоит лишь смежить веки… Сотни людей: мужчины, женщины, дети. Худые, лица изможденные. Вокруг с десяток солдат в форме с нашивками СС. Скашиваю глаза: у меня такая же. Мы вытесняем людей в загон. Словно скот. Колючая проволока меж стоек высотой метра в четыре. На конце вьется стальная спираль. Глаза людей потухшие. Впереди закопченные стены. Надо миром доминирует труба метров в тридцать высотой. Густой черный дым оседает таким же черным пеплом, забивает нос. От него першит в горле, хочется кашлять…
В следующее мгновение я у ворот крематория. Люди стоят плотно, словно селедки в бочке. Перед входом осталось несколько человек. Они оборачиваются. Это мама с сестренкой. В глазах нет осуждения, только безграничная любовь.
-Мы с тобой, сынок. Мы любим тебя, Андрюша, -говорит мать и переступает порог. -Прости нас…
-Я закрываю дверь и жму на кнопку. Ревущий огонь забивает крики, скрывает корчащиеся фигуры. Последними вижу глаза сестры. В них любовь и только любовь. Когда ее кожа обугливается, слезает, остаются лишь кости и глаза…
-И ты просыпаешься?
-В слезах, -прохрипел, словно кто-то душит, Поздей. -Задыхаясь от рыданий. Не могу ни есть, ни пить.
Поздей замолк, отвернулся. Плечи поникли, содрогаются. Максим сочувствующе вздохнул, обнял друга. Похлопав по плечу, сказал осторожно:
-Я мог бы сказать, что жертва не напрасна, что совершенно оправдана, но… Все равно… Каждый раз, когда один из них… Один из нас умирает…
-В страшных муках, -глухо отозвался Поздей.
-В самых, что ни есть, -подтвердил Максим. С минуту помолчав, продолжил. -Каждый раз я словно теряю кусочек себя…
Поздей повернулся, всмотрелся в искаженное болью лицо Максима. Недоверие во взгляде медленно сменилось участием. Они наклонились, уперлись лбом в лоб. Максим стиснул зубы, прорычал, как раненый зверь:
-Но что делать? Что делать, если в противном случае все исчезнет? Что тогда? Тысячи поколений, мириады лет страданий и поиска сгорят?.. Напрасно…
Поздей поднял голову, глаза обшарили сумрачное лицо друга. Он спросил с надеждой:
-Но если он все-таки пролетит мимо? Если все жертвы зря?
Максим помолчал, достал револьвер.
-Застрелюсь.
Поздей отшатнулся, с неверием всмотрелся в друга.
-Ты это брось. Не смей даже думать о таком.
Максим криво усмехнулся, кивнул на крематорий:
-А самого такие мысли не посещали?
Поздей вздохнул, развел руками.
-Как не посещали… Конечно. Но одно дело -мысли, другое -действия. Самоубийство, как ни оправдывай -трусость. А трус не играет в хоккей.
Максим хмыкнул, отвернулся.
Глава 18.

…Анатолий Петрович, Анатолий Петрович…
Синицын поднял голову с кипы бумаг. Лицо мятое в красно-белых вдавлинах. Ко лбу прилипла бумажка. От движения спланировала вниз. Приказы, донесения, назначения. После двухнедельного ковидного перекура писанины накопилось столько, что чашку с кофе некуда поставить.
-Что? -недовольно буркнул майор угрозыска ГУ МВД г.Зеленогорск.
-Александр Петрович, Кондратюка взяли! -возбужденно сообщила секретарша.
Лет сорок. Форменная Катя. Высокий лоб и крысиный хвостик. Красные туфли и блузка с вырезом.
Майор вскинул белесые брови. Красные с полопавшимися капиллярами глаза уставились на глупое, как у куклы лицо.
-Эк его угораздило, -пробормотал Синицын. -Где?
-В кафе «Арабская ночь».
Майор крякнул, провел пятерней по загорелой залысине.
- Старый лис…Совсем нюх потерял.
Опираясь на стол обеими руками, майор поднялся. Скривившись, потер поясницу.
-Где он?
-В допросной.
Синицын кивнул, вышел из комнаты. По коридору налево. Спустился в подвал. До середины стены окрашены мерзкого цвета зеленой нитрой. Ремонт закончили только на этой неделе. До сих пор стоит запах. Выше побелка. То же на потолке. На бетон с труб чугунной канальи падает конденсат. Хоть с другой стороны и тянутся короба вентиляции. Так что ничего удивительного в вонище нет.
Через каждые восемь шагов серая дверь. По выколам краски и клепкам ощущается, что стоит не один десяток лет. Помимо электронного запора два механических и обычный ручной засов. Таким, наверное, пользовались еще наши предки. На протяжение последних пятидесяти тысяч лет. А то и дольше. По бокам одиннадцатой двое здоровенных лбов. Братья Коноваловы: Мыкола и Мыкита. Народ так кличет. В шутку. Несмотря на природную туповатость лучших охранов не сыскать. Грудью на амбразуру пойдут, но задачу выполнят.
-Здравия желаю, товарищ командир! -бодро отрапортовали родственники.
По голове словно кувалдой вдарили. Затылок заломило. Синицын поморщился, вяло кинул руку к виску:
-Вольно. Как там арестант?
-Спит.
-Непорядок, -он кивнул. -Сейчас исправим.
Микола скинул засов, провернул ключ. А Мыкита рыкнул в рацию что-то про дверь. Протяжно пикнув, стальное полотно отошло от косяков. Синицын вошел, остановившись на пороге, сказал через плечо:
-Останьтесь снаружи.
Храп смолк. Подслеповато щурясь, на пришельца уставилось отражение в полосатой робе. Разве что морщин на потемневшем лице больше да виски седые.
-Санек? Ты что ль, мусор поганый?
Синицын скривился, сняв фуражку, присел на шконку.
-И тебе, Кондрат, не хворать. Чего на этот раз? Не мог передохнуть с годик? Не надоело?
Арестант сел. Огладив заскорузлой пятерней загорелую залысину, ощерился. Двух верхних резцов, как не бывало, остальные желтые. Чефир да самосад за отбеливатель не сойдут.
-А куда податься бедному зеку?
-Мне б позвонил.
Кондрат прищурился, смерил майора насмешливым взглядом с ног до головы.
-Чтоб честный вор с мусором якшался? Да мне ж после этого братва руки не подаст.
Синицын поджал губы, свел брови.
-Я -твой брат.
Кондрат качнул головой, ответил с хрипотцой:
-Братьев у меня много. Кто сидит, иные на воле. Но ты в их число не входишь.
Он лег, закинул руки за голову. Майор смотрит на брата со смесью ненависти и вины.
-Прости… Но я не мог иначе…
-Мог, -возразил Кондрат упрямо. -Мог.
-Тебя б убили вместе с Аней.
Кондрат отвернулся, прошептал едва слышно:
-А они и убили… Здесь лишь тень…
Синицын стиснул челюсти.
-Прошло двадцать лет. Пора б что-то и изменить. Как говорят в народе: «Кто старое помянет, тому и глаз вон».
Кондрат смолчал. Хотя мог бы ответить пусть избитой, но в чем-то справедливой фразой. Но… Видимо, не судьба. Посидев пару минут, майор хлопнул по коленям, встал.
-Что ж… Оформим, как мелкое хулиганство. Пару недель посидишь в КПЗ, выйдешь.
Кондрат резко повернулся, смерил брата злобным взглядом.
-Да ты что!? Я ж -вор рецидивист. Или хочешь, что убил кого-нибудь? Смотри, на тебе ж повиснет. Если, конечно, совесть осталась.
Майор выругался сквозь зубы.
-Черт с тобой! Но хоть с матерью напоследок повидайся.
Кондрат ощерился беззубым ртом.
-Уже.
Синицын вскинул брови.
-Она.. ничего не говорила.
Зэк хмыкнул.
-Как и все эти девять лет.
-Почему?
Майор вскинул бровь.
-Не догадываешься?
Майор стиснул фуражку, надел без суеты, огладил форму.
-Догадываюсь, -сообщил он коротко и вышел.
Братья вытянулись.
-Охраняйте. Чтоб муха не проскользнула.
-Есть, товарищ майор!
В кабинете рухнул в кресло. За время отсутствия гора папок стала в два раза больше. Почкованием они что ли размножаются? -подумал майор в тоске. Вздохнув, взял первую сверху. Роман Коровин. Вышел три дня назад из дома и не вернулся. Пропал возле станции Крюково. Сестра говорит, что нашел подработку где-то неподалеку. Поехал на собеседование. Таак… Следующая -Ольга Попова -студентка МГУ. Приехала в гости к тетке и тоже исчезла. В районе Панфиловского проспекта. Пять дней назад Роман Медведев пропал без вести. Последний раз видели садящимся в черный внедорожник Лексус. С грязными номерами.
Майор отложил все три дела в сторону, отер пот трясущейся рукой со лба.
-Таак… Уже ни в какие рамки. Пора с этим заканчивать.
Дверь распахнулась.
-С чем? -в комнату вошел мужчина в строгом черном костюме.
За ним двое в аналогичной униформе. Только габаритами под стать братьям Коноваловым. Майор втихую подтащил папки к краю стола.
-Вы еще кто такие? -он повысил голос. -Как посмели врываться без предупреждения!? Да я вас!..
Мужчина поморщился, небрежно помовал ручкой:
-Полноте, майор, -он извлек из внутреннего кармана красную книжицу, помахал перед носом хозяина.
-Служба ОП? -он поднял взгляд. -И что сие есть? Охрана президента что ль?
В животе похолодало. Мужчина оглядел сдувшегося, как проколотый шарик, начальника угрозыска, сообщил удовлетворенно:
-Догадливый.
Майор зыркнул исподлобья, проворчал:
-Вам-то чего надо? Или кто-то из золотых мальчиков в кутузку попал? Что-то не видно, чтоб зэки золотом срали. Так что вы, граждане, попали пальцем в небо.
Прибывший швырнул на стол красную с золотым тиснением папку. Майор скривился, открыл, как неразорвавшуюся бомбу. Брови поползли вверх.
-Вадим Лавров? Не сынок ли?..
-Именно, -подтвердил мужчина, пристально разглядывая Синицына. -Вижу, знаком.
Майор пожал плечами, покраснел.
-Да нет, что вы?.. Первый раз вижу. Суетливо двигаясь, одной рукой открыл ящик, второй смахнул папки.
Но мужчина вдруг оказался рядом. И папки попали прямиком к нему. Пролистав одну, вторую, третью, поднял глаза на Синицына.
-Так, так, так… -Кажется, что-то скрываете. Он кивнул охране.
Те надавили Синицыну на плечи, впечатали в кресло задницей. Майор смотрит снизу-вверх то на одного, то на другого. Глаза, как у щеночка.
-Да что за бред!? Только начал разбирать дела, а тут вы заявились. Просто не хотел отвлекать от вашего без сомнения важного дела. Кто те ребята, а кто Лавров. Потерять сына, -он сделал скорбное лицо. -Передайте, что сочувствую. Крайне, так сказать.
Полковник смерил прикусившего язык Синицына тяжелым взглядом.
-А мы и не говорили, что он пропал. Но, как мне кажется, вам это известно.
Майор дробно рассмеялся. Сдвинув плечи, развел руки. Был бы хвост, бока бы поотбивал.
-Да что вы такое говорите!? Просто догадался. Не чайку же попить пришли. А по хулиганству или драке ваш венценосный отпрыск замечен не был. -майор постучал по виску. -Дедукция.
Полковник кивнул. Бодигарды заломили руки, один прижал голову Синицына к столу. Полковник наклонился к вырывающемуся майору, прошипел на ухо:
-Если выясню, что замешан хоть краешком... По халатности или не дай бог злому умыслу, вечнозеленые урановые рудники тебе обеспечены.
Дверь отворилась, вбежала запыхавшаяся секретарша.
-Анатолий Петро... вич… Морозов вскрыл смартфон. Выяснил, что владелец.., -она осеклась.
-Кто? -сдавленно спросил Синицын.
Почему-то разговаривать в опрессованной форме оказалось не очень.
-Некто Андрей Поздеев.
Полковник повернул голову, внимательно посмотрел на секретаршу.
-Тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения?
-Да, верно.., -несколько растерянно подтвердила секретарша. -Он что… Тоже пропал?
Майор стиснул зубы, зажмурился. Ну, что за дура!? Хоть в погонах, хоть в скафандре. Баба -она и в Африке баба.
Мужчина в черном сделал знак. Здоровяки отпустили хозяина кабинета. Тот отряхнулся, помассировал шею.
-Не совсем, -полковник вытянул ладонь.
Секретарша поколебалась, но Синицын скривился, кивнул.
-Там нашли что-то непонятное.
-Что именно?
-Словно какой-то юсовский экшн.
-Где?
Секретарша открыла папку с видео, ткнула на предпоследнее, датированное прошлым вторником. Появилась странная до фантасмагоричного флюоресцирующая комната. В следующее мгновение сияющий монстр вырывается из руин какого-то агрегата. Ударом лапы-руки отшвырнул фигуру в костюме химзащиты. Та, словно пушинка, перелетела через комнату, стекла на пол мешком с тряпьем. Монстр повернулся. Камера наехала крупным планом.
-Вадим, -неверяще прошептал полковник. -Это Вадим?
Майор поправил китель. Одернув рукава, поднял взгляд.
-Качество видео оставляет желать лучшего, -от открыл папку с фоткой Вадима. -Но общее сходство есть. Только вот серебристая кожа и сила киборга несколько смущают.
-Только несколько? -следя за движениями каждого мускула собеседника, поинтересовался полковник.
-На мой взгляд это какая-то постановка. На киностудии. А монстр просто похож. Природа, знаете ли, ограничена в вариантах. Вот прямо сейчас где-нибудь в Зимбабве папуас с вашим фейсом бегает с калашом наизготовку и орет: «За Лумумбу!»
Полковник сложил руки на груди, обхватил локти.
-Возможно, возможно. Этого Поздеева уже известили?
-Нет еще.
-Пригласите на завтра. С утра.
Глава 19.

