Старая сказка на новый лад

  Кай очень любил Герду, а Герда очень любила цветы. Так трактовалась  теперь  старая  сказка  про Снежную  Королеву, но на новый лад.  И сочинил её не Ганс  Христиан Андерсен, а сама жизнь, но в которой всё было не менее правдиво, чем у профессионального сказочника.

Ну, начнём.  Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас.

   Так начиналась первая история про злого  тролля и его волшебное  зеркало,  в котором всё выглядело  в искаженном виде, как в сегодняшней  комнате смеха, когда  маленький человечек казался огромным гигантом, толстый и круглый -   худым и костлявым, и это действительно вызывало приступы безудержного  смеха,  но только сказочный тролль смеялся совсем над другим, когда люди вместо добра видели зло и наоборот, когда что-то хорошее, вызывало у них негативные эмоции, а плохой поступок казался  им  самым  достойным, и   совершивший  его человек,  выглядел в их глазах, героем.  А, когда изобретённое кривое зеркало ещё и случайно разбилось на мелкие-мелкие кусочки, превратившись в  бесчисленные осколки и  невидимую амальгамную  пыль, а потом, когда   они разлетелись  по всей нашей  планете Земля,  поразив вирусом искажения реальности многих и многих людей, тех, которым они попадали в глаза и даже в самое сердце, то Тролль и вовсе  больше  уже не пребывал в состоянии покоя, он хохотал и хохотал, день и ночь, сутки напролёт, хотя  в произошедшем  не было абсолютно ничего смешного,  но,  тем не менее, его  смех уже  напоминал гомерический, и звук его  слышался   даже в самых  дальних  уголках  нашей планеты, куда не ступала ещё нога человека.

И осколки этого дьявольского зеркала  попали в правый  глаз мальчика Кая уже  из второй истории этой сказки, которая так и называлась «История вторая.  Мальчик  и девочка»,   и даже поразили его в самое сердце, тем самым,  заставив  пуще прежнего   смеяться злого Тролля и его помощников, которые у него были, и без помощи которых он не сумел бы  создать эту смертоносную,  убийственную машину, из-за которой сердце маленького мальчика превратилось  в  матово- прозрачную   ледышку, что значит, попросту окаменело.  И Герда, которую, на самом деле,  звали совсем по -  другому,  просто,    родители так часто на ночь читали эту  полюбившуюся  ей  историю, под названием «Снежная королева», Ганса Христина Андерсена,  а она так прониклась её содержанием, так полюбила все цветы мира, что папа с мамой тоже стали называть свою дочь исключительно этим именем, и даже позабыли,  как же они  назвали девочку при рождении.

И потому Кай любил Герду, а Герда любила цветы. Правда,  Кай-Феликс появился  в её жизни чуть позже, а не как  в старой сказке, где жили двое бедных детей, и садик у них был чуть побольше цветочного горшка. Они не были, как и в новом изложении,  братом и сестрой, но любили друг друга, как брат с  сестрой, но и это было уже потом, когда они познакомились, Кай-Феликс и Герда, которая не была  на самом деле Гердой, тем не менее, цветы она очень любила, те, которые росли в   больших деревянных  ящиках, стоящих на  подоконнике  в  её доме. И,  это были не только цветы, конечно же,  а ещё и   зелень для приправ, ну и,  конечно же,  небольшие розовые кусты - по одному в каждом ящике, но  пышно разросшиеся, а иначе не было бы той старой сказки.
 
