Путевой обходчик. Часть седьмая. Кузнец

  В 18.. году Петербург был потрясён известием о странной трагедии, разыгравшейся на глухой почтовой станции.
 Когда конный жандармский патруль добрался наконец до сторожки, там были только заметённые снегом тщательно обглоданные голодным лесным зверьем человеческие кости да клочки одежды. Даже намёка на документы кого-либо из участников событий обнаружить не удалось. И только в особом отделе тайной полиции уже составили подробный отчёт о происшедшем, приложив к нему ходатайства о награждении коллег.
 
 А началось все за три года до означенного финала...

                ***

Дон-динь-дон-динь-динь-динь-дон - вот как должно слышаться, а не как он сейчас: динь-динь-динь-динь-дон-динь-дон! - расстроенно думал Марк, загребая ногами в опорках к кузне.
Кузню он не любил, но батюшка как-то приволок его сюдой и сдал лютому кузнецу Митюшке на проеданье - так он сказал. Вот и проедал Марк заработанные грошики в здешней корчме. Не ахти какая еда там, но всё ж не голодом голодать.
Зато в кузне был огонь и свет. Это Марк любил: от огня тепло, а свет, мечущийся по стенам и потолку, рисовал такие фигуры и рожи, что дух захватывало. А иной раз и не рожи вовсе, а тонкие личики вырисовывались в свете, даже фигурки стройные. Их он запоминал и пытался вырезать из дерева. А потом сжигал, бросая в топку - куда ж девать-то? Но в памяти оставались изящные линии.

Однажды в широком проёме двери вместо страхолюдного горба Митюшки образовался чей-то высокий и тонкий силуэт. Марк аж глазам не поверил: отродясь таких-то не видывал! Силуэт заговорил, чертыхаясь. Только как-то непонятно. Картавя, но не как гундосый Федька, а мягко. Видно, за крюк дверной зацепился. Сколько раз Митюшка крюк этот забивал, а всё кто-нить да цеплял его.
А ещё от пришлеца пахло. Не навозом и сеном, а цветами что ли?
Заказчик? Странно: заказчиков они обычно в глаза не видали. Те присылали дворовых да и всё.
Митюшки в кузне на тот случай не наблюдалось, и Марк решил поважничать и самостоятельно взять клиента в оборот. Иностранец брезгливо оценил Марка сквозь стёклышки на носу и по-деловому состояние кузни: потрогал печь, подержал в руках струмент, даже понюхал воздух. Марку почему-то показалось, что тот спокойно сработал бы с ним.