Боль людская 13-14

     Глава 13

     В Заярске Василий с Арсением договорились с обозом, идущим по тракту до Осетрово. Где золото и соболя, там тёмные дела и кровь. Боясь лихих людей, обозники охотно согласились довезти семью бесплатно. В порту на Лене трудностей не возникло. Помня наказ железнодорожника, Арсений договорился со шкипером, что будут работать за дорогу и питание для всех. Неуклюжие квадратные баржи из толстого леса – паузки – шли до Витима, там груз перегружали. Пока шли по Лене, не хотелось отводить глаза от разноцветных крутых склонов, поросшим редким лесом, каменных башен, утёсов. Виднелись длинные волнистые гривы, сплошь покрытые тайгой. По берегам встречались редкие селения. Лоси, услышав гудок парохода, быстро исчезали в прибрежных кустах. Увидели на покрытой лесом террасе одинокого человека у костра. Горящий огонь, обладает в такой глуши притягательной силой. Серафима и Ксения не покидали палубу. Вместе с ними дивились невиданным берегам мальчишки. По ночам останавливались на ночлег. На шестые сутки паузки приплыли в село Витим. Пока груз переносили на лёгкие баржи, благодарный шкипер договорился со знакомцем взять с условием, что будут помогать семью Бутанаевых. Дальше пароход привычно потащил лёгкие баржи за собой до Бодайбо. Мужчины работали, а женщины после ленивой Лены не могли оторвать  глаз от бурного своенравного Витима. По обоим берегам горы, покрытые более густым лесом, поднимались выше. Круто спускались к воде или образовывали небольшие заросшие тайгой террасы. На террасах иногда располагались две-три избы с маленькими огородами. Подошедший шкипер объяснил, что это зимние станции, живут на них ямщики с лошадьми. Зимой золотые прииски соединяются с большой землёй через них. При царе старателей после окончания сезона вывозили в село  Витим. Ошалев от больших денег и свободы, они напивались в трактирах настоянным на табаке самогоном,  мертвецки пьяных их грабили и зачастую сбрасывали в реку.  Поинтересовался:

   – А ваши мужья к старателям наниматься едут? Лучше на прииски езжайте, там бараки строят, можно  жить постоянно. У старателей избушки и балаганы из коры. Осенью они уезжают. Говорят, на прииске Успенском начальник прииска всех принимает. Хороший человек, проситесь к нему. Не обидит. Если есть причины, можете в Бодайбо в управление приисками не заходить. Езжайте сразу по узкоколейке на Успенский. Он в самой глуши, но вам лучше там поработать. Я за столько лет на беглых насмотрелся. Не бойтесь, мы ещё никого не выдали.

     Давно ушёл шкипер, а Серафима с Ксенией вспоминали рассказы матросов. Мужчины часто, отдыхая, подходили к стоящим у борта женщинам. Говорили, что места эти необычные. Летом буйство зелени и цветов, зимой много снега. Мороз. Рассказывали про удалённые от Бодайбо прииски. Здесь их называют «Дальней тайгой». После разговора со шкипером, Серафима с Ксенией поняли, что люди, желая им добра, советуют уезжать как можно дальше от Бодайбо. На третий день показалось большое село с церковью, Главным Управлением  приисков, конторой Продснаба.

     Василий с Арсением, послушав бывалых людей, тоже были согласны сразу ехать на прииск Успенский. Уже через сутки Арсений стоял перед начальником прииска. От его беспардонных вопросов ему было не по себе. Боялся ответить правду. Вернут с семьёй в Черемхово – и опять тянуть лямку раба. Все советовали ехать на Успенский, но никто не подсказал, что отвечать грозному начальнику. Тот опять спросил:

   – Почему не хотите сказать правду? Не бойтесь. Я вас в обиду не дам. Сделаю запрос, и официально разрешат остаться на прииске. Никто за вами в такую даль не поедет. Не будете всю жизнь считаться беглым. Успенский самый дальний прииск в «Дальней тайге», мы любому человеку рады. А тут сразу готовый ветеринар, медсестра, жену вашу в столовую возьму, там девушка замуж вышла, уехала со старателем. А вы чем до ссылки занимались?

