Это, любимая Бэйли, Гамсун

     Последней из спортивных животных, кого я вяло, как скорбная струйка вонючей мочи какого дожившего до наших дней мудака - блокадника, до сих пор неимоверно гордящегося выстоявшей в бестолковой бойне страной, будто лично ему вовсе не по хер : кто конкретно будет его пытать и убивать - гестапо или энкаведешники в сапогах, пытался приобщить к бриллиантам мировой культуры,  была татуированная лошадь Пришакариу, мудро сдвоившая сразу пару персонажей вирта, такую же толстую Костюк и партачную феминистку Кроу, теперь опять раздвоившихся. Не получилась симбиотия Джеронимо, не из - за отсутствия у меня талантов рисовальщика, в конце концов можно же и зайца обучить спичками орудовать и собаке Тетке ее обосранный хвост отрубить тяпкой, не вышло, уверен, по причине сложной жизни в развитии самих спортивных. Они же с детства противоестественно уродуются компрачикосами, только не лыбятся, а скачут и дрочатся мускульной тягой, являя на выходе великолепный образчик полнейшего и окончательного оскотинивания, то есть, выражаясь научно, продукт эволюции вобратку. Был кроманьонцем в шикарной волчьей шкуре торговца крэком Виктора Роста, стал неандертальцем, перепутавшим ротастую еврейку Гершон с русской потаскухой Жиной Герсон, да проклята будет. Кстати, да. Писал уже о таком. Ведь несмотрибельны эти твари в современном порно, абсолютно и принципиально несмотрибельны, это нужно себя возненавидеть, чтобы дрочить на такую погань, проще хер свой отрезать и бросить собакам, нате, жрите.
     - Чем там занята твоя собака, о, могучий советский робот ? - с достодолжными ужимками вопросил Ури, подступая сурово и решительно к кудрявому окончательному мудаку и пидарасу из эпохи превалирования чугуном и валенками, небрежно показывая любой рукой на что - то пожирающего пса Электроника.
     - Как и все псы, - унисонно ответили двое из ларца одинаковы с лица, почетно отвешивая реверанс заграничному вредителю и диверсанту, приладившему для конспирации усы жида ( даже странно ) Гиркина не к шлемаку байкера, а к туарегской ботве на башке милого дружка всякого патриота диванизмов Эль Мюрида, благополучно, как спортсменки, издохшего из атавистической памяти коалы, порешившего определить каждому - право, кто желает жрать кал, нехай кушает, - Ури, этот шнауцер х...ев хавает собственное говно.
     Ури зашатался, белея. Хорошо, конечно, что на самом - то деле это был никакой не Ури, а совковый, гнусный актер Караченцов, коему предстояло судьбой долбануться башкой о твердое вещество материализма, иначе, подозреваю, кино могло бы пойти в иную сторону, нарушая сценарий и рождая у неприхотливых зрителей маленькую надежду на обретение российским населением хотя бы крохи ума и таланта. Но, к счастью, ничего такого не случилось, все осталось по - прежнему, потому России - быть. Всегда копошиться в заледеневшем говне, не умея конкурировать ни с кем и ни в чем, короче, велика и обильна. И х...й на нее, как говорится, замечать эдакую мерзоту - себя не уважать. Я давно лично определился, выбрав внутреннюю эмиграцию в Австралию : не видеть, не слышать, не знать, а те пусть хоть воюют, вино пьют, отмечая кем - то назначенный юбилей х...й знает чего и кому, хоть на рыбалку гоняют, имеют право Шарикова, как имею уже я как автор перечитывать Буковски или смотреть  " Таксиста " с молодым и резким в чоткость Бобби де Ниро.
     - В общем, - смеялся в очки Мартина Скорсезе его неунывающий приятель еврейский продюсер Харви Вайншток, вдумчиво заряжая на клыка как раз откинувшемуся с федеральной тюрьмы в Даннеморе Оу Джею Симпсону, - восторжествовал здравый смысл.
    Кто бы сомневался. Таким образом сайт с титьками  " Целебджихад ком ", несмотря на прискорбную привычку постить фотки незнакомых мне и оказывающих целебрити уродиц, заменил в закладках  " Твиттер " Андреи Пришакариу. И х...й на нее, как говорится. Таких лошадей в мире наживы и чистогана - жопой жуй, я же предпочитаю некоторые ролики гарной дивчины Хоткинкиджо, снятые в те благословенные времена, когда двуногая падаль еще не перешла окончательно на блевотину вэбок, сэлфи и прочей х...ты, вызывающей нестерпимое желание найти дожившего до наших дней блокадника и размозжить ему башку стулом.