Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Глава 11

 Глава 11. Егорка.

        Он и впрямь оказался Иваном, а о фамилии я не стал выспрашивать. За полчаса выложил ему всю свою историю, включая вертолет, трагедию на берегу у хижины, и про мальчонку, которого оставил вчера в больнице. Наверное, мой слушатель обладал даром гипноза, у нас был один такой на зоне, который за пачку чая предлагал судьбу на год вперед, да помер вдруг от аппендицита. Теперь же мне ничего не оставалось, как открыться этому человеку, спокойно сидевшему в углу напротив меня и потягивающему «Беломор».  Когда я наконец закончил свое повествование, Иван пересел ко мне поближе и, нагнувшись, достал откуда – то сбоку бутылку с темной жидкостью:
- Ну вот, давай – ка выпьем за знакомство, давно я ни с кем не говорил, а тут вдруг…
    Я выпил, и сразу не понял – что?  Бурая маслянистая жидкость сначала заполнила и обожгла гортань, а после отправилась покорять мой беспокойный желудочный орган. Хозяин разлил по второй, и спустя минуту предоставил себе слово:
    - Я слыхивал про вертолет, в то время промысловал еще на реке, а вот, что не нашли – про это не писали. Дела… А родители этого мальчонки мне известны, пересекались не раз, он залетный, судимый был, а жинка местная, поговаривали, что они золото мыли в верховьях, на том и смерть приняли. Тебе с такой историей нет нужды в люди соваться, поживешь пока у меня, а там что и придумаем.

      Наутро Иван засобирался в райцентр за продуктами. Так сказал мне. Ниже по течению был брод, и можно было с лошадью перебраться на другой берег. Я вызвался проводить до реки, и спустя час, свесив вновь с берега ноги, наблюдал за удаляющейся на той стороне повозкой. Что – то он быстро засобирался в район, не иначе по мою душу, - думалось мне, но гнал от себя такую мысль, так хотелось верить этому последнему встречному. Возвращаясь обратно, чуть не заблудился – в некоторых местах дорога петляла и раздваивалась, и только по свежим собачьим следам на песке нашел ориентир на возвращение. В дом идти не решился, а отправился во времянку, где случилось отлеживаться накануне. На месте своего пребывания обнаружил ворох подсыхающей травы, а в углу какое – то необычное устройство с ручкой и деревянными шестернями внутри. У стены стояла набитая коса, и я потянулся к ней руками. На зоне случалось, и не раз, косить траву по периметру, этому делу я был обучен, а посему – почему бы не припомнить навык, и не поиграть худыми мускулами. К вечеру из свежескошенной травы на краю поляны выложил небольшой стожок, и прилег рядом передохнуть. Не мешало бы раскидать да подсушить на Солнце, а если случится дождь? Отдохну, и сношу под навес, да и лошади будет угощение.

        Собачий лай заслышал издалека. Сначала из леса проявилась лохматая псина, а следом и повозка, на которой теперь уже восседали двое – Иван и белобрысый пацан лет десяти. Спешившись у крыльца, хозяин оглядел окрестности и, ухмыльнувшись в бороду, поднял с повозки картонный ящик и отправился в дом. Пацан, ухватив за уздцы, повел лошадь под навес. Я же решил проявиться и, подцепив охапку скошенной травы, тоже собрался переместиться в этом же направлении. Завидев мое незнакомое шествие, ребенок бросился через поляну и вмиг скрылся в доме. Ну дела, наверное, про меня и не знал, - подумалось на секунду, и в тот же миг от дома ударил выстрел. Картечь просвистела совсем рядом, а я же, в отличие от неподвижной лошади, уже лежал под повозкой. Через минуту две пары ног явились у колес, а милое улыбающееся личико с красным ухом явило мне свое знакомство. Далее, за разговором, Иван напомнил мне, что бог любит троицу- за последнее время в меня стреляли уже два раза, - и что, мол, нужно поостеречься. Я помог разгрузить повозку, перетаскал остальное сено под навес, занес на место косу, и все это время с той стороны поляны за мною следила пара любопытных детских глаз.
 - Он все время со мною, мать - лишенка, а отца никто не видывал. Летом у меня, а с осени отвожу в интернат, да ненадолго – сбегает, да опять отвожу. Не родной мне, а вот свыклись, и вроде бы как родные. А стрелять я его научил, в тайге без этого нельзя. Хочешь, и тебя научу, или умеешь? – хозяин сам завел разговор, присев на скамейку у времянки. Пацан оказался моим тезкой – Егоркой, и это меня успокоило. Мы сидели молча, и наблюдали, как парочка развлекалась посреди поляны – мальчонка хватал за лапы пса и валил его на траву, а тот сам пытался подмять под себя соперника. Вспомнилось вдруг детство – у нас дома не было ни собак, ни кошек, хотя и жили на селе. Почему было так – не припоминалось. Вот если случится зажить одному, то обязательно заведу себе щенка…

     На другой день вдруг надумали в лес, на охоту. На глухарей, тех самых птичек, что наблюдал вчера в повозке. Выезжать настроились еще с вечера, что бы устроить хатку – так пояснил мне Егорка, а слов его я так и не понял. Лошадь привязали в самой гуще, и почти час двигались пешком. Егорка казался возбужденным и разговорчивым, и хозяин по ходу все на него покрикивал. Хаткой оказался шалаш, сооруженный на краю опушки, и вся компания разместилась в нем в тот последний момент, когда за ближней сопкой занялся рассвет. Все мероприятие требовало тишины, и я в полудреме дожидался развязки этого познавательного события. Сначала мне послышалось стрекотание, как от сороки, затем пощелкивание странных ударных инструментов на поляне, а в заключении дуплетом из ружья. А следом восторженный Егоркин крик, и его же бегство от нас в сторону улета зарядов. Два красавца – глухаря доставил через минуту наш главный охотник, и мы засобирались обратно. Как пояснил мне Иван – охота закончилась, и больше здесь делать нечего. Да я и рад был, казалось, что устал неимоверно, и хотелось поскорее уснуть. Что и сделал по дороге домой, под Егоркин рассказ деду, как он зараз подстрелил одним махом двух глухарей.