Результаты распутства

          Хоть снегу и не уменьшилось, но зима отступала, давая об этом знать спаданием заморозков и удлинением светлеющего дня. Таяла бесконечность синих ночей. Со стороны моря раздавался жуткий треск ломающегося льда. Море готовилось освободиться от ледяного плена.
          В конце апреля на завод ждали ревизию, и к месту швартовки парохода расчищали от торосов тропу для подъезда «Буранов». Виталик срочно «замазывал дыры». У него оказалось в допустимой норме только растительное масло. В остальном была большая недостача с томатом и большие остатки муки, сахара, соли и лука. И за то, и за другое можно было хорошо «получить по башке». Если остатки Виталик и Колька надёжно припрятали на складах для непредвиденных будущих затруднений, добрую треть тайно утащив себе по домам, то с недостачей томата было сложнее. Здесь Виталик понял, что по учёту выдачи томата надо было заводить отдельную тетрадь и под роспись сменщикам в обжарочном цеху сдавать и принимать его остатки в тех же банках, как он и делал с растительным маслом. Бесконтрольные остатки томата как раз и прибирали к рукам несуны, из-за чего и вылезла недостача в пятнадцать банок. В связи со сложившейся проблемой Колька подучил Виталика покрывать такие огрехи на свой страх и риск и на удачу «авось пронесёт!»
- Я лично ещё никогда не прокалывался на этом, – один на один в полголоса убедительно заверил он и вздохнул: - Больше ты никак не покроешь недостачу. А так, банка жестяная, в ней ничего не видно. Ревизоры всегда брезгливые. Им лишь бы галочку поставить, когда банка порченая налицо. А там ящик рыбы всучим, они и рады! Думаешь, они сюда склады перерывать прутся? За рыбой и едут. Так что, прорвёмся! Сделаем так, что, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы.
- Значит, не заметят, говоришь? – прикидывал Виталик, почёсывая авторучкой лоб под колпаком.
- Будь спок! Проверено на себе! – тыкал себя Колька в грудь и пояснял самое главное: - Через пару дней в набитых грязью банках томат покроется зеленью – и факт списания обеспечен! Гнилые банки мы должны предъявить на списание, вот и весь фокус-покус!
- Точно! Комар носа не подточит! – поразился Виталик ухищрению.
          Дома он объяснил ситуацию жене, подытожив свою работу в некотором унынии:
- Вот такие дела, Томочка. Короче, будет у меня с этой чёртовой недостачей или грудь в крестах или голова в кустах! И в том, в чём Колька меня надоумил, я тебя прошу немного помочь.
- Ну конечно же, помогу! – тут же отозвалась Тома.
          На следующий день, в смену Николая Виталик привёл с собой на склад жену и поставил её стоять на стрёме.
- Если что, я прибираюсь на складе к прибытию ревизии, а ты от скуки за мной увязалась, – условился он с ней и взялся за дело.
          Набивая пустые банки из-под томат-пасты грязью, он сверху замазывал всё томатом из нормальной вскрытой банки.
- Эх, целая банка хорошего томата выбрасывается! – пожалела Тома.
          Но Виталик ответил на это словами Николая:
- Нет уж, Томочка! Лучше потерять одну банку качественного томата, чем за пятнадцать тебе влепят штраф и лишат премиальных! Ещё и выговор в личку получишь.
          Замазав, таким образом, подставные банки, Виталик аккуратно расставил их в ряд на нижнюю полку и, прихватив домой остатки хорошего томата, сказал:
- А это мне за тяжёлую работу и моральный ущерб. Куда-то же надо теперь девать эти «улики».
          Через неделю нагрянувшая ревизия прошла, как по маслу! Жизнь и добрые люди учили выкручиваться, чтоб не попасть в «волчью яму» судьбы. Желая достичь многого, никто не хотел, чтобы про него говорили: «Да-аа, вот хотел стать тем-то, да видно не судьба была!..» 
