Рождество

В 1910 году в семье действительного статского советника Михаила Васильевича Котюхова произошло сразу два знаменательных события: благополучное разрешение от бремени Елены Германовны четвертым ребенком и приобретение у графов Бобринских имения Горки. Графы владели в тех местах десятками тысяч десятин, переданных любвеобильной Екатериной Второй своему внебрачному сыну Алексею Григорьевичу. Годы спустя землю разделили на хозяйства, каждое со своей усадьбой, управляющим и направленностью – будь то молочная ферма, конезавод, угледобыча или сбор семян клевера.

Одно из таких имений, на тот момент заброшенных, - двумя лесами – дубовым и сосновым, фруктовыми садами, разрушенным барским домом, кое-какими жилыми постройками и чудесным парком с купальней на реке приглянулось Михаилу Васильевичу.  Располагались Горки в местах не только поразительно живописных, но и легкодоступных - недалеко от Тулы, где глава большого дружного семейства служил управляющим банком, и в пятнадцати верстах от уездного Богородицка, куда один из графов Бобринских, министр путей сообщения, велел провести чугунку. А дорога – это, как известно, движение и прогресс, и провинциальный городок ожил и расцвел.
 
Именно в Богородицк прибывает чета Котюховых с маменькой, тремя дочками (Лилей, Лёлей и младшенькой Талей), сыном Юрой, фрейлен и прислугой, чтобы в милых сердцу Горках встретить праздник, который останется с ними на всю жизнь. Через много лет после описываемых событий Лиля (Елизавета), седая и слегка сутулая, но породистая даже в старости, напишет воспоминания, где в поразительных деталях расскажет о своем, как она говорила, золотом детстве. Эти сюжеты появлялись, отрывок за отрывком, у меня на глазах - я заканчивала школу и как раз прощалась с моим, не таким блестящим, но очень родным детством. Я знаю, что пришло время поделиться некоторыми из них - о войне, о первых воспоминаних, о первой любви, о трагической смерти папы, о встрече с Львом Толстым. Но эти - в другой раз, а сегодня я приглашаю вас отметить Рождество в дворянской семье в начале прошлого века.

 
 
Елизавета Шмарова

В этом году наши родители решили провести рождественские праздники в деревне. Первым делом нам троим – мне, Лёле и Юре купили теплые пушистые свитеры и такие же шапочки. А главное – лыжи. В Богородицке нас ждали наши лошади. Мы – дети и мама – ехали в возке; папа, Бау (папина мама) и фрейлейн – в ковровых санях под медвежьей полостью, остальные – вместе с вещами на обычных санях.
 
Как приятно было войти в уютный наш дом, натопленный к нашему приезду и убранный ёлочными ветками с бумажными цветами в вазах! Как радостно нас встречали, особенно наши дворовые собаки, провожая в дом. В столовой нас ожидал вкусный завтрак и горячие пироги, а главное – сметанные лепешки на ржаной муке, которые мы так любили, и булочки с изюмом, которые назывались «горские». Тут же внесли кипящий самовар и, как только мы успели раздеться, нас усадили за стол, а после завтрака сразу уложили спать, т.к. ночь у нас прошла в вагоне и спали мы плохо. Невозможно выразить словами все то, что остается в памяти на всю жизнь, до самой смерти, наверное, — это запах родного дома, воспоминанья детства, особенно такого, как нам Бог послал.

На другой день привезли из леса огромную елку, дом наполнился таким ароматом, как духи. Папа очень любил этот запах и сосновой водой из пульверизатора постоянно освежал воздух в городской квартире. Елку поставили в кабинете и вечером мы все вместе украшали ее. Бабуля прислала нам заранее из-за границы целый ящик елочных украшений. Чего там только не было! Главное – маленькие куколки парами, одетые во все национальные костюмы. А какие там были красивые блестящие украшения! Но куколки были интереснее всего, они так красиво висели, качаясь на ветках, и все их без конца разглядывали. Это был нам всем лучший подарок к Рождеству от маминой мамы, которая нас всегда задаривала, но мы почему-то больше любили Бау. Потому, наверное, что кроме подарков она нас задаривала всегда очень интересными рассказами, например, о Робинзоне, об Эсмеральде, о Гуинплене, о самых интересных путешествиях, читала нам книги.
 
Следующим днем был сочельник, любимый день нашего детства. Итак, ёлка украшена, на кухне идут приготовления к праздничному столу, Мама тоже принимает деятельное участие, чтобы к вечеру все было готово. Нас заставили чистить миндаль для миндальных колец (пирожных), которые очень вкусно готовила Мама сама. Это занятие нам очень нравилось, поскольку попутно мы лакомились. Сочельник приближался. Вечером Папа зажег свечи на ёлке, и каждый из нас нашел под ней свои подарки. Мне от папы – маленькие серебряные часики на браслете (т.к. я уже поступила в гимназию), от Мамы – книгу Лухмановой «Девочки», от Бау – деревянная шкатулка с всякими шелковыми лоскутьями (я любила шить куклам). На крышке была выжжена и раскрашена тройка лошадей и в санях – медведь. В свою очередь и мы преподнесли свои дары – кому что. Я свои вышивки и рисунки, Лёля и Юра тоже, что сумели. Всё имело успех и все были рады, в том числе и фрейлен. Ей подарили золотую брошку, а прислуге – по шерстяному отрезу на платье.

