Боль людская 11-12

     Глава 11

     Утром сварил картошку, выданную Иваном в дорогу, и, не забыв прихватить узелок с вещами для беглецов, обнял, прощаясь, Волка. В дом к старушке заходить не стал. Сел на бугорок на поляне и задремал. В его голове появился чей-то визжащий голос: «Потревожил ты мой сон! Нет мне покоя! Открывай! За тобой пришла». Василий хочет убежать, но не может. На ватных ногах подходит к двери, отодвигает задвижку и видит стоящую старуху с белыми без зрачков глазами. В ужасе проснулся, весь в холодном поту, с бешено стучащим сердцем. Оглядевшись, увидел державшуюся за притолоку хозяйку. Она, подозвав, сердито сказала:

   – Ты почему не зашёл? Уснул на могиле моей бабки. Некрещёная была, на погосте поп схоронить не разрешил. Крест запретил ставить. Не любили её, злая была. Настоящая ведьма. Родители умерли, я с ней осталась. В Черемхово парня полюбила, он меня замуж звал, обещал сватов прислать. Задержалась в тот день в посёлке. До сих пор её слова слышу: «Трясись ты всю жизнь, как лист на осине трясётся. Ещё раз ночью придёшь, прокляну». Вот и трясусь. Ни семьи, ни детей. Жениха в пьяной драке убили.

   – Это она мне приснилась с белыми глазами? Сказала: за мной пришла.
   – Она. К старости ослепла совсем, бельмо на обоих глазах наросло. Как приедешь в Иркутск, в церковь иди, всё батюшке расскажи, пусть беду от тебя отмолит. Если спокойная жизнь тебя не найдёт, пусть мёртвая тишина придёт. Аминь.

     Она перекрестилась и махнула кому-то за спиной Василия рукой. Первым  подбежал Никита и на правах старшего объяснил:

   – Мама, это дядя Вася, папа велел его слушаться.
   – Исхудала ты, Серафима, но я узнал. Бери вещи, быстро переодевайтесь.  Задерживаться нельзя.

     Услышав шум прибывающего поезда, заторопились.  Но состав, подав длинный паровозный гудок, прошёл на проход. Уже показалась станция, когда, окутывая паром, оглушая грохотом и шипением, на третий путь прибыл паровоз. За ним с лязгом остановились вагоны. Василий ждал осмотрщиков, но их не было. Звеня подкованными сапогами, прошла вдоль состава железнодорожная милиция. Стараясь перекричать шум, разговаривали громко:

   – Облава ничего не дала. Загонят товарняк на запасной путь. Начальник станции матом ругается. Через два часа сможет отправить.

     Василий подождал, когда перегонят состав, и, подойдя, увидел на платформах мешки. Махнув Серафиме, смотрел, как за ней семенили, с трудом поднимая через рельсы ослабевшие от страха ноги, мальчишки. Наконец, все спрятались среди груза и стали ждать. Солнце давно перевалило за полдень, но ничего не происходило. Дети, умаявшись, спали, когда вагоны, убаюкивая, наконец, застучали на стыках.
     Хозяйку квартиры Василий предупредил о приезде родственников, она ещё вчера  приготовила пыльные, набитые соломой матрасы и не удивилась, когда во времянке ночью зажглась свеча. Устав, все сразу уснули. Василий в очередной раз подумал, что Ксения его не простит. Нервничал все эти дни. Но повторяя вслух «Спать, спать, спать», провалился в сон, как в глубокую яму.