          А тут внезапно обнаружилось, что на пароходе, с которого прибыла та самая ревизия, работает коком старый друг Юганова Лёня. И накануне отбытия парохода этот самый Лёня прибыл к другу Севке на рыбзавод в качестве сюрприза. Сюрприз удался на славу! Ради друга Всеволод Яковлевич оперативно закатил застолье с водочкой в кабинете мастеров, когда Борисыча уже не было на работе. Не обращая внимания на пересменку и заступившего на смену Ярцева, начцеха продолжал обмывать встречу, удерживая у стола и Виталика.
          За воспоминаниями и тостами время летело, как пуля, и за интересными разговорами все до одного мужики выпали из его реальности. Никто даже не заметил, как дружеское застолье плавно перешло в хорошую пьянку. Самый трезвый из компании одним из первых опомнился Виталик, когда в двенадцатом часу ночи Лёнчик глянул на часы и с ужасом вспомнил, что ему нужно было быть на пароходе в двадцать два часа!
- Ёпинзидойдч!.. – глянул на часы и Виталик, однако, подхватиться и бегом нестись в общежитие перед всеми, среди которых был начальник, было совсем удобно, и он лихорадочно стал продумывать, как быстрее сбежать.
          В этот же момент Всеволод, о чём-то усиленно думая, непослушным языком заботливо поинтересовался у кока:
- Когда ты отходишь завтра?
- В десять ноль-ноль, – таким же языком сообщил Лёнчик.
- Ага! – засветился начцеха лицом и вдруг пихнул рядом сидящего Виталика и деловито спросил: - Саныч, у тебя есть на примете какая-нибудь горячая бикса?
- Какая ещё «бикса»?! – всполошился тот, перестав соображать.
          Мужики мгновенно на него глянули и зажали в губах смех, а Юганов буквально прессанул:
- Ну ты чё в натуре? Жена беременная, а ты скажешь, что баб не тянешь? – и, не дожидаясь ответа, спьяну пристал клещом: - Давай, не строй из себя примерного евнуха, приведи сюда горячую биксу! Я хочу с Лёнчиком её на пароход до утра отправить.
          У Николая отвисла челюсть! Зная чистоплотность Волкова, он запереживал, чтобы в кабинете не состоялась драка. А начцеха, не зная Волкова, обнял кока за шею, заглянул ему в пьяные глаза и спросил:
- А, Лёнчик, ты же не против сейчас пошалить?
          Лёнчик рассмеялся и согласно покивал. Мигом трезвея, Виталик, понял, что ему теперь ещё и надо выкручиваться из этой дурацкой ситуации, не наломав «дров». Захотелось так же увидеть, каких «дров» наломает начальник цеха. И, выколотив из пачки сигарету, Виталик нервно ему бросил, резко вставая из-за стола:
- Ты больше ничего не придумал?
- Стоп-стоп-стоп! – крепко ухватил его тот за свитер и требовательно напомнил: - А бикса? Приведи какую-нибудь такую и свободен!
- Хочешь я тебе сейчас в зубы дам? – обозлившись, неожиданно сузил на него Виталик глаза и еле сдержался, чтобы не задвинуть в физиономию.
          Не представляя, как выкрутиться, он выдернул свитер из руки начцеха, отошёл к окну и закурил. В кабинете вмиг повисла тишина. Но Юганов, явно рисуясь перед дружком, решил показать, кто он такой на этом заводе.
- Ну-ка, ну-ка, интересно… – вызывающе встал он перед Виталиком и задиристо поинтересовался: - За что это ты мне в зубы дашь?
- Сутенёра из меня не строй! – зло бросил тот и популярно разъяснил: - Я сюда рыбмастером работать приехал, а не сутенёром проституток снимать для чьих-то дружбанов!
- А может ты вспомнишь, что я твой начальник? – явно побаиваясь ввязываться в драку с таким здоровяком, попытался взять его Всеволод на понт и получил короткий достойный ответ:
- Да будь ты хоть генералиссимусом! Для меня начальник ты на рыбзаводе, а не в подобных делах!
          И, глубоко затягиваясь дымом, Виталик присел на подоконник. Поглядывая на них, Николай в неодобрительном молчании тоже закурил. Вовремя заметив солидарность мастеров, начцеха сменил тактику.
