Виски со льдом - 4

Продолжение, начало см. Виски со льдом - 1.
 

  Мы вышли из кафе и неспешно двинулись по улице Горького, нас обгоняли пешеходы, навстречу по направлению к Красной площади шли туристы, а мы говорили о жизни, всецело поглощенные приятным разговором.
 
  Оригинальные суждения Светланы мне импонировали, хотя иногда они казались несколько категоричными.
 
  – К системе, конечно, можно приспособиться, однако люди страшно меняются. Больно наблюдать, как у человека, подававшего большие надежды, гаснут глаза. Вы чего-то опасаетесь?
 
  – Почему вы вдруг решили?
 
  – Вовсе не вдруг. Мне кажется, вы чувствуете себя неуютно и как-то странно озираетесь по сторонам.
 
  Я вновь поразился ее острой проницательности и необычайной внимательности. Пришлось снова выкручиваться. Сообщить Светлане о том, что я пытаюсь понять, продолжается ли за мной наружное наблюдение, было, конечно, совершенно невозможно.
 
  – А, вы об этом! Боюсь, что какая-нибудь московская подруга жены увидит меня с вами.
 
  Очередная моя ложь снова, кажется, прошла без сучка и задоринки.
 
  – Теперь понятно, – со вздохом сказала она, из чего можно было сделать вывод, что в такую ситуацию ей приходилось попадать неоднократно. – Тогда пойдемте в кино, там темно, и нас никто не заметит. Мне жаль расставаться с вами, вы – интересный собеседник. – Мысленно я саркастически улыбнулся, поскольку говорила, в основном, только она. – Бывает, я люблю быть одна, а, бывает, что мне хочется излить душу. Подруги – это не то, они не могут поверить, что мне бывает плохо с такой сногсшибательной внешностью и, конечно, тупо завидуют. С мужчинами – совсем другое дело.
 
  Я смотрел сбоку в четко очерченный профиль моей спутницы. Кажется, нежный солнечный лучик проглянул для меня в непроглядной ноябрьской московской мгле, такое впечатление производило ее лицо. До встречи с этой замечательной женщиной унылая московская хмарь очень точно передавала мое внутреннее настроение, а теперь я совершенно не замечал, как сердито хмурятся пепельные тучи в небе, и упрямо забирается под воротник противный промозглый ветер.
 
  Справа показался огромный стеклянный фасад, над которым нависла устремленная вверх изогнутая крыша. В кинотеатре «Россия» шла премьера остросюжетного кинофильма «Ответный ход» Михаила Туманишвили, на дневной сеанс народу было немного, и мы без проблем взяли билеты.
 
  Главная героиня, сержант морской пехоты, роль которой блистательно исполнила Елена Глебова, была внешне чем-то похожа на мою спутницу, однако она как будто не замечала этого, что было совсем неудивительно, поскольку большую часть времени, как мне показалось, смотрела не на экран, а на меня.
 
  Её присутствие бросало меня в странную дрожь, и дело было вовсе не в том, что она была, в самом деле, невероятно привлекательной женщиной. Здесь таилась какая-то загадка, однако какая именно, я никак не мог распознать.
 
  Постепенно меня увлек сюжет, я наблюдал за приключениями героев, восхищался их воинской сметкой, а сам думал о командире «эс триста шестьдесят третьей», который стал не только моей головной болью, – теперь вся страна отдувалась за него. Я вспомнил его флегматичный взгляд, в котором, кажется, читалось только одно: «Ты думай, чего городишь-то!», и невольно поежился.
 
  Когда мы вышли на улицу, оказалось, что только что прошел дождь, и мостовая празднично сверкает в свете вспыхнувших уличных фонарей. Автомашин стало гораздо меньше, противный ветер куда-то унесся, и со стороны Москвы-реки потянуло ласковым сквозняком.
 
  – Вам понравился фильм?
 
  – Хороший запал для молодежи.
 
  – А как в действительности обстоят дела в армии и на флоте?
 
  Я снова вспомнил свою злосчастную субмарину, и мне опять сделалось нехорошо, – не хватало еще, чтобы наш разговор зашел об этом. Она, конечно, не могла не знать об инциденте, – все средства массовой информации капиталистических стран продолжают возмущенно трубить о нем, и нашему правительству пришлось опубликовать в центральной советской газете короткое сообщение, из которого следовало, что наша подводная лодка вынужденно вошла в территориальные воды Швеции из-за навигационной аварии.
 
  – Иногда мне кажется, Светлана, что офицеров, в роли которых мы сегодня увидели Вадима Спиридонова, Бориса Галкина и Михая Волонтира, в армии и на флоте становится все меньше.
 
