Грузинская мафия в СССР

Считается, что половина «воров в законе»  в СССР, да и в России тоже — грузины. Не буду настаивать на этом утверждении, не знаю официальной статистики, до её, видимо, никогда и не существовало. Ведь не сообщалось же в МВД или КГБ, что на какой-то воровской сходке короновали на «вора закона» такого-то  и такого. Как житель Хабаровского края, я знал двух «воров в законе» в нашем регионе — Джема и Пуделя. Причем Джема считали главой знаменитого «общака», и с этим человеком я был знаком. Вернее, наше знакомство было шапочным, друг другу руки мы не пожимали. Это случилось в начале 90-х прошлого века, когда я был куратором по здравоохранению города Комсомольска-на-Амуре, а мой однокурсник Юра Соколов — личным врачом Джема.

О предприимчивости грузин я узнал в середине 60-х годов, когда стал учиться в Хабаровском медицинском институте. До этого был знаком с детьми грузин, которые работали на нашем золотодобывающем прииске на севере Хабаровского края.  Обычные пацаны, как и их родители-труженики.  Но они уже давно покинули свою Грузию, женились на русских женщинах, особой мужской привлекательностью не отличались, но дети у них получались красивыми, это признавали все.
А вот в институте познакомился с грузинами, которые поступили в Хабаровский медицинский институт. Как поступили, за взятки или по уровню знаний, не берусь судить. С одним из них, Бичико Цалугелашвили, мы 2 года жили в одной комнате и были близки, так как оба увлекались спортом. Только он футболом и вольной борьбой, а я волейболом и легкой атлетикой. Я кое-что узнал о жизни в Грузии, её истории, и народностях, населявших эту республику Советского Союза. 

В отличии от других грузин, которые начинали учиться у нас, но вскоре переводились в Тбилисский мединститут, Бичико закончил наш. На мой вопрос, почему он не последовал за своими земляками, сказал, что в Грузии, когда он вернется после окончания института в Хабаровске, все его пациенты будут знать, что он получил свой диплом за знания, а не по блату, как окончившие Тбилисский мед, и к нему будет больше доверия. Он был старше меня на 2 года, отслужил в армии на Дальнем Востоке, в армии же вступил в ряды КПСС.

Нужно сказать, что учился Цалугелашвили очень упорно. Он хотел стать хирургом и поэтому еще с третьего курса ходил дежурить в больницы. Тогда мы там числились санитарами, а он уговаривал врачей разрешить ему помогать в время операции, быть третьим оператором, держать крючки-ранорасширители.  И ему разрешали это делать. 

Как известно, еще в 60-е годы в Закавказье была немало богатых людей. В те годы еще не построили АВТОВАЗ и «Жигулей» не выпускали. Поэтому по стране бегали в основном «Москвичи» и «Волги». Но богатые грузины считали ниже своего достоинства ездить на «Москвичах», и всеми правдами и неправдами хотели купить «Волги».  И Бичико им в этом помогал.  Он высматривал на дорогах Хабаровска «Волги» с частными номерами, знакомился с владельцами и уговаривал их продать машину с большой маржой. Когда владелец соглашался, Бичико давал телеграмму в Грузию, и покупатель с толстой пачкой денег приезжал в Хабаровск.  Для нас, кто жил с Бичико в одной комнате, наступали хорошие времена. Покупатель-грузин большую часть дня толкался в нашей комнате, покупал продукты на рынке, бывало, даже сам готовил, и мы объедались за его счет. Видимо, что-то более существенное, чем жаренная картошка с мясом, перепадало из этой купили-продаже и Бичико.

Но Бичико не только на этом старался заработать. Он был мужик красивый, знакомился с продавщицами, по блату, но обычно за интим, покупал большие партии модных и дефицитных товаров, чаще всего нейлоновых рубашек, и отправлял их на продажу в Грузию, а ему присылали посылки с товарами, которые были в большом дефиците в Хабаровске и реализовывал через знакомых продавшиц.

