Тигровая падь глава 7-8

     Глава 7

     В это же время, исхудавшая и искусанная таёжным гнусом, Варя сидела у небольшой речушки и прикладывала мокрый мох вокруг узких щелочек глаз. Лицо опухло и горело. Хотелось плакать. Но слёз уже не было. Вспомнила, как, посмотрев на спящего Бориса, побежала к севшему вертолёту узнать, когда домой. Споткнувшись, упала, не успев выбежать на поляну. Это её и спасло. Пока спасло. Ещё не вскочив на ноги, услышала, как Виктор утешает Хромого:

   – Всё, больше про эту девку ничего не услышим. Подумаешь, палатки стоят. Мы же сразу улетели. А посылочка давно утонула, за ней и не полезет никто, озеро глубокое. Да и баба голая, распухнет быстро. Лето. Вертолётов в тайге много, на нас даже не подумают. Маршрута в журнале не обозначено. Надо второй красоткой заняться. Ещё Борис. У тебя случайно водки нет? – Хромой, кивнув, скинул со спины небольшой рюкзачок. Дальше слушать Варя не стала.

     Побежала, как ей показалось, в сторону города. Когда садились, видела линию высоковольтных передач. Ещё подумала, что где-то там живут люди. Но подстегнувший её ужас заставил бежать как можно дальше, как можно быстрее. Все эти дни шла и шла. Измучившись, засыпала, и снова в путь. Очнулась по-настоящему в Берендеевом царстве. В заросшем тёмным мхом курумнике, между камням, росли редкие высокие пихты с седыми длинными космами. Между ними встречались чахлые кусты  смородины. Были они истощённые, низкие, без единой ягодки. От запаха пихты перехватывало дыхание. Оглядевшись, Варя поняла, что ищёт избушку на курьих ножках в таком месте, куда даже солнце не проникает, но она должна быть обязательно. Сейчас и баба Яга сошла бы за лучшую подружку. Совершенно потерявшись в тайге, понимая, что все эти дни шла в неизвестность, она долго стояла в нерешительности. Сосед геолог, говорил, что надо идти к реке, пусть и небольшой. Потом, по течению, река обязательно выведет к людям. Но реки не было, и гора была странная. А место, куда она забрела, это большая, глубокая впадина, тёмная и неприятная. Варя развернулась и, поминутно оглядываясь, выскочила на край впадины. Уже собравшись идти вниз по горе, услышала вертолёт. Пониже пригнувшись, кубарем снова скатилась в курумник. Она не сомневалась, что ищут её. Вертолёт прилетал каждый день. Он кружил над тайгой, улетал, а после обеда как по расписанию возвращался. Но сегодня его гул раздавался немного в стороне. Варя, услышав его, боялась не только голову поднять, но и глаза открыть. Подождав и поняв, что он полетел в другой распадок, осторожно вышла на склон и потихоньку, держась поближе к деревьям, начала спускаться вниз. Когда вышла к воде, в пересохшем горле першило. Варя прямо в одежде бросилась в речку и пила, пока в животе не забулькало. До этого ей встречались только болотца, вода в них была тёплой и вонючей. Она пила через свой подол, вытряхивая потом в большом количестве не то червячков, не то рачков. Удивлялась, что до сих пор здорова. Горячее желание утолить голод давно притупило чувство страха, разум. Тяжёлый день забрал энергию, высушил мышцы. Встав из реки, через силу заставила себя раздеться и прополоскать в  воде пахнущую потом одежду. Тело от укусов горело, но когда Варя обмылась и надела уже выжатое платье, стало легче. От реки она теперь никуда не уйдёт. Пойдёт по течению, пока есть силы. Радовалась, что знает много съедобных трав. Маленькую, мама каждое лето возила на дачу. С утра их улица шла купаться, и чтобы до вечера сидеть в выкопанном бульдозером на краю посёлка лягушатнике, ели сплошные витамины. Луковицы саранки считались деликатесом, их запекали на костре, ели сырыми. Сочные толстенькие петушки, пока не перерастали, сходили за десерт. Сейчас Варя ела всё.  Петушки переросшие, черемшу, щавель, дикий лук, зелёные ягоды. Саранки цвели и, видные издали, были её основной пищей. Чаще немытой. Но самой желанной. Они давали хоть какое-то ощущение сытости. Где-то недалеко треснула ветка. Резко обернувшись, увидела совсем рядом старую охотничью избушку. Правда, без крыши, просто покрытую редкими жердями. Посередине торчала железная труба. Варя с надеждой переступила через лежащую заплесневелую дверь и заглянула внутрь. Бревенчатые стены ещё не сгнили. В них прорезано маленькое оконце, в противоположном углу нары с какой-то рухлядью. Печка была больше метра длиной, широкая, можно брёвнами топить. На ней стоял котелок. Обрадовавшись, Варя пошла за котелком и машинально распахнула дверцу печи. Обнаружив таёжный клад, вытащила аккуратно из давно сгнивших мешочков и разложила  на листья лопуха немного соли, сахара, а самое главное, сухую коробку спичек.  