- Евнух, – беззлобно обнял он Виталика за плечи, давая понять тем самым, что не собирается с ним ссориться, и дружелюбно посюсюкался: - Смотрите-ка, оскорбился…
          Не желая с таким мириться, обозлённый Виталик сбросил его руку с плеча, и Юганов тут же прицепился к Николаю:
-  А ты тоже такой же евнух?
          Ярцев засмеялся, затянулся папиросой и, не спеша выпуская дым, ответил:
- «Евнух», не «евнух», но по таким вопросам тоже не ко мне.
          Лёнчик заметно скис и уставился в пол.
- Слушайте, ёлы-палы, вы в каком веке живёте?! – неподдельно изумился Всеволод.
          У кока при этом разочарованно оттопырились губы, и он срочно закурил. Тут на всеобщую радость в кабинет вошёл весь чумазый Жора.
- О, блин, Яклич! Ты всё ещё тут торчишь? Пьёте даже? А я вроде домой уже собрался! – доложил он, оттирая грязной тряпкой такие же грязные руки.
          И вместо того, чтобы поинтересоваться делами с тефтельной лентой Всеволод немедленно приказал механику:
- Жорж, биксу надо! – и указал на дымящего папиросой Лёнчика: - Вот видишь этого мужика? Эт мой друг! Мы вместе с ним не одно море избороздили. Он ко мне в гости нарисовался, и я хочу, чтобы ему запомнилась эта встреча на все сто процентов и на все тридцать три удовольствия! Ну?!
- Ну счас подумаю, – на полном серьёзе сразу прищурился Караянов и задрал палец: - О! Ульянка со шкерочного! Она на рожу блёклая, как моль, но если зажмуриться, ни о чём не пожалеешь!
          Мужики засмеялись. В отличие от них Волкову нисколько смешно не стало.
- Ну так чё, вести или нет? – уточнил Жора и пожал плечами: - Если натуральную биксу надо, то это только Ульянка.
- Ну да веди, веди! – трясясь от смеха, махнул Всеволод рукой.
          И Жора исчез за дверью.
«Неужели приведёт?!» - в жутком переживании напрягся Виталик. Караянов минут через десять действительно вернулся с девицей. С причёской бледного короткого «каре», светло-голубыми выцветшими глазами в белёсых коротких ресницах, на коротеньких толстоватых ножках, но с аппетитными здоровыми бёдрами и пышной грудью она и впрямь оказалась блёклая, как моль. Невооружённым глазом было видно, что жизнь её потрепала изрядно и продолжала трепать так же по её собственной инициативе.
- Здравствуйте! – хорохорясь, улыбнулась девица, вмиг оробев при такой серьёзной компании.
          Компания уставилась на неё в оценивающем молчании. Среди мужиков был легендарный мастер из другой смены – Волков. Не представляя, для чего её сюда пригласили, но увидев пьяное застолье, девица густо покраснела от всеобщих «смотрин». Взгляд известного своей строгостью мастера едва заметно сощурился и, не выдерживая его, Ульянка переключилась на других.
- Выпить хочешь? – нарушил, наконец, молчание Всеволод. 
- Ну если нальёте, не откажусь! - с вызовом вскинула шкерщица голову, вальяжно замахнув набок свисающую из-под косынки длинную чёлку.
          Николай до краёв наполнил ей рюмку водкой и пододвинул к краю. Поглядывая на Виталика, девица смело прошла к столу и одним махом опрокинула порцию в рот. Васильковый взгляд мастера снова неприятно прищурился на неё, перебегая на механика и начцеха. Кока он игнорировал.
- Ну а мужика горячего хочешь? – в лоб спросил девицу начцеха.
          Мигом почуяв для себя выгоду, она флиртово рассмеялась и развязно спросила:
- И что мне с этого будет?
- Ну с ним и договоришься. Знакомься, – подтолкнул её Всеволод к Лёнчику и представил: - Кок с перегрузчика – Леонид! Сейчас уедешь с ним на ночь на «Буране», а утром назад тебя заберём. Леонид накормит тебя до отвалу, с собой «угостит». Ну а ты уж постарайся его своим женским вниманием не обидеть. 