После окончания института ему не очень повезло, но это к моему рассказу не относится. Бичико уехал в свою Грузию, и кое-какие сведения о нем мне поступали. Он действительно стал хирургом, потом онкологом, защитил кандидатскую диссертацию, и, видимо, до сих пор работает по специальности.

Но как же зарабатывали свои тысячи, а потом и миллионы рублей, в Грузии? Вот об этом я и хочу рассказать своим читателям. Доступную информацию по этому вопросу я нашел в интернете.

После окончания института Отари Лазишвили попал на чулочную фабрику, и молодой человек ни дня не жил скучной жизнью советского инженера. На предприятии завезли трофейное оборудование, но советскую капроновую нить заграничные станки жевали и выплёвывали. Росла гора отходов и Отари быстро сообразил, как заработать на этом мусоре деньги.

Все советские люди помнят эти нелепые хозяйственные сумки с большими дырками, их называли “авоськами”. Один филолог предположил, что название это пошло от выражения: “Авось что-нибудь выкинут в магазине”. Отари решил наладить выпуск авосек из отходов, которые раньше выбрасывали. Они были капроновыми и стоили в два раза дороже обычных, сделанных из хлопчатобумажной нити. Поэтому пользовались бешеным спросом.

Поле деятельности для таких людей в Советском Союзе была многомиллионная армия абсолютно несчастных потребителей. Все потребности человека планировались и нормировались, и поэтому вечно чего-то да не хватало.

Сколько и чего выпускать, решала огромная организация Госплан. Которая, понятное дело, все время ошибалась, каких-то товаров было много и их никто не брал, каких-то не было вообще. Бедные женщины не могли купить туфли- лодочки и детские колготки, а мужчины страдали без носков, почему-то произвести их в должном количестве Госплан указаний нет давал.

Одна из самых известных историй, это как раз сатиновые семейные трусы, на которых по ГОСТу положен карман на правые части ягодицы. Дело в том что сатиновые трусы до середины 50-х годов были не нижним бельем, а вполне себе верхней одеждой. В них маршировали на парадах, ходили во двор поболтать с соседями и само собой на пляж. Поэтому ГОСТ закрепил модель с карманом, нужно же человеку куда-то положить деньги или носовой платок.

После смерти Сталина купаться уже стали в плавках, сатиновые трусы превратились в исподнее, но ГОСТ остался. На маленькой бельевой фабрике в Белгородской области сатиновые трусы строчили 30 лет по одной и той же технологии, думая только о выполнении плана.

Николай Козлов был человеком, которого распирали идеи, и в основном они касались личного обогащения. Человек он был рисковый, жадный и с толстой предпринимательской жилкой. Был всплеск дел 50-х годов, так называемых теневых миллионеров, то есть людей которые уже в условиях сложившейся социальной системы социалистического труда смогли так наладить производство, чтобы выполнять и планы, которые спускало государство сверху и соответственно опережать эти планы, но уже с государством не делиться.

Козлов очень быстро сообразил, что карман на трусах совершенно лишний, зачем он, если человек наденет на трусы и штаны. Он велел выпускать трусы без кармана и на каждом изделии экономил 15 квадратных сантиметров тканей. А поскольку трусов выпускали десятки тысяч, сэкономленной ткани получалось много. И Козлов строчил из неё продукцию, которую сбывал налево, закапывая в своём огороде сотни тысяч рублей.

В советское время самую большую зарплату получал председатель президиума академии наук СССР, даже не генеральный секретарь. Это было около 1200 рублей, и когда у человека, допустим, без высшего образования, руководителя какой-то артели находили миллионы рублей, это конечно поражало воображением.

Милиция знала о существовании людей, живущих на нетрудовые доходы и вела на них охоту. На крючке органов были все заведующие магазинами, складами и столовыми. Традиционно считалось, что миллионы куют на этих должностях. Но мало кто замечал, что буквально под носом огромные деньжища делаются на сущей ерунде, мелком ширпотребе, который имел феерический успех, и таких как Отарий, было немало.
В 50-е годы все советские женщины умели держать в руках иголку, им все время приходилось что-то перешивать и штопать. После войны как никогда хотелось нарядных платьев, мужиков было мало, все наперечёт. Хочешь поймать ухажёра и выйти замуж  - шей наряды сама, на магазины надежды никакой. Нехватка мужчин в обществе всегда вызывает сокращение длины юбки, более яркие цвета в одежде, потому что женщины начинают всячески украшать себя.