Переночевать она решила здесь. Свернуться калачиком и уснуть крепким безмятежным сном. Пока нельзя было себя обнаруживать, она нарвала травы и  расстелила толстым слоем на нарах. Хоть сегодня выспится на мягком. Все эти ночи она спала, прислонившись спиной к большим деревьям. Сначала ей всё казались в темноте чьи-то глаза. Кого-то, готового прыгнуть на неё, как на добычу. Долго слушала тайгу, ожидая преследования. Через три ночи ей стало всё равно. Равнодушие сковало сознание. Будь что будет, говорила себе Варя, и падала, как в чёрную яму, в сон. Не было сил остановиться и за что-то зацепится. Иногда она просыпалась. Вокруг была могильная ночь, а в чёрном небе празднично сверкали звёзды. Потом, как из тумана, вырисовывались отчётливые картины прошедшего дня. Вокруг горы, тайга, скалы. Всё это раскачивается из стороны в сторону. Варя не может точно поймать картинку ясного изображения. И снова засыпает. А вчера какая-то женщина ласково позвала: «Пойдём, Варечка, со мной, у нас хорошо. Отдохнёшь». А сама руки тянет и смеётся-заливается весёлым смехом. Хотела Варя узнать, где хорошо, да горло перехватило.  С тем и проснулась. Пить хочет, а кругом трава да сосны. Пока до речки не дошла, всё время жевала молодую сосновую поросль. А теперь с котелком ей легче будет. До самых сумерек работала, устраивала себе комфортную ночь. Погода была ясной, но Варя не поленилась и забросала крышу охапками травы. Наготовила хвороста. Кожаные петли на двери истлели. Она занесла её внутрь и прикрыла выход. Стало почти уютно. Хорошо, что собрала много сухого мха, огонь Варя разжигать не умела, но и с этим справилась. Свежезаваренный из душницы чай она пила уже в темноте. Немного подумав, достала изгрызенную мышами пшёнку, которую нашла ещё днём. Перебирать сразу не стала, а залила водой. Все мышиные экскременты оказались по верху воды, а оставшаяся крупа утонула. Переборов брезгливость сбегала ещё за водой, и скоро в избушке запахло настоящей едой. Спала она этой ночью, как и мечтала. Не думая о своих проблемах, просто, насытившись подсоленной кашей, уснула без всяких сновидений.
     Утром никак не могла стряхнуть с себя сонную одурь. Пока, наконец, не брызнула, умываясь, речной водой в лицо. Тогда встрепенулась от тяжёлой дрёмы. Надо идти. Некогда спать, сил всё меньше и меньше. Брёвна, через которые в первый день, перескакивала, не замечая, вдруг стали сучковатыми и высокими. Вчера Варя обходила их стороной, удлиняя  путь. Оторвав от сорочки полоску ткани, разорвала её на платки. Завернула в узелочки всё, что осталась от вчерашнего пиршества. Модницы, в восьмидесятых, ходили с карманами в боковых швах на  юбке. Туда она и сложила своё богатство. Особенно порадовалась грязному куску старой пересохшей клеёнки. Вымыв и тщательно протерев травой, упаковала в неё узелок со спичками. Чай кипятить побоялась: дым виден издалека. Спустилась в последний раз к воде, попила и пошла вдоль берега. Почти сразу услышала вертолёт. Он летел вдоль речки, почти касаясь деревьев, повторяя все её повороты.  Забившись под разросшиеся вдоль берега вербы, Варя замерла от ужаса. Видимо, увидев на берегу избушку, вертолёт развернулся, прошёл над ней два круга. После этого, вернувшись на свой курс, опять низко полетел над речкой.
     Варе даже в голову не пришло, что её могут искать. Найти, чтобы убить, да. Никогда эти сволочи никому не скажут, что она где-то бродит по тайге. Ольгу убили, а больше никто не знает, что она была с Борисом. Откуда Варе было знать, что это он вчера до самого захода солнца кружил над тайгой. Отклонив утром предложенную Виктором выпивку, сходил в лесхоз, договорился, что сам оплатит в их кассу часы полёта. Искал, думая только о ней. Куда она могла убежать? И главное, почему? Может, где-нибудь лежит, переломав ноги, или встретила в тайге зверя? Виктор ничего толком не объяснил. Сказал, что когда прилетели, её не было. Ерунда какая то. На следующий день вылететь искать Варю не получилось. Вмешался Хромой. Сказал, что нужно лететь на факторию. Первый раз Борис задумался. Человек летает с ними больше месяца, а он не знает о нём ничего, кроме имени. Скупщик пушнины, хромой. Звать Игорь. Документы у него были оформлены, правда, видел их один Виктор. За полёты он платил вовремя. Но летал с ним, настойчиво прося покататься, один Виктор. Сегодня Борис на все просьбы Виктора ответил, что вчера с контролем приезжал инспектор, так что летать он теперь будет сам. Лишиться, как Виктор, права летать, он не хочет. Не заметив, как Хромой переглянулся с Виктором, пошёл к вертолёту. Лететь в факторию он решил вдоль речки. Придётся немного отклониться от маршрута, но вдруг она вышла к воде. Наверное, хорошо, что Борис её не увидел. Скорее всего, поступили бы с ними жёстко. Где один труп, там и три. Терять им было нечего.

