Тигровая падь глава 11-12

     Глава 11

     Ночевала Ольга у Артёма. Рано утром они успели на вертолёт, что развозит ребят по участкам. Базировался он на местном аэродроме, мотоцикл Артём оставил там, попросив знакомого диспетчера за ним присмотреть. Тот и сказал ему: вертолётчики, что с Никитичем работают, рассказывают, что он прилетал в город с ними и всё интересовался, откуда на аэродроме такая замечательная музыка. Раньше не было. И женщины смеются, разговаривают, а где они, не видно. Хочу парней на санрейс отозвать, может, недельку не попьёт, перестанет голоса и музыку слушать. Только прилетели, радист подал Артёму радиограмму с приказом задействовать всех и вылететь на поиски Никитича. Они, не спускаясь в лагерь, дождались, пока вертолёт вернулся с плато, и с оставшейся бригадой  полетели сначала в партию Никитича. Чтобы искать, надо хотя бы знать, где он потерялся. И как это случилось. В палатке был один дежурный рабочий. Он и подал пачку объяснительных Артёму, где все события были описаны как под копирку. Только разными словами.
     Прилетел из города Никитич, с ним был ящик водки. Выпив половину бутылки, пошёл спать в свою палатку, откуда вылетел с криком, что там мужчина с женщиной, которые хотят его убить. У них ножи. Взяв его за руку, завели в палатку, подняли все спальники, показали, что он один. А чтобы не боялся, послали к нему спать рабочего. Он ещё выпил, вроде уснул. Когда совсем стемнело, попросился в туалет. Рабочий держал его за руку, а когда вернулись к палатке, Никитич стал разуваться, и парень  руку отпустил.  Тот, будто только этого и ждал, босиком бросился бежать в тайгу. Никто и опомниться не успел.  Даже в какую сторону убежал, не поняли.
    Подождав, пока Артём прочитал объяснительную, рабочий сказал, что искать начали сразу. Пошли все по кругу от палатки. Утром вертолёт полетел. А вам листок пилот оставил с координатами маршрута. Расстроенный Артём сказал Ольге, чтобы ждала их здесь, пусть к вечеру что-нибудь сварит. Что из продуктов найдёт. Чем больше, тем лучше. Объяснил, что меньше месяца искать пропавшего не положено. А он, может, в какую щель забился от страха, а может, и в живых уже нет, но придётся месяц работы выкинуть. Заплатят, дай бог, повремённо. Весь сезон насмарку. Месяц лета. Самая работа. Перед заходом солнца все вернулись на базу. Покормив и моя посуду, Ольга слушала, как идут поиски. Парни идут, видя друг друга, сплошной шеренгой. В вертолётах тоже сидят наблюдатели. Ольга  слушала и думала, что Варю, получается, всерьёз и не искали. Никто не искал, кроме Виктора с Хромым. А если нашли? Винила себя, что не пошла после находки сразу в милицию. Хорошо подумав, сейчас не сомневалась, что клочок кружева, что она нашла в избушке, принадлежал ей. Сорочку привёз ей в подарок из ГДР отец. В городские магазины их не завозили.

     Находившись за день по бурелому, высокой траве и кустарнику, все уснули вповалку на спальниках. Партия Артёма в свой лагерь возвращаться не стала. Вертолёт остался один. Второй улетел забирать с плато милиционеров. Поиски продолжались две недели, пока не привезли в плаще обглоданные зверьём человеческие кости. Поступила команда из Министерства прекратить поиски. На место Никитича прислали нового начальника партии. План Предприятию никто  не отменял, и все вернулись на свои рабочие места. Артёму по рации давно сообщили, что милиция завершила свою работу, а в лагере до их прилёта дежурит сержант. Он обрадовался им, как хозяин, ждавший несколько часов припозднившихся гостей. И счастливый оттого, что уже утром он может улететь, сержант, нарушая служебные инструкции, рассказал, как с участием солдат завершилась операция на плато. Вертолёт вечером никого не увозил, наоборот, по два раза в день летал за людьми. Наблюдающие за избой давали добро, и солдаты высаживались на плато. Лагерь не разбивали, на ночь расстилали спальники на противоположной от избы стороне горы. Костров не разжигали. Так было, пока не  завезли всех участников операции. В последний вечер вертолёт покидал лагерь шумно, стреляли из ракетниц. С обеда жгли большой костёр. Оставили у него несколько свежих якобы распитых пустых бутылок.