- Хочшь натурой возьмёшь, хочшь – деньгами, – поднялся пьянющий Лёнчик и, с маху облапав шкерщицу за шею, похотливо заглянул ей в лицо: -  Ну чё, поедшь?
          Виталик прикурил от потухающего окурка другую сигарету и, дымя паровозом, со злостью подумал: «Вот это дают, ити их налево! Снимают человека прямо со смены, ещё и в кабинете мастеров потчуют водкой и отправляют поваляться с каким-то хмырём!» Он никогда не видел, как происходит съём проституток, и сейчас его больше всего бесило то, что, находясь в этой компании, он невольно принял участие в грязном деле! «Чёрт притащил его на завод! Откуда он взялся на наши головы такой развесёлый?!» – в сердцах в душе костерил он начцеха и, прекрасно зная, что жена сейчас не находит себе места в думах о его задержке, стойко ждал итога пьяного безобразия. А Всеволод, не интересуясь ответом Ульянки, похлопал её по спине, как кобылу, и сказал дружку:
- Она согласна! Пойдёт, пойдёт, куда она денется? – и велел девице: - Иди в свою шубу переобувайся и чеши сюда. Завтра в отгул уйдёшь.
          Как только Лизкин Миша увёз их на «Буране» на пароход, Всеволод язвительно обратился к молчащему Виталику:
- Ну вот видишь, всё не страшно, безболезненно и людям приятно…
- Ладно, мужики. Расходиться пора, – холодно оборвал его Виталик и пошёл к вешалке одеваться.
- А чё ты так домой торопишься? – поёрничал Всеволод и огрел его, мигом вызвав хихиканье у Николая и Жоры: - Моя жена меня в постели не ждёт, а твоя беременная. Ты тоже в пролёте. Может, здесь с кем-нибудь наверстаем?
«Подожди, я тебе устрою выпивон с биксами! Ты у меня всё «наверстаешь»!» – со злостью подумал Виталик, а вслух сказал:
- Короче, не идёшь со мной в общагу, я иду один. Мне завтра с утра пахать. Ты за меня к восьми сюда не притащишься.
- А я тебя в отгул отпускаю! – не желая, чтоб он уходил, великодушно парировал Всеволод, с интересом глядя на «идеального» мужа.
          Ему даже нравилось, что Волков терпеливо сносит его пошлости. Но Виталик не выдержал и, застёгивая бушлат, язвительно поблагодарил:
- Спасибо за заботу, но отгулы я возьму сам, когда необходимость приспичит!
          Ссориться с начальством совсем было неумно. Юганова надо было обходить осторожно и гибко. Виталик покинул кабинет и по дороге стал продумывать, как поставить его на место, чтоб подобного безобразия, да ещё и со съёмом гулящих девок на заводе, не было. Дисциплина в смене далась ему очень нелегко, и менять Виталик ничего не собирался. Всеволод оказался из пьющих и гулящих. На заводе не хватало рук, а он безмозгло сорвал с Колькиной смены эту шкерщицу, ещё и спровадил её в отгул. Это означало - два дня простоя рабочего места! Прикинув, сколько за две смены эта Ульянка могла бы нашкерить рыбы, Виталик аж плюнул под ноги! 
- Коззёл! – передёрнуло его.
          Ему очень хотелось сделать карьеру. Северный завод для этого был весьма удобным местом. Здесь год шёл за два, и можно было раньше выйти на пенсию. Заработки были приличные. На них можно было достойно прожить, купить машину, квартиру на материке, отдохнуть на разных курортах, скопить приличную сумму на сберкнижке и многое другое, о чём они с Томой всё время и мечтали. Всеволод мог разрушить всё, оказавшись серьёзным барьером на пути. Отрицательные его стороны Виталик ещё не знал, но их начало уже увидел. И это его заявление при всех: «А может ты вспомнишь, что я твой начальник?», означало предупреждение не только для Виталика, но и для остальных, чтоб наперёд не выпендривались перед его кандибоберами.
          Дома, конечно же, Тома встретила его вся в нервах.
