Глава 3. Террористический кружок Распутина

Глава третья

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ КРУЖОК РАСПУТИНА

При подготовке этой и следующей глав использованы воспоминания Л.П. Меньщикова, опубликованные в книге «Охрана и революция: к истории тайных политических организаций в России», служившего с 1902 по 1903 г.г. помощником начальника Московского Охранного отделения, а также другие документальные источники.

В истории российского самодержавия не так много случаев неудавшихся покушений на императоров. Одним из них является несостоявшееся покушение на Николая II. Благодаря ценным сведениям Зинаиды Гернгросс удалось разгромить тайную террористическую организацию, готовившую покушение на жизнь молодого государя во время его коронации в Москве.

Создателем террористической организации  и его руководителем был студент Иван Распутин. Осенью 1894 года он стал знакомиться с учащейся молодежью, для чего организовал периодические собрания, на которых читались рефераты по русской действительности. По прочтении рефератов велись обыкновенно разговоры на революционные темы. Причем, в разговорах этих,  о терроре прямо не упоминалось, хотя некоторые участники склонились к выводу о его необходимости. Посещала эти собрания и Зинаида Гернгросс.

Официальная переписка о так называемом «распутинском террористическом кружке» начинается с запроса Департамента полиции от 14 октября 1894 года о личности В. И. Оссопинской, обратившей на себя внимание в виду полученных указаний на ее «вредное направление».

Московское Охранное отделение ответило тогда, что курсистка Оссопинская принадлежит к группе «сибиряков», в которую входят проживающие с ней в одной квартире в доме Гофман на Арбате сестры Т. М. и А. М. Акимовы, О. Н. Чистякова, А. Н. Лукьянова, Б. Д. Смирнова.

Познакомившись с Распутиным,  они переехали  на другую квартиру в доме Якуб по Тишинскому переулку.

В ноябре того же года по перлюстрационным данным Департамента полиции был выяснен А. И. Павелко-Поволоцкий, только что поселившийся в доме Якуб, где квартировали Лукьянова, Акимовы и  Распутин.

В конце ноября на собрании молодежи Распутин, стал говорить о необходимости образования революционной организации, назначением которой должна быть террористическая деятельность. По его мнению лица, которые должны были войти в первоначальный кружок, в последующем образовывали бы второстепенные кружки из пяти лиц и связывались между собой, через представителей.  Остальные члены оставались бы друг другу неизвестными.

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции о террористическом кружке И. Распутина:«Осенью 1894 года в Московское Охранное отделение получены были сведения о том, что в квартире № 6 дома Якуб, по Тишинскому переулку, занимаемой студентом Московского Университета Алексеем Иосифовым Павелко-Поволоцким, окончившим курс Московского Университета Иваном Спиридоновым Распутиным, Томскими мещанками Таисией и Александрой Михайловыми Акимовыми и дочерью отставного Коллежского Секретаря Анастасией Николаевой Лукьяновой, происходят частые сборища учащейся молодежи, на которых Распутин произносит речи террористического характера».

2 декабря 1894 года  директор Департамента полиции протелеграфировал начальнику Московского Охранного отделения Бердяеву: «Вчера выехал Алексей Филатов, предполагающий побыть в Москве и ехать в Саратов на статистку; в его вещах есть черный округлый хлеб около четверти в диаметре, заключающий революционные издания, который он должен передать Кранихфельд (Лидии) через посредство А. Иогансон или Кривошеиной. Эти сведения совершенно секретны».

Филатов состоял под негласным надзором полиции с осени 1894 года. По сведениям Департамента полиции он был автором письма, скопированного «цензурой» в Тобольск на имя В. А. Ордынского,  заставивший обратить на него особое внимание. «Какое мы переживаем время! –  писал Филатов. –  Всюду жизнь, всюду движение, в воздухе носится тревога, чуется приближение бури, что скоро разразится гроза и неизвестно только, как она проявится и в каком направлении пойдет; интеллигенция готова, народ поддержит ее; недостает только руководителя, героя; но он явится, мы его создадим…».

Установленное за Филатовым наружное наблюдение выяснило, что к числу ближайших его знакомых помимо «сибиряков» принадлежали еще И. И. Скворцов, А. А. Яновский, З. П. Уваркина, А. М. Форафонтова и др.

С января 1895 года за Распутиным началась усиленная «слежка». Агенты наружного наблюдения  в течение двух недель выяснили все его «окружение», в том числе М. И. Егорова, Н. О. Торобанько, С. Д. Кролевца, Н. Н. Корнейчик-Севастьянова, М. Г. Фролову, Н. Д. Пухтинского, Н, И, Аракчееву, В. Д. Бахарева,  З. Ф. Гернгросс.
В марте по городу разнесся слух, что молодой государь прибудет в Москву в мае месяце. В виду этого на собрании было решено произвести покушение на его жизнь во время этого посещения. Взрывчатые вещества для такого покушения приготовлялись Бахаревым, который, однако, сам террористических убеждений не разделял.