     Вечером Серафима с детьми проснулись и стали ждать Арсения, а Василий ушёл ещё днём и, глядя на заветную дверь, ждал окончания занятий курсов медсестёр.
     Арсений тоже ждал Ивана. После смены, рабочих привезли в посёлок, и он, отметившись в комендатуре, переоделся в оставленные ему днём вещи, пил с тётей Дуней чай. Иван обещал, что прибежит беспризорник с билетом на поезд. Он не знал, что когда они с Иваном разговаривали, их подслушивали. Наушник сначала ничего не понял, но когда подсмотрел, как Иван покупает в кассе билет, мигом настучал в комендатуру и успел вернуться, пока он искал хотевшего заработать мальчишку.
     Не смотря по сторонам, беспризорник пересекал кладбище, когда его схватили. Он успел закричать, и этот крик услышала вещунья. Гадать по поводу «кто это и что они собираются делать» не приходилось. Это были те, кто должен был отправиться в погоню. Тётя Дуня закрестилась, горячо заговорила:

   – Беги, убьют. За нас вступится некому. К реке не надо, там быстрее поймают. На холм, потом в лес. На станцию не ходи. Лучше наступить на  гнездо гадюк. Не мешкай, сам не спасёшься, не спасут.

     Последние слова она говорила в спину убегавшего Арсения. Хоть и в гору, но метров двести он пробежал быстро, рухнув на землю на самой вершине холма. Сверху хорошо были видны мелькавшие сквозь деревья фонари. Они удалялись к реке. Охота на людей непростое и не такое уж безопасное занятие. Ночью Арсению, прожившему всю жизнь в степи, тайга показалась зловещей. Вспомнил, какой ужас  прожигал насквозь в первый день работы под землёй. Ещё страшнее стало сейчас. Вдруг погасли все фонари, кажется, всё замерло в нерешительности, не доносилось никаких звуков.  На этой стороне холма лес был вырублен. До нетронутой тайги  просматривалось пространство около километра. Арсений всё ещё не решился, какое направление выбрать, но опять разом зажглись фонари, раздались выстрелы и призывы прекратить бегство. Он заставил себя не бежать сразу, а внимательно присмотреться к идущей вдоль реки погоне. Она шла, удаляясь от Черемхово. И тогда, решившись, спустился с холма, обошёл вокруг кладбища и пошёл к железной дороге. Долго лежал в пыльной траве под насыпью, ждал, когда появится товарняк, идущий на проход. Пока везли по этапу, видел, как люди прыгали на ходу. Подходя к станции, паровоз притормаживал, издавал протяжный громкий гудок, и пока все вагоны катились мимо семафора, убыстрял ход.

     Перед самым рассветом Арсений дождался. Он был уже на насыпи, когда его ослепил встречный паровоз. Не видя ступенек, боялся прыгать. Бросился как в омут, когда состав начал набирать ход. Вагон был последним, и, наверное, Арсений неминуемо бы сорвался, но его в прыжке подхватили сильные руки сопровождающего состав и втащили на площадку. Прижав к себе спасённого, мужчина выматерился. Тряс за грудки, боясь отпустить, прокричал:

   – Разбиться хотел? Жить надоело?

     Арсений молчал. Запах и холод потустороннего дыхания промелькнувшей смерти перехватил горло.
 