У счастливец, что побогаче, были собственные портнихи. Их платья были невероятно женственными с вышивкой, рюшами и узорами. Но женщины по проще строчили на машинке сами, и всем была нужна обычная бельевая резинка. Советские труженицы сами шили нижнее бельё и вставляли её в трусы, а также использовали при домашнем производстве юбок и платьев. А где её взять? Такой простой вещи в советских галантереях было не сыскать. Фабрики эту мелочь не выпускали.

Делать резинку государство поручило артелям в начале 50-х. Таких маленьких предприятий было немало и они худо-бедно помогали выживать несчастным потребителям в эпоху тотального дефицита. Артели и цеха изготовляли до 40 процентов трикотажных изделий. И начальник одной из артелей под названием «УниверсалПром» Аркадий Абрамович и его сестра Анна Шнейдерман, которая трудилась здесь мастером цеха, придумали гениальный способ заколачивать огромные деньги.

Граждане они были для тех времён передовые, мыслили в капиталистическом стиле. Абрамович и Шнейдерман смекнули, что резиновые жилки можно растягивать или просто вставлять в ленту гораздо реже - экономия выходила страшная. Умудрялись оптимизировать производство таким образом, что вместо четырех жил резинки они использовали 2 или 3. А несчастные граждане потом удивлялись, чего это трусы, кальсоны, юбки и прочие изделия с резинкой, так быстро выходят из строя. Резинка растягивается быстро, теряет форму, изделие норовит упасть. А это были проделки Абрамовича и Шнейдерман, которые становились всё богаче и богаче. Каждый месяц их артель выпускала 100 тысяч метров неучтенный бельевой резинки и брат с сестрой прикарманивали фантастическую сумму 70.000 рублей.

Об этом, конечно, донесли Хрущеву. И Никита Сергеевич как человек гневливый и недальновидный, решил покончить с артелями  и из-за нескольких воров он прихлопнул в принципе полезное дело. Назвал артельщиков капиталистами-частниками и сказал, что в светлом коммунизме который вот-вот наступит, таким не место, артели были запрещены. И тем самым с одной стороны усугубил дефицит, а с другой стороны появилась масса людей, которые теперь не могли создавать это в формате промысловой кооперации и пошли в организацию цехового подпольного бизнеса. У меня об этой «реформе» артелей есть отдельный материал. Именно Хрущев породил дефицит в стране, и на продовольственном рынке, и в промышленном.

Авоськи,  который делал “сумчатый волк” Отарий Лазершвили, приносили баснословный доход, и он стал расширять свой синдикат подпольных предприятий. Он тонко чувствовал даже маленький ветерок на потребительском рынке. Понимал, что нужно именно сейчас, что хорошо для Кавказа, а что для Москвы, а что для Дальнего Востока. При этом он ещё отлично руководил официальной фабрикой и наверху им были очень довольны.

Грузия была одна из лидеров Советского Союза по уровню коррупции. Первый секретарь ЦК Компартии Грузинской СССР Мжеванадзе был очень хитрым политиком, который имел огромный вес не только в своей республике, но и в Кремле.
Площадь Грузии была всего 70.000 м;, а весь Советский Союз занимал одну шестую суши, но именно этот маленький кусок Кавказской земли стал эпицентром теневой экономики всей страны. Почти в каждой семье кипела деятельность в обход государства. Кто-то отправлял на продажу фрукты и цветы, но самыми богатыми были те, кто делал разные ширпотреб - дефицитную одежду и обувь.

В потребкооперации здесь трудилась половина граждан республики, они стали производить золотые изделия, они стали производить платину, они стали жемчуга производить, они стали заниматься переработкой мехов, то есть они стали заниматься максимально сложными видами хозяйственной деятельности.