     Прошло три дня, ничего не происходило. Люди из избы с оружиём поднимались на плато ежедневно. И обходили его, проверяя новые следы, внимательно смотря по сторонам. Всё изменилось, когда на плато забрёл медведь. Ветер дул в другую от засады сторону, и он наследил по всему мху. Утром, поднявшись на плато и весело примеряя следы на себя, охранники определили, что это примерно 60 размер, и сразу ушли вниз.  В час дня на плато  приземлился гражданский вертолёт. Его ждали двое охранников с четырьмя плоскими ящиками. Ещё несколько ящиков выгрузили прилетевшие. В засаде все нервничали, ждали приказа начинать операцию. Но он всё не поступал. Наконец, из-за сопок выскочил военный вертолёт и буквально плюхнулся на плато. Не глуша мотора, открылась дверь, и выскочивший пилот дал команду грузить ящики. Вот тут и взвилась ракета. В считанные минуты пилоты и охранники из избы, не успев опомниться, были связаны и разоружены. О чём их допрашивали, сержант не знал, а вот то, что пилот военного вертолёта предъявил маршрутный лист, подписанный капитаном пограничной службы, знал. И как пилот  возмущался:

   – Я только вчера прилетел из командировки. Под Чегдомыном корейцы лес валят, меня отправили помочь завести им продукты, а сегодня отправили за грузом сюда. Разбирайтесь с капитаном, я недавно в этом погранотряде летаю. Там написана фамилия. Больше я ничего не знаю и разговаривать не буду.

     Хромой заготовитель пушнины с гражданского вертолёта тоже предъявил документы. И маршрутный лист с координатами плато. Начальственно рявкнул:

   – Я человек государственный, перед каждым отчитываться не обязан. Обещали здесь продать белку, ондатру. Имею лицензию на покупку соболей. Промысловики здесь с зимы. Им давно по домам надо, а меха много добыли, на себе не вытащишь. У нас с ними каждый год договорённость. Вот я и прилетел.

     Потом пилот с гражданского вертолёта оказался вовсе и не пилот. Механик. Они с заготовителем сказали, что пилот был запойный, и где он сейчас, неизвестно, а работать надо. Механик был раньше пилотом и временно лишён прав на полёты. Он оправдывался тем, что друга подводить не захотел. Вот и полетел. Теперь узнают, уволят обоих. Потом солдаты привели сильно измождённых трёх женщин и мужчину. С обеих сторон их поддерживали. Они там, под избой в бункере, шкуры выделывали на продажу. В ящиках выделанные шкуры убитых зимой тигров. Там и медвежьи были в избе, ещё не тронутые. Они своих рабов в бункере почти не кормили, а шкуры заставляли выскабливать косой, что сено косят. Напополам распиливали её, вот и получался скребок. Мездра и с белки без применения химии тяжело скоблится. А тут медведь и тигр.

     Вечером по рации Артёма и Ольгу пригласили на опознание Виктора и Хромого. Тело Бориса нашли, но жене пока не звонили. И Ольгу предупредили. Боятся спугнуть, вдруг ещё фигуранты объявятся. Со страхом ждала встречи с Хромым и Ольга. Она была уверена, что заготовитель пушнины это он. Сама не понимала, откуда брался этот липкий страх, может быть, от осознания того, что один раз он её всё-таки убивал. Не добил сейчас, отсидит своё, и тогда точно найдёт и убьёт. Понимала, что страх этот глупый, но думала о встрече с ним с ужасом. Утром, пока летели, договорились: чтобы не опаздывать в милицию, Ольге просто переодеться у Артёма дома. А потом уже к маме, поспать, наконец, на своей кровати. Не привыкшей к цыганской жизни Ольге не терпелось вернуться к себе прежней. Теперь можно снова искать Зину, нашли же они вещи, что она привезла. Может, и сама найдётся. Вот только Варин след затерялся в тайге. В том, что её не нашли, да практически и не искали, Ольга винила себя. Надо было сразу всё рассказать майору.

     Время было 8 утра, когда они зашли в квартиру Артёма. И там не пахло, как всегда, нежилым помещением, наоборот, по всей квартире плыл такой вкусный запах борща, что они в изумлении остановились на пороге. Первым опомнился Артём и крикнул:

   – Мама, ты что, ремонт у себя затеяла? Иди я тебя с Ольгой познакомлю.
   – Нет, это ты меня с Ольгой познакомь. – В дверях стояла худая женщина с небрежно заплетённой косой, по которой, как змеи, струились седые пряди. Никто ничего не успел сказать, как из глубины квартиры выскочила хорошенькая девчушка и повисла на Артёме. Он её поднял, и она завизжала от восторга, целуя отца в обветренные щёки. Вдруг мельком взглянув на Ольгу, бросила отца и повисла у неё на шее, крича:

   – У меня две мамы! А бабушка говорила, что меня мама бросила. И мальчишки в подъезде дразнились.