   – Ты в нужную сторону едешь? Товарняк до Иркутска.
   – В нужную.
   – Вот и хорошо. Можешь про себя ничего не рассказывать, просто поговори со мной. Дорога длинная, спать хочется. Усну, с работы выгонят. На железной дороге с этим строго. Тебе придётся на ходу прыгать. Не бойся. Вагон последний. Со мной часто знакомые до Иркутска едут, ни один не сорвался. Видишь, в углу тулуп? Если остановка, прикройся им и не шевелись. Пронесёт. Я удачливый. Да и ты, наверное, тоже. Я догадался, ты из спецпереселенцев. Правильно, что сбежал. О нас никто не позаботится, кроме нас самих. В Черемхово часто садятся беглые. Я вижу, но милицию не вызываю. А вот на последнюю площадку прыгнул ты первый. Может, что спросить хочешь? Где надёжнее спрятаться?
   – Да мы вроде решили.
   – Ты не один? Значит, тебе прямой путь на Ленские прииска. Я раньше охранником работал, золото оттуда возили. Между приисками на засаду нарвались, и всех, кроме меня, перебили. Помню, как страшно было. Уже смеркалось, когда мы до охотничьей избушки у ручья добрались. Ночевали в ней всегда. Меня, как самого молодого, за  сухостоем отправили. Отойти не успел, пальба началась. Сел прямо в кустах, а в голове бьётся: «Сделай что-нибудь. Сражайся с ними. Ты не можешь допустить, чтобы всех убили. У тебя винтовка». А сам не шевелюсь, замер, как ствол дерева. Хотел побежать, да ужас сковал, на ноги не смог встать. Слышал, как наши лошади  топтались рядом с избушкой и били копытами. Как я, от страха обезумели. Видел, как всех охранников убили, подожгли избушку. Из дверей дым повалил. Видел, как пламя лизало брёвна стен, как охватило свою добычу и загудело. С треском рухнула крыша, и на фоне звёздного неба заплясали искры. Я прятался, но внутри меня кипела и переполняла ярость и ненависть. Они душили, требовали выхода, движения, действия. Метрах в десяти мимо промчалась лошадь, но всадник меня не заметил. Торопился в погоню. Когда подожгли избушку, лошади вырвали поводья и разбежались по тайге. Повезло, что меня не заметили. Мужиков спасти не мог, их расстреляли, как в тире. Меня не искали, золото затмило разум. Трупы побросали на костёр горевшей избушки. Вскоре и голоса растворились среди подступающего к ручью разлапистого пихтача. Ушли, но встать я не смог. От страха потекли, накопившись, слёзы. Мял ноги, стучал по ним кулаками, тёр. Наплакался и провалился в забытьё. На рассвете проснулся от тумана, моросящего, как мелкий дождь. Спросонья удивился, что запомнил дурной сон; обычно мне ничего не снилось. Но от догорающих брёвен валил тяжелый удушливый дым. Значит, никакой это не сон. Со страхом потрогал занемевшую ногу. Занемела, но живая. Сам не знаю, что со мной было. Наверное, от ужаса. Жутко было подходить к пожарищу. Повезло, что дождь в тот день шёл и ветра не было. Туман ночью промозглый, всё-таки север, погасло почти всё. От запаха горелого мяса рвало, наизнанку вывернуло. Хотел бежать на прииск, да вовремя сообразил. Расстреляли бы сразу, без суда и следствия. Вот и пошёл старателей искать. Обошёл стороной два поселения, слышу, в тайге, бадья о края шурфа стучит, и голос того, кто поднимает. Волосы дыбом стали, когда понял, что картавый, с хрипотцой, голос слышал той ночью и никогда не забуду. Как обратно добрался до Иркутска, рассказывать не буду. Устроился на железную дорогу, но от малейшего шума ночью просыпаюсь. Фамилию поменял, имя. Слышал, паспорта скоро всем выдавать будут, может, тогда бояться перестану. А вас и на прииске примут. Работать некому, они любому человеку рады. Не обязательно со старателями работать. Среди них варнаки встречаются, клеймо негде ставить. Я всяких людей повидал. Немало искателей счастья, отправившихся в тайгу, привозят в деревянных гробах. Многие возвращаются сломленными или совсем не возвращаются, исчезают в бескрайней тайге. Я совет дам. По Лене и Витиму баржи идут. По пять дней. А тянут их до Бодайбо пароходы. Им топливо нужно. Его по берегам заранее готовят. Если повезёт, устроитесь грузчиками. Дрова загрузить, товары выгрузить. Поселений мало, но встречаются. Ночью пароход на стоянку встаёт. За деньги не нанимайтесь, кормить в дороге будут, и если есть иждивенцы, разрешат взять. Хотел, чтобы ты со мной поговорил, а вышло наоборот. Я стараюсь людей встречать реже, вдруг узнают, а ты случайный попутчик, исповедаться захотелось. Ложись на тулуп, поспи, скоро Иркутск.