Американский экономист Грегори Гроссман изучил теневую экономику Советского Союза и обнаружил интересную закономерность, чем теплее был регион, тем больше в нём было разных подпольных бизнесов. В своём фундаментальном труде “Вторая экономика в СССР”, он назвал Кавказ регионом зарождающегося капитализма.

Эдуард Шеварнадзе был тогда министром внутренних дел и очень хотел возглавить Республику, а потом перебраться в Москву.
Шаг за шагом он подпирался к миллионерам с теневыми доходами, собирал на них досье и по одному выдавливал из Грузии. Из-за прессинга Шеварнадзе из республики вынужден был уехать Константин Чхеидзе, еще один король ширпотреба, кующий огромные деньги на производстве полиэтиленовых пакетов.

Он свил гнездо в Ярославле и сразу организовал такой же цех, что имел на родине. Полиэтиленовый пакет был ещё одним символом потребительского счастья. Очень модной вещью, лучшим украшением человека, сегодня это кажется смешным и диким. Но тогда за него готовы были платить большие деньги. Эти пакеты быстро рвались, было видно, что сделаны они на коленке, но все равно поражали воображение наших граждан, особенно если на них были звезды нашей или заграничные эстрады или иностранные надписи.

Женщины считали, что пакет подходит даже к вечернему платью, с полиэтиленовыми мешками ходили на работу и в гости, пакет берегли как зеницу ока. Так что бизнес Константина Чхеидзе был очень нужен, товар он делал популярный. После того как в Грузии за теневиками начал охоту Шеварднадзе, они стали расползаться по всей стране. И организовать производство им было несложно, повсюду вороватые чиновники были очень рады гостям солнечного Кавказа, которые предлагали бесподобные условия для крепкой дружбы.

Советские люди испытывали страшный пиетет перед всем заграничным. И во времена «железного занавеса» походили на папуасов, которые готовы были отдать любое богатство за импортную шариковую ручку или футболку с надписью на английском. И конечно, этот потребительский запрос тут же уловили подпольщики. Пока какая-нибудь “Большевичка” строчила тысячи серых однотипных изделий, цеховики выпускали футболки с портретами звезд, иностранными надписями и прочими знаками несоветской жизни. А также сумки под джинсу, обычные холщовые, почти мешки, но методом шелкографии на них наносили модные картинки и их отрывали с руками.

Один из самых крупных цехов, где строчили модные сумки под джинсу, располагался в самом центре Москвы на Солянке. Рабочие в нём получали по полтысячи в месяц, как профессора или народные артисты. Производство процветало. 2 года никто его не трогал, как говорится, всё схвачено, за всё уплачено. Директором фабрики этот период времени была Гудкова Алла Алексеевна тридцать третьего года рождения, депутат  совета Ждановского района. Хозяйкой криминального бизнеса была видная партийная шишка, которой завидовали все подруги, зарабатывала огромные деньги и ничего не боялась, кто же её тронет?

Но Гудкова всё таки попала в руки милиции, которая раскрутили все схемы королевы ширпотреба. И сотрудники правоохранительных органов разносили по всей Москве легенду, как на каких то сумках можно заработать килограммы золота, миллион рублей и двести тысяч долларов. Обыск у сына Гудковой поразил воображение даже видавших виды оперативников. Нашли три трехлитровых банки, полностью набитых. В них было 69 орденов Ленина, в каждом ордене Ленина примерно значит около 25 грамм золота содержалось раньше.

А грузинским теневикам казалось, что возмездия никогда не будет. Они сплели очень хитрую систему взяток, начиная от райкома у себя на родине, до высоких чиновников в Москве. Деньги в столицу СССР возили, как правило воровские авторитеты, которые были важной частью грандиозной криминальной системы. И вот эта связь -цеховики - бандиты - партийные органы, очень сильно задели самого личного Андропава. Он вышел к Брежневу напрямую и согласовал с Брежневым снятие с должности главы Грузии Мжеванадзе.