     Арсений, решившись, ответил:

   – Семья коней на продажу растила, новые породы выводили.
   – Это замечательно! У нас большой конный двор. Геологи бурят, лошади бур в станке вращают. Хлеб с пекарни везут, продукты развозят, на узкоколейку за приехавшими ездят. Лошади у нас главная сила. А конюх к геологам давно просится, там платят больше. Хочет поехать на большую землю родных поискать. Да и не понимает он ничего в лошадях. Хороший мужик, образованный, ещё при царе сослали. В наших краях таких много. Большинству некуда после революции возвращаться. Привыкают к этим суровым местам, женятся, детишек заводят. Вам  лучше пока здесь пожить, подальше от начальства. Осень скоро, а она в наших краях замечательная. Полюбите за ягодами, грибами ходить. Для семьи подспорье. Цингой болеть не будете. А в тайге красота! Под ногами листья шуршат, какие- то тени мерцают, свежестью пахнет. Осенью запахи густые, зовущие, всё умирает, осыпается. Устилает землю, гниёт. Лес, как вечно мёрзнувший старик, накрыт одеялом из жёлтой листвы. Потом сразу снег, и все тёмные унылые места накроет белизна. Меня тоже студентом при царе сослали. Я из Петербурга. Так Горный институт и не дали закончить. Да я не жалею. Полюбил эти места. Верю, вам здесь понравится. Арсений, согласны занять место главного конюха? – Арсений, не помня себя от радости, кивнул. – Вот и договорились. Жену вызывать не буду, завтра все идите к кадровику оформляться. Сейчас выйдешь, поверни направо по коридору, увидишь кабинет завхоза, он вас поселит. Скажешь, от Николая Львовича. Оформитесь, приходите, выдадим всем аванс.

     Бутанаевым повезло, им дали две комнаты дверь в дверь, посередине длинного барака. Зимой не будет промерзающих углов и холодных стен. В каждой комнате была печка и по два прикрученных к стене топчана, где вместо передних ножек стояли одинаково обрезанные брёвна. Завхоз выдал им ватные матрасы, подушки и колючие суконные одеяла. Умотанные дорогой и беготнёй, отдав мальчикам последние продукты, голодные Арсений с Серафимой, уснули. А мальчишки отправились знакомиться с прииском.

     Василий с Ксенией, наконец, остались одни. Они молча сидели на топчане, слушая шум разошедшегося дождя. Ксения положила голову ему на плечо. Она чувствовала себя в безопасности. На усталом лице появилась улыбка, предназначенная одному Василию. Ему захотелось обнять девушку и поцеловать долго и страстно. А потом… После ночи на берегу Ангары он старался похоронить эти мысли. Думать и вспоминать было мучительно. Он причинил ей боль, исчезнув на второй день. Опозорил её перед подругами. А Ксения прижалась к нему, нежная и доверчивая, как ребёнок. Его влекло к ней неудержимо, так страстно, что это походило на безумие. Что же делать? Ничто не могло избавить его от возрастающей мужской тяжести. Василий потянулся к её лицу и опустил руки. Глаза Ксении были закрыты, она крепко спала. Василия мучило то, что внезапная вспышка страсти лишила их разума, и это стало причиной того, что она оказалась в этой таёжной глухомани. А Ксения, наоборот, перед сном подумала, что ей тепло и уютно с ним рядом. И она заснула в его объятиях под шум дождя.

     Глава 14

     Настя получила весточку от Василия. Он просил писать им пока до востребования. Письмо было длинным и подробным. Настя, наплакавшись над письмом, переключилась на думы об Аркасе. Он с отрядом уехал в тайгу ловить банду. Прошло три дня, милиционеры не возвращались. Утром она пошла к нему на работу. Ей ответили, что ничего неизвестно и спросить некого, все уехали на ликвидацию банды. 

     Раненый смертельно Аркас был оставлен на попечении шаманки. Через сутки у него начался бред. Говорил много и горячо. Звал Настю, Пашу, просил о чём-то. Утром вернулось сознание, и, умирая, он клялся себе, что всё отдаст за жену с сыном. Но кроме угасающей, меркнувшей с каждой минутой жизни, у него уже ничего не осталось.