Ресторан Фламинго. Всюду журчание, пол на пару ладоней покрыт водой. Вокруг длинноногие птицы. Вышагивают важно-важно, а клюв как долото. Так и косит то одним глазом, то вторым.
Прохлада струится по ногам, журчит, переливается голубовато-изумрудными струями. Столики разбросаны в хаотичном беспорядке. Все линии плавные, словно лента Мебиуса.
Максим листает меню, Поздей трет лоб, хмуро пялится на полуголых красоток. Пересыпко что-то быстро-быстро набивает на плоском, как лист, ноуте. С тихим плеском раздвинулись двери. Максим пнул Сергея под столом. Тот вздрогнул, поднял воспаленный взор. К ним приближается фея: огромная шляпа, платье -вуаль. Точеную фигурку в ярко-красном купальнике сопровождают десятки мужских взглядов. И не менее двух десятков женских. Правда, восхищения в них ни на грош. А вот другого… Зависти и бессильной злости хватит, чтобы все озера мира превратились в смрадные болота.
-Привет, мальчики! -Елизавета бросила сумочку на спинку стула. Та повисла в опасной близости от воды, закачалась. Юркие рыбки подплыли, пучат золотистые глазки на неопознанный предмет. Тут уже заинтересовалась ближайшая фламинго. Но вряд ли сумочкой. Может, из-за страз. Девушка погрозила пальчиком, засмеялась.
-Итак, -она повернулась к парням. -Что вкусненького?
Взгляд Максима враз прикипел к упругим холмикам.
-Ээ..., -тряхнув головой, Максим залистал меню. Вот только вместо блюд видел в глянцевых страницах иное. -Есть салат Марчиано. Официанты говорят, что даже в солнечной Италии нет ничего похожего.
Девушка захлопнула меню. Провокационно улыбаясь, коснулась пальчиками ладони Максима. При этом перегнулась через стол так, что из-за края блузки показались ярко-красные ареолы. Поздей с трудом сглотнул. Даже пальцы Пересыпко задвигались медленнее. Да и глазки косятся вовсе не на экран.
-Закажи то же, что себе: я доверяю.
-Ладно., -Максим поднял руку, подзывая официанта.
Приблизилась девушка в купальнике. Движения плавные, словно плывет. Формы весьма аппетитные. Во всяком случае мужская половина среагировала синхронно: вздернутые ягодицы, полные бедра, большая грудь и узкая талия мало кого оставят равнодушными.
-Да?
-Ваш фирменный салат, напитки и что-нибудь из рыбного.
Девушка кивнула, перевела взгляд на Поздея с Пересыпко. Первый покачал головой:
-Сок и салат «Майами».
Пересыпко потер лоб.
-Кофе и булочку.
-Принято. Ожидайте в течение пяти минут.
-Так оперативно? -Лиза вскинула бровь.
-Это наша фишка, -с толикой гордости пояснила официантка.
-Тогда шампанского. Надеюсь, мальчики не возражают?
-Что-то празднуем?
-Через неделю еду с гастролями в Дубаи. Буду показывать коллекцию нижнего белья.
-Какого модельера? -вежливо поинтересовался Максим.
Елизавета надула губки.
-Свою.
-О! -парни захлопали. -Поздравляем. Сама все показывать будешь?
Лиза засмеялась.
-Нет, конечно. Иначе б перед арабскими шейхами пришлось гарцевать неделю. У меня в компании шесть кошечек -справлюсь.
Пересыпко смерил девушку плотоядным взором с ног до головы, с прищуром поинтересовался:
-Может, сделаешь предпоказ? По-дружески?
Девушка засмеялась, вскидывая голову. Пунцовые губки раскрылись -мелькнул красный язычок. Лиза провела пальчиком по ладони Максима, ответила низким грудным голосом:
-Если Максим согласен.
-О! Еще как!
Девушка понимающе улыбнулась, глазки скользнули по выпуклостям брюк. Она взяла Максима за галстук, потянула.
-Тогда за мной.
До Зеленограда добирались на лимузине Поздея. Тачка упакована по последнему слову техники соблазнения: кожаные диваны, приятное освещение, музыка и бар. Девушка быстро захмелела. Длинный, как крокодил, лимузин переваливается с боку на бок. Благо природоохранная служба запретила в заповеднике асфальт. Девушка прислоняется то бедром к Пересыпко, то полной грудью к Максиму. Парни дышат часто-часто, взгляды осоловели, лица разрумянились. На очередном повороте губы Лизы встретились с губами Максима, их взгляды скрестились. Пересыпко погладил бедро девушки, сжал ягодицы. Девушка застонала, грудь вздымается, как волны в бурю. Максим поцеловал ее, чуть придавил грудь. Лиза облизала губы, ее голова сместилась вниз, щелкнула пряжка. Максим замер -его естество оказалось в горячем и влажном -охнул. Сергей расстегнул брюки, задрал подол.
Лиза скосила глаза, замерла в ожидании. Но, когда ощутила в себе твердое и горячее, закрыла глаза, задвигалась в унисон. Поздей косится в зеркало заднего вида, но не останавливается: благо до комплекса рукой подать.
Уже средь сосен замелькали огни, когда Максим выгнулся дугой. Пересыпко с рычанием сдавил бедра -Елизавета застонала, ускорила темп. Закусив губу, с силой бьется о бедра Сергея. Наконец, с прижалась, выгибается то вправо, то влево. Тот мнет ее полные берда, рычит что-то вроде:
-Да, да, рр, о да…

Спальня на втором этаже. Абсолютно обнаженная девушка поднимается вверх. Шаг за шагом, соблазнительно выгибаясь. На верхней ступеньке оглянулась, по губам скользнула загадочная улыбка. Глаза блестят, как две звезды. Парни переглянулись. Дыхание, как у разгоряченных быков, глаза налились кровью.
…После двух часов контакта третьего уровня девушка уснула на груди Максима. Пересыпко справа, Поздей слева проводят кончиками пальцев по блестящей от пота коже. Сергей поднял голову, встретился с прямым взглядом Максима. Тот чуть кивнул, провел ладонью по разбросанным в артистическом беспорядке волосам девушки. Пересыпко перегнулся, вытащил из тумбочки баллончик спрея. Поднес к лицу девушки, заколебался. Лиза обхватила Максима за шею, кудрявые локоны накрыли грудь, как покрывалом.
-Давай.
-А мы… Не того? -Поздей чуть отодвинулся.
Пересыпко сдвинул брови, покачал головой:
-Не должны. У нас же нет яйцеклеток.
-Ладно. Жми.
Пересыпко выпустил струю из аэрозоля -по комнате потек тонкий аромат лаванды.
-Но, если получу лям премии за бэби-монстра, кому-то крупно не поздоровится.
Максим натянул покрывало на плечи девушки. Кожа на руках пошла гусиками, Максим ответил с грустной улыбкой:
-Боюсь, что этих «кого-то» будет немало.
Парни помрачнели. Поздей сгорбился, прошлепал к бару. Наполнив лимонадом три стакана, принес поднос.
-За успех безнадежного дела.
Парни выпили. Лимонная шипучка приятно холодит, пощипывает небо. Максим посмотрел сквозь пузырящийся напиток на лампочку, сообщил с толикой удивления:
-Как странно… Столь эпохальное событие… А восемь миллиардов двуногих и не в зуб ногой. Спят, едят, срут, совокупляются. Не видя ни берегов, ни восхождения новой звезды. Чье появление ознаменует конец старого мира.
-Старый добрый Люцифер, -с кривой усмешкой вставил Поздей.
Сергей покачал головой:
-Нет. Новый, самый новый.