Вначале было устроено представление – нечто вроде маскарада. Вдруг в дверях появилась фигура мужчины в маске с усами и бородой (из пакли) – это оказалась наша фрейлен. Она стала показывать нам разные фокусы и при этом еще и приплясывала (маски всем заранее нашила она сама, и очень удачно). За ней в полушубке, в шапке с ушами, в маске с большой бородой шел Дед Мороз с мешком за спиной – это был Семен Андреевич, наш приказчик. Потом пришли две девочки, одетые мальчиками, и мы сразу узнали в них его дочек. На подрядчике Дмитрии Ивановиче была одета шкура козла и лицо разрисовано черной и красной краской. Он все время подпрыгивал и кричал, как козел. Это было самое смешное. В мешке у Деда Мороза тоже были подарки для нас. Потом под «оркестр» - Папа на гитаре, Семен Андреевич на гармони (пианино у нас тогда еще в этом доме не было из-за тесноты)- мы изображали танцы. В хороводе плясали все вокруг ёлки, пели песенки, а потом пошли в столовую, где был накрыт стол со всякими вкусными вещами. Нас забавляли больше всего орехи всех сортов на большом блюде вперемешку с крупным изюмом. Когда кому-нибудь из нас попадался миндаль с двумя зернышками, то мы радостно объявляли Vielliebchen, что по-немецки означало «большая любовь», и на кончик орешка сажали изюминку. Получался грибочек, и это сочетание было очень вкусным. У нас в семье было так принято – когда у нас жила фрейлейн, все говорили между собой по-немецки, когда француженка – по-французски.
   
Пока мы пировали в столовой на кухне тоже шло веселье. У прислуги была своя украшенная ёлочка и угощенье, они пели песни – у Дмитрия Ивановича был хороший голос. Взрослые еще долго оставались за столом, а мы отправились к себе в постельки и заснули сладким счастливым сном, предвкушая, что завтра нас опять ждет ёлка у наших хороших соседей Ушаковых, недалеко от нас за рекой, куда мы всегда очень любили ездить.

С утра начались сборы. На этот раз к Ушаковым мы поехали краткой дорогой прямо через речку и, так как она была очень заснежена, то лошадей запрягли «гуськом» - не рядом, а одна за другой, чтобы первая прокладывала дорогу. Поехали Папа, Мама и мы трое. Там мы провели весь день, наигрались в разные игры с мальчиками Петей и Колей, нашими ровесниками, набегались по двору и буквально объевшись опять всякими вкусными вещами, вернулись домой. Наши собаки, которые провожали нас туда, перегрызлись с ушаковскими и обратно уныло бежали за нами.

На праздничные две недели приезжали к нам в гости Ушаковы, Тулубьев и Сухинины. Николай Иванович Тулубьев хорошо пел под гитару, и они с Папой нам устраивали что-то вроде концертов. В Туле – в доме отца Николая Ивановича генерала Тулубьева – Лев Толстой познакомился с дочерью Пушкина Машей. Она была замужем за Гартунгом, и Толстой, как известно, сделал из нее свою Анну Каренину.
 
Известный Тульский врач Сухинин, с семьей которого мы дружили, был страстный охотник, приезжал постоянно к нам в Горки охотиться на зайцев и летом на диких уток, но главным образом он любил охоту на медведей. В их доме можно было увидеть и медвежьи шкуры — ковры и чучела. В передней во весь рост стоял медвежонок с подносом в лапах для визитных карточек. И сам доктор был такого могучего телосложения, как медведь. Мы, дети, звали его за глаза Сухинка. Это был очень добрый, веселый человек. И вот какое несчастье впоследствии постигло их семью. У него было четыре сына, один красивее другого. Уже взрослыми они поехали втроем (один остался дома) кататься на лодке в реке под Тулой, попали в водоворот, и все трое утонули, спасая друг друга. Доктор вскоре умер, а мать сошла с ума. Оставшийся их сын жил в Москве, работал ассистентом известного профессора Плетнева, бывал у нас.

Для нашей фрейлен и мадмуазель перед православным Рождеством обязательно устраивался их праздник с ёлкой и угощеньем, и приходили их знакомые, пели песни, вели свои разговоры и были очень довольны. Мы любили подглядывать, как они веселятся и поют и как они нарядно одеты. Фрейлен мы очень любили. Когда мы однажды вместе с ней жили зимой в Горках, она в грустную минуту сочинила стихи “ Winterstille, weisser Schnee, macht mich so traurig und tut so weh” (Зимняя тишина, белый снег, мне от этого так грустно и так тяжело). Она уехала в Германию сразу, как началась война, оставив у нас кое-какие свои вещи, в том числе русский костюм – рубашку, юбку и фартук, который она сама вышивала. Мы долго получали от нее письма, а также нет-нет и книжку какую пришлет. Но после этой войны сразу началась другая – Гражданская, сообщения с Германией не было никакого, и мы потеряли с ней связь.