Вместно Мжванадзе на трон в Грузии уселся Эдуард Шеварднадзе, человек, который и сплёл всю эту хитрую интригу, представив в Москве Грузию как гнездо ужасающей коррупции. Первое время главный цеховик в Тбилиси Отари Лазешвили бодрился и продолжал кутежи в Тбилисских ресторанах.

Цеховиков позвали в ЦК и предупредили, что времена меняются, что сейчас вот будет такая компания и надо вести себя адекватно. Но Отарий, несмотря на грандиозный нюх, на этот раз опасность не учуял и продолжил жить и ковать миллионы с былым размахом. Несмотря на то, что в 1961 году вышел указ Президиума Верховного Совета СССР об усилении борьбы с опасными преступлениями. И то ,что делал “сумчатый волк”, именно таким преступлением и считалось.

И за хищения социалистической общественной собственности в особо крупных размерах этот указ предусматривал смертную казнь - расстрел. Спокойно себя чувствовал и Константин Чхеидзе, которые уехал из Грузии в Ярославль и считал, что пребывает теперь в полной безопасности, местные чиновники куплены, живы да радуйся.

Мужчина он был колоритным, в маленьком Ярославле его знали все. Чхеидзе производил в подполье модные целлофановые пакеты, и его люди толкали их по всему Советскому Союзу. Это был нереальный коммерческий успех. Чхеидзе все время шнырял по стране, добывал дефицитное сырье, искал новые каналы сбыта. А всем хозяйством заправляла его дама сердца Галина Печникова, которая была в восторге от щедрого Константина.

Но несмотря на, то что Галина благодаря связи с Константином Чхеидзе зарабатывала огромные деньги, жила она очень скромно. Пьющий муж, убогая квартирка, обычная советская безнадёга, своё богатство она тщательно скрывала, как и другие благоразумные теневики советской эпохи. Обычный советский гражданин, покупая предметы роскоши, разу же попадал в поле зрения правоохранителей, и доносы в советское время были очень сильно развиты, считалось делом чести и совести.

Умные люди советской иерархии прекрасно понимали, что несмотря на кажущеюся враждебность, теневая экономика и деятельность цеховиков подставляют плечо под плановую экономику. И поэтому советская милиция, конечно, охотилась за цеховиками, но как-то вяло. И можно было долго ковать миллионы на пластиковых пакетах, футболках и прочей ерунде. Нелегальное производство были в каждом крупном городе, а маленькая Тула прославилась на всю страну замечательными перчатками. Выпуск которых здесь развернули еще двое колоритных граждан из Грузии. Прекрасные перчатки шили в местном Доме Быта. Для отвода глаз день и ночь бухгалтер строчил фальшивую отчетность, якобы это туляки заказали себе сотни тысяч перчаток.

Милиция приходила в Дом быта не раз, но у хозяев подпольного бизнеса был в покровителях надёжный осведомитель и люди в погонах заставали обычно совершенно пустой цех, в котором ничего не происходит. Хозяином и идейным вдохновителем производства был Александр Аваков, который начал свой путь к миллиону с производства стелек. И первый срок 5 лет в лагере общего режима он получил за это. Хотя он просто закрывал ту дыру, которая не могло закрыть государство, производя стельки элементарные какие-то вещи. Когда Аваков освободился и стал королём перчаток, то он первым делом подмазал крупную шишку из Тульского ОБХСС. Бизнес процветал, но однажды кончился. Городским властям очень нужно было отчитаться об успехах в борьбе с расхитителями государственной собственности и курицу, несущую золотые яйца всё-таки решено было забить. Авакову дали 7 лет.

Нагрянула милиция и к Галине Печниковой которая была правой рукой грузинского теневика Константина Чхеидзе. Её супруг, обычный забулдыга, испытал состояние шока - в картине над столом, за которым он ел всякую дрянь,  нашли огромную сумму. Оказывается его жена была сказочно богатой, а ему на пропой ничего не давала. Сам Чхеидзе решил бежать, план отхода был давно проработан, он собирался двинуть на север. Милицию он боялся как огня.