     Когда Ксюша переметнулась к Ольге, Артём подошёл к жене и крепко её обнял, как она ни сопротивлялась. Он гладил её по поседевшим волосам и шептал:

   – Глупая. Конечно, я тебя познакомлю с Ольгой. Да тебя и знакомить не надо, вы знакомы с самого рождения. Неужели ты ничего не поняла, когда Ксюша к ней бросилась? Это же Катя, которую ты искала столько лет. – Артём не выпускал Зину, пока она вволю не наплакалась. Потом повернув лицом к Ольге, пододвинул её к ней поближе и сказал, – знакомьтесь. Я пошёл переодеваться.

     А женщины обнялись и теперь уже вдвоём расплакались. Улыбаясь сквозь слёзы, Зина спросила:

   – Ты меня прости, мне надо знать. Артём на тебе женился? Ольга, вспомнив своё первое впечатление от Артёма, счастливо рассмеялась.
   – Нет, нет и ещё раз нет. Я и Ксюшу первый раз вижу. Мы тебе всё расскажем, но сейчас нам в милицию надо. Ты извини, я хотела в твои вещи переодеться, у меня ни одной своей тряпки не было. Так случилось. И это мы тебе расскажем. Я сегодня после милиции домой пойду, больше месяца не была. Да и вам одним побыть надо. Наверное, Артём тебе много поведает, но и нам с тобой будет о чём поговорить. И если ты разрешишь, можно я ещё раз в твои вещи переоденусь? Такое счастье, что у меня теперь есть ты, Ксюша, Артём. Пожалуйста, Зиночка, зови меня Ольгой, я так привыкла, я же ничего не помню. 

   – Вообще ничего? И папу с мамой не помнишь? И меня? Мама так и звала нас: Катязина, я и сейчас её голос слышу, как она нам, укладывая спать, читала «Дети подземелья» Короленко. Она отказывалась читать именно эту книгу, но мы настаивали, и, взяв с нас слово не плакать, она сама с мокрыми глазами дочитывала  до конца про мальчика и куклу, принесённую им больной девочке, живущей в подземелье. А поплакав втроём, мама уходила и гасила свет.

   – Нет, Зина, ничего не помню, у меня и детей из-за стресса не будет. А он случился из-за того, что я столько дней в завалах пролежала. Я так вашей Ксюшке рада. Она ведь родная племянница, значит, и моя тоже. Ладно, все разговоры потом. Давай поищем обувь полегче. Месяц в твоих сапогах ходила. Отвыкла от каблуков, а у тебя летнюю обувь не нашла.
   – Ты и не могла её найти, её просто нет. Я когда на юг уезжала, всё с собой забрала. Думала, сына к морю носить буду. Вчера свекровь денег дала в магазин сходить, пришлось на этих копытах тащиться. – И она кивнула на лежавшие у порога туфли.

     Ольга, вскрикнув, кинулась к бельевому шкафу и потащила с антресолей большой чемодан. Поднеся его к самым ногам Зины, открыла и, приглашающее поведя рукой, сказала:

   – Вот ваши босоножки, пользуйтесь.

     Зина изумленно уставилась на свои вещи, как ей думалось, потерянные два года назад. Спросила охрипшим голосом:

   – А это откуда?
   – Приедет Артём, расскажет. Выдели босоножки, а то мы уже точно опоздаем. Нехорошо получится.
   – Бери любые.

     Зина  вытащила со дна чемодана три пары аккуратно завёрнутых в газеты босоножек. Выхватив первые попавшиеся, Ольга, на ходу застёгивая ремешки, побежала вниз по лестнице. Было слышно, что Артём на мотоцикле уже подъехал к подъезду.

Глава 12

     Дежурный в милиции попросил их подождать у кабинета майора, ведущего дело. По обе стороны от дверей в коридоре стояло два милиционера. Они, спросив у Ольги с Артёмом  фамилии, тоже указали на скамейку. А майор в это время допрашивал сидящего в непринуждённой позе Виктора, на лице которого была написана нешуточная обида. Механик был  возмущён:

   – Я работал, мне всё равно, куда и кого везти, лишь бы был документ. Быть может, вы перестанете упражняться в остроумии? За то, что летал вместо пилота, я получу административное взыскание. Вас это не касается. В чём моё преступление? Объясните, кто и в чём меня обвиняет? Приведите хоть одного свидетеля.