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции:
«В начале марта наблюдение было усилено, причём с этого времени, между прочим, обнаружены были особенно частые сношения Ивана Распутина с Алексеем Павелко-Поволоцким, студентом Московского университета Степаном Демидовым Кролевцом – которые, впрочем, в конце марта выбыли из Москвы на родину в город Чернигов, – дочерью Коллежского Асессора Зинаидой Фёдоровой Гернгросc, учителем Рогожского городского училища Иваном Егоровым и студентом Московского университета физико-математического факультета Василием Дмитриевым Бахаревым; поведение последнего обратило на себя особое внимание наблюдения все более и более частыми посещениями им различных аптекарских магазинов, где он, по-видимому, приобретал разного рода предметы».

Главными «лидерами» наблюдения были Распутин и Акимова, Бахарев и Гернгросс. Слежка велась «в две смены». С раннего утра филёры становились на места и только после того, как наблюдаемые  укладывались спать, отправлялись в Охранное Отделение на доклад к начальнику легендарного «летучего отряда филёров» Е.П. Медникову. Главный филёр Российской империи доклады своих «людей» принимал поздней ночью, расспрашивая их подробнейшим образом о том, что они видели. Филёры догадывались, что в кружке есть всезнающая «подмётка» (секретный агент) и потому, опасаясь попасть впросак, старались «вовсю».

Из донесений филёров, о наиболее важных фактах, установленных наружным наблюдением за кружком Распутина весной 1895 года:
«18–III Распутин и Т. Акимова ходили в аптекарский магазин Келлера и вынесли оттуда коробочку. На следующий день состоялось собрание у Фроловой, у которой были Распутин, Торобанько, Кролевец и Павелко. 23–III собрались вновь у М. И. Егорова: Распутин, Т. Акимова, Кролевец, Скворцов и Гернгросс».

В конце марта Бахаревым были изготовлены два пробных метательных снаряда из двух жестяных коробок от зубного порошка. Одна коробка был наполнена смесью желтой соли синильной кислоты с сахаром, а другая  пироксилином. В обоих коробках вставлено было по стеклянной трубке с серной кислотой. С этими снарядами они втроем отправились версты за три от Смоленского вокзала, где и были брошены. Оба снаряда взорвались. Однако Бахарев остался крайне недовольным тем, что сила снарядов очень слабая.

Из донесений филёров:
«8–IV Распутин виделся с А. Янковским, который потом закупал дорожные вещи («должен ехать за границу с (поручением). 9, 10 и 13–IV Распутин и Бахарев носились с книгой («Химия Бертело»).
15–IV Распутин смотрел расписание поездов Смолен. жел. дор. («ищут, где бы произвести пробу»). Бахарев приценивался к электрическому аппарату на Сухаревке. 17–IV Распутин ходил в аптеки Брунста и лечебницы о-ва врачей; Бахарев посетил элек.-техн. магазин Якуб и апт. м. Эниш, 18–IV Распутин и Бахарев рассматривали расположение императорских покоев на вокзале Николаевской ж. д. (платформа приходящих поездов) и дом Загряцкого на Мясницкой, где сдавалась квартира. 19–IV Бахарев купил резиновый баллон, пачку винтов, бутыль и флакон какой-то жидкости; 21–IV он (Бахарев) взял в скобяной лавке железный лист, изготовленный по его заказу».

Место, с которого можно было бы бросить снаряд, до последнего времени определено не было. Для поиска такого места Распутин  с Бахаревым ходили  на Николаевский вокзал, по Мясницкой и к Иверской часовне, но с местом так и не определились. Предлагали также бросить снаряд с колокольни, или же снять для этого окно по пути следования государя.  Высказывалось  также предположение о том, что если приедет в Москву Ромуальд Янковский, то Распутин попросит его снять номер на Мясницкой с окном на улицу. Причем Янковский конечно не должен был знать чего-либо о готовившемся покушении.

Из донесений филёров:
«23–IV Распутин и Бахарев осматривали Воскресенскую площадь, измеряли шагами расстояния и делали отметки в записной книжке. На следующий день Бахарев и Гернгросс днем посетили несколько аптекарских магазинов, а вечером гуляли около Калитниковского кладбища (снова «подыскивали место для пробы»)».