     Ничего не зная, Варя шла вдоль реки. Ещё раз в этот день она слышала звук вертолёта,  то приближаясь, то отдаляясь, он плыл над тайгой где-то за горами. Время бежит быстро. День меняет вечер, пролетает ночь, за ним растекается утро, растворяясь в густом тумане распадка. Спускаясь умыться к речке, Варя вспоминала избушку, нары, спать на которых было мягче, чем на пуховой перине, пшённую кашу, показавшуюся ей в тот вечер царским яством. Многодневные ночёвки в лесу измотали её вконец. Так хотелось выспаться, плотно поесть, хоть немного набраться сил. Похоже, никто её больше не преследовал. В речку впадали многочисленные ручейки, она становилась всё полноводнее. А после небольшого водопада, с огромной скоростью вытекающего прямо из вертикально стоящей ровной скалы, скорость течения стала такой, что сбивала с ног. Дальше она текла с громким рёвом среди обкатанных водой больших валунов. Спуск становился всё круче. Появились просветы в вековых кедрах, а внизу открылась огромная поляна, заросшая кипреем. Варя почти бежала, ей казалось, что сейчас она выйдет к людям, и весь это ужас, останется в прошлом. Но спустившись к подножью горы, увидела только слегка волнующееся под лёгким ветерком необозримое море розовых с фиолетовым оттенком цветов. Позади послышался шорох. Медленно повернув голову, увидела, что она не одна. Из травы на неё смотрели два собачьих глаза. Она как-то сразу поняла, что это собака. Абсолютно чёрная, только на лбу белая отметина. Варе стало страшно, она слышала, что собаки в лесу становятся дикими. Потом, разглядев, немного успокоилась. Собака дружелюбно виляла хвостом, и нападать на Варю, явно не собиралась.
   
   – Ты откуда взялась? Где твои хозяева? Рядом посёлок?

     Спрашивая и не ожидая ответа, Варя внимательно оглядывала горизонт. Собака проделала в кипрее тропу, и, решившись, Варя пошла по ней. Пришла же она откуда-то. Метров через двести, за выступающей на поляну скалой, гора резко поворачивала влево. И в этом естественном укрытии показалась усадьба. С огородом, с закрытым от дождей и снега двором, с пристройкой для скота. Невдалеке была видна пара пасущихся лошадей. Опустившись на землю, она долго плакала, сидя в зарослях кипрея, или, как зовут его местные, иван-чая. Собака никуда не уходила, легла рядом с Варей, зарычав на пробиравшуюся мимо по своим делам мелкую зверушку. Видимо, устав слушать Варины всхлипывания, собака встала и потянула её за подол. Со слезами, казалось, вытекли остатки сил.  Шатаясь, поднялась. Пошла за всё время оглядывающейся собакой, которая вела её прямо к дому. Подведя Варю к крыльцу, собака стала бросаться на дверь. Её действия показались Варе настолько странными, что сначала она испугалась.  Потом с усмешкой открыла дверь: какой может быть страх после пережитого ужаса? Потом не раз, вспоминая этот день,  думала, что это провидение привело её сюда. Прихожей в доме не было, очутившись сразу в комнате, она увидела сидящего на подоконнике мальчика лет пяти. Он, всхлипывая, смотрел в окно. Поняв, что что-то случилось, бросилась к ребёнку. Крепко обняв, спросила:

   – Не плачь, давай знакомиться. Тебя как зовут?
   – Гришутка, - Тяжело, как взрослый, вздохнув, он в ответ тоже спросил, – а ты папу моего не видела? Он пошёл корову доить, сказал, сходит на полянку, где Майка пасётся. Молочка принесёт.
   – Так чего ты плачешь? Подоит Майку и придёт.
   – Не придёт, вот сколько дней прошло. – Он поднял вверх два пальчика.
   – Так ты, наверное, есть хочешь?