Потому что в новой,  уже подросшая Герда всё продолжала страшно  любить разные цветы и растения, причём,   настолько сильно, что  казалось, будто  они  были ей   дороже её   собственной  жизни, но теперь  не только сказочные розы,  ей нравились и  фиалки, и  кактусы,  и те,  что называются суккулентами,  и она их холила и лелеяла, будто  всё это  были её родные, хоть и не рождённые,  ещё дети.
Ухаживая за ними, Герда  поливала  все эти растения   из нарядной  пластмассовой лейки зелёного цвета, сверяясь с часами-ходиками, висевшими на стене и говорящими "так-так тик-так",    кормила разными удобрениями, радовалась новым отросткам,  и периодически  появляющимся    новым цветущим побегам, будто сама была тем Мичуриным, что проводил  селекционные работы,  прививая яблоньки, а потом,  выращивая уже  из них новые сорта яблок, она   выставляла греться дорогие её сердцу цветочки   на балкон под появившиеся первые  лучи только начинающего согревать землю солнца,   и заставляла  свои многочисленные растения и  из отряда суккулентов в том числе,  принимать солнечные ванны,  в общем, всеми мыслимыми и немыслимыми способами проявляла заботу о своём саде.

  Но каждая приходящая  зима, как и в старой сказке,  клала конец этой радости.  Окна зачастую совсем замерзали,  покрываясь сплошным,  густо- непрозрачным  инеем, но только  ни   дети, Кай с Гердой,  нагревали на печи медные монеты,  а  потом  прикладывали их к замерзшим стёклам, а ЖКХ включало центральное отопление,   и тогда  слегка оттаивал застывший  на стекле морозным узором  иней, как раз  в   тот момент, когда на  дворе уже вовсю  перепархивал снежок, с крыши на крышу, с дерева на дерева, создавая на них остроконечные   белые пушистые шапки-кроны,   а многие комнатные цветы Герды, как бурые или северные  белые медведи  по обычаю впадали в зимнюю спячку, что значит, больше   не требовали особо тщательного   присмотра за   собой.  Теперь  нужно было  только изредка  поливать  их  из той нарядной пластмассовой  лейки зеленого цвета, и больше ничего.   И вот,  в этот    период, когда не требовалось   обычного   пристального внимания, и заботы,      хозяйка цветов и других     растений  начинала скучать без  своих привычных   занятий, почти чахнуть на глазах, превращаясь в засохший суккулент, больше напоминающий  бесцветный полевой цветок, которого настигла  печальная участь после пронесшегося  сильного урагана…   И именно в один из таких периодов   и появился,  наконец,  в старой сказке на новый лад,  и в её жизни, Кай-Феликс, только в сердце его не было осколков от волшебного зеркала, изготовленного  злым  троллем,  и хоть он и носил очки, но они ко всему прочему,  не были и розового цвета,  и    видел появившийся новый знакомый Герды   при этом,   всё   очень и очень   хорошо, взирая на мир трезвым,  не искаженным взглядом.

  Феликс не жил в доме напротив,  и не мог протянуть руку  из своего  окна к  подоконнику Герды, ввиду малого расстояния между  ними,  который был уставлен многочисленными   керамическими  горшками с разноцветными и разносортными   цветами, растущими в них.  Он пожал ей руку на одном из корпоративных мероприятий,  где они оба  случайно оказались.  И то пожатие,  было настолько тёплым и дружественным, совсем ненапомнившим  молодой женщине холодный взгляд настоящего Кая, когда у того, сначала в глазу, а потом и  в сердце, застрял отколовшийся  от разбившегося   зеркала  осколок льдинки,  превративший его из славного мальчика  в каменное бесчувственное изваяние, что полностью очаровалась Феликсом, ещё и потому, что он   выглядел точь в точь,  как рисованный мальчуган  из её книжки сказок, только в надетых  очках от близорукости.