…Музыка, энергия через край. Сотни лиц, в два раза больше глаз. Всюду полуголые девицы, оттопыренные губы, вздутые грудные железы, торчащие соски. Независимые позы, гордые скулы и надменный взгляд. Каждая королева вне зависимости от ширины задницы.
-Даже Марта? -с лукавой улыбкой поинтересовалась Анжелика -платиновая блондинка со светло-серыми глазами.
Лиза проводила задумчивым взглядом шириной с царь-колокол зад Марты, дождалась разворота у конца подиума. Та совершила пируэт легко, словно двухпудовая балерина, и понесла полтора центнера в нашу сторону. Покачивая бедрами с такой мощью, что от неосторожного движения можно разрушить не только Берлинскую, но и Великую Китайскую стену.
-А что Марта? Посмотри на мужиков. Половина уже трахает ее в воображении. Как раз в ее необъятную. Так что тут, кто как себя подаст. Девушка знает себе цену. И поверь: уже сегодня устроит кастинг партнеров.
Анжелика передернула плечами.
-Фи! Разве что таких же жиртрестов.
Лиза усмехнулась, отпила из бокала что-то красное.
-А если и так. Имей ввиду: мир стремительно скатывается к ожирению. Так что выбор у нее только растет. Так что давай жить, пока всех не раздуло, как жадных хомяков…
И пошла от бедра в бежевом кружевном комплекте. Раздутые от приседаний ягодицы ходят из стороны в сторону. Тугие, как биллиардные шары. Вверх-вниз, вверх-вниз. Лиза почувствовала дурноту. Портьеры, люди, стены задвигались, пошли хороводом. В желудке что-то задергалось, подкатилось к горлу. Зажав рот, девушка метнулась в туалет. Едва успела ввалиться в кабинку, как изо рта вырвался фонтан. Креветки вперемешку с оливками и сладким вином. Сзади послышались шаги, встревоженный голос Анжелы:
-Лиза, что с тобой?
Девушку еще раз вывернуло. Она сплюнула, вытерла мокрый рот трясущейся рукой, двинула плечами:
-Наверное, съела что-то...
Они пошли в гримерную. Зеркала и притирания всех форм и размеров. Пахнет такой жуткой смесью, что опять затошнило. По правую руку доска. На ней мелом эскизы белья. Рядом массажное кресло. Анжелика уложила девушку, положила на лоб мокрое полотенце. Накинув халатик, повернулась. Лиза с инфантильны выражением на лице грызет мел. Брови поползли вверх. Она внимательно вгляделась в чуточку округлившиеся черты Лизы, протянула:
-Ээ, подруга… Да ты беременна.
Лиза поперхнулась, лицо побагровело. Когда минут через пять откашлялась, просипела:
-Типун тебе на твой острый язычок. Откуда взяла!? Я ж предохраняюсь.
-Сама ж знаешь, что стопроцентная защита лишь с самой собой.
-Да ну, -отмахнулась Лиза. -Ерунда.
Она устроилась поудобнее, взяла помаду с полочки. Анжелика уперла руки в боки, критически оглядела подругу.
-Чего ж тогда мел жрякала?
Лиза приподняла брови, посмотрела на пальцы. От толстенного цилиндра остался огрызок в пару сантиметров. Она провела рукой по губам -на пальцах белый след.
-Ой!
-Вот тебе и: «Ой!» -Анжелика извлекла из сумочки продолговатую упаковку. -Дуй в уборную.
Минут через пять послышался звук спускаемой в унитаз воды. Дверь в уборную отворилась. На пороге Елизавета. Бледная, как полотно, плечи опущены.
-Ну?
Девушка молча показала тест: две полоски. Анджела сделала большие глаза, присвистнула:
-Ну, дела… От кого?
Лиза скривилась. Упав на кресло, обхватила себя за плечи.
-Что мне делать, Анжел? -она с мольбой посмотрела на подругу. -Что делать? У меня же выступления расписаны на два года вперед. Показы…
Подруга двинула плечами, посоветовала:
-Да сходи к гинекологу.
Лиза закрыла лицо руками, прошептала:
-Все сразу узнают.
-Так там же соблюдают врачебную тайну.
Лиза покачала головой.
-Ты же знаешь этих папарацци. Разгребут то, что даже шакалы побрезгуют. Лишь бы рейтинг поднять.
-Тогда потерпи до дома. Найдем бабку. Сделает все так, что комар носа не подточит.

Поздей зашел в зеленоградское УВД с некоторой опаской. Мимо протопало четверо серопогонных. Ведут закованного в браслеты мужичка звероватого вида: черные сросшиеся на переносице брови, серые глаза исподлобья. Похоже, ищет малейшую возможность, чтобы удрать. Поздей подошел к стойке регистрации, заглянул в окошечко.
-Здравствуйте. Меня вызвали по поводу телефона…
Сухощавый лейтенант что-то настукивает на клаве. Не поднимая головы, поинтересовался:
-Украли?
Поздей нервно рассмеялся, дернул плечами.
-Да нет, что вы!?. У меня достаточно средств, чтобы приобрести без всяких авантюр.
Не моргнув глазом, лейтенант пояснил:
-У вас украли?
-Да, да, -закивал Поздей. Он вытер разом взопревший лоб. -Неделю тому…
-Паспорт.
Мужчина переписал данные, нажал на что-то под столом. С низким гудком на турникете загорелся зеленый.
-Направо, затем по лестнице на 2-й этаж. Кабинет двести пять.
-Спасибо.
Но лейтенант уже не слышит, вбивает текст. Поздей поднялся на второй этаж. Первая, вторая… Ага: вот и пятый кабинет. Коридор почти пуст. Лишь в конце коридора двое на скамейке: нервный пацан с фингалом под глазом и девчонка с раздутой серобурмалиновой щекой. Девушка приобняла, что-то настойчиво втолковывает. Пацан раздул ноздри, на скулах вздулись желваки. Наконец, не выдержал, вскочил:
-Но он же сам начал! Какие еще деньги!?
Поздей скривился. Сегодня правосудие клонится к юсовской системе договорняков. Похоже, второй получил на орехи. Да так крепко, что посчитали превышением необходимой самообороны. И по сегодняшнему закону обвинят обороняющегося. А если в пылу драки что-то сломал противнику или там разбил на черепе цветок, еще и посадят. Ведь по логике законотворцев когда тебя бьют и пинают хоть один, хоть десять, тебе разрешается лишь бить в ответ либо звать маму.
И не важно, что тех десять, что сам факт численного превосходства необходимо чем-то компенсировать. Такого, к сожалению, в законе нет. Так что горшок -тюрьма. А вот если тебе что-то сломают, выдавят глаз или изнасилуют девушку, изобьют мать, ударят ребенка, тогда правоохранители накажут виновного. Если отыщут и докажут. А то, что тебе сломали жизнь, загубили здоровье, российскую Фемиду не интересует от слова «совсем». Закон и справедливость -не одно и то же. К сожалению.
Поздей постучался. Заглянув в кабинет, спросил робко:
-Можно?
Внутри трое: мужчина с обширной залысиной с погонами майора и женщины. Последние что-то торопливо говорят про наглых кавказцев. Майор кивнул на стул у двери. С выражением посетителя дантиста проводил гостей к выходу.
-Не сомневайтесь: найдем.
-И пусть сумочку вернут! -выкрикнула уже из коридора блондинистая дама лет сорока. -Хамы!
-Всенепременно, -майор захлопнул дверь, кивнул на освободившиеся стулья рядом со столом. Когда Поздей пересел, поинтересовался. -Что у вас?
-Андрей Поздеев. По поводу телефона…
-Ааа., -майор покивал, поднял трубку. -Алло, Лидочка? Принеси, красавица, телефон. Да, да, тот самый. -он положил трубку, сплел руки в замок. -Расскажите подробнее. При каких обстоятельствах потеряли.
Поздей заморгал, глаза полезли на лоб.
-Потерял!? -он задохнулся от возмущения. -Да его нагло украли! Можно квалифицировать, как грабеж. Я же все описал.
Дверь открылась -вошла девушка с полиэтиленовым пакетиком. В нем сотовый. Поздей тут же раздел ее глазами, мысленно повернул так и эдак. Девушка ехидно улыбнулась. А когда следом вдвинулось трое мужчин, и у Поздея охотка пропала. Все в черном. Два шкафа, последний  поменьше. Глаза серые, от пронзительного взгляда в каждой клеточке защекотало, желудок сплелся в тугой узел.
-Гражданин Поздеев?
Мужчина проследил, как девушка положила пакетик на стол, бочком-бочком выскользнула из комнаты, перевел взгляд на потерпевшего. Тот вздрогнул, вытянулся по стойке «смирно».
-Да.
-Ваш телефон?
Поздей вытащил смартфон из пакетика, повертел, включил.
-Код подошел, заставка  моя…
-А телефон? -уточнил мужчина.
Поздей полистал контакты, фотки, подтвердил:
-Мой.
Мужчина удовлетворенно кивнул.
-Хорошо. Тогда расскажите, что это?  -он повернул стоящий на столе майора монитор, щелкнул мышкой.
Рев, летящее через комнату тело, брызги крови и искаженное гневом и болью получеловеческое лицо.
-Ээ.., -Поздей покраснел, распустил на галстуке узел. -Даже не знаю, как это сюда попало. Наверное, вирусы.
-Которые кофе на клавиатуру проливают? -вкрадчиво поинтересовался полковник. Он навис над Поздеем. Тот заелозил, втянул голову в плечи, взгляд снизу-вверх.
-Да нет же! Обычные вирусы. Знаете, сколько  ddos-атак даже на мелкий банк за день?
-Сколько?
-Миллионы!
Полковник усмехнулся, закинув ногу на ногу, вкрадчиво осведомился:
-И какие же вирусы сняли видео в Зеленоградском заповеднике? Именно в то время и в том месте, где находился ты?
Поздей поморщил лоб, сел ровнее. Он прищурился, ответил с издевкой:
-А докажите.
Мужчина выложил на стол снимки. На них Поздей с Максимом. Как Аленушка с братцем Иванушкой, сидят на бревне. Поздей понурившись, а Максим ему что-то втолковывает. Поздей с трудом сглотнул, спросил охрипшим голосом:
-Откуда это?
-Если слышал про вирусы, то и про спутники знать должен.
-Такое качество.., -Поздей сглотнул раз, другой, на глаза навернулись слезы. -Я не хотел этого… Мы, мы.. не думали, что так полу-чи-ится-аа!
Полковник стиснул зубы, откинулся в кресле.
-Как он умер?
Поздей помолчал, глядя в пол, ответил глухо:
-Как и все…
-Он мучался?
Поздей поднял голову, из глаз безостановочно текут слезы. Полковник смотрит бешено, ноздри раздуваются.
-Ему было больно?
-Как и всем, -безцветным голосом подтвердил Поздей.
Полковник молча выругался, наклонившись вперед, спросил резко:
-И сколько их было? Подопытных кроликов? Пять, десять?
-Больше, -уставившись в пол, ответил Поздей, -много больше.
Полковник отодвинулся. Секунд десять рассматривал Поздея, потом придвинул пачку бумаги:
-Пиши.
-Что?
-Все. С самого начала. Кто идею подал, кто организовал, кто исполнял.
Поздей икнул, слова вырываются скомканные, рваные:
-А зачем, вас не интересует?
Полковник отмахнулся. На лицах бодигардов появились усмешки.
-Да это ж всем известно: насмотревшись юсовских экшнов про суперсолдат, решили, что и сами с усами. Если уж тупые амеры Халка с Франкенштейном состряпали, то мы тоже не лаптем шиты. Ватный Халк. Ха-ха! Полковник резко наклонился, глаза сузились. -Только вот не вышло, верно? Или вышло… Как посмотреть. Только можно сказать одно: не так, как планировали.
Поздей покрутил ручку. Пожевав губы, посмотрел на собеседника с затаенной усмешкой.
-Боюсь, вы удивитесь. Очень и даже крайне…