     Кивнув, он взял её за руку и привёл на кухню. Быстро пробежавшись по шкафчикам, нашла хлеб и масло. Налив себе и ему холодного чая, положила сахара из стоящей тут же пачки рафинада. Щёдро намазала маслом хлеб.

   – Давай быстро кушать, пойду папу искать.

     Бросившись к ней и прильнув всем телом, мальчик стал горячо просить взять его с собой. Ребёнок боялся снова остаться один. Приняв решение, Варя вместе с Гришей вышла на крыльцо. Лежащая у двери собака сразу поднялась и устремилась со двора. Гриша её окрикнул:

   – Чёрный! Ко мне!

     Но собака, вернувшись, опять ухватила Варю за подол и потянула за собой. Крепко взяв Гришутку за руку, словно боясь, что он может исчезнуть, пошла по тропинке  за собакой.  Ещё час назад, когда увидела усадьбу, ей казалось, что не сможет сделать больше ни шага. Сейчас шла так быстро, что ребёнку пришлось бежать. Если до ночи не найду мужчину, думала она, придётся с Гришуткой ночевать в тайге. Его отец, наверное, кореец или китаец. Мальчик был смуглый, с раскосыми глазами. Собака убежала вперёд и невдалеке радостно залаяла. Варя ещё прибавила шагу и скоро увидела лежащего на тропе мужчину. Он был жив. Приподняв голову, прошептал:

   – Воды. Пить.
   – Сейчас, миленький, сейчас.

     Ручей журчал совсем близко. Бросилась к нему и, набрав в ладошки воды, расплескала её  по дороге и только смочила сухие губы. Опять, будто зовя, залаял Чёрный. Никто, кроме Гриши, не обратил на лай внимания. Варя, пытаясь напоить мужчину, беспрестанно бегала к ручью, ничего не слыша и не видя, кроме его умоляющего взгляда. Когда Гриша сунул ей в руки подойник, она даже сначала не поняла, что это самое настоящее ведро. Ручей был мелкий, и, набирая опять ладошками воду, крикнула Грише:

   – Нарви папе под голову травы, чтобы пить было удобно.

     Каково же было её удивление, когда, подбежав, поняла: Гриша заставил лечь вместо подушки Чёрного. Варя догадалась сорвать у ручья трубчатое растение и, наклонив подойник, вставила его ствол в жаждущие губы. Пока он пил, вспоминала, как, упав прямо в ручей, пила и пила и никак не могла смочить пересохшее горло. Напившись, мужчина попытался сесть, опираясь на собаку. Но стиснув от боли зубы, упал обратно. Заговорил:

   – Не бросайте Гришу, у него вниз по реке бабушка родная живет. Посёлок будет километров через сорок. Меня оставьте здесь, похоже, ногу сломал. Перелом закрытый, но наступить на неё не могу. За сутки только метров триста прополз. Не вышло из меня Мересьева. – Он улыбнулся Грише и показал на Варю, – тётю слушайся, она тебя к бабушке увезёт. Покажешь, как лошадь запрягать. Не зря же я тебя учил. Уходите, скоро ночь.

     Если бы это случилось месяц назад, Варя, наверное, так бы и сделала. Но не сейчас. Она столько дней пыталась выжить. Это был совсем другой человек. Со времени её выхода из городской квартиры поменялись все её ценности. И ценнее жизни не было ничего. Она просто пошла к ближайшему дереву и наломала прямых палок. За Гришу она не беспокоилась. Мальчик за два дня столько пережил, что не будет против, если они все заночуют в тайге. Разорвав на бинты всё, что осталось от нижней сорочки, подошла и обратилась к Гришиному папе:

   – Давайте знакомиться. Меня зовут Варя. Я заблудилась в тайге и вышла на вашу усадьбу. А как зовут вас?
   – Володя. Подай мне нож из сапога. Это он спас мою вторую ногу, не дал ей подломиться.