     Через неделю Настя с Пашей подъехали к одиноко стоящей юрте. Женщина показала им могилу Аркаса. Держась за руки, мать с сыном постояли, прощаясь, и вернулись к ждущей их телеге. Пока ехали, молчали до самой заимки, думая каждый о своём. Ведомственную квартиру в Абакане Настя вернула милиции. Вещей они с Аркасом не накопили, а те, что были, она везла с собой. Для того чтобы закрасить на сундуке тёти Нины узоры, сделанные по металлу в виде изморози на окнах, купила на рынке смешанный с жиром марганец.

     На заимке их никто не встретил. Не похоже, чтобы здесь вообще кто-то жил. Настя осторожно дотронулась до края стола, и её палец сразу покрылся застарелым жиром и пылью. Она судорожно вздохнула и снова окинула взглядом комнату. Паша, робко потрогав её руку, спросил:

   – Может, помочь уложить вещи?
   – Паша, где здесь укладывать вещи? На грязном полу? Нет, не надо, посиди лучше на солнышке, мы сами управимся. Зови дядю.

     Подводу ей дали по месту службы Аркаса, доехать до железной дороги. Она написала заявление его начальнику, что ей нужно к родственникам в Иркутскую область. Было боязно ехать с чужим человеком, везя драгоценности. Пока добирались до заимки, она надеялась, что Николай проводит их с Пашей до станции, но, похоже, здесь давно никто не жил. Про спрятанный сундук придётся сказать. Одной его не принести. Возчик знал, что они приехали за приданым, что собирал ей Игнас вместо калыма. Раз Настя уезжает из этих мест, приданое забирает. Сверху в сундуке лежала женская одежда, а драгоценности она сразу зашила в небольшую подушку. Подумав,  утыкала её булавками и иголками, поместив  на самое дно. Зашедшему мужчине сказала:

   – Николай уехал, а сундук спрятан в условленном месте. Мне одной не принести. Поможете? И сразу поедем в село, там за небольшую плату переночуем.

     Чудеса начались, когда вместо кованного бухарского сундука возчик вытащил большой фанерный ящик, перевязанный ремнями из телячьей кожи. Открывать его Настя не стала. Верила Николаю как себе. Оставила записку, придавив её банкой с самодельной краской из марганца. Закрашивать сундук не имело смысла.

     Пока ехала в поезде, плыла на пароходе, все помогали одинокой молодой красивой женщине с маленьким ребёнком и большим багажом.

     Бутанаевы, придя вечером с работы, с удивлением увидели Настю. Она сидела прямо в коридоре на сундуке, привалившись к стене. Намучившись в дороге, она крепко спала, обнимая сына. На второй день её оформили промывать золото на бутаре. Комнату им с Пашей дали в соседнем бараке.

     Пройдёт много лет, с сундука уберут фанеру. Он будет стоять в главной комнате.  Внучки, красуясь перед трюмо, станут примерять платья из тонкого красного  китайского шёлка. А воротник с длинными концами будет застёгиваться на одну большую пуговицу из настоящего перламутра.

     Михаил с женой и подросшими сыновьями работал в неуставной Асинской сельхозартели. В таких артелях производительность труда была выше, чем в колхозах. Люди старались работать из последних сил. Ударная работа была единственным способом сняться с учёта, восстановиться в правах. Через два года за производственные успехи им разрешили покинуть посёлок ликвидированных кулаков, коротко ПЛК, и вернуться в Хакасию.

     В эти годы неграмотность среди населения Хакасии была почти ликвидирована, но учителей не хватало, особенно в сёлах. Можно было устроиться, даже не имея среднего образования. Михаил прочитал в «Советской Хакасии», что учителям предоставляется жилье с огородом. Можно обзавестись небольшим хозяйством. Три-четыре года, нужных для обзаведения, не облагают налогом. Привёз семью в родное село и устроился на работу в школу. Закончив заочно Абаканский педагогический техникум, на пенсию ушёл директором.
 
    Много лет прошло, как Бутанаевых выбросили на холодную голую землю. Выжили не все, а те, кто выжил, прожил достойную жизнь. Но у хакасов есть поговорка:

   – Кто хочет забыть прошлое, тот рискует пережить его второй раз.