Титьки спорту не помеха

               
     - Отмерь мне рыбки боговой салакушки, - булькал таинственный Броунжер в рот покорно плывущего по течению Бильдера, искавшего - искавшего утопшего о прошлом годе сазана, но нашедшего лишь все то же привычное неумение отеческого производителя привлечь рассеянное в мимоходность внимание коалы, осенившего посошком и Керви, и Паука, и саму, мать вашу, еврействующую мадам пиит Гершензон, о которой можно сказать Вольтером : ежели б не было такого вот куска, то его и выдумывать не треба, сам образуется на плесневеющей бесталанностью и деградацией почве нью - невзоровщины, нашедшего цензуру Цукерберга на жаркой груди Кристины Потупчик, ну никак не поддающейся внушению осчастливить лично автора проблеском промелька ажурных трусиков, эта мысль, кстати, меня сводит с ума мало не с месяц, но вот никак, хучь убей или обдай девятым валом любви и обожания, упрямится прелестная еврейка, тем интереснее вместе с ней, как обычно и привычно, помянуть дубиной и камнем опытных манипуляторов жж образца тринадцатого, наманипулировавших себе вкупе, ин масс лишь славный геморрой литературного троллизма, неизменно подносимого азом есьмем ( гадская фразочка ) к самым красивым ножкам рунета, требуя малости, некогда упомянутой эпиграфом о том, что именно от прокремлевской чепушилы надо, - от сих и до сих, чтобы до самых зёбр её, паскуду, пробрало. Да ты никак мертвый ! - глумился Броунжер, утекая ослиными ушами следом за ненароком вильнувшей радужным хвостиком аквариумной гуппи, невесть как адаптировавшейся не только к санкциям, но и к невзгодам послевоенной и предвоенной обстановке ситуации. - Тогда вот лучше сказочку послушай.
    Карлик приник к груди патриота, кем, вне всяких сомнений, являлся Бильдер, обретший личное счастье в половой жизни в виде дылдообразной уродицы, баюкающей продолжителя славного дела огребать миллионы и награды нечестным путем, что странно, вообще - то, у разоблаченных жуликов на их Западе все нажитое лживо отымают, а этой курве как с гусика водица, трепещется и жирует, поджираясь на продскладе ничем не оправданного благодушия западников, душащих убивающих хохлов руссиян, но ложащих с прибором на точно таких же омерзительных гадов уже у себя, и рассказал утопленнику презанимательную историю, даже драматургию, если исходить из порядка публикования абзацев.
     - Да ты шинель - то вздел наизнанку, быть тебе битым, брат.
     ( Кочгамды, быстро войдя в гостиную, бросает фуражку на стол с уже затихающим самоваром и вновь говорит лежащему на диване Подколесину )
     - Ты не знаешь, в пиесах запятые надо после скобцов ?
     ( Подколесин пожимает плечами, но посоветовать посмотреть на дерьмовые пьесы Сорокина или Хреньжижановского не осмеливается, может, и лень, кто знает )
     - Отсебятину несет.
     ( Замечает в сторону Кочгамды, как - то само собой выбрав именно ту сторону, где сидел в первом ряду государь )
     - Ты зачем ?
     ( Кочгамды, заметив государя, подходит к краю рампы и орет в невнятный облик президент - диктатора )
     - Почему не застрелился, сука, с первым звоном курантов ?
     ( Государь, храня завет Диоклетиана о ругать, проклинать и бессильно дрочиться, улыбается загадочно, как таинственный Броунжер, рассказывающий эту историю Бильдеру )
    - А прикинь, если бы все сто сорок мильонов последовали твоему вопросу ?
     ( Кочгамды поворачивается к задавшему этот, скажем прямо, коварный вопрос Подколесину и обнаруживает открытое окно )
    - Опять свалил.
     ( Закрывает окно и садится на диван, берет трубку Подколесина и долго курит )
    Акт второй.
    - Женился.
    ( Подколесин присаживается рядом с дремлющим Кочгамды на краешек дивана и показывает руками приятные глазу и рукам округлости и покатости обретенной жены Лизы Готфрик )
    - Гад ты.
    ( Кочгамды вскакивает и выбегает в дверь. Подколесин прячет под подушку модный смартфон, на экране которого красуется заставкой гологрудая и зеленоглазая  " Красавица ", и телепатирует прямо в мозг государю : мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, не ссы, ты ж не виноват, что народец и климат именно такие, какие есть. Тот встает и, подозвав к себе Пикачу, вручает ей сразу пять орденов и две медали )
    - Говно твоя история ! - возмущенно кричит Бильдер, оживая от такой явной несправедливости. - Чо ты на ней зациклился, придурок ? Мало тебе няшек ? Русских татарок мало ?! Какого хрена ?!!
    Броунжер довольно смеется, потирая руки, а затем уплывает, не просто не дав утонуть Чапаю, но вернув того из царства мертвых. И без всяких Эвридикою, Эвридикою, прошу заметить. Жаль только, что написавший все вот это вот все коала сам не знает, кто тута Чапай, а кто, понимаешь, незабываемая Пикачу.