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции:
«Из числа добытых наблюдением данных следует отметить 18 и 23 апреля. В первый из этих дней Распутин с Бахаревым отправились на вокзал Николаевской железной дороги, где в течение часа осматривали платформу приходящих поездов, обратив особое внимание на поезд к ИМПЕРАТОРСКИМ комнатам со двора, на выход из этих комнат на платформу, а также на лесенку в конце последней, спускающуюся на полотно дороги. Возвращаясь домой Распутин и Бахарев подробно осматривали некоторые дома на Мясницкой улице и, дойдя до Мясницких ворот, расстались.
23 апреля те же лица были на Воскресенской площади у Иверской часовни, где осматривали ворота здания Городской Думы и вообще площадь; затем пошли по Театральной площади и, дойдя до Третьяковского проезда, смотрели по направлению Китайского проезда, горячо разговаривая, а вслед за сим внимательно рассматривали башню в Китайской стене. Во всех трех местностях Распутин и Бахарев делали какие-то отметки на бумаге».

После того как они усомнились в действии смеси желтой синильной соли с сахаром и учитывая, что пироксилин был дорогим для приготовления, то стали искать другие вещества. Тогда перешли к использованию сплавленной пикриновой кислоте и гремучей ртути.

В конце апреля с этими веществами в пробирках Распутин с Бахаревым произвели опыт за Ваганьковским кладбищем. Когда зажгли пробирку, наполненную пикриновой кислотой с затравкой из гремучей ртути, то последовал легкий взрыв, которым разбило стеклянную трубку и разбросало пикриновую кислоту, оставшуюся, таким образом, нечувствительной к взрыву. Накануне с той же целью ходили они к Нижегородскому вокзалу, но там произвести опыта не могли, так как не нашли подходящего места.

Из донесений филёров:
«25–IV Распутин и Бахарев пошли на Ваганьковское кладбище, перелезли через ограду в овраг у железнодорожного полотна; вскоре филёры услышали выстрел и увидели дым; наблюдаемые удалились потом на Ходынское поле; наблюдавшие подобрали в овраге стеклянную колбочку с желтоватым порошком<…> 26 и 27–IV Бахарев купил в аптекарском магазине Глазунова 2 пузырька жидкостей и пропускную бумагу. 28 и 29–IV Распутин и Бахарев переносили от последнего бутыли и прочее к Егорову (в школу)».

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции:
«25 апреля, Бахарев с Распутиным, встретившись на улице, отправились на Ваганьковское кладбище, пересекши которое, перелезли через деревянный, усаженный гвоздями, забор, решили, через полотно Московско-Брестской дороги, на Ходынское поле и шагах в 50-ти от полотна дороги приостановились; Бахарев присел, а Распутин, обернувшись лицом к кладбищу, стал наблюдать за происходившим вокруг. После этого они отправились далее и, отойдя от полотна дороги шагов на 300, вошли на вал около одной из выкопанных в этом месте ям, тщательно осмотрелись вокруг и затем скрылись в яме. Через несколько минут послышался глухой взрыв, и над местом, где находились Бахарев и Распутин, показался белый дым. По осмотре 26 апреля утром означенного места Начальником Охранного Отделения, на дне указанной выше ямы оказалось овальное обожжённое пространство около 4-х аршин в длину и 1-го аршина в ширину с небольшим отверстием в земле близ одного края обожжённого пространства; при этом около этого пространства найдена была стеклянная пробирка с бело-желтоватым порошком на дне.
Вслед за сим, 27 апреля, наблюдением замечено было, что в 10 часов вечера к квартире Бахарева на извозчике подъехал Михаил Иванов Егоров, который, не отпуская извозчика, быстро соскочил с пролётки и прошел к Бахареву; вскоре Егоров вышел оттуда и на том же извозчике поехал домой, по-видимому, что-то увозя с собой, а 28 апреля к нему пришли Распутин и Бахарев, который принёс с собой какой-то свёрток и бутылку с жидкостью. У Егорова Распутин и Бахарев оставались часа четыре, причём в этот промежуток времени Бахарев всё время оставался в квартире, Распутин же, и Егоров порознь выходили на улицу и, пройдясь немного, возвратились назад. Уходя от Егорова, Бахарев принесенных им предметов при себе уже не имел, на следующий же день, часов в 8-мь вечера, вновь пришёл к Егорову с какими - то двумя бутылками, наполненными жидкостью; на этот раз выход из его квартиры Егорова усмотрен не был».

2 мая в Сокольниках, куда вместе с Бахаревыми и Распутиным  ездила Акимова кроме приготовления гремучей ртути, Бахарев предполагал также испробовать взятые им с собою «модели метательных снарядов», заготовленные им из револьверных патронов, наполненных гремучей ртутью и порохом. Однако опыта этого произвести не удалось, так как в Сокольниках было много народу.

Из донесений филёров:
«2–V Т. Акимова, Распутин и Бахарев посетили Гернгросс, от которой Акимова с корзинкой и свертком поехала в Сокольники; за ней последовали туда и Распутин с Бахаревым; в лесу, между 3 и 4 просеками, компания просидела около 5-ти часов («заряжали»)».