     Глава 12

     Прошло три часа, а Ксения всё не выходила. Василий стоял на другой стороне улицы. Устав, прошёл и сел на скамейку у входа. Он думал, что Ксения не выходит потому, что не хочет его видеть, но он, пока всё не узнает, не уйдёт. Когда увидел выходившую с подругами Ксению, встал, загородил ей дорогу. Девушки молча, ему показалось, презирая, прошли не оглядываясь. Уже стемнело, и в темноте ему показалось, что Ксения за эти дни постарела, ужасно постарела. Девушка, наклонив голову, хотела пройти мимо, но Василий, подняв вверх её залитое слезами лицо, сказал:

   – Я не стану просить прощенья. И сейчас не смог бы поступить иначе, даже если  прошлось делать выбор заново. Сделал так, как сделал. У меня была серьёзная причина. Поедем со мной. Я люблю тебя. Знаю, что сейчас мои слова не имеют никакого значения, но то, что ты была со мной, даже такое короткое время, это единственное событие за всю мою жизнь. Я буду помнить тебя всегда. Знал, что не должен был допустить, чтобы всё это случилось, но не смог. С самого первого дня, как я тебя увидел, знал: не смогу. Он, тяжело вздохнув, умолк. В тени его лицо было потерянным и казалось удивительно грустным. Василий видел в темноте её полные слёз глаза, волнение и беспомощность. Она тоже стояла перед правом выбора. Наконец, заговорила. Её душили слёзы:

   – Знаешь, как я хотела услышать эти слова? – В голосе Ксении появилась усталость. – Всё это бессмысленно.
   – Нет. – Он крепко сжал её руки. – Не бессмысленно. Просто поедем со мной. Но экзамены  сдать не успеешь. Нам надо спешить.
   – Если ехать, экзамены сдавать не надо, искать не будут. Ты забыл, что меня Облисполком направил?

     Василий слышал, как бьётся её сердце при каждом слове. Ночные тени удлинялись, и, наконец, появилась луна, осветившая их через ветки и иглы стоящей у подъезда сосны. Шагнув к девушке, крепко её обнял и замер. Оба не хотели размыкать объятия, но выбора не было, пришлось расстаться. Договорились, встретится завтра и всё окончательно решить.

     Подходя к дому, Василий увидел сидящего на скамейке Арсения. Осторожно ступая, подошёл и, не думая испугать, крепко обнял. Мужчина стал отбиваться, освобождаться от его рук. Прижав его ещё крепче, прошептал:

   – Арсений, не дури, это я, Василий. Пойдём.Там  Серафима места себе не находит.

     Только зашли во времянку, Серафима зажгла свечу. Все трое затихли и, глядя друг на друга, негромко, радостно засмеялись. Серафима с Арсением не спали, долго о чём-то шептались, а Василий, подвинув пацанов, уснул сразу и без сновидений. Утром пошёл узнавать, как добраться по Ангаре до Заярска. Денег Василия и Ксении хватило с избытком купить билеты на ледокол «Ангара», который месяц назад стал ходить вместо выброшенного в сильный шторм на берег парохода «Лейтенант Шмидт».
     На оставшиеся деньги купили в дорогу продуктов. Василий рассчитался с хозяйкой, сказал, что ночуют последнюю ночь. Встревоженная наплывом постояльцев, женщина успокоилась и даже принесла на ночь ещё один набитый пыльной соломой матрас. Утром счастливый Василий стоял у борта, провожая взглядом проплывающий мимо Иркутск. Душа его, несмотря на страх перед неизвестностью, ликовала. Ксения была с ним. Он радовался, лишая себя возможности осознать все тяготы происходящего.