  Она минуту молчала, а потом вдруг остановилась, резко повернулась ко мне и взяла за руку.
 
  – Позвольте мне проводить вас, Саша.
 
  Меня снова охватила странная дрожь.
 
  – Обычно мужчины просят женщин проводить их.
 
  – Сегодня случай особенный.
 
  Я смотрел на нее с удивлением и молчал. Она мягко улыбнулась, как заботливая мама своему милому малышу.
 
  – Пойдемте!
 
  Пока мы шли до дверей гостиницы, она не проронила ни слова, а когда остановились, вдруг сделалась грустной, словно увядшая роза, которая еще совсем недавно была совершенно свежей.
 
  Мне стало её очень жалко, и я не мог так просто распрощаться с ней.
 
  – Вы зайдете?
 
  – А зачем?
 
  – Посидим в кафе, выпьем по глотку горячего чаю. Вы совсем замерзли в своей легкой куртке! Хотите эклер?
 
  Она вдруг шагнула ко мне и встала так близко, что я, кажется, ощутил жар ее тела, хотя еще секунду назад эта женщина казалась мне ледышкой. Она подняла лицо, и ее бездонные светлые глаза заслонили собой весь мир.
 
  – Держитесь, Саша, и не поддавайтесь на провокации. После свидания со мной у вас все наладится!
 
  – Кто вы? Вы вовсе не та, за кого себя выдаете!
 
  – Я – корреспондент газеты «Дагенс нюхетер» Ингвильд Линдберг, и встретились мы с вами неслучайно.
 
  Как я упоминал, это шведское издательство, – ежедневная утренняя газета, издававшаяся в Стокгольме чуть ли не с середины девятнадцатого века, – с завидной регулярностью рисовало Советский Союз в образе закоренелого врага.
 
  Совсем как в рассказах Николая Васильевича Гоголя, признание Светланы прозвучало для меня, словно эхо, раздавшееся из преисподней, и до сей минуты крайне притягательное светлое женское лицо вдруг стало менять свои прекрасные черты, складываясь в зловещий облик необычайно привлекательной, но смертельно опасной кровожадной ведьмы.
 
  О, ужас, так вот, кто она на самом деле! Больше держать себя в руках я не мог, нервы сдали. Весь мир вдруг словно разом опрокинулся.
 
  Я бросился к спасительным дверям так, словно Светлана, пытаясь удержать, хватала меня сзади за плащ длинными крючковатыми когтями, в которые вдруг превратились ее восхитительные ухоженные ногти.
 
  Оказавшись в ярко освещенном просторном холле, я энергично потер ладонями уши и виски, немного пришел в себя и сразу поспешил в номер, но строгий администратор у стойки остановил меня.
 
  – Товарищ Яковлев, это вы?.. Пожалуйста, задержитесь на секундочку. Вам письмо!
 
  Я взял в руки конверт, вкусно пахнущий знакомыми духами. Удивительно! Жена как будто почувствовала, что со мной что-то происходит, однако, когда я начал читать, строчки вдруг запрыгали, как сумасшедшие, перед глазами, а пол под ногами закачался, словно палуба корабля во время шторма. «Признайся во всем, – просила она, – я тебя понимаю, но теперь не смогу с тобой жить и ухожу!»
 
  Сзади резко хлопнула входная дверь, мне подумалось, что вошла Светлана, рука предательски дрогнула, письмо выскользнуло из пальцев, и я резко обернулся. В холл, пошатываясь, вошел видный, полнотелый, тугой, как баскетбольный мяч, генерал-ракетчик в сдвинутой на ухо фуражке и распахнутой настежь шинели.
 
  – Вам плохо? – участливо спросил меня кто-то из служащих гостиницы, однако к счастью объяснять мне ничего не пришлось.
 
  – Официант, счет! – вдруг дико заревел генерал, рвя на шее галстук.
 
  Служащие, мгновенно забыв обо мне, кинулись успокаивать гостя, а он содрал с шеи кашне и принялся наматывать его на кулак.
 
  – Счет, так вашу!.. Официант!!..
 
  Человек был явно не в себе. Судя по новеньким погонам и молодому еще возрасту, вряд ли ему исполнилось сорок, он обмывал присвоение генеральского звания. Жизнь, как видно, состоялась, и грех было не отметить столь знаменательное событие. Его пытались успокоить, однако он никак не мог угомониться и упорно требовал официанта, не желая понять, что находится в гостинице, а не в ресторане.
 
  – Врете вы все!.. Официант!.. Счет!!..
 
  Я вдруг позавидовал ему. В тот тягостный момент мне очень захотелось точно так же напиться и разнести все это здание с его наблюдением и прослушиванием в хлам.
 