Глава 20.

Лиза с ужасом разглядывает свой живот: сквозь кожу проступает то ручка, то пятка.
-Ох, мой мочевой!
В очереди к акушеру-гинекологу человек десять: такие же пузатые мамашки с виновниками торжества. Одна из биоматок с огромным, как барабан, животом, оглядев Лизу от пяток до головы прищуренным взглядом, поинтересовалась:
-Первый?
-Да-а., -Лиза тихонько гладит живот, приговаривает, -тише, маленький, тише… Успокойся…
-Судя по животу, у вас не меньше, чем седьмой месяц.
Лиза замерла, глаза округлились.
-Не может быть, -прошептала девушка. -Последний контакт, который мог привести к таким последствиям, прошел месяц назад. Перед поездкой на Дубаи.
-Вау! Вы были на Дубаи?! -оживилась собеседница. -Женщины смотрят со смесью зависти и предвкушения необычного. -И как там? Говорят, архитектура...
-Божественная, -согласилась девушка. -Еще бы арабы ни разгуливали в паранджах.
-Таковы традиции. Зато настоящие мужчины: за свою женщину горой.
-Вы хотели сказать: «За своих»? -с долей иронии осведомилась Лиза. -С ними вы в мини-юбке и топике вряд ли бы сидели.
-Даже в тридцать градусов?
-Да хоть в сорок, как там по большей части и бывает.
-Везде свои плюсы и минусы.
-Даже если б были восемнадцатой женой в гареме?
-Зато женой, а не несчастной разведенкой с двумя детьми и третьим на подходе.
Из кабинета выдвинулась тетка, больше напоминающая колоду: бульдожьи щеки свисают брыльями. Сквозь телескоп очков блекло-голубые глазки лучатся анимешными персонажами.
-Токарская?
Лиза встрепенулась, поднялась, опираясь на ручку кресла.
-Да, да. Я…
-Проходите.
У окна женщина помоложе. Халатик с глубоким вырезом. Из глубины выглядывают аккуратные холмики. Красные ногти что-то быстро-быстро настукивают на клавиатуре. Посреди комнаты кресло.
-Здравствуйте, -не поднимая головы, поприветствовала врач. -Устраивайтесь поудобнее. Подождите минуту. Закончу и займусь вами. Нижнее белье снять.
Лиза стянула трусики, еле вскарабкалась на гинекологическое кресло. Ногами к выходу с ужасом уставилась на дверь. Если кто войдет, увидит ее во всей красе. В груди колотится, на виске пульсирует жилка. Врач подошла, щелкнули перчатки.
-Раздвиньте ноги.
Лиза с трудом сглотнула, распустила сведенные судорогой мышцы. Вздрогнула от холодного прикосновения.
-Таак… Матка уже низко. -Женщина сняла перчатки, выбросила их в мусорное ведро. -Осталось максимум неделю-две.
-До чего? -заморгала Лиза.
-До родов.
Лиза уставилась на нее, как на черного юмориста.
-Быть такого не может! Если и залетела, то не больше месяца назад. Это какой-то бред!
Врач поджала нататуашенные губки.
-Что-то вы, милочка, путаете, -врачиха подкатила к ней агрегат с экраном. -Задерите блузку.
Критически осмотрев раздутый, как Монгольфье, живот, хмыкнула:
-Если там не слоненок в полной боевой экипировке, то я прям не знаю.
Она выдавила на живот холодную желеобразную смазку -Лиза поежилась -начала водить по коже устройством, напоминающим кассовые сканеры. На экране появились какие-то смутные образы.
-Вот видите: головка, ручка, еще, третья. Таак… Поздравляю! У вас двойня… Как минимум. А то и.., -она перевела сканер на другую сторону живота, едва ни подпрыгнула, словно обнаружила в пустыне лампу с джином. -Да! -она от волнения поцеловала Лизу в щеку. -Тройня! Вы -мать героиня!!
-Ээ..., -Лиза обалдело пялилась то на экран, то на врача. -Это…
-Прекрасно! -приподнято заявила врач. -Я вам завидую и…
-Сочувствуете? -скривилась девушка, слезая с кресла.
-Нет, правда, -придерживая под локоть, заверила гинеколог. -Вам очень повезло, но коляска понадобится широкая. Хи-хи!
Лиза криво улыбнулась. Натянув трусики, поправила платье и направилась к двери. Уже коснулась ручки, когда внизу резануло. Она охнула, перегнулась пополам. Врач подбежала, спросила встревоженно:
-Что? Что такое?
По ногам заструилось горячее. Они с врачом посмотрели на пол.
-Кажется, кажется, -прошептала девушка, -у меня отошли воды.
-Мама мия! Захаровна, срочно бригаду в кабинет!!

Максим вот уже полгода не вылезал из сайтов о работе: хатхантер, суперджоб, работа ру. Основные клиенты -студенты да начинающие. Те, кому труднее всего найти работу. По специальности. Разве что на практике трудились. Тогда да: шансы есть. Да еще, если учишься на IT. В этом случае даже зеленых первокурсников с руками и ногами отрывают. А так… Никто не хочет отвечать. Если с малолеткой что-нибудь случится, по судам затаскают. Нет, конечно, бывший школьник или будущий студент могут пойти в «Самокат». Но, если хочется чего-то серьезного, начинаются проблемы. Даже, если любишь работать, суперответственный, но кто об этом знает? Вот такие-то, кто желает всего и сразу, и попадаются. Максим покосился в окно. Над пристройкой возвышается на растяжках полуметровая труба с пятиэтажный дом размером. Белый дымок чуть вьется, напоминая о… Как же его звали?.. Кажется, Олег. Колючий, энергичный, как все подростки. От варианта бетта-503 его просто разорвало. Почувствовал тот что-то? Судя по показателям стресса, да. Хорошо лишь, что все произошло в течение десяти секунд: не долго мучался.
Из гаража выскочил человек, упал. Пробежал пару метров на карачках, вскочил, бросился к дому с криком:
-Макс, Ма-а-акс!!!
Максим выглянул в окно:
-Чего шумишь?
-Макс!.- остановившись под окном, Серега упер руки в колени, поднял голову. Отсаппываясь, выдохнул. -Он.. Сдал.. Нас.
Внутри похолодело, желудок сжала чья-то когтистая лапа.
-В смысле?!
Пересыпко поднял смартфон, надавил пальцем на экран.
-Ребята.., -донеслось из динамика убитое. -Простите меня, ребята… Но.. я так не могу … Больше не могу… Я рассказал им все… Простите…
-Вот сука! -выругался Максим и крепко зажмурился. На периферии послышался рокот, вибрирующий гул. -****ь! План Б!! Срочно!!!
Максим, как сидел в футболке, так и сиганул в окно. Босиком, перекувыркнулся через голову, вскочил и помчался в лес. Пересыпко следом.
-Может, хоть вещи соберем? – донеслось сиплое сзади сквозь треск и биение крови в ушах.
Папоротник распахивали, как плугом целину. Серега бежит в кильватере, хекает, ругает коряги и гребанных сусликов. Над головой прогрохотало, в десятке метров над вершинами сосен пронеслось три черных вытянутых тела. Деревья закачались, посыпался мусор, шерсть и иголки. Проводив сумрачным взглядом вертолеты, Максим вытащил смартфон. Приложив палец к экрану, смахнул заставку, ткнул в кнопку «Контроль». Высветилась поляна, дом. Движение пальцем -и дом поплыл вниз. Меж зеленых вершин открылась проталина. С голубого неба, расталкивая белых барашков, спускаются черные стрекозы. Траву вырывает с корнем; мусор и пакетики от ролтона кружатся в дьявольском водовороте.
Еще полозья не коснулись земли, как из темных чрев выпали канаты. Головой вниз заскользили фигурки в зелено-коричневом камуфляже. На лицах пятнистые маски, в руках устрашающего вида пулеметы, за спиной ранцы. Бойцы откатываются, вскакивают, поводя оружием. На их место падают все новые и новые фигурки. Максим насчитал не меньше трех десятков. Сергей сопит, по распаренному лицу градом пот.
-На войну собрались что ли? -буркнул он.
Максим повернул голову. От волчьего оскала завизжала б и акула.
-Да? Не знаю, не знаю… Маловато что-то.
И нажал кнопку. Экран вспыхнул, а через несколько секунд докатился грохот. Ударная волна пронеслась, ломая верхушки деревьев, закатила обоих под корни великанской сосны. Серегу шандарахнуло о толстый, как удав, корень. Закатив глаза, парень упал лицом в родник, забулькал. Максим ругнулся, вышкребся из кустов боярышника. Весь исцарапанный в кровоподтеках вытащил Пересыпко за шиворот.
-Эй, эй! Хорош в Аквамэна играть!
Пересыпко закашлялся, изо рта вырвался фонтан воды. Морда красная, белки в полопавшихся капиллярах. Покосившись по сторонам, прохрипел:
-И что? Все?
Максим усмехнулся, покачал головой.
-И не надейся. Придут другие. Рано или поздно поймут, что нас там не было. Ну, а пока., -Максим запустил руку в ил на дне родника, извлек пластиковый пакет, -мы официально мертвы.
-Что!? -Сергей заморгал.
Максим разорвал двойную вакуумную пленку, вытащил десять пачек пятитысячных и четыре паспорта: два российских и международные. Пересыпко раскрыл красные корочки: Засядько -перевел взгляд на Максима:
-А ты кто?
Максим отставил ногу, упер левую руку в бок:
-Максим Прямой.
Сергей скривился, поднялся.
-Долго думал?
-Не особо: нет времени на ерунду. Пойдем.
Они продирались через кусты минут десять. Пересыпко тяжко вздыхал, посматривал на Максима, наконец, не выдержал, спросил:
-И что сейчас? Сбежим на какие-нибудь Мальдивы?
Максим покачал головой.
-Не пройдет и месяца, как мир сгорит. Так что бежать бесполезно. Наш единственный шанс…
Пересыпко на ходу отряхивается, отмахивается от комаров. Догнав Максима, спросил:
-А он есть?
Максим сдвинул брови, покосился на друга. Желваки взулись.
-У человечества есть. И ты знаешь, как ее зовут.
-Лиза?