     Никто из них не почувствовал родную кровь, а совсем рядом, на той стороне Байкала, нашёл убежище уплывший весной по Чулыму Федор. В Хакасию вернуться не захотел, испугался быть узнанным. Сев в Красноярске на товарняк, поехал в неизвестность. Через несколько дней показался Байкал. Состав шёл по самой кромке берега, и замученный жарой и жаждой Фёдор выпрыгнул с притормаживающего перед семафором состава и прямо в одежде бросился в воду. Охнув от неожиданно ледяной воды, снял пропахшую потом одежду и обувь, выполоскал и положил на камни. Пил, не мог напиться живой, холодной водой Байкала. Когда жара начала спадать, голодный Фёдор решил идти  к стоящим невдалеке трём избам. Надел сухую, прокалённую солнцем одежду, и не торопясь пошёл по берегу. У крайней избы удивлённо остановился. Он привык, что дом и огород отгорожены от улицы, а здесь просто несколько жердей окружали утоптанный двор. Больше ничего не было. Ни бани, ни туалета. Переступив через опущенную жердь, символизирующую вход, прошёл к двери без крыльца. Долго стучал, но никто не вышёл. Зато из соседнего дома выглянула девушка лет семнадцати и крикнула:

   – Сюда иди, там никто не живёт. – Девушка была смуглая и черноглазая. Фёдор вспомнил, что Григорий говорил, по Байкалу живут буряты. Уговаривал его ехать сразу в Улан Удэ. В степях овцеводство, большие степные пастбища, многие затерялись со своими отарами в бескрайней степи. Мигрировали во время сезонных переходов в Монголию, Китай. Вспоминая их с Григорием  разговор, он зашёл за девушкой в следующий двор. Огороженный так же жердями. Крыльца не было. Обернувшись к замешкавшему мужчине, девушка сказала, – я Аюр. На русском плохо говорю, отец придёт, с ним поговоришь.
   – А я Фёдор. Идти надо, скоро ночь. Там поселение видно, может, на ужин заработать смогу.
   – Ты есть хочешь? У нас уха холодная. Садись.

     Из переполненного чугунка торчали рыбьи хвосты. Он был буквально набит омулём. Аюр принесла к ухе дикий лук и огорчённо покачала головой:

   – Хлеба нет, может, сегодня отец обменяет на улов. Мы его редко едим.

     Фёдор жадно набросился на рыбу. Быстро насытившись, спросил:

   – А на работу здесь можно устроиться?
   – Зачем тебе работа? У нас сосед этой весной утонул, с отцом рыбачил. Хочешь, оставайся, будешь в его доме жить, отцу одному тяжело.

     Фёдор не раздумывая, кивнул. Поживёт, освоится, а там видно будет.

   – Аюр, я пойду, выспаться хочу. Отец придёт, позовёшь.

     Вымотанный постоянным страхом быть пойманным, Фёдор лёг на чужую постель, и проспал до утра. Услышав, как хлопнула дверь, вскочил и замотал головой, избавляясь от сонной одури. Вошедший крепкий мужчина лет пятидесяти, с Фёдора ростом, улыбался и сказал:

   – Ты Фёдор, а я Захар. Работников не нанимаю, Аюр сказала, работу ищёшь, если устраивает, давай вместе рыбачить. Жить есть где, лодка есть. Хорошая зима будет, нерпы добудём, Аюр унтов нашьёт, продадим. Следующей весной сам решишь, куда податься. На Байкале тихо, а в центре восстание степняков было, мятеж ещё не закончился. Хватают всех.

     Встав, Фёдор протянул ему руку и, закрепляя договор, выдвинул условие:

   – Если не понравится, уйду, и если вынужден буду уйти, отпустишь.

     Писать Михаилу Фёдор боялся, они с Григорием договорились, он им скажет, что утонул в Чулыме, лодка перевернулась. Из Слюдянки отправил письмо на родину, но Настя в село не возвращалась, и оно на годы легло за иконами у соседки. Желтея и рассыпаясь. В октябре Захар повёз улов, а Аюр пришла к Фёдору. Смалодушничав, он сдался, и в феврале стало видно, что Аюр носит ребёнка. Один Захар ничего не замечал. Думал, выросла девушка, пора жениха присматривать.