  Генерал не зря бинтовал на багровую кисть кашне, совершенно неожиданно он качнулся в сторону огромного зеркала и махнул кулаком-кувалдой так, что если бы попал, то точно разбил бы его, однако промахнулся. Служащие повисли на нем, как матерые сибирские лайки на огромном полярном медведе, администратор спешно поднял телефонную трубку.
 
  – Милиция? Срочно…
 
  В этот момент раздался оглушительный храп. Администратор обернулся и в растерянности выронил трубку. Пьяный гость безвольно завис, словно казненный раб на древнеримском кресте, на плечах плотно обступивших его не на шутку обеспокоенных людей и мгновенно провалился в сон в таком чрезвычайно неудобном положении.
 
  Подобрав с пола письмо жены, я поднялся к себе и, не раздеваясь, упал на кровать лицом вниз. Никогда не забуду ту кошмарную ночь!
 
  До сих пор, когда вспоминаю ее, меня как будто куском стекла скребут по костям. За мной, конечно, следили, и телефон прослушивался, иначе как бы Ингвильд узнала, что я собираюсь идти в «Космос»!
 
  В том, что она была сотрудницей шведской газеты и одновременно провокатором наших доблестных органов, я не сомневался. Теперь оставалось ждать задержания, ареста и обвинений в измене, однако наступило утро, прошел день, а за мной никто не приходил. Я весь извелся, превратился в тень, наконец, не выдержал и сам позвонил в приемную Генерального штаба.
 
  – Полковник Золотов? – переспросил зычный приятный баритон. – Он убыл в срочную командировку, а вам, погодите минутку… да, вам предписано немедленно возвращаться в часть!
 
  Когда я вошел в комнату своего начальника, он огорошил меня прямо с порога.
 
  – Москва срочно потребовала характеристику на тебя.
 
  Я похолодел с головы до пят. Он приподнял брови, удивившись моей реакции, и сдержанно улыбнулся.
 
  – Ты чего?.. Тебя представляют к ордену Красной Звезды за хладнокровные и профессиональные действия в нештатной ситуации.

  Теперь пришлось удивляться мне.

  – Как, не может быть! Наверное, произошла какая-то ошибка.

  – Нет, дружок, не ошибка. Инициатива пришла с самого верха, поэтому награда найдет тебя вне всяких сомнений. Видимо, твоя аналитическая записка кому-то очень понравилась. Глубоко убежден, – в октябре и ноябре рождаются лучшие люди, в этот раз тебе, Яковлев, дорогой мой человечище, пришлось справлять свой день рождения, сидя на шведских скалах, и, тем не менее, в отличие от «эс триста шестьдесят третьей» в фарватер ты вписался и мель обошел. Бывает. Поздравляю! Кстати, особиста тоже представили к правительственной награде, командира списали на берег, а штурман каким-то чудом отвертелся от  серьезных последствий, отделавшись выговором.

  Рассказывать начальнику о тех загадочных перипетиях, которые мне пришлось испытать в Москве, я счел нецелесообразным. Слишком много подводных скал.

  После долгих раздумий я пришел к заключению, что Светлана действительно корреспондент известной шведской газеты, работает под прикрытием, являясь сотрудником органов государственной безопасности, однако истинные её мотивы я поначалу расценил неверно. Выполняя задание, она постаралась поддержать меня в этой истории, чтобы я, не дай бог, не сломался.
 
  Благодаря моей стойкости срывалась провокация по очернительству западных спецслужб. Версия о том, что штурман не случайно завёл субмарину в шведские воды, а по указанию натовского агента, поначалу была нужна, однако чуть позже нашему высшему политическому руководству такое обострение в последний момент показалось излишним. С помощью публикаций, которые сделала Светлана, острые углы сгладились, скандал в Швеции утих, а Золотову наши спецслужбы намекнули, что меня следует немедленно оставить в покое.
 
  Время показало, что в принципе мои выводы были верны, лишь много лет спустя я узнал все подробности, о которых расскажу как-нибудь в другой раз.
 
  Жена встретила меня как побитая собака. Я тепло обнял ее за плечи.

  – Почему ты решила, что я изменил родине?

  – Ко мне пришел твой начальник и разъяснил ситуацию. Как я могла ему не поверить? Только Володя Антонов был единственным из всех твоих сослуживцев, кто поддержал меня в трудную минуту.

  – Вот, кто, в самом деле, золотой человек!

  Вскоре Антонов вместе с семьей убыл в Москву. Нам сказали, что он пошел на повышение, а на какую именно должность, в разведке сообщать не принято. Больше мне не довелось увидеться с ним.

                Конец
               
15 декабря 2018 года