…Тише, милая, тише.., -нашептывает акушерка. Одной ладонью держит Лизу за руку, а второй гладит по голове. -Раз, два, три… А теперь тужься!
-Ааа! -закричала Лиза и напряглась, что есть силы. Ощущение движения, острая боль и треск внизу живота, а затем:
-Уа! Уа! -закричал кто-то снизу.
Акушер поднял младенца. Сморщенный, красный. Словно выбрался из ада. Куксится, кричит.
-С ним все в порядке?
Лиза смотрит воспаленным взглядом, по лицу пот градом.
-Да, да, -заверила акушерка. -А теперь дышите ровно: второй на подходе.
С минуту Лиза занималась Дзен-Буддизмом, затем слева скомандовали:
-Тужься на раз, два, три!
-Ааа-а-а! -сцепив зубы, девушка напряглась, как струна.
Мышцы внизу живота сократились, выталкивая плод наружу. Облегчение сменилось:
-У-йа! У-йа!
-Девочка, -улыбающийся акушер поднял ребенка.
Второй перевязал, перерезал пуповину. Едва успели обтереть, взвесить, как Лиза почувствовала нарастающую боль и конвульсивные сокращения, перешедшие в легкость и звуки:
-У-иа! У-иа!
-Ну, вот, милая, -медсестра с улыбкой положила под бок первого, затем одну девочку, вторую, -все и закончилось. Ты обрела тройное счастье.
Лиза благодарно улыбнулась. Внутри разливается чувство покоя и умиротворения. Словно случилось то, ради чего жила. Не сотни вечеринок, не десятки выставок и тысячи зрителей, а эти три сморщенных комочка, каким-то чудом появившиеся на свет. Всего через месяц, как…
Она почувствовала злость и благодарность одновременно. Не знаю, что бы сейчас сделала с парнями. Или на шею бросилась, или огрела канделябром. Ядерные у кого-то яйца. С такой скоростью даже кошки не рожают. Разве что кролики. Им бы демографию поднимать. Даже б пустыни и мелкие острова засеяли.

Лиза проснулась от скрипа и криков: «Уа, уа!» -она привстала на кровати. В дверном проеме показалась тележка. На ней три ящика из прозрачного стекла. Внутри пухлощекие младенцы. Они кряхтят, куксятся.
-Что, что случилось? -всполошилась девушка.
Медсестра осторожно вытащила первого. Сразу понятно, что мальчик: голос низкий.
- Смесь не едят. Нужно покормить.
Лиза неумело приняла ребенка, приспустила лямку халата. Грудь набухшая, красный ниппель уперся в рот младенца. Тот было ухватился, зачмокал, но скривился и срыгнул.
Лиза растерянно оглянулась на санитарку.
-Почему?
Та пожала плечами, на лбу морщины.
-Не знаю. Похоже на непереносимость лактозы.
Лиза заморгала часто-часто.
-Как так? Они же младенцы.
Женщина хмыкнула, вытащила смартфон.
-Позвоню главврачу. Они плачут уже десять часов. Может быть, придется кормить внутривенно.
Лиза, как представила толстенную блестящую иглу, впивающуюся в тонюсенькую ручку, так внутри все сжалось, на глаза навернулись слезы.
Медсестра потыкала наманикюренным пальцем в экран, поднесла к уху:
-Алле, Александр Павлович? Да, подойдите в триста шестую. Здесь что-то с.., -она посмотрела на смартфон, потрясла его. -Ниччего не понимаю.
-Что случилось? -Лиза переводит встревоженный взгляд с медсестры на мальчика. -Смотрите: он затих. -Она приложила ухо к пухлой груди. -Кажется.., заснул…
Санитарка подвигала бровями, перевела взгляд на смартфон.
-А у меня телефон сдох. -она посмотрела на девочек, брови поползли вверх. -Ишь ты… И эти пигалицы успокоились.
-Надолго ли, -с тревогой вздохнула Лиза. -Им нужно есть. Может, у них просто кричать нет сил?
Санитарка побледнела, метнулась к дверям, обратно.
-Нужно срочно сдать анализы.
В комнату вошел высокий мужчина с ястребиным взглядом и широкой залысиной. Окруженная седым венчиком та отливает средиземноморским загаром. Засунув четыре пальца левой и правой в карманы халата, поинтересовался:
-Так, товарищи женщины и прочие несознательные элементы, что случилось?
Санитарка подтянула двухведерное пузо, отчеканила:
-Есть отказываются.
-Совсем? -вскинул седые брови доктор.
-Напрочь, -заверила санитарка.
Доктор хмыкнул. Сняв с шеи светофонендоскоп, приложил к груди младенца. Послушав секунд двадцать, перевернул мальчика на бок, приложил блестящий раструб к спинке. Младенец закряхтел. Электронное табло прибора мигнуло и погасло. Главврач потряс инструмент. - Это что-то новенькое.
-Вот-вот, -оживилась медсестра. -У меня тоже смартфон приказал долго жить.
Главврач помял подбородок. Обойдя притихших младенцев по кругу, хмыкнул:
-Прям-таки электромагнитные вампиры, -он оглянулся.
На стене часы, но секундная стрелка замерла. Он поднес к глазам смарт-браслет, однако, экран черен, безо всяких признаков жизни.
-Вот это номер. Словно инопланетяне вторглись. Зинаида, готовь табор к рентгену.
Лиза приподнялась в постели.
-Доктор, а это не вредно? Они же совсем крохи.
-Однократная доза.., -врач криво усмехнулся. В глубине глаз мелькнула тревога. К тому же мне кажется, и даже думается, что им это не повредит.
Малышей привезли в рентген-кабинет. Они задвигались, мордашки оживились. Первым решили осмотреть все того же карапуза. У него щечки порозовели, елозит ручонками -еле зафиксировали.
-Вздохну-у-уть и не дыша-а-ать! -вскрикнула по привычке дородная тетка и нажала кнопку. Она зашла через пару минут. Младенец кряхтит, смотрит на нее ярко-синими глазенками. -Ух ты! Девчонки тебе прохода не дадут. Сейчас проверю фото и к маме.
В проявочной рентгенолог достала пленку, тупо уставилась на черное пятно в белом ареоле.
-Батюшки.., напортачила. -поменяв пленку, тетка подошла к младенцу. -Ладно, парень, не шевелись: больше делать нельзя.
Младенец посмотрел на врачиху серьезно-серьезно. Показалось даже, что кивнул. Рентгенолог потрясла головой, ушла к себе.
-Вздо… Да что это я? -и со злости нажала кнопку. -Совсем старая стала.

Глава 21.

-Новости Тайм-Ньюс! С вами Сандра Фриман и Гарри Роуз.
На экране седовласый мужчина возраста молодящегося козла и женщина с яркой внешностью азиатской Кардашьян. Широченная накачанная задница, тонкая талия и мощная грудь так и рвется через глубокий вырез. Мужчина перебирает листочки, то и дело поправляет галстук. Женщина крутит ручку. На отрейденное личико то набегают тучки, то сверкает винированная улыбка.
-Срочный выпуск новостей. Гарри?
Мужчина отложил бумажки, поднял взгляд.
-С обсерватории мыса Канарвелл сообщили о приближении к Земле астероида размером с треть нашей планеты.
-В центре наблюдений Аэрокосмических сил в Миннесоте данное сообщение подтверждают, -добавила дикторша. -Как и десяток других обсерваторий и пунктов наблюдений.
-Но все заверяют, что астероид пролетит хоть и близко, но .., -мужчина сглотнул, кадык дернулся вверх-вниз, -но мимо.
-К нам поступил звонок, -девушка лучезарно улыбнулась. -Как вас зовут?
-Джон.
-Прекрасное имя, Джон. Что вы хотите спросить?
-Роскосмос сообщил, что на самом деле астероид врежется в Землю. Прямое попадание, лоб в лоб, Сандра, понимаете?
Женщина натужно рассмеялась.
-Ну, что вы, Джон, как маленький? Разве можно верить варварам? Они же до сих пор на медведях по улицам разъезжают и балалайкой сигналят на поворотах.
В трубке запыхтело, упрямо возразило:
-Но Роскосмос не медведей выводит на орбиту.
Ведущие отвели глаза, мужчина спросил сквозь зубы:
-И что же они хотят?
-Чтобы предоставили место для запуска ракет с мыса Канарвелл. Мол, угол падения таков, что со своей территории не смогут попасть точно в лоб: ракеты пройдут по касательной.
-Окей, -женщина наморщила носик. -А ключи от квартиры, где деньги лежат, им не надо?
Гарри бледно улыбнулся.
-Генерал Джеферсон сказал примерно то же. Но знаешь, какая штука, Сандра?
Та оглядела партнера по вещанию снизу до верху, прищурилась:
-Какая?
-Илон Маск заканчивает мегапроект переселения на Марс. И старт запланирован за три часа до предполагаемого столкновения. Тебе сей факт не кажется странным?
Отбросив белокурую прядь со лба, женщина задумчиво протянула:
-Еще как… Особенно с учетом состава экспедиции: кроме Маска еще двести колонистов. Причем две трети -фотомодели, а остальные -мультимиллионеры, чьи капиталы перевалили за сотню миллиардов.
-А возраст далек от службы в армии.
-Многие мне в деды годятся, -сообщила Сандра с прищуром. -Так и хочется пройтись по козлам в звездных огородах.
Гарри побарабанил пальцами по столу, пожурил с кривой усмешкой:
-Ну, что ж ты? Это же самые уважаемые члены общества.
Сандра пожала плечами, надула и без того насиликоненные губы.
-Но долетят ли? Или рассыпятся по дороге? -крылья носа задергались. -Может быть, стоит дать дорогу молодым?
Гарри поправил галстук, развел руками.
-Что сделано, то сделано, -он натужно улыбнулся. -А теперь переходим к новостям богемы. В средиземном море загорелся теплоход Эльбрус. Все десять тысяч мест куплены. Девять уровней, теннисные корты, казино и салоны релакса. После вчерашнего праздника, перешедшего в разнузданную оргию садомазохистов, возник пожар. Спасли лишь кока. Да и то полувареного. Если выживет, останется редкостным «красавцем».
-Брат Фредди Крюгера, -с подчеркнуто скорбной физией поддержал Гарри.