     Значит, сломана левая нога. Наклонившись, Варя осторожно потрогала. Сломана она была ниже колена. Возможно, просто трещина. Выбрав прямые толстые ветки, примотала их туго бинтом. Владимир молчал, просто смотрел на неё насторожённым взглядом. Она же, вытащив из его голенища нож, пошла к вербам вдоль ручья. Выбрав самую кустистую, долго пилила ножом ствол, пока смогла отломить. Притащив её на тропу, строго сказала:

   – Сейчас мы с Гришей перевернем вас на волокушу и повезём домой. Вам придётся потерпеть.

     Вытащив из кармана прихваченный с собой хлеб, разломила на троих. Потом с трудом могла отрывками вспомнить, как она дотащила вместе с маленьким ребёнком высокого и крупного мужчину домой. Слышала, как он пытается подавить стоны, когда волокуша цеплялась за кустарники, попадала в небольшие ямы. Тропа была узкой, и Варя, понимая, что ему больно, не обращала внимания. Шла и шла из последних сил. И дошла. Когда смогли вместе с Гришей перекатить его с большим трудом на кровать, давно начался новый день. Увидев на стене ходики, Варя подтянула опустившуюся гирю и не поверила, что уже двенадцатый час. Гриша, обняв отца, сразу уснул. А Варя просто упала в комнате на кровать, нарядную, украшенную кружевами и вышивками. Скорее всего, на ней никто, кроме случившихся гостей, не спал. Её разбудил Гриша. Ещё полностью не проснувшись, села и оглядёв это кружевное великолепие, ужаснулась. Спала прямо с высохшими комками грязи, даже в волосах. Вчера не раз падали с Гришей, не устояв с тяжёлой волокушей. Она сидела на белоснежном покрывале, а подушки, кроме вышивки, были украшены расплывшимися пятнами грязи. Посмотрела на мальчика и, обняв, спросила:

   – Папа ещё спит? Пойдём, поедим что-нибудь. И помыться надо, а то скоро темнеть начнёт.

     Володя не спал, окликнул их и тоже попросил что-нибудь поесть. Нашла на кухне кусок старого сала, полбулки подсохшего домашнего хлеба. В огороде нарвала луку. Положив всё в большую тарелку, подставила к кровати табурет, пообедали вместе с Володей. Запили водой. Варя, чувствуя себя очень неудобно, спросила:

   – Вы не можете дать мне что-нибудь из одежды? Я отдам, только постираю свою и зашью.
   – Конечно, бери. Женской одежды у нас на все случаи жизни. Гришина мама год назад умерла. Рост у вас одинаковый. – Кивнув в сторону самодельного платяного шкафа, продолжил, – давай сначала Гриша поможет баню затопить. Воды из ручья в огороде натаскаете. А за ручьём ничего не трогайте. Это метеостанция. Мы сюда десять лет назад  молодыми специалистами работать приехали. Она радистка, а я метеоролог. Сначала просто работали, потом поженились, Гриша родился. Он сильно на маму-китаянку похож. Когда с Любой беда случилась, обещали и ей, и мне замену прислать, а вместо этого привезли небольшую компактную радиостанцию «Недра». Я на крышу антенну провёл, она иной раз по 600 км берёт. С кем только я этот год ни разговаривал. С геологами, лесниками, топографами. Всех и не перечислишь. Гришутка подрос. Стал моим собеседником и помощником. Вы, прежде чем баню топить пойдёте, принесите мне с кухни керогаз, кастрюлю, спички, нож и картошку в чашке с водой. Поставьте всё на табурет. Варя недоумённо спросила:

   – Керогаз? Как он хоть выглядит?
   – Гриша, иди, покажи всё тёте Варе. Как баню затопите, в ледник спустись, достань ветчины.

     Пока таскали воду, Гриша объяснил ей, что ледник – это не холодильник. Речка замёрзает, папа привозит нарезанный лёд. А весной спустит его в подвал, и лёд до осени весь растаять не успевает. Мы за зиму много чего не съедаем. В подвале на льду лежит фарш, мясо, рыба, копчёности. У нас два поросёнка в лесу пасутся, только ночевать домой приходят. Папа говорит, мясо такое вкусное, потому что они едят всякие коренья, грибы. А  сала у них почти нет, мы его от бабушки привозим.

     Когда помылись, Варя взяла домой губку и ведро с тёплой водой. Попросила Гришу дать ей ножницы. Несмотря на умопомрачительные запахи ветчины, тушёной с картошкой, решительно сняла клеёнку с кухонного стола и пошла к Володе. Отставив табурет, скомандовала так решительно, что сама от себя не ожидала:

   – Постарайся подвинуться к стене и рубашку сними.