     Майор кивнул сидевшему в кабинете капитану. Он вышел и пригласил Ольгу. Только её глаза и Виктора встретились, тот стал медленно бледнеть. Лицо его вытянулось, словно он хлебнул стакан уксуса. Узнавание, удивление, растерянность, ошеломление. Но быстро с собой справившись, он стал так убедителен, обозвав Ольгу грязными уличными словами, сказав, что эта шлюха известна всему городу. Что сам с ней спал и пил неоднократно. И не знает, что она могла про него насочинять. Виктор так горел желанием изменить своё убогое положение, что в глазах майора стало присутствовать некое сомнение. Ольге перед милицией Артём сунул несколько запрошенных им характеристик. С работы характеристику дал отдел кадров и те, кто с нею работал в магазине. Экспедиция взяла характеристику от участкового. С жителями подъезда общалась мама и приложила даже характеристику из школы. Как будто она было подсудимой. Артём ворвался в кабинет, оттолкнув милиционеров. Виктор так громко обливал Ольгу грязью, что он услышал в коридоре, как тот на неё кричит. Вбежав, Артём выхватил из рук ошеломлённой Ольги характеристики, сунул их майору. Отдельно в папке заявление, написанное их партией в день, когда вытащили Ольгу из озера. Обернувшись к Виктору, тоже закричал:

   – Свидетелей столько, что всех неделю допрашивать будут. Мы не только Ольгу из озера вытащили, у нас есть ещё и любитель фотографировать, в тот день он два вертолёта снял, вот их снимки, – и он буквально кинул на стол майора фотографии. – Узнал свой вертолёт? Ольга, ему мало обвинения в попытке убийства, пиши заявление о попытке изнасилования. Где его подельник Хромой? Игорь, заготовитель пушнины. Его что, не взяли вместе с ним?

     Майор снова кивнул капитану, и через десять минут в кабинет ввели Хромого. Заготовитель тоже падать духом не собирался, ещё с порога включил начальника:

   – Перестаньте валять дурака, майор, ваша ситуация сквернее некуда. Это я пострадавший. Ваши подозрения беспочвенны. Мне доверили государственные деньги, а вы их конфисковали. И выставляете меня преступником. Вам что, заплатили? Вы в своём сотруднике не увидели преступника. Я понимаю, святые тоже поддаются искушению. Вот и ищите тех, кто убивал тигров, у себя в городе.
   – В каком сотруднике? Вам никто ничего не говорил. Что вы имеете в виду?
   – Вы сами знаете. Я потерял время, потому что без всякого злого, я подчёркиваю, злого умысла искал в тайге пропавшую девушку, – и зловещим тоном пообещал, – мы ещё посмотрим, кто кого будет запугивать, стоит мне выйти отсюда. Это самый настоящий заговор! – завопил Игорь, потеряв, похоже, все остатки благоразумия.
   – Вот и о пропавшей девушке мы не говорили. Если бы вы знали, что правда выплывет наружу, то наверняка их обеих зарезали бы или повесили, как Бориса.

     Ольга не заметила, как вышел капитан. А обернувшись на скрип двери, увидела похудевшую и похорошевшую Варю. Охнув, подбежала и, обняв, повернулась к присутствующим. Только тут поняла, что Хромой её раньше не узнал, просто посмотрел вскользь и всё. А Виктор вообще сидел с постным лицом и не прореагировал даже на Хромого. Но сейчас все смотрели на них, и на лице Хромого проступило понимание. Варю он мог не запомнить, а вот Ольгу, что чуть не откусила его мужское достоинство, помнил очень хорошо, но немного другой, ту они утопили в озере. Майор вернулся за свой стол и, вызвав конвой, резко бросил:

   – Уведите.

     Он ещё долго фыркал и чертыхался, перебирая какие-то бумаги. Потом выдал всем по тетради, велел ещё раз подробно всё описать, а сейчас идти к дежурному, там есть столы и ручки. Попросил до суда по возможности не покидать город. Ольге хотелось поговорить с Варей, узнать как ей, городской девушке удалось выжить в тайге. Сказать, как она её любит и что они с Артёмом тоже её искали. Но Варя, выскочив из кабинета, подбежала к стоящему в коридоре молодому мужчине и, обняв его за талию, повернулась к Ольге:

   – Олечка, это мой муж Володя. Как мы встретились, расскажу, когда в гости к моим придёшь. Это прабабушка его сына съездила к моим родителям, передала письмо и всё рассказала. Привезла мне  паспорт. Когда моя мама забирала заявление, её вызвали к майору, договорились, что пока никто, кроме родителей, ничего не должен знать, а сегодня быть в городе. Живём мы с Володей на метеостанции, он метеоролог, нас сразу зарегистрировали, мы месяц не ждали. Ну, это вкратце. Если сможешь, приходи ко мне сегодня. Ты ещё не знаешь, как я всё лето считала тебя утопленной в озере, и ты мне снилась почти каждую ночь, всегда живой и красивой. Никогда утопленницей. Придёшь?
   – Постараюсь, маму жалко, я её тоже больше месяца не видела и дома не была. Ничего, если я часов в восемь вечера завтра приду? Не хочется её обижать. Ты когда уезжаешь?
   – Через три дня. Можешь и завтра прийти. Да и сегодня вместе приходите, наши мамы сдружились, пока меня разыскивали.
   – Завтра с утра я совсем не могу. Ты же ничего не знаешь. У меня родная сестра нашлась, я с ней только поздоровалась, в милицию спешили. Представляешь, она наших родителей помнит. Я ей сказала, что сегодня она с мужем наговорится, а завтра с утра со мной. Артём, тот, что свидетель, её муж. Он меня за неё принял, так и познакомились. Всё, до вечера завтра.

     И, оставив Варю дописывать для майора свои приключения, поспешила домой. Ольгины  приключения заняли всего страницу. Взлетели, посадка. Выпили, пытались изнасиловать. Ударили. Сели на плато, потом ещё насильно напоили, раздели и выкинули в озеро. Всё остальное милиции не касалось, это была её личная жизнь. Такая этим летом непонятная самой личная жизнь.
     Мама уже знала, что Ольга вечером будет дома, та ей позвонила от дежурного. И выйдя из милиции, Ольга, уже нигде не задерживаясь, отправилась домой. Открыв дверь, мама обрадовано обняла свою потерявшуюся почти на всё лето дочку. Ольга, в ответ,  целуя её и обнимая, пробормотала:

   – Все вопросы потом. Устала. Есть, мыться, спать, и, мамочка, не буди меня, если даже настанет конец света.

     Сон ей снился сумбурный. Какое-то обжитое пространство включало в себя бревенчатый дом. По нему двигаются бесплотные тени, а кругом громоздятся ящики, в которых лежат шкуры, напоминающие драного, помоечного котёнка, а никак не тигра. Бесплотные тени имели голос и, не скрываясь, возмущались содержимым ящиков и орали на всю округу. Проснувшись, поняла, что это шумят под окном с утра севшие играть во дворе в домино мужики. Глянув на висящий на стене календарь, удивилась ещё больше. Оказалось, сегодня воскресенье, а будильник, заведённый, на 10 утра, давно прозвонил. Но вставать не хотелось. Полтора месяца она не спала так мягко и комфортно. Вспомнив, что в 11 утра её ждёт Зина, соскочила, как ошалелая, с кровати и помчалась умываться. Когда, уже одетая и накрашенная, вышла в прихожую, из кухни выглянула мама:

   – Олечка, неужели даже  чая не попьёшь?

    Ольга, подбежав к матери, чмокнула её в щёку и выскочила за дверь. Она бежала на автобус, отчаянно боясь опоздать, как будто Зина исчезнет, а с нею Ксюша, Артём. И она опять останется вдвоём с мамой. Артём с Ксюшей ждали Ольгу у подъезда. Ксюша увидела её первой и побежала навстречу. Пока они шли к Артёму, Ксюша успела рассказать все утренние новости:

   – Нам  позвонили из больницы, у них лежит мамин одноклассник из детдома, его зовут Глеб. Мама долго плакала и велела нам с папой ждать тебя, а сама пошла за тортом. О! Вон она нам машет. Побежали на автобус.

     В автобусе ехали молча. Артём, конечно, рассказал Зине, что знает, какую роль в их жизни сыграл Глеб. Ольга тоже молчала и думала о его причастности к страшным событиям. Уговаривала себя, что надо быть объективной, возможно, это беспочвенные подозрения, но внутри души всё кричало: «Ну не может он быть совсем не причастен. Не может – и всё. Или мне надо перестать валять дурака, возможно, это одна из скверных ситуаций, и не торопиться с выводами. Но стоит ли жалеть Глеба, если он влез в игру без правил? Значит, был готов, что с ним могут обойтись без всякой жалости. Или он, как Зина, тоже жертва?