…Вдалеке детский плач. Звук то стихает до комариного звона, то усиливается до сотен децибел. Лиза бредет в кромешной тьме. Под ногами хлюпает. Что-то вязкое охватывает лодыжки, тянется вслед шаг за шагом. Капает… Словно из испорченного крана: кап, кап, кап… В глазах от напряжения разноцветные мушки. Девушка шарит руками, но не находит ничего. Постепенно плач становится громче, надрывнее. В груди заболело, кольнуло раз, другой. Впереди забрезжил свет. Что-то вроде проема. Кажется, и плач оттуда. Лиза ускорила шаг. Ни эха, лишь гулкая тишина. Словно бегу в огромном коме угольной ваты.
Проем приблизился как-то разом. Лиза осторожно заглянула внутрь. В центре круглого зала, шагах в двадцати алтарь. На черном мраморе ярко-алое покрывало. В складках что-то копошится. Лиза попробовала заглянуть, но обзор перекрывает фигура в черном балахоне. Та склонилась, что-то делает. Лиза шагнула в сторону, затем еще. Открылась головка младенца, потом мордочка. Малыш обхватил бутылочку ручонками. Сквозь стекло видно что-то красное, вязкое. Лиза охнула, бросилась с криком:
- Ты что делаешь!?
Фигура медленно обернулась -из-под капюшона ударил ярчайший свет первого дня творения. Он надвинулся -Лиза отшатнулась, а в следующий миг ощутила ребенка на руках. Он мнет деснами грудь, чавкает. В крохотный ротик течет красное, вязкое. Девушка вскрикнула, раскрыла глаза. Сердце колотится бешено. Продолговатые трубки. Всюду огоньки. Подмигивают, словно знают какую-то тайну.
Лиза прислушалась. Где-то на границе слуха плач. Кажется.., ее мальчик. Только у него такой низкий, как гул теплохода, голос. Лиза опустила ноги. Голова закружилась, колени подогнулись, но удержалась. По стеночке, по стеночке она добралась до двери, заторопилась по коридору.
У палаты с детьми сидит нянечка, склонила голову на ведерные груди. Лиза потеребила ее за плечо, но та похрапывает. Похоже, денек еще тот выдался. Девушка вошла -сердце стукнуло, упало в пятки: у прозрачного лотка фигура. Правда, вместо балахона толстовка, но в капюшоне.
-Что вы делаете!? -вскрикнула она и бросилась к ребенку.
Человек перехватил ее, прижал руки к телу.
-Тише, тише.
Лиза царапается и кусается, глаза не отрываются от ребенка. Тот зажал в кулачках два толстых кабеля с прищепками. Наподобие тех, которыми прикуривают аккумуляторы. По крохотным пальчикам проскакивают искры, прокатываются извилистыми волнами по рукам, складочкам к голове. При виде Лизы ребенок засмеялся,  загукал, а потом пропищал:
-Ма… Мама!
Лиза обомлела, замерла. Глаза округлились. Она повернула голову, прошептала:
-Ма… Максим?
Парень снял капюшон, криво улыбнулся:
-Привет.
Она развернулась, уперла кулачки ему в грудь.
-Что это значит, Максим? И почему двухдневный малыш говорит: «Мама»?
В углу скрипнуло -Лиза обернулась -с кушетки поднялся парень с широкой залысиной, пояснил:
-Акселерация.
Лиза нервно усмехнулась, покосилась на девочек в соседних кроватках. Те гугукают, машут ручонками, пробуют переворачиваться.
-Боюсь представить, что будет через год.
На лицо Максима набежала тень. Он переглянулся с Сергеем, покачав головой, сказал тяжело:
-Не будет года.. у нас. К сожалению.
Поздей скривился, отвел глаза.
-И даже месяца.
-Что, почему?! -переполошилась девушка. Сквозь тонкую ткань Максим ощутил биение сердца: часто-часто, словно у попавшей в силки птахи. Лиза вырвалась, шагнула к детям. -У них рак? Именно поэтому лечите электрофорезом?
Она протянула руку, чтобы погладить малыша, но Максим перехватил, покачал головой:
-Нет. Никакие хвори им не страшны. Это.. что-то вроде молочной смеси.
Лиза посмотрела снизу-вверх, глаза обшаривают лицо Максима в поисках хоть намека на издевку.
-Ты.., так шутишь?
Максим скривился.
-Ни капли, -он отвел глаза, затем выдохнул, посмотрел на девушку. -Понимаешь, наши дети не совсем обычные.
Лиза уперла руки в боки, прищурилась:
-Даже кажется, вы знаете, чьи. -она перевела требовательный взор с Максима на Сергея и обратно. -Ну!?
Дверь хлопнула -все обернулись. Вошел Поздей. Исхудавший, глаза запали. Подойдя к малышам, перевел вопросительный взгляд на Сергея. Тот хмыкнул, кивнул на девочек:
-Та, что справа, Поздея. Вторая -моя.
-Аа? -Лиза указала взглядом на малыша.
-Пацан? Пацан Макса.
Лиза почувствовала, что комната закружилась, колени подогнулись. Она б упала, если бы ни Максим. Он подвел к скамье, усадил. Девушка с минуту приходила в себя, затем подняла глаза, спросила:
-Как?.. Ничего не понимаю…
Парни переглянулись, Максим вздохнул, развел руками.
-Они… Не совсем обычные…
-А какие?
Максим помялся, беспомощно посмотрел на Сергея. Тот поднял очи к горе, со вздохом пояснил:
-Если по-простому, генмодифицированные.
-Как соя? -слабым голосом спросила девушка.
Сергей скривился.
-Куда там банальной сое.
Глаза девушки наполнились слезами.
-Но зачем? Я хочу кормить их грудью, баюкать, стирать пеленки. А они ни разу их не запачкали.
Пересыпко хмыкнул, отвел взгляд. Вздохнув, Максим сел рядом, обнял девушку за плечи.
-Даже, если бы питались молоком, в особенности молоком, ты бы не увидела их взросления.
-Почему?
Потерев колени, глядя в пол, Максим рассказал. Когда закончил, посмотрел на девушку. Та сгорбилась. Острые лопатки словно крылья птенчика готовятся прорвать больничный халатик. По сердцу резануло, но рука не поднялась утешить. Да и что мог сказать?
-Не верю, -девушка покачала головой. -Этого просто не может быть. Я, ты, они.., -Лиза посмотрела на малышей, из глаз потекли слезы, -умрем?
Максим обнял девушку, прижал к груди.
-Не все.
-Но как!? Если астероид врежется? Ведь врежется?
-Да, -Максим посмотрел на смарт-браслет на запястье. -Через двадцать шесть часов.
-Мир исчезнет…
Максим скрипнул зубами, ответил отрывисто:
-Но дети останутся. По крайней мере мы надеемся.
Он переглянулся с Пересыпко, тот чуть кивнул, подтвердил напряженным голосом:
-Если сделаем одну вещь. -он глянул на часы над дверью. -И лучше поторопиться.
Глава 22.
…С Ленинградского вокзала до Бологое на сапсане долетели за пару часов. Еду принесли через полчаса. При виде малышей и без того широкое лицо проводницы расплылось от умиления:
-Какие миленькие. Скоро годик? Моему внуку столько же. Время летит... И глазом моргнуть не успеешь, как детсад, школа, армия, а там и правнуки появятся.
Погладив девочку по голове, толкнула тележку дальше по проходу. От движения мощного зада, кажется, даже поезд вошел в резонанс. Лиза открыла было рот, но Максим сжал руку.
-Не стоит.
На глаза девушки навернулись слезы, она кивнула на соседей по вагону.
-Но как же? Они все умрут? Старики, мужчины, женщины? Дети!? Многие даже не успеют попрощаться?
-Да.
-Но так нельзя!
-Тише, -прошипел Максим, косясь по сторонам. На них уже начали обращать внимание. -Что ты предлагаешь? Встать и заорать на весь вагон, что через двадцать часов мир сгорит, разлетится на куски? Помнишь фильм «Дурак»? Помнишь, чем закончилось? В лучшем случае покрутят пальцем у виска, а в худшем -запрут в СИЗО или психбольнице. И тогда человечеству конец. Точно конец. Без вариантов.
Поздей швыркнул носом, поднял хмурый взгляд на девушку.
-К тому же мы пробовали. В гораздо большем масштабе. Результат нулевой. Если выразиться мягко…
Лиза замолчала… Повесив голову, прижала девочек к груди. На мордашку той, что справа, упала слеза, другая… Малышка скуксилась, наморщила крохотный носик.  Максим положил руку на ее ладонь, чуть сжал. Что сказать? Лишь то, что возможно, лишь возможно, дети останутся живы? Но насколько и что будет дальше, одному Творцу ведомо.
После двух часов ожидания нашли такси до Удомли. Договорились, что довезет прямо до Калининской АЭС. Водитель -белобрысый парень интеллигентного вида посмотрел на детей, но ничего не сказал. Высадил перед полупустой парковкой. Со всех сторон распределительные устройства. Провода и мачты тянутся за горизонт. Все это гудит, вибрирует, передавая за тысячи километров гигаватты энергии. АЭС питает как Тверскую, так и Московскую область, Ленинградскую.
Метров за полста от остановки сетчатый забор, такие же ворота трехметровой высоты. Рядом еще на пару метров выше торчит скворечник сторожки. За стеклами проглядывают фигурки двух охранников.
Укачивая перевозбудившихся девочек, Лиза посмотрела на парней.
-Что дальше? -
Поздей ухмыльнулся.
-Сыграем оперу: «Троянский конь».
Он вытащил из сумки фотоаппарат, накрутил телеобъектив. Тень в будке задвигалась шибче. Судя по контуру, пытается дозвониться до начальства. Не успел Поздей и десяток фото сделать, как с шуршанием и скрипом ворота откатились, к новоявленным корреспондентам понеслись два УАЗика с надписью: «Внутренняя полиция КАЭС». Машины затормозили в паре метров, из дверей выпрыгнули шестеро мордоворотов в черных масках с автоматами наперевес. Один из черепашек с погонами капитана заорал:
-На землю!
При виде детей выматерился. Двое подхватили Лизу под руки, один сгреб Максима. Лизу с детьми в один УАЗик, а парней во второй. Моторы взревели, их потянуло влево, затрясло. Не прошло и минуты, как остановились, двери распахнулись.
-Вперед! -под прицелом автоматов новоявленных террористов заставили подняться в сторожку.
Обыскали, отобрали фотоаппараты, телефоны, вывернули карманы. У Поздея изъяли флэшку и жесткий диск.
-Это что!? Вы кто такие?
Поздей развел руками, ответил с заискивающей улыбкой:
-Просто туристы. Путешествуем по Золотому кольцу.
Капитан сдвинул брови, спросил подозрительно:
- А Удомля каким боком в него попала?
Поздей подбоченился, ответил с придыханием:
-Здесь вдохновлялись природой великие русские поэты и художники. Здесь исторический стык крестьянской Руси и современной технологической эпохи стекла и стали. -он кивнул на возвышающиеся за окном градирни.
Капитан засопел, маленькие серые глазки буравят Поздея, словно штопор пробку.
-Славно поешь, -он указал взглядом на внешний жесткий диск. -Что там?
Тот пожал плечами, ответил безмятежно:
-Фотки, статьи, зарисовки. Я ж блогер.
-Блогер, говоришь… -Капитан кивнул красномордому охраннику в пятнисто-серой униформе. -Эй, Леха, проверь-ка.
Максим, Лиза, Поздей с Пересыпкой и даже дети замерли. Затаив дыхание, следят за толстыми прокуренными пальцами сержанта. Черный штекер вошел в сокет ноута, система определила диск с названием: «Фотки». На миг возникло и тут же пропало черное окно досовского пространства.
-Что это? -капитан стиснул плечо Поздея.
Тот пожал плечами.
-Откуда мне знать: комп ваш.
-Нетребко, выдергивай шнур.
-Чего? -тот елозит тачпадом. -Тут же только фотографии и подкасты в повер пойнте.
Где-то за окном взвыла сирена. От низкого до уровня инфра звука выступил пот, участилось сердцебиение. Ощущение неминуемой беды накрыло, словно цунами.
-Выдергивай, я сказал! -рявкнул капитан и отшвырнул сержанта вместе с креслом. Грохнуло -тот очумело трясет башкой в углу. В руках ноут с куском серого оборванного провода.
Дети заплакали, Лиза втянула голову в плечи. Через засиженное мухами стекло видно, как пар из градирен повалил мощнее раз в пять. Метрах в пятистах из серого блочного здания выскочили мураши, побежали к КПП. Резко зазвонил телефон. Черный с диском и цифрами.  Капитан схватил трубку.
-Алло!? -после нескольких отрывистых слов пальцы разжались -трубка выскользнула, повисла на шнурке. Капитан медленно повернулся. Лицо белее мела. -Четвертый блок., -он сглотнул, -бесконтрольно разогревается. Берилловые стержни застряли. До взрыва.. не больше часа.
У мордатого затряслись брылья. Он заморгал, зазаикался.
-Ии.. и чт-тто делать?
-Эвакуация немедля! Нетребко, в гараж! Выводи автобус.
Тот метнулся к выходу, скатился кубарем со ступенек, обернулся на последней:
-Но мест.., мест на всех не хватит…
Капитан сжал челюсти, желваки вздулись.
-Остальные на своих. Хоть по десять человек, хоть днищем по асфальту, но чтоб уехали. Выполняй!
Толстяк скрылся, только топот затихает. Капитан хмуро оглядел туристов, детей.
-Зря вы, ребята, приехали. Боюсь, впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. А будет она недолгой.
Он вышел. Максим посмотрел на друзей, оглянулся на Поздея.
-Сколько до взрыва?
Тот бросил взгляд на красный будильник на импровизированном столике из фанеры.
-Минут сорок.
-Тогда поспешим, -он протянул руки к малышкам.
Лиза прижала девочек к груди, глаза увлажнились.
-Что, что вы хотите с ними сделать?
Пересыпко погладил мальчишку по голове, тот улыбнулся, засунул большой палец в рот.
-Чтобы подготовиться к тому, что им предстоит через несколько часов, нужна энергия. И от обычной сети ее недостаточно. Нужно нечто большее, понимаешь?
-Ядерный взрыв?
-Он самый, -подтвердил Пересыпко.
-Но?.. -девушка побледнела, брови домиком. -Они же могут погибнуть!
Пересыпко вздохнул, покосился на Максима. Тот обнял Лизу за плечи, поцеловал в лоб.
-Если ничего не выйдет, они, как и мы, как и остальные восемь миллиардов, умрут. Лишь на несколько часов позже.
-Но.., -она подняла глаза полные слез на Максима, посмотрела на Поздея с Пересыпкой, -шанс есть?
Лица мрачные, челюсти сжаты.
-Есть, -подтвердил Пересыпко. -Иначе бы последний день на Земле провели где-нибудь на берегу моря, любуясь пылающим закатом в обнимку с красотками.
Лиза вытерла глазки.
-Хорошо, -она протянула девочек Максиму, -попросила едва слышно. -Храни их.
-Как зеницу ока, -ответил тот серьезно.
Поздей взял мальчика на руки, направился к двери.
-А нам что делать? -спросила Лиза. По щекам беспрестанно текут слезы, губы прыгают.
Максим остановился, чуть повернул голову:
-Ждите.
Они вышли, направились сквозь бегущих к цеху. Народ трамбуется в единственный ПАЗик. Куда там утренним забавам по пути на работу. Стенки раздуло, как бока стельной коровы. Во всех окнах багрово-расплющенные рожи. С десяток то ли ушлых, то ли отчаянных залезло на крышу. Перед дверьми мечется толстенная тетка в три обхвата, но внутрь если палец засунешь, да и то лишь меж торчащих из проема булок. Рессоры прогнуло так, что колеса скребут по грязевикам. Как беременная утка, переваливаясь с боку на бок, ПАЗик выехал за ограду.
Те, кто не влез, штурмуют легковушки. Лиза злые: оскал, выпученные глаза -основной инстинкт рулит. Да не тот, что в порнухе показывали, а самый первый: инстинкт выживания.
На чужаков никто не обращает внимания. Подбросив на руках девочек, Максим устроил их поудобнее, потопал по бетонным плитам. В щели лезет трава, на обочине репей, стрекочут цикады. Жизнь идет, как ни в чем не бывало. Словно впереди сотни, тысячи лет спокойного пасторального бытия.
До цеха добрались минут за десять. Поздей взопрел, каждые пятьдесят шагов вытирает блестящий лоб большим клетчатым платком. Двери распахнуты. От низкого надсадного воя засосало под ложечкой, волосы шевелятся даже под мышками. Максим вошел внутрь, Поздей за ним. Белые стены, огромные агрегаты, бетонные полы. Всюду циферблаты, кнопки, надписи. Максим оглянулся.
-Куда дальше?
Поздей кивнул на один из реакторов. Слева выступ, даже на вид дверь не уступает сейфовой.
-Сумеешь открыть?
-Подержи-ка.
Поздей сунул мальчонку промеж девочек. Максим покряхтел, но удержал.
Поздей склонился над столом с тысячью кнопок и рычажков, пальцы забегали, словно по клавишам пианино. Щелкнуло, зашипело. Стальная плита чуть отошла внутрь. Оттуда вырвались зеленоватые струйки пара. Затрещало, запахло озоном. Счетчики гейгера обновили максимумы.
-Пошли, -Максим двинулся вовнутрь.
Поздей придержал за руку.
-Стой. Кто-то должен вывести детей.
Он взял девочек, указал глазами на мальчонку.
-Давай.
-Но.., -в груди кольнуло, он дернулся.
-Не спорь: за все нужно платить. -Поздей усмехнулся. -Да и что может быть лучше, чем стать Творцом нового мира, отцом зарождающегося человечества?
Максим критически оглядел оживившуюся мелюзгу, проворчал:
-Вряд ли это будет человечество в привычном виде.
Поздей пожал плечами.
-Ну, и пусть. Порой самому хочется разнести вдрызг этот глупый и драчливый мир. Глядишь, новый станет хоть чуточку, но лучше. Он криво усмехнулся и скрылся в облаке пара.

