Гога не гогочет. Часть 1

Жизнь на ферме «Молочная Долина» текла своим чередом. Тихон Митрофанович почти каждый день снимал познавательные сюжеты для ютьюб канала, хозяйка пекла наивкуснейшие пироги и уже подумывала о том, чтобы и себе завести кулинарный блог, а живность, включая Борьку и Захарку, получала ежедневный паёк, кормилась, доилась, неслась и всячески радовалась, что хозяева им достались такие добрые и заботливые – лучше на всем белом свете не сыщешь.

Борька и Захарка всегда держались вместе, им было так весело и уютно вдвоем, что никого третьего в свою компанию они брать не хотели. И так продолжалось до того самого дня, в который на ферме произошел ужасный, нелепый, трагический случай, заставивший всех обитателей фермы проникнуться бесконечным уважением к Борьке, а самого Борьку почувствовать себя полезным и нужным. Дело было так…

Ясным летним днем Борька и Захарка решили прогуляться на лужок, где обычно паслись гуси. Тропинка, ведущая туда, была самая незначительная, едва заметная среди высокой травы и полевых цветов, распускавшихся уже в мае и украшавших окрестности своими яркими головками до самой осени. Важной походкой, переваливаясь с боку на бок и гордо поглядывая по сторонам, фермерские гуси вышагивали вдоль узенькой дорожки, а поросенок и кролик следовали за ними – Борька легкой трусцой, а Захарка мелкими прыжками. Надо было соблюдать скоростной режим – маневра для обгона почти не было, да и гуси шли так степенно, словно были главными участниками дорожного движения. С такими важными птицами надо держать ухо востро – того гляди ущипнут, если ты к ним без должного уважения. Даже гусенок Гога, шагавший вслед за мамой и папой, имел вид самый благородный, самый что ни на есть царственный.

Вдруг откуда ни возьмись с треском и жужжанием на тропинку вылетел красный велосипед. На нем восседал соседский мальчишка лет восьми, весьма упитанный, весь в конопушках с ног до головы. Да-да, голые ноги крутили педали на самой высокой скорости, велосипед тарахтел и несся прямо на птичью стаю, подпрыгивая на мелких камушках, свернуть было некуда. Напуганные гуси растопырили крылья, поспешно разбежались в стороны и враз зашипели, вытянув шеи по направлению к велосипедисту. Босые ноги, боясь гусиных щипков, слетели с педалей, согнулись в коленках и задрались кверху; велосипед несся стрелой, грозя опрокинуться в любой момент. Гуси истошно орали, Захарка зажмурился и приготовился быть раздавленным. Видя такое светопреставление, гусенок Гога отважно кинулся к надвигающейся опасности, вытянул шею посильнее и… велосипед с подскоком прокатился по ней. Сначала передним колесом, а потом и задним…

 Все замерли. Оглушенный Гога даже не понял, что с ним произошло. Он попытался гоготнуть со страху, но у него ничего не получилось!

Велосипед быстро скрылся за поворотом, а гуси, Борька и Захарка так и стояли, онемев от ужаса. Первой пришла в себя мама-гусыня:

- Го-го-го-о-гочка!!!!! Что же тепегь де-га-га-гать?!!
- Х-х-х-х! Х-х-х-х! – просипел Гога в ответ.
- Сы-ыг! Мой сы-ыг! – воскликнул папа-гусь, подбежав к гусенку и сокрушенно качая головой.
- Х-х-х-х! Х-х-х-х! – давился Гога.
А потом и все остальные гуси загоготали, завозмущались, запереживали:
- Га-а-а-аг?! Гаг он мо-о-ог? Он даже не оста-а-ановигся!???