И в тот же момент,  она расцвела, будто  её собственный розовый куст по весне,  несмотря на зимнее время года, когда она по обычаю чахла на глазах, превращаясь в бестелесное создание,  защебетала, словно  настала,  наконец, весна, а на самом деле,  это была самая  настоящая, не проходящая  любовь,  растопившая лёд в сердце сказочного, не живого Кая, и так и полетела, порхая над той вечностью, над тем словом, которое так и не сложил в той, оставшейся далеко  в   прошлом  из  придуманной   истории,  соседский мальчик из окна напротив, пойманный в ловушку злой  Снежной Королевой, пожелавшей, чтобы тот  сумел стать  сам себе господином,  да еще и  получить от неё  в дар весь свет и пару новых коньков, но, как тогда, так и сегодня,  холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной королевы, при  рукопожатии сходу   забылось, как тяжелый сон, и  Герда больше уже никогда  не умолкала,  она больше не чахла, становясь похожей  на один из своих суккулентов, так радовалась она теперь наступившему в её сердце бесконечному  счастью.

  А на её счастье, Кай-Феликс был выпускником  вуза, где учился на факультете  биологии, потому что тоже очень любил цветы и разные растения,  и тоже, как Герда,  выращивал их и даже, как Мичурин, занимался селекцией, не только разведением разных сортов и видов.
 
И к счастью, ей не пришлось, как её предшественнице и тезке  целовать  Кая в обе щеки, когда  они вновь  зарделись, как розы,  и целовать  его в глаза, чтобы  они заблестели, и  для того, чтобы тот опять стал бодрым и здоровым. Она  целовала   руки и ноги, как  рассказывалось  в   сказке, но только не мальчика из окна напротив, до которого, при желании могла дотронуться рукой, настолько близко он находился,   а    Кая-Феликса,   потому что нежно любила его,  и они,  его замерзшие руки и ноги, так и так оттаяли бы  под её ласками, даже  если бы вдруг  случилась с ним такая же неприятная история, как с тем мальчиком из сказки Андерсена.
 
  Но с ним  такого  не произошло, и,  слава богу.  Мальчику и девочке из старой сказки на новый лад  повезло гораздо больше, потому что, не  как  Кай с Гердой, которые   рука об руку вышли    из ледяных чертогов и сели в ожидавшие  их сани, запряжённые благородным северным оленем, а, как простые влюблённые они   уселись   в автомобиль, который отвёз их  на край света, где они уже самостоятельно пошли вперёд,  держась за руки, и где  могли теперь всегда быть вместе и   говорить о своих любимых  розах, что цвели в их сказочном  садике, а  перед ними стихали буйные ветры, и  проглядывало яркое  солнце, перед их вечными   чувствами преклонялась даже бушующая   стихия.  А когда они  дошли, наконец,   до куста с красными ягодами, как в той сказочной истории про злую  Снежную Королеву,  то не остановились, а пошли дальше…

  И вот, они шли и   шли,  и прямо  на их пути расцветали весенние цветы, зеленела, появлявшаяся у них на глазах,  молодая сочная   трава. Вот раздался колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного города. Они поднялись по знакомой лестнице и вошли в комнату, где всё было по-старому: настенные часы-ходики  говорили "тик-так", стрелки их   двигались по циферблату. Но, проходя в низенькую дверь, они неожиданно  заметили, что стали совсем взрослыми. И это не было  никаким  искажением реальности, сделанной  с помощью злого  тролля. Это была правда. Их -  правда.

И потому  цветущие розовые кусты, как и прежде,  заглядывали с крыши в открытое окошко, и  тут же рядом, на своём месте   стояли их детские стульчики. И  Кай с Гердой сели,  каждый на свой,  и  взяли друг друга за руки.

И так и  сидели они рядышком, близко-близко, слыша биение  своих сердец и друг друга, и чувствуя дыхание, которое вырывалось  из глубин их души, почти одновременно, потому что дышали они в унисон  друг дружке,  будучи уже    оба   взрослыми,  и не понятно было, происходило ли  всё это   в той,  старой  сказке, из детской книжки,  или это была всё же  старая сказка на новый лад,   но в  любом случае,  они оставались детьми,  сердцем и душою, а на дворе стояло лето, теплое благодатное лето.

26.05.2017 г.

Марина Леванте