…Пол тряхнуло. Стекла тонко-тонко зазвенели. Одно с хрупом лопнуло наискось. Кольнуло. Лиза вскрикнула, ухватилась за щеку, поднесла руку к глазам. На пальцах красное. За стеной заворчало. Словно проснулся великан размером с гору. Поворочался, выдохнул -две градирни в паре километров обрушились в клубах дыма и пара. Густой, как сметана, тот прокатился, поглощая дорогу, перемалывая кусты.
Ревун разом смолк. Пересыпко с Лизой прильнули к стеклу, что есть сил всматриваются в белесую муть. Тишина такая, что слышно сердцебиение соседа. Через пять минут туман поредел, чьи-то шаги трансформировались в едва различимую фигуру или две… Одна из них мелкая, и до пояса не достает вторую. Не помня себя, Лиза выбежала, спрыгнула, туфли зацокали по асфальту.
-Максим! -Ма-кси.., -Лиза осеклась, остановилась.
Солнце испарило, разорвало туман в клочья. В паре шагов Максим. Лицо, кожа красные в струпьях. На руках девочки, а за штанину держится голозадый карапуз. Босой, пистолет на боевом отдыхе. Он засунул палец в рот, смотрит на девушку исподлобья. Та раскинула руки, присела:
-Павлик, сынок!
Пацаненок неуверенно улыбнулся, заковылял навстречу. Лиза заплакала, обняла мальчишку. Тот прижался, схватил так, что едва ни задушил. Девушка засмеялась, подняла ребенка, направилась к сторожке. На полпути обернулась, глаза обшарили дорогу.
-А где?..
Максим посмотрел глаза в глаза, покачал головой. Лиза сглотнула раз, другой, на глаза навернулись слезы. Хлопнула дверь, по ступенькам спустился Пересыпко, оглядел детей.
-Похоже, получилось.
-Счетчики Гейгера на нуле, -подтвердил Максим. -Даже в реакторе.
-Что ж.,- Сергей приложил ладонь козырьком ко лбу, всмотрелся в устало скатывающееся с небосклона светило,- давненько не выезжал на природу.
Он взял девочку с рук Максима, подал правую Лизе. -Пойдем?
Та кивнула. Устроив детей на руках, направились к распахнутым воротам. На стоянке ни души, лишь забытый всеми видавший виды опель-универсал. Колеса с правой стороны сдуты, крышка бензобака оторвана. На заднем стекле в толстом слое пыли надпись: «Помой меня: я вся чешуся».
До озера Удомля добрались минут за двадцать. Солнце, натрудившись за день, успокоилось, ласково пригревает правую сторону. Длиннющие тени от градирен, ив и путников пролегли по каменистому берегу, накрыли безмятежную гладь. Лишь легкие порывы тревожат темные воды, шевелят мелкую гальку. Плещется рыба, хватает зазевавшихся мошек.
Камни прогреты, но Максим скинул куртку, постелил в метре от воды. Лиза благодарно прикрыла ресницы. Сев, изогнувшись, словно русалка, протянула руки. Максим передал девочку, Сергей вторую. Мальчишка стоит, внимательно рассматривает белые барашки.
Максим сел рядом. Девушка опустила голову на его плечо, прошептала:
-Где он?
Максим прищурился, оглядел небо.
-Видишь, вон ту искорку? На две ладони правее и выше солнца?
Лиза пару секунд всматривалась, затем подтвердила:
-Да. Такой кроха…
-Ненадолго, -со вздохом сожаления пояснил Максим.
-Сколько?
-Как только заметишь, что растет, не больше часа.
Лиза застыла, напряженно всматриваясь. Мертвенная бледность залила лицо, девушка прошептала:
-Кажется…
-Максим всмотрелся, затем обнял девушку за плечи, поцеловал в лоб.
-Ты права.
Глава 23.