     Перевернув Володю на левый бок, подложила клеёнку и обтёрла губкой спину. Пока он не опомнился, разрезала брюки, сняла всё, кроме клочка ткани под тугой повязкой. Вернув его на спину, не глядя в глаза, обтёрла всего и прикрыла одеялом. Удовлетворённо вздохнув, принесла к кровати широкую скамейку, разлила ужин по тарелкам и поставила чайник на керогаз.
 
Глава 8

     Артём с Ольгой первые два дня искали Варю до захода солнца. Вертолётчик, оставив машину на площадке, спускался на ночь в лагерь. Время, отведённое Артёму на контроль, закончилось. Вертолёт стал прилетать только утром и вечером, развозя бригады. Артём, согласно координатам, что дал Борис, разрабатывал с вечера маршрут поисков, а утром они с Ольгой улетали с ребятами в тайгу; даже Лена, узнав, что вторую девушку так и не нашли, безропотно готовила ужин.  Вот и сегодня бригаду высадили на ровное плато, заросшее ягелем. Вспугнули несколько оленей, и они застучали копытами вниз по плитам, как по асфальту.  Сели они у пункта триангуляции, и оглядевшись, Ольга поняла, что всё это она уже видела. Пока Артём уточнял место, где они будут ждать вертолёт, Ольга подбежала к краю плато. Да, это всё здесь и было. Отсюда, завернув голую  в брезент, её повезли топить.  Вернулся Артём. Она молча забралась в вертолёт, и пока он спускался в долину, смотрела в окно. Зависнув над поляной, вертолёт освободился от пассажиров и быстро исчез за горами. Ольга вопросительно посмотрела на Артёма и спросила:

   – Ты здесь раньше бывал?
   – Нет, мы недавно в этом районе работаем.
   – Это та самая гора, где Хромой с Виктором ящики на другой вертолёт перегружали. А   когда сейчас мы садились, там, где гора поворачивает вправо, я небольшую избу заметила. Брёвна светлые, значит, новая. Печь топится.
   – Хорошо, сейчас пойдём и узнаем, кто там поселился.
   – Узнать надо, но пока просто посмотрим. Не надо, чтобы они нас видели.

     Кивнув, Артём повернул направо. Не сговариваясь, дошли до ручья, что протёкал вдоль горы, и так же молча пошли вниз по течению еле заметной тропинкой. Похоже, протоптанной приходившим на водопой таёжным зверьём. Скоро на мокрой глине стали встречаться чёткие следы прошедших недавно людей. Переглянувшись, ушли с тропы и шли по лесу, пока не услышали запах дыма. Осторожно приблизившись, долго ждали, пока кто-нибудь выйдет. Вышел покурить мужик с дробовиком на плече. Решив, что это охотники, пошли к избушке. Не снимая с плеча ружья, мужик отправился в туалет из жердей, с входом, закрытым куском брезента, и сразу прореагировав на скрип открывающейся двери, заорал:

   – Ты куда прёшься? Сказали выходить по одному. И карабин не взял.
   – Сам и таскай карабин, тяжёлый он. А бункер на замок закрыт. Давай дежурную с парашей выпускать. Внутри дышать нечем.
   – Какие нежности. Хотя надо на ночную охрану пожаловаться. Покормят, а выпускать лень. Нюх у них, что ли, не работает? Задохнуться можно.

     Недоумённо переглянувшись, Артём с Ольгой, стараясь ничем себя не обнаружить, вернулись на свой маршрут. Долго шли, думая каждый о своём. Первой заговорила Ольга:

   – Заметил? Мужики китайцы. Я сначала ничего не подумала, их по Амуру много живёт. Теперь сообразила: может, они с той стороны пришли? Хотя на русском говорят, как мы с тобой.
   – Всё может быть. Зверь по вспаханной полосе пройдёт, застава в ружьё. А человеку свой след скрыть не трудно. Трава опять же высокая. Пограничный наряд на километр. Пока в одну сторону идут, можно армии проползти. Читала про остров Даманский? В погранзоне по дорогам стоят, документы проверяют. Строго всё. А кому очень надо, просто по тайге обходят стороной посты. Мы с год назад на вездеходе пограничную восьмидесятикилометровую зону напрямую по болоту пересекли, в столовую торопились успеть. Там с одной стороны меридиана 10 утра, со второй уже 11. А в посёлке своё расписание. Вот и торопились. Успели. Компот уже допивали, когда тревожная группа с собакой ворвалась в столовую. Местных не было, только мы. Они документы проверили, извинились и вышли. Почти сразу же багровый от злости офицер влетел. Как он матерился... Некоторые слова я впервые слышал. Мы всю их телефонную связь на гусеницы смотали. Сами виноваты, по болоту провели, те же кабаны могли порвать.
     Обедать спустились к небольшой речке. Попить холодной воды и просто освежиться. Фляжки заполнить. На такой жаре они давно опустели. Долго не засиживались. Утром много времени потеряли, а до места встречи ещё часа три хода. Ольга отбежала уединиться. Возвращаясь, наткнулась на небольшую развалюху, крыша на которой была засыпана чуть увядшей свежей травой. Не раздумывая, отодвинула приставленную дверь. В покинутом много лет назад жилье кто-то недавно ночевал. Трава на нарах была совсем свежей. Окликнула Артёма, осмотрели вместе всё более внимательно. Недавно топилась печь. Остался букетик душницы, видимо, с ней пили чай. Артём уже вышел, когда Ольга, нагнувшись, подняла с полу небольшой лоскуток розовой  тряпки. На одном углу виднелись остатки кружева.