Борька и Захарка стояли потрясенные. А потом все обитатели фермы, обступив тесной кучкой Гогу, его родителей и печально свесив головы, поспешили домой. Все были страшно озабочены происшествием. Гуси прямиком отправились в свой сарай, а Борька и Захарка зашагали по направлению к морковной грядке размышлять, чем же помочь бедному Гоге. Под морковку, как известно, думается лучше.
- Может, перевязать ему шею? – спросил Захарка.
- Давай! А чем? – с надеждой в голосе подхватил идею Борька.
- Нечем… А может намазать ему шею зеленкой?
- Да ну-у-у, не поможет. Зеленка будет снаружи, а гоготать он не может изнутри. Неправильно это. Давай мы его лучше напоим теплым молоком! -  придумал Борька и сразу же помчался в коровник.

Глафира Петровна, как всегда неторопливо пожевывая, выслушала Борьку и сказала так:
- Молока я вам, конечно, дам. Только КАК?

Да, действительно, молоко, плескавшееся в роскошном розовом вымени Глафиры Петровны, раскачивавшемся прямо перед Борькиным пятачком, хоть и было очень близко, но оказалось недосягаемым.

- Надо все рассказать хозяину, иначе Гога пропадет! Пусть он подоит Глафиру Петровну, а хозяйка напоит Гогу молоком! Бежим! Нет, стоим! Как мы ему все расскажем? Мы же только по-нашему, по-звериному умеем, он не поймет! Надо отвести к нему самого Гогу! – разразился потоком мыслей Борька. Недолго думая, он бросился в сарай за Гогой, а Захарка пулей поскакал к хозяйскому дому.

В сарае Борьку ожидала совсем нерадостная картина. Гуси, словно рождественский венок, уселись вокруг больного Гоги и его родителей и сочувственно погогатывали время от времени. Самому Гоге было очень плохо. Его шея распухла и выглядела так, словно Гога проглотил целое яблоко, а оно застряло прямо в том месте, где по его шейке проехались колеса велосипеда. Борька чуть не расплакался, увидев такие страдания, но потом взял себя в руки и объявил, что у него есть план по спасению, поэтому все срочно должны подойти к крыльцу хозяйского дома. Гуси не заставили себя долго уговаривать, разом поднялись с мест и, громко гогоча, торопливо пошагали к крыльцу, в которое уже яростно тарабанил задними лапами Захарка.

Услышав несусветный шум, из дома вышел Тихон Митрофанович.
- Это что за делегация ко мне пожаловала, а? Да еще и с барабаном! – бодрым голосом вопросил он, а потом, оглядев «делегацию» и заметив несчастного Гогу, как заойкал, как забегал по крыльцу – еще бы, Гогина опухшая шея кого угодно могла напугать, а уж тем более Тихона Митрофановича, который души не чаял в своих подопечных.

Вслед за Тихоном Митрофановичем на крыльце появилась хозяйка:
- Ужас! У него отек Квинки, наверное! – запричитала она и так же бестолково начала метаться по крыльцу.

Борька, видя такую беготню, а в сущности – оголтелое, преступное бездействие, не сулившее никакой помощи со стороны хозяев, протяжно взвизгнул и опрометью бросился в коровник, там копытом выбил засов в стойле Глафиры Петровны и вывел её, красавицу, на двор. Глафира Петровна мигом сориентировалась и плавно, словно каравелла (или кОрОвелла?), подошла, нет, подплыла к крыльцу. Спасительное вымя покачивалось в такт ее походке.

- Сейчас, сейчас! – торопливо сбегая по ступенькам и хватая стоявшее рядом с ними голубенькое ведерко, хозяйка уже знала, как оказать первую помощь Гоге. – Сейчас, миленький мой, попьешь парного молочка, оно и полегчает…

Дзыыынннн! Дзыыынннн! – тугие белые струйки ударили по дну ведра и Борька вздохнул с облегчением. Вот-вот молоко окажется внутри Гоги, а значит, он пойдет на поправку. Но тут нашему замечательному поросенку пришла в голову еще одна гениальная мысль, и, никому не говоря ни слова, он сорвался с места и помчался в сторону леса…
 
Продолжение следует