Вокруг чернота. Лишь мириады искорок колют глаз через толстенные стекла иллюминаторов.
-Капитан, сэр…
Джон повернул голову. Первый помощник тянется к потолку, пожирает шефа глазами.
-Да, лейтенант?
-До контакта пять минут.
Рубка начала наполняться звуками шагов, шелестом платьев, шепотом. Степенные, уверенные в себе дамы и господа. Многим далеко за семьдесят. Кому-то под сотню. Миллиардеры всех мастей. Саливан стиснул челюсти. Перед внутренним взором промелькнули лица родных: Мэри смотрела с таким доверием, а его мальчишки… -он зажмурился. -Плакали, цеплялись за ноги… Словно чувствовали, что не увидимся. Никогда.
Саливан мотнул головой.
-Занимайте места, дамы и господа. -голос дрогнул. -Как всегда, они в первом ряду.
На губах вершителей судеб: владельцев транснациональных корпораций, ФРС, благотворительных фондов -проступили улыбки. Победные, уверенные, словно вышли из лимузинов на вечеринку к какому-нибудь президентишке. Штатов или сателлитов -не важно: все они лишь говорящие головы. Кто-то, как дедушка Джо, непосредственно, а иные, как премьер Японии или канцлер ФРГ Шольц, голова головы.
К капитану подошла, поддерживаемая под руку молодым породистым самцом, женщина лет девяносто.
-Джон, почему у вас не организованы места?
Саливана передернуло от фамильярности.
-Для чего?
-Для осмотра.
Он выпрямился, ответил несколько надменно:
-Это вам не венская опера, мадам.
Женщина прищурилась, поджала губы.
-Не хамите, молодой человек. Вы здесь лишь благодаря герцогу фон Хляувицу.
Капитан стиснул челюсти, складки по бокам губ затвердели.
-Я здесь потому, что лучший в своем деле.
-Хм, -женщина вздернула подбородок, продефилировала к иллюминатору.
В кают-компании собралось человек двадцать. Все самые из самых, но сейчас… Саливан с долей презрения и жалости оглядел стариков. Сколько им осталось? Десять, двадцать? Пять лет? Ведь умрут неминуемо, однако, цепляются за свои никчемные в такой ситуации жизни. Гораздо нужнее специалисты по аквапонике, генетике, радиотехнике и просто по выживанию в экстремальных условиях. Даже молодые здоровые самцы и самки ценнее этих развалин. Что они могут? Рассказать, как спекулировать на рынке Форекс? Или проворачивать сделки с недвижимостью? Так ни того, ни другого не будет в ближайшие сотню лет. Если, конечно, выживем при посадке, сможем обустроиться и не сдохнем от какой-нибудь космической хвори.
Сейчас нас пронизывают мириады мириад частиц: гамма, бетта, альфа и вездесущие нейтрино всех мастей. И ни спрятаться от них, ни скрыться. Разве что за стенами из свинца метровой толщины. Но тогда корабль даже не оторвется от Земли. Конечно, можно было бы его строить на орбите. Но и туда свинец нужно как-то доставить. А с учетом секретности миссии и ограниченности по времени… В общем решили рискнуть. Тем более, что выбора не особо много.
На экране радара медленно движется зеленая точка. Хотя эта неторопливость мнимая. А если учесть масштабы… Сотни тысяч километров в секунду. Конечно, не триста, но и двести пятьдесят хватит с лихвой. Куда там банальной пуле. Хоть и из самой современной снайперской.
На дисплее в паре пальцев выше иллюминатора вспыхнул обратный отсчет: тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… Мимо пролетел бело-черный булыжник, унесся в сторону голубого шара с коричневыми проплешинами континентов. Седовласый джентльмен вскинул кустистые брови:
-И это убьет нашу планету? -он повернулся с улыбкой превосходства к собравшимся, сообщил приятным баритоном. -Господа, по-моему, мы зря потратили деньги.
-Выбросили на ветер, -пискляво согласился толсто-краснорожий мужик с поросячьими глазками.
-На космический ветер, -поправила чопорная дама в черном платье викторианской эпохи.
-Снобы, тупые, старые снобы, -сквозь зубы прошептал Саливан. -Вы даже не понимаете, что все кончено.
-Но-но, молодой человек, -одернул Саливана старик с белесыми глазами. -Где ваше воспитание?
Капитан дернулся.
-Простите?
Рядом старик в черных очках и с тростью из слоновой кости. Он прикоснулся к уху, сообщил с улыбкой:
-У слепых очень хороший слух.
Саливан сжал челюсти, отвернулся.
…-Шесть, пять, четыре.., -продолжает вещать механический голос.
Теперь даже самые прожженные скептики примолкли, напряженно всматриваются вслед пропавшему во тьме небесному подарку.
…-Два., -неумолимо сообщил таймер.
-Один, ноль…
Словно взорвался гриб-табак. Прямо по центру Северной Америки. Волна пошла в стороны, вздымаясь все выше и выше.
-Ох, ох!!! -раздалось со всех сторон.
В сердце словно вогнали ледяную иглу: неторопливо, словно в замедленной съемке, идеально ровный шар разделился на три куска. Тут же в воздух взлетели белые клубы: похоже, океан встретился с магмой. Эти куски начали двигаться в стороны, голубой ареол атмосферы искорежился, пошел клочьями, закрутились вокруг новообразований. Два тела направились к внешней орбите солнечной системы, а третий… К Солнцу. Сбоку подошла та самая чопорная бабка, спросила неожиданно робко:
-Кто-нибудь выжил?
Капитан посмотрел сверху вниз, как на умалишенную. Глаза старушки погасли. Она повесила голову, отошла в сторону. Ревнуло, в динамике раздался голос помощника. Словно у робота. Но чувствуется некоторое напряжение.
-Сэр, к кораблю приближается рой обломков.
-Скорость?
-Двести семьдесят километров.
-В час?
-В секунду, сэр.
Внутри похолодело. На него смотрят с ожиданием. Капитан стиснул зубы, рявкнул:
-Всем приготовиться! -он сел в кресло управления, пристегнулся.
-К чему? -спросил старик с хорошим слухом.
Саливан мрачно усмехнулся.
-К артобстрелу.
-И каким-же образом?
-Молитесь, -посоветовал он серьезно и надел гермошлем.
Корабль вздрогнул раз, другой. Взревел сигнал тревоги. Погас свет, загорелся красный аварийный.
-Пробоина в двадцать первом отсеке, в тридцать пятом. Поврежден двигатель.
Корабль затрясло беспрестанно. Механический голос затараторил о повреждениях. Со всех сторон крики. Пол ходит ходуном. Старики падают, хватаются друг за друга, за пульт. Треск, у кого-то сорвали платье, обнажая дряблую в пигментных пятнах кожу.
-Не за пульт, старые идиоты! Только не за пульт!!!
Тряхнуло особенно сильно. Тело стало легким, как пушинка. Саливана приподняло, оторвало от сидения. Если бы не ремень, улетел куда-нибудь к потолку. А вот сильным мира.. того повезло меньше. С криками, воплями и совсем не великосветской руганью они разлетались по рубке, как воздушные пузырьки. Толстяк прокувыркался мимо с воплем: «Капитан, ссу-у-укин ты сы-и-ин!!!»
Гупнуло-крик оборвался. Засвистело. В воздухе распылило розовую взвесь: у толстяка вместо лица дыра, куда пролезет кулак взрослого мужика. Красные шарики выфыркивают, разлетаются меж крикливых бурдюков.
Удар, скрежет -вместо циферблата с таймером отверстие размером с баскетбольный мяч. Вроде бы небольшое, но все двадцать властелинов мира проскользнули в нее, словно намыленные. Даже толстяк. Правда пару беконов стесало в обертке от Гульче, но затем засосало и их.
Через минуту свист прекратился, как и тряска. В кабине темно. Лишь свет Солнца побелил левую часть каюты, отдав остальное на съедение мгле. Мозг начал туманится. Странно, что кислород так быстро кончился. Или, как всегда, забыли зарядить? Хотя мы не русские…
 Перед внутренним взором проступили образы жены, детей, которых уже нет… Но вот за иллюминатором что-то мелькнуло. Саливан с трудом раздвинул набрякшие веки: мимо корабля проплыли тела. Кажется, детские. Как же они уцелели во взрыве, что сравним с тысячью термоядов? Но даже если и так, холод все равно превратит их в ледяные статуи.
И тут произошло то, что произойти не могло никогда: мальчишка, голенький, как ангел на картине Микеланджело, улыбнулся. Саливан вздохнул в последний раз и выпустил воздух. Тело дернулось и вытянулось. Застывший взор провожает трех розовых младенцев. Кувыркаясь и размахивая ручонками, те летят к границе Солнечной системы.