   – Артём, вернись! Иди быстрее сюда. Здесь Варя была. Она при мне переодевалась, это её сорочка.

     Артём, увидев, согласился, что это женское нижнее бельё. Но не факт, что Варино. А если её, то в самый первый раз они её искали намного южнее. Если Борис дал правильные координаты, совсем непонятно, как она сюда попала. Ольга рассердилась:

   – Давай просто искать. Не дура же она совсем. Вот по речке и пойдём. А то потеряется, как Зина на два года. Испугалась чего то, побежала, а потом заблудилась. Она в настоящей тайге никогда не была.

     Не споря, Артём внимательно изучил карту и, нахмурясь, сказал:

   – Нам на место встречи с вертолётом идти пора. Южнее речки договорились встретиться.

     Ольга была уверена, что Варя пошла по реке. Она сама бы так поступила. Поэтому пока добирались до условленного места, она  уже не была так внимательна и, наступив на банку из под пива, сначала приняла её за камень. Поняв, что что-то не так, остановилась и позвала Артёма. Он долго ходил, изучая пологую каменистую осыпь. Поднялся выше и крикнул:

  - Сюда иди! Здесь недавно кто-то обедал. Окурки свежие, водку пили. Иди, иди, посмотри, какие аккуратные дырочки в берёзе?


     Вытащив нож, он выковырял пулю. На белом стволе чётко отпечаталось входное отверстие. Оглядевшись внимательно, он достал из рюкзака семизарядный наган в кобуре. Ольга такой только в кино видела. Проверив наличие пуль, застегнул кобуру прямо на рубашку. Засмеявшись, спросила:

   – Артём, я помню, парни карабины с собой на работу брали. А это чудо дореволюционное у тебя откуда?
   – Оттуда. Их дают в поле женщинам и начальникам партий. Так принято. С ним нам будет поспокойнее. Правда, у некоторых пистолеты есть, но я такой чести не удостоился.

     Покрутившись по всей сопке, осмотрели её до самой вершины и, ничего интересного больше не обнаружив, пошли своим маршрутом. Через два с половиной часа были на месте.

   – Успели, теперь будем вертолёт ждать. Садись. Поспать можно. Да об осину обопрись, говорят, она сил набираться помогает. – С этими словами Артём, сняв рюкзак, откинулся на осину и закрыл в изнеможении глаза.

     Почти сразу близко раздалось металлическое гудение, и над ними завис чужой вертолёт. Шум молотящих воздух лопастей заполнил всё вокруг. Трава колыхалась, будто хотела вырваться с корнем, мелкие деревья ходили ходуном. Когда он плавно опустился почти до земли, дверца открылась, и, пригнувшись, выпрыгнул, легко пружиня, человек. Ольге хватило всего мгновения, чтобы узнать Виктора. Шепнув Артёму, что это Виктор, закрыла глаза, а в груди будто поселился ледяной вибрирующий, стержень. Защищаясь от поднятого лопастями ветра, заслонила лицо ладонью. Остались хорошо видны только волосы. Волосы, покрашенные в тот же цвет, что и у Вари.  Но стрижку она в тайге сделать не могла. Да и не голодными, ни оборванными они с Артёмом не были. Ещё не дойдя, Виктор крикнул:

   – Вы тут девушку не видели? Вторую неделю ищем, переживаем, может, уже  в живых нет. – Кивнув на Ольгу, пояснил, – с такими же волосами, только длиннее.