Всем этим деятелям угрожала смертная казнь. На допросах Чхеидзе сдал абсолютно всех и партнеров по бизнесу и крышу в милиции и горисполкоме и любимую женщину, что понять, конечно, можно. Люди пытались уйти от расстрела. Обыск в квартире Чхеидзе проходил несколько часов и соседка которую призвали в понятые, чуть не упала в обморок, когда увидела богатство грузинского бизнесмена. Часть своего состояния Чхеидзе предложил лейтенанту Давыдову, который жил в коммуналке и был обычным бедным милиционером, но Давыдов от фантастической взятки отказался.

А потом рядом с домом, где жила любовница Чхеидзе, нашли ещё один тайник, в ржавой трубе было спрятано 10 тысяч рублей, и снова понятые ели устояли на ногах, таких денег они никогда не видели. Выяснилось, что сеть по производству и сбыту пакетов охватила весь Советский Союз. Целлофановое дело заняло 70 томов и в итоге расследование привело в Министерство торговли СССР, чьи работники охотно брали взятки. Было установлено что около 300 тысяч рублей было передано наверх.

Отарий Лазешвили, который сделал состояние на авоськах и нейлоновых рубашках, когда запахло жареным, решил поехать в Москву. Он был знаком с генеральным прокурором Советского Союза. И положив в коробку 10 миллионов рублей, отправился в столицу, чтобы дать самую крупную в своей жизни взятку. Но взятку он дать не успел, его арестовали прямо в приёмной прокурора, хотя “сумчатый волк” угрожал милиции высокими связями, но было ясно, что  в жизни грузинского миллионера настала чёрная полоса. Его должны были поставить к стенке, но чудесным образом он получил 15 лет. В тюрьме Лазешвили сломался, известно, что из пятнадцати лет тюремного заключения, последние 5 лет он провёл в психиатрической больнице.

Независимость в советское время могла стоить очень дорого и цеховиками становились люди не только предприимчивые, но ещё и, как сказали бы сегодня,  безбашенные,  ведь риск был огромным. Рафик Попян придумал зарабатывать деньги на производстве сетки рабицы. Её производство он развернул в колхозах, привлёк для работы студентов, дела пошли в гору быстро. Наша промышленность не могла конкурировать с Попяном, он работал лучше.

Рафик Попян был молодым человеком казалось, вся жизнь впереди, но однажды к нему пришла милиция и было понятно, что дело состряпают быстро, суд не пожалеет. Хищение государственной социалистической собственности в советское время особо крупном размере каралось расстрелом или 15 годами лишения свободы.

В тюрьму он попал на 10 лет, имущество конфисковали. Казалось жизнь молодого мужчины разрушена навсегда, и таких по всей стране были сотни предприимчивых граждан, которые погорели на производстве примитивного ширпотреба. И самым обидным было то, что пока он сидел, началась “перестройка” и в стране разрешили кооперативы. Застрочили машинки уже в легальных цехах,  стали открываться частные рестораны, всё что было нельзя, теперь было можно.

Люди выходили на свободу в 95-96 году за такие преступления, когда уже все этим занимались, это считалось абсолютно легально. Многие короли ширпотреба работать в новой России не смогли. Это были уже совсем другие правила игры, по сравнению с которыми их деятельность при Советской власти просто утренник в детском садике. Цеховики оказались не способны существовать в условиях дикого капитализма.

Вот так, со времен «реформ» Хрущева, который запретил артели, на долю которые во времена Сталина выпадало до четверти товаров, до которых у крупной государственной промышленности руки не доходили, появилась дефицит. А его денежная «реформа», когда появилась возможности обналичивать безналичные деньги, особенно в торговле, дала возможность появиться первым рублевым миллионерам в Советском Союзе, а продажность правоохранительных органов возросла в разы. Как говорили, рука руку моет. Так и разрушался Советский Союз сам, изнутри, с помощью продавшейся партийного и государственного аппарата, особенно в Закавказье, Прибалтике, Средней Азии и Украине. И об этом надо помнить, уважаемые читатели.