     В тот день она их встретила на берегу. Не дав разгрузить рыбу, замахала рукой, чтобы отплывали.

   – Аюр, куда плыть? Зачем? Темнеть скоро будет.
   – Унты в селе продавала, ОГПУ забирает, кто паспорт не оформил. Меня спросили, нет ли посторонних, если кого скрываем, заберут всех, и нас с отцом. Схоронитесь до утра.
   – Нет, вы домой, а мне уходить надо. Дождусь товарника. Знаю, где он после поворота в гору поднимается, запрыгну. Спасибо большое за то, что приютили.
   – Фёдор, деньги, что за унты сегодня дали, возьми.

     Аюр положила ему в пропахший рыбой карман сегодняшнюю выручку и, торопясь, побежала с берега.

   – Что это с ней? Ладно, Захар, спасибо за всё. Пойду.

     Невидимый за скалой, Фёдор ждал товарняк, когда увидел ищущую его Аюр. Она, оглядываясь, шла по берегу, сжимая в руках узелок. Окликнул:

   – Аюр, сюда. Ты зачем вернулась?
   – С тобой поеду. Отец отпустил, только расстроился, что внуков не увидит.

     Ничего не сказав, Фёдор подвинулся, освобождая девушке место. Она, счастливая, что успела, и он не прогнал, прислонилась к мужскому  плечу. А Фёдор, с болью вспоминая жену и детей, молча, клялся:

   – Никто не посмеет вас тронуть. Я зубами перегрызу горло любому, кто попытается вас обидеть. Чувствовал в себе силу дикого необузданного зверя, готового защитить всё, что считал своим по праву.

     В Улан Удэ Фёдор оставил Аюр на вокзале и пошёл на базар. Потолкавшись там, понял: надо уезжать. После подавленного мятежа овцеводов, свирепствовало ОГПУ. Купили билеты до Читы. Разговорившись с попутчиком, узнал, что Читинская область граничит с Китаем по реке Аргунь. Это всё решило. Добравшись до места, нашли рыбака, который согласился за небольшую плату переправить их в Китай. Уже смеркалось, когда у Аюр в глазах появилось какое-то странное выражение. Словно она просила о чём-то, хотела что-то объяснить, но не находила слов.  Уже садилась в лодку, когда начались схватки. Ей хотелось чувствовать присутствие Фёдора, слышать его голос, казалось, так будет легче. Знала, что рожать тяжело, но не знала, как  больно. Как страшат женщин первые роды. С каждой схваткой ей казалось, что сейчас последняя боль, и всё закончится, но она только увеличивалась. Не выдержав,  пронзительно закричала. Судорожно дыша, умолкла и опять не смогла сдержать крик обжигающей боли. Фёдор обнимал её, и на какую-то секунду ей становилось уютно и покойно. Как могли, мужчины уложили роженицу на дно лодки.Мальчик   торопился жить, и  в наступившей вдруг тишине, закричал громко и требовательно. Лодка уже подходила к китайскому берегу. Их встретили, потрясённые пограничники. Сын родился китайским подданным. Семья навсегда покинула Россию. Фёдор смотрел на покинутый берег и гнал от себя невыносимые мысли о том, что ничего этого уже не увидит. Бутанаевы считали Фёдора пропавшим без вести, верили, что жив, просто не может написать.


Рецензии
Лариса, при всех тяжелых условиях, люди любили, создавали семьи!

С симпатией и добром.

Владимир Чугай   06.11.2023 15:13     Заявить о нарушении
Володя, а как жить без любви? Тем более, когда вроде и надеяться уже не на что.У тебя тоже про любовь много, вечером дочитаю.С уважением Лариса.

Лариса Гулимова   07.11.2023 08:09   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.