Сибирь

В советское время я весьма обстоятельно объездил нашу страну – от Калининграда до Средней Азии, но Сибирь посетил лишь однажды – осенью 1971 года, во время командировки в Томск. Поэтому образ Сибири  для меня слился с памятью об этом городе.
Первым на себя обратило внимание большое расстояние; никогда раньше я не забирался так далеко от Москвы: без малого за три тысячи километров (четыре часа полетного времени). Выйдя из самолета,  я сразу почувствовал: все вокруг – неуловимо отличается от русской средней полосы: даже воздух другой – более крепкий (в том смысле, как мы говорим о крепости вин). Пейзажи, окружавшие дорогу из аэропорта, были проще и суровее, чем подмосковные. А приехав в Томск, я убедился, что попал в едва ли не другую Россию; он не был похож ни на один другой русский город, включая города Русского Севера. По преимуществу малоэтажный, он привольно раскинулся по большой территории, так, что небо в городском пейзаже занимало необычно много места.
Томск стоит на реке Томи, и я был поражен ее шириной, ее мощью, и ее величавым спокойствием. Поэтому меня удивило, что Томск повернут к реке своими задами, что он от нее отвернулся – ведь другие города, стоящие на больших реках – Архангельск, там, Ярославль, или Саратов – славятся своими набережными.
Имеются отличия и в архитектуре Томска. На его центральных улицах имеются десятки  каменных зданий дореволюционной постройки, представляющих всю  историческую последовательность  стилей – от классицизма до модерна, но они предстают в уникальной местной трактовке, идеалом которой является не воздушный замок, как в Европейской России, а сооружение подчеркнуто материальное, крепко укорененное в местной почве. Этот тезис подтверждается экстерьером Томского университета, где проводилась научная конференция, на которую я приехал с докладом, а единственным исключением является Воскресенская церковь XVIII века, стройный силуэт которой врезается в небо  остриями своих кровель.
Известно, что застройка деревянными домами характерна для многих сибирских городов, однако своим деревянным зодчеством всемирную славу снискал именно Томск, в котором сохранился большой район, являвшийся подлинным заповедником сибирского урбанизма середины XIX – начала XX веков.
В основе сибирского деревянного  дома лежит одно- или двухэтажный бревенчатый сруб, форма которого варьируется от русской избы до виллы в стиле модерн. Для Томска характерен уникальный способ украшения этого дома: на стены, наличники, карнизы, пилястры накладываются декоративные  детали, - тонкой резьбы деревянные кружева, подчас покрывающие все поверхности постройки сплошь. Иногда мне казалось, что такая избыточность декора граничит с дурновкусием, но меня неизменно захватывала эта безмерность, это стремление дойти до конца, до абсурда, которое, по-видимому, сибирякам не чуждо.
Когда нам устроили экскурсию в кедровник, то оказалось, что и сибирский лес не такой, к какому я привык, поскольку очертание кроны у кедра совсем другое, чем у других хвойных пород; - не пирамидальное, как у пихты и ели, и не мачтообразное, как у сосны, а подобно колонне  постоянного диаметра – чуть ли не от уровня земли до почти плоской вершины. Кроме того, кедры в кедровнике  блюдут меж собою изрядную дистанцию, так что в сибирском лесу – светло и просторно.
 Именно особыми свойствами кедровой древесины обусловлена возможность изготовления ажурных резных украшений томского деревянного зодчества. Но главную ценность представляют кедровые орешки, извлекаемые из шишек, и их добыча – популярный промысел, привлекающий не только местных жителей, но гастролеров из Европейской России. Из той поездки и я в качестве сибирского сувенира привез несколько кедровых шишек. (Вспомнив про них, я достал одну из чулана, вытряхнул два орешка, и попробовал: вкусно!).
Что касается сибирской еды, то я до сих пор не могу забыть пельменную, стоявшую на центральной улице Томска сразу  за мостом через речку Ушайку. Каждый день я ходил туда отобедать порцией крупных, необыкновенно вкусных и очень сытных настоящих сибирских пельменей. Судя по никогда не прекращавшейся толкучке, пельменную посещал едва ли не весь город; нас обслуживали неожиданно быстро, только вот было трудно найти (стоячее) место, чтобы на уголке стола притулиться с тарелкой, над которой колебалось душистое облачко пара.
И вообще, с чем в Сибири была напряженка, так это с бытовыми удобствами.  Например, сразу при заселении в местную гостиницу – не Хилтон, конечно, но вполне приличную, - изнеженные москвичи подверглись нападению целых полчищ свирепых, аки звери, клопов.
Когда конференция подошла к концу, выяснилось еще одно отличие коренных сибиряков от остальных жителей Союза. Дело было так. Я выступил с докладом, в котором была предложена простая теоретическая модель для исследования многочастотных колебаний в электронных приборах. Данной работой я вторгался в область с высоким уровнем конкуренции между специалистами, и большая их часть на меня ополчились, защищая свою кормушку, и грозясь, выражаясь фигурально, переломать  мне руки-ноги. В отличие от них, профессор Томского университета Воробейчиков, съевший собаку в области  многочастотных процессов, великодушно признал меня, - новичка, - своим коллегой, пригласив к участию в совместных работах. Мы с ним расстались, как друзья: он мне на память подарил брошюру местного издательства: «Воспоминания старого томича». Из этого случая я заключил, что для жителей Сибири характерны дружелюбие и доброта.
                Апрель 2022 г.