     Покачав головой, Артём развёл руками. Виктор бросился обратно. Его буквально втащили в вертолёт, и он сразу же поднялся. Стержень в груди у Ольги начал таять. Спокойнее, спокойнее, уговаривала она себя. Надо взять себя в руки. Улетели, они ведь уже улетели. Всё хорошо.  Артём спросил:

   – Успокоилась? Тебя сейчас никто не узнает. Это раньше ты на Зину походила, как две капли воды, когда тебя из озера вытащили. И отмывать не надо было, сама искупалась. Но теперь то… Подстриженная, лохматая, грязная, потная, похожа на не спящую много ночей  бичёвку.
   – Я что, так страшно выгляжу?
   – Не страшно, но на себя не походишь. Это я тебя подбодрить хотел, а ты обиделась. Ну, признаюсь, про бичёвку я сочинил. А то, что мы с тобой грязные и потные, так это правда. Зато теперь, даже если они тебя увидят, не узнают.

     Вертолёт ждали ещё около часа, за это время даже Ольга выучила на карте название всех ручьёв и небольших речушек. Но, к сожалению, следующую карту Артём с собой не  брал. Так что версий, куда Варя направилась дальше, пока у них не было.
     Ольга всегда очень боялась, когда её затаскивали в работающий вертолёт, казалось, что лопасти сейчас перерубят её тело пополам. Но сегодня, наконец, поняла, что это не так. Посмотрела, как Виктор выпрыгивает, как подбегает обратно. Могли бы давно оставить последней, а то у неё никакого опыта нет, а они её первую пропускали. Порадовавшись, что теперь она никогда бояться шумной машины не будет, Ольга первой побежала к зависшему вертолёту.

     Утром Артём сказал, что с собой её не возьмёт, нельзя. Помня, что она числится поварихой, спорить не стала. Тем более что он пообещал искать по всей речке, пока она не спустится с гор. Полетать над долиной. И когда парни ушли к вертолёту, приступила к своим прямым обязанностям. Покормила обедом счастливую, что её освободили от однообразной и нелюбимой готовки, Лену. Ещё больше она обрадовалась салату из свежих овощей, что привёз Артём, а чтобы хватило подольше, Ольга сдобрила его диким луком.
     Артём не взял с собой Ольгу, чтобы поговорить без свидетелей с Никитичем. Тот строил по сопкам далеко разбросанные друг от друга пункты триангуляции. На сопки завозили пиломатериал, расстояния были большие, и в его партии базировался вертолёт. Никакого контроля за полётами не было. Покупал пиломатериал, оплачивал маршруты он самостоятельно. Просто в конце месяца отчитывался, посылая чеки в экспедицию. Ни для кого не было секретом, что любивший выпить Никитич частенько посылал пилотов за водкой. Маршрут оформляли с остановками, что было намного дороже, вот они и не возражали, заправляясь в аэропорту и побывав дома. Пилот, работающий с Артёмом, тоже не стал возражать, когда он попросил забросить его к Никитичу. Хотя давно удивлялся, почему Ольгину подругу ищет не милиция, а Артём.

     Вертолёт был на месте. Немного поломавшись, больше для куражу, Никитич согласился. Но потребовал ящик тушёнки и три бутылки водки. До конца сезона, а значит, и окончательного расчёта, было далеко. Деньги, выделенные на всех в этом месяце, он пропил. В магазине за чеки не обслуживали. Поэтому туда перекочевала половина припасов тушёнки и сгущёнки. В партии назревал конфликт. Но выпить хотелось больше. Ему выпить, а Артём искал эту не знакомую ему девушку так, будто это была его потерявшаяся много лет назад Зина. Винил себя, что, возможно, сам осиротил Ксюшу. Ощущая себя в какой-то зыбкой нереальности, в то же время понимал, что вокруг нынешняя жизнь и другой не предвидится. И люди в той избе под горой, и Виктор, который ищёт Варю, чтобы убить. Сама Варя и сестра Зины Ольга. Все эти люди существуют в реальности? Или они больше похожи на ползущий по распадку утренний туман? Думая так, Артём до боли в глазах вглядывался в берега торопливо бегущей речки. Он просмотрел, как вода, вдруг ошалев, забелела бурунами, облизывая набросанные каким-то великаном во всю её ширину гладкие валуны. Глядевший в боковое окно механик, повернувшись к Артёму, сказал:

   – Сейчас метеостанция будет, там площадка вертолётная есть. А через 40 километров посёлок. Может, заглянем к Володе, пообедаем как люди. Картошку с тушёнкой мы и сами можем сварганить. Это на случай, если его дома нет. Даже в посёлок уезжает, дом не замыкает.
   – Согласен, сам хотел попросить. Возможно, и Варя у него. Мимо она пройти не могла. Если её тут нет, в посёлке делать нечего. Лучше над речкой ещё раз пролетим.