- Ты что, пьяный?! - не в силах выслушивать какие-либо объяснения, наехала она с ходу и разнесла его: - Ты с ума сошёл?! Второй час ночи! Ты давно должен быть дома, а ты что творишь?! – и неожиданно бурно расплакалась, отвернувшись к нему спиной.
- Томочка, ну прости меня! – крепко обнял он её со спины и стал целовать в шею, виновато оправдываясь: - Я знаю, что так нельзя, но обещаю, что в следующий раз подобное не повториться. Мне самому такое не нравится.
- Что значит «не нравится»?! Ради чего ты пил?! – развернулась к нему Тома, оттолкнула от себя и с горечью напомнила: - Ну ты же уже надрался не первый раз и что?!
          Виталик моргал на неё, как провинившийся школьник и не знал, что ответить. А она вдруг догадливо спросила:
- Опять с начальником цеха пил?
- С ним, – сухо признался Виталик и молча стал раздеваться, не оправдываясь больше ни одним словом.
          Его потерянный вид и внезапная сухость насторожили. Тома внимательно вгляделась в мужа, а он устало сел на кровать и лишь позвал:
- Пойдём спать.
- Виталька, расскажи мне что случилось! – села она рядом, развернула его к себе ладонями за щёки и потребовала: - Только не щади меня! Рассказывай всё, как есть!
          Он опустил её руки и коротко объяснил:
 – Я не настолько пьяный, как тебе кажется. По крайней мере сегодня я увидел, как Юганов наломал таких «дров», за которые его придётся урезонивать, – и, продолжая свою головоломку над укрощением начцеха, он задумчиво и обалдело произнёс, глядя в пол: - Пока не представляю как, но придётся…
          Чувствуя, что между начальником и мужем произошла серьёзная неприятность, Тома сейчас же запереживала:
- А как же твоя карьера? Ведь он над тобой начальник!
- На этом заводе он пьяница и кобель хороводный! – в сердцах бросил Виталик.
- Ты о чём? – совсем ничего не понимая, напряглась Тома.
          Виталик смотрел на неё, не зная, как обрисовать позор в кабинете мастеров, и она тихо попросила:
- Виталочка, ну ты расскажи, как есть. Я всё пойму, – и погладив по голове, заглянула в глаза: - Давай вместе – и горе, и радость, и трудности…
«Лучше рассказать ей всё. Узнает от кого-то, да ещё и приврут, подумает обо мне чёрти что!» - глядя на неё, подумал Виталик и попросил:
- Хорошо. Давай ляжем, и я попробую тебе всё рассказать,
          Тома мигом отбросила одеяло и, укладываясь в постель, Виталик подивился сам себе:
- И как я ему по зубам не съездил?.. Может и надо было…
          Потом, немного успокоившись возле прижавшейся жены, он как можно короче поведал ей о выкидоне начцеха, расстроено закончив:
- Вот такие «дрова».
- Какой ужас! – до предела поразилась Тома и брезгливо сморщилась в адрес шкерщицы: - Это же потом она среди людей будет ходить, работать, в глаза смотреть!.. Как можно так жить, не понимаю! Ужас, стыд и позор!
          А утром Виталик проснулся в жутком раздражении. Мало того, что его мутило похмелье и недосып, он чувствовал себя так, будто лично сам снял эту проститутку тому Лёнчику. Залпом выдув литр простокваши, он ушёл на работу и, нащупав в кармане бушлата остатки жвачки с прошлого похмелья, по пути всю затолкал её в рот.
          С начцехом он встретился на дегустации. Тот поглядывал на него с интересом и презрительно улыбался уголками губ. В ответ Виталик сжал зубы и незаметно для всех скрутил ему кулак. У Всеволода от удивления подпрыгнули брови! После дегустации он нагнал Виталика в коридоре и без обиняков спросил, кивая на скрутившую кулак руку:
- И что это было? Объясни.
- А это я тебя, Всеволод Яковлевич, предупредил, что на заводе пьянствовать не позволю! – с конкретным вызовом затормозил Волков и тихо наехал, не привлекая внимания посторонних: - И тем более разводить бардак, который был вчера в кабинете мастеров, не позволю! А ещё не позволю срывать с работы людей! Такое было первый и последний раз!
          У Юганова изумлённо и неприятно вообще улетели брови на лоб, и едко прищурились глаза. А Виталик продолжал тихо цедить сквозь зубы:
- Не в мою смену ты эту шкерщицу с работы сдёрнул, ещё и просто так забросил в отгул!
- Но вот твой сменщик что-то не расплакался и не разозлился. И меня, и Лёнчика понял по-мужски, – ядовито поддел Всеволод и ещё ядовитее уколол: - Кто ж виноват, что ты у нас такой идеальный и муж, и мужик?
          Виталик проглотил подкол и тут же пообещал:
- Ну так я с Николаем Павловичем поговорю на эту тему, и в следующий раз он отреагирует по-другому! Это сейчас он всё ещё присматривается к тебе, поэтому и дал слабину. Я ведь людей на заводе лучше знаю. Согласись хотя бы с этим, - и уже спокойнее попросил, больше, однако, требуя: - Яклич, ну давай деньги хорошие зарабатывать, а не дурью маяться? Честное слово, мне уже за время твоего отсутствия хватило «на лишаи» так, что я тебя серьёзно прижму! Ну посчитай сам, сколько эта Ульянка могла бы нарубить рыбы за два дня своего дуракаваляния!
          Поняв его безусловную правоту, Всеволод внезапно оттаял и с усмешкой согласно кивнул:
- Я не против. Давай попробуем, – и пошёл в свой кабинет, вспоминая, как Борисыч рассказывал ему о Виталике:
- Молодой специалист, безусловно подающий огромные надежды на кресло руководителя. Волчья хватка во всём, за что бы ни взялся! Оправдывает свою фамилию и спуску не даёт никому, имей в виду!
          Сейчас Всеволод понял, что Волков серьёзно объявил ему войну! Но и он был не из тех, кто запросто сдаёт свои позиции. Проводив в спину уходящего бунтаря, он мысленно ему пообещал: «Ах ты, пацан сопливый! Ну я тебе устрою веселуху! Ты у меня напьёшься так, что сам побежишь в отгул!» И коварно стал продумывать, как сломить строптивость хвалёного мастера.
          Между тем, получившая халявные отгулы Ульянка неожиданно здорово поплатилась за своё патаскушничество, чему невольно от души позлорадствовал Виталик. Когда он пришёл поговорить с Ярцевым насчёт «посиделок со съёмом бикс» в их кабинете, Колька рассмеялся и сказал:
- Ну, эта бикса теперь уже честно сидит на больничном. Девчата трепались, будто она так нажаривала с коком, что вспотела вместе с матрасом! Ну кок взял да и раззявил иллюминатор, чтобы она поостыла. А её так продуло, что зубы в оборот взяли! Она сносилась к зубному, а бабка Фаина ей заместо больного зуба выдрала здоровый.
- Как это?! – оторопел Виталик, машинально схватившись за рот со своими зубами и мигом вспомнив поход жены на консультацию к этой самой стоматологичке, в недоумении произнёс: - Неужели здоровый зуб от больного нельзя было отличить?!
- Так она ж слепандя! – отмахнулся Колька в адрес зубнички и продолжил уже с ироничным смешком: - Ульянка у неё в кабинете чуть «кони» не двинула, когда обнаружилась эта путаница! Бабку разнесла на всю больницу, а больной зуб пришлось тоже драть! И самое прикольное, что оба зуба передние! Теперь долго ей шипитеть придётся. У нас бабка Фаина зубы не вставляет, только дерёт.
          Представив трагедию распутной девицы, Виталик непроизвольно прыснул и дико расхохотался! За ним захохотал и Колька.
- Ну, теперь пусть всю жизнь благодарит Всеволода Яклича! Это же он затеял всю котовасию в угоду своему дружбану! - сквозь смех язвительно выдавил Виталик.
- А она их обоих уже в натуре костерит, на чём белый свет держится! - прохохотал Колька.
          И они ещё больше согнулись со смеху!